***
С того странного утра прошла неделя. Клэри не оставалась с ним на ночь и, как показалось Джонатану, отдалилась от него. Неужели, на неё так повлияли слова Джейса? Она ведь не могла полюбить этого приёмыша и ставить его мнение превыше его собственного? Хотя, Клэри и с Джейсом то не часто общалась. В основном она проводила время в своей комнате или в библиотеке, погрузившись в изучение рун. Но Юный Моргенштерн не мог не заметить косых взглядов, которые постоянно бросал на него Джейс. Он что-то скрывает. Джонатан в очередной раз жалеет о своем решении спасти ангелочка. Они и без него могли бы справиться. Джонатан подолгу следит за Джейсом, раздумывая о том, что пора от него избавиться. Но сначала он ранит его в самое золотистое сердце: уничтожит его друзей-Латвуйдов и сделает из них послушных рабов. Да, идеально.***
Она листала дневник Валентина, читала о себе, о том, как он создал из крови ангела Итуриэля порошок и давал Джослин, там даже была прописана инструкция, как именно высушить кровь. Она пыталась найти информацию, где именно он нашел Ангела, и как смог убедить небесное создание поделиться своей кровью. Он ведь не мог пытать Ангела? Но так ничего и не нашла. Может, оно и к лучшему. А потом в дверь постучали и Джонатан торжественно объявил, что пришло время создавать их армию. За всё время, что она пробыла в этом доме, сегодня впервые для неё открылась запертая дверь в подземелье. Оно было мрачным и страшным, с жуткими царапинами на стенах и разводах то ли крови, то ли краски. В этой темноте в клетках сидели люди: худощавая женщина с ребенком в одной камере, в другой — молодая девушка, и через одну — парень. Джонатан говорил, что Лайтвуды находятся в лучших условиях, вот только это место было отвратительным. Однако же с ними обращались не так, как с Валентином или Джейсом. Лайтвудов кормили нормальной пищей, не пытали. В груди странно защемило, будто все дальнейшие действия были неправильными. Но она не сделала ничего, чтобы помешать брату, наоборот, помогла ему. Это было частью их плана. Джонатан открыл камеру черноволосой девушки, и та змеёй стала извиваться в его руках и кричать о том, как ненавидит их всех. Брат долго с ней не церемонился, схватил за волосы и открыл её рот, заставляя испить из Кубка, который Клэри поднесла к искусанным губам дочери предателей. Клэри было немного жаль эту девушку. Они решили всё за неё, как когда-то их мать приняла решение уйти из семьи, разлучив её с братом. Но Клэри понимает — из этой черноволосой охотницы выйдет отличный боец. Юная Моргенштерн сильнее наклоняет Кубок, всматриваясь как тёмно-алая, почти чёрная кровь Госпожи Эдома, течет по золотому металлу и вливается в рот дочери Лайтвудов. Парень с голубыми глазами схватился за решетку, с болью и гневом наблюдая за всем происходящим. ─ Нанеси ей руну верности, — сказал Джонатан, когда черноволосая девушка упала на холодный пол, а её тело пробила предсмертная агония. ─ Зачем?! Зачем вы это делаете? — хрипит Мариза, потому что голос уже свой давно сорвала. Она звала на помощь, она надеялась, что Конклав найдет их, но правительство давно забыло об их существовании. — Моя дочь ни в чём не виновата. ─ Кому, как не детям, отвечать за грехи своих родителей? — интересуется Джонатан, склоняя голову на бок, глядя на Маризу Лайтвуд. Он помнил эту женщину. Она приходила к ним домой слишком часто, особенно после ухода Джослин. Будучи ребенком, он играл с её сыном. ─ Ты могла бы быть моей крестной матерью, Мариза. ─ Джонатан, — всхлипнула женщина. — Не убивай моих детей. Прошу. ─ Не волнуйся. Твои дети будут жить. И ты тоже. Он подошёл к камере Алека. ─ Здравствуй, Александр, — голубоглазый юноша морщится — так звал его только Магнус. — Твой маг передаёт тебе «привет». Хочешь его увидеть? Александр молчит. Такой же гордый, как и его сестра. Джонатану это было по вкусу.***
Они умирали и возрождались вновь. Яд Лилит уничтожал в них человеческую слабость, как тела, так и души, делал их сильнее, быстрее, а самое главное, вытравливал такое качество как измена. Теперь они умрут за них. Обращение проходило тяжело. Лайтвудов бросало в жар, они бредили и кричали так, будто им ломают кости. Джонатан понимал их боль. Он жил с ней. Александр, как и в детстве, был тихим. Даже сейчас, когда в нём умирала душа, он терпел, стиснув зубы. Джонатан слышал, как он звал своего любимого мага. Юный Моргенштерн усмехнулся. Интересно, останется ли любовь Магнуса к парню, когда тот изменится? Или любят лишь хороших? Сложнее всего было самому младшему. Он верещал на весь дом, но не позволял себе помочь. Гордое семейство. Джейс вышел из комнаты Макса, выглядя мрачнее тучи. ─ Как ты мог, Джонатан?! — он старался не кричать. Он вообще нарушает правила, когда дает понять этому отродью, что Лайтвуды для него что-то значат, что на самом деле дороги ему. ─ Прости, что? — тот смотрит на него с равнодушием, делая глоток горячего кофе. ─ Он всего лишь ребенок. Ты убил его. ─ Нет. Если мальчишка сильный, он переживет это испытание. А если слабак… — Джонатан пожал плечами, — В Спарте таких сбрасывали со скал. «Тебя нужно было скинуть со скалы, чертов ублюдок!» — подумал Джейс, чувствуя как по венам бежит огонь. Он шумит в ушах и вот-вот вырвется наружу. Джейс отворачивается к открытому окну, прикрывая глаза, когда прохладный ветер обдувает его лицо. На мгновение становится легче. Пока тишину снова не разрушает крик боли, смешанный с плачем. От страданий Макса, от скупых слез на глазах лучшего друга и от всех тех мучений, которые сейчас испытывали почти родные для него люди сердце кровью обливалось. Почему Имоджен не сказала, что Лайтвуды пропали? Почему она не сказала, что они в беде? Он злился на Моргенштернов, на Имоджен. Он начинал ненавидеть их всех. Даже Валентина. Даже Клэри. Отец неслышно зашёл на кухню, странно глянув на Джейса, и тому на миг показалось, будто он всё знает. Валентин отводит взгляд и поворачивается к нему спиной. Джейс подходит ближе, заглядывая через отцовское плечо. ─ Думаешь, Максу поможет отвар из трав? — Джейс с трудом подавляет смешок. ─ Это не для мальчишки. Это для тебя. По комнате распространяется приятный аромат незнакомых Джейсу трав. Валентин протягивает ему кружку, и тот принюхивается к странному запаху. ─ Для чего? — непонимающе произносит Джейс, разглядывая алую жидкость. «Валентин умён. Вдруг он догадался? Он хорошо разбирается в людях. Что, если он решил меня таким образом отравить, отправить в Закат?» ─ Тебе сложно контролировать Небесный Огонь. Это должно помочь, — ответил Валентин, прежде чем покинуть комнату, унося с собой аптечку. В конце концов, сейчас он был единственным, кто мог помочь Лайтвудам. Он неплохо разбирался в медицине и даже в магии. Но лучше бы он её и вовсе не знал. ─ Как он понял? — пробормотал Джейс, отпив немного травяного чая. На вкус, как и на запах, он был приятным, немного сладковатым. Эффект почувствовался сразу же. ─ Я ему сказал, — ответил Джонатан, наблюдая за приёмным братом. — Я ощущаю тебя. ─ Ты ведь знаешь, как это больно, когда в венах течет яд, — сказал Джейс, намекая на тёмную сущность Джонатана. — Тогда зачем заставляешь и других страдать? ─ Валентин позаботится о них, всё с ними будет хорошо, — хмыкнул Джонатан, а после, подавшись вперед и подозрительно взглянув на Джейса, спросил: ─ С чего это вдруг тебя так волнует самочувствие предателей? Ты сам не свой, братец. Джейс покачал головой. ─ Они не были мне друзьями, но они не причиняли мне вреда. Наоборот, иногда нарушали правила и приносили еду и книги мне в камеру. Порой даже выпускали. ─ Джейс, они разрушили нашу семью. Тебя бы не было в той камере, если бы не они. Я мог бы их убить. Я хотел их убить. Но решил дать им шанс. ─ Конклав бы всё равно, с помощью Лайтвудов или без, разрушил бы нашу семью. В доме снова раздался ужасный, раздирающий крик Макса. Джонатан всё так же был спокоен. Он медленно пил свой напиток, отвернувшись к окну. А Джейс настолько сильно сжал в руках свою кружку, что та чудом не треснула. Только ближе к вечеру Валентину удалось понизить температуру младшего сына Маризы, и тот, успокоившись, провалился в беспокойный сон. Ранним утром, когда все ещё спали, Джейс пробрался в комнату, которую выделили для обращённых. Он замер возле кровати своего единственного близкого друга. Алек так пылко защищал его перед Конклавом, даже когда он случайно спалил пару нефилимов. Казалось, Лайтвуд был единственным, кто не испытывал к нему ни страха, ни неприязни. Он всегда был слишком бледный, потому что не любил открывать свою кожу солнечному свету. Прятался за свитерами и рубашками с длинными рукавами. Сейчас Алек выглядел слишком болезненно: нездоровый оттенок кожи, неестественно посиневшие губы. Если бы он не дышал, то Джейс подумал бы, что перед ним лежит мёртвое тело. Джейс аккуратно дотрагивается до его лица, проводит кончиками пальцев по заостренному подбородку, лбу, убирает тёмные волосы с лица. Друг открывает глаза. Джейс хочет улыбнуться, но не может. Вместо голубых, на него смотрят черные, как две бездны, глаза. И нет в них ни любви, ни тепла. Лишь холод и зарождающее зло. Такие же глаза, как у Джонатана, как у любого демона. Алек хватает его за руку и почти до боли сжимает запястье. Джейс замечает, насколько ледяной была у того кожа. «Он больше не человек. Мертвец» ─ Алек… ─ Дай ему время, — послышался за спиной негромкий голос. Джейсу даже не нужно было оборачиваться, чтобы понять, кто стоит за его спиной. ─ Неужели его кровь способна на такое? ─ Причём здесь кровь Джонатана? — вопросительно произнес Валентин, заполняя каким-то веществом шприц. ─ Тогда… — и вдруг его осенило. Лилит. Насколько ему было известно, она являлась ему почти матерью. — Не может быть, — неверующе прошептал парень. — Они больше не нефилимы. Джейс нахмурился, взглянув на отца. Тот, с совершенно нечитаемым выражением лица, вставил иглу в вену Александра. Алек даже не пытался вырваться, внимательно следя своими дьявольскими глазами за Моргенштерном. «Ты ведь сумеречный охотник. Ты должен бороться со злом, а не создавать его. Ты не должен вот так спокойно реагировать на сумасшедшие выходки своего сына. Скажи, что считаешь его отвратительным, ошибкой. И сейчас, эти Чужие, бывшие дети Ангела, тоже отвратительные. Скажи мне это, и я помогу тебе избавиться от зла, что ты создал». Имоджен ненавидела весь род Утренних Звезд. Она не скрывала этого от своего внука. Джейс соглашался с ней по поводу Джонатана, но молчал и отводил взгляд в сторону, когда заходила речь о Валентине. Имоджен говорила, что Моргенштерн убил его родных родителей, чтобы забрать его себе и дальше исследовать. Джейс не знал своих родителей, он всегда считал именно Валентина своим отцом и не мог сказать, что тот обращался с ним слишком жестоко, особенно если учесть, что Джейс не был его родным сыном. Он продолжал любить Валентина. Но он любил и свою бабушку. Валентин убил её сына, причинив ей слишком много боли. Она бы и умерла от горя, если бы не знала, что где-то в этом мире живёт он — Джейс. ─ Ты говорил, что призвание сумеречных охотников защищать мир от демонов. Ты учил меня этому. А теперь наш дом — фабрика по созданию монстров? ─ Они не потеряют себя. Ихор Лилит улучшит их боевые навыки. ─ Они и так были отличными сумеречными охотниками, — на что отец лишь пожимает плечами. Ему в самом деле было всё равно, что делает его первый и худший эксперимент? Парень смотрит на Валентина и видит перед собой его дьявольского извращённого сына. Такое же холодное, безразличное лицо, черные мертвые глаза. Как он раньше этого не замечал? Джейс вспоминает, что Валентин уже давно не нефилим. Невольно усмехается. Почти злорадствует над ним. Когда Имоджен сказала, что ему, если придется, нужно будет убить Валентина, Джейс испугался. Он был уверен, что не смог бы этого сделать. И не потому, что тот сильнее, отнюдь. Теперь, без рун и ангельского оружия, Валентин обычный человек, победить его проще простого. У Джейса бы просто рука не поднялась на такое. Но сейчас Джейс понял, что Имоджен была права. Джонатан такой же, как и его отец, Валентин. Безумная, склизкая, отвратительная тварь. Он должен умереть вместе со своим сыном. А вот Клэри… Клэри ещё можно спасти. Джейс в последний раз бросает взгляд на Алека. В демонических глазах он видит своё отражение. Теперь он чужой для него. Юноша злится на себя. Он ничего не сделал, чтобы помочь друзьям и миссис Лайтвуд. Ничего! А сейчас может только смотреть на подобие когда-то лучших нефилимов. Осознание того, что Джонатан с помощью Кубка может уничтожить всех охотников, приводило его в ужас. Он резко разворачивается и выходит из комнаты, направляясь к главной двери. Он слышит голос Клэри, кажется, она спрашивает, сделать ли ему кофе. Он не отвечает, выходит на крыльцо и спускается к беседке, садится на скамью, опустив голову, буравя взглядом стол. Лайтвудов он уже не сможет спасти, но не позволит, чтобы страдали другие охотники. Кубок нужно выкрасть как можно скорее. Больше ждать нельзя. Вот только как его забрать? Он не Моргенштерн и не сможет проникнуть сквозь магию. Джонатан явно его в чём-то подозревал и не доверит столь важную реликвию, даже пальцем не позволит коснуться. Можно дождаться момента, когда в доме никого не останется, кроме него и Валентина, и заставить того отдать ему Чашу. Но перед глазами возникает та рана на руке приемного отца от клинка, и Джейс отрицательно качает головой, отгоняя эту мысль прочь. Имоджен говорила, что Джейс слишком добрый. Возможно, так и было. Он желал мучительной смерти Валентину, но сам всё же убить или даже ранить не мог. Будь проклята кровь ангела в нём! ─ Джейс, всё нормально? — он замер, услышав голос Клэри. Она присаживается рядом и внимательно смотрит на него. ─ Да, всё хорошо, — он не Моргенштерн. Он не умеет скрывать своих чувств. Не так хорошо, как они. Стоит признать, ему противно притворяться и делать вид, что он с ними. А вот Клэри всегда честна, всегда искренна, она не пытается что-либо скрыть, в отличие от своей семьи и от него самого. ─ Лайтвуды медленно приходят в себя. Валентин сказал, что их здоровью ничего не угрожает, даже Максу. И уже сегодня, ближе к вечеру, они могут приступить к тренировке, — оповестила Клэри. Джейс не заметил, как сжались его кулаки, но зато это заметила Клэри. Она ласково положила ладонь на его руку. ─ Они были твоими друзьями, верно? — понимающе произнесла она. — Иногда я думаю, то, что мы делаем — неправильно, но не могу остановиться и остановить Джонатана. Другого пути нет. Он взглянул на неё и, наконец, понял, как сможет добраться до Кубка. Джонатан его сам отдаст. Ведь единственное, что любит монстр — это Кларисса. Джейс сжимает ладонь Клэри и улыбается ей почти виновато. Видел Ангел Разиэль, он не хотел использовать Клэри в корыстных целях. ─ Другого пути нет, — шепчет он, и яркая вспышка освещает маленький сад Моргенштернов.***
─ Люк, где ты пропадал? — в холле его встречает Джонатан, дружелюбно улыбаясь. ─ Я вожак стаи, ─ напомнил мужчина. — К тому же, после случившегося в Гарде, возникло немало проблем. Конклав стал охотиться на мою стаю. Люк устало провел рукой по каштановым волосам. ─ Тебе нужно отдохнуть. Сходи в душ и присоединяйся к столу. Мы как раз собираемся ужинать. Заодно обсудим ситуацию с Конклавом. Ты помог нам, теперь наш черед выручить тебя, — Джонатан, в знак поддержки, положил руку оборотню на плечо. «Как же он быстро повзрослел» — промелькнула мысль в голове Люциана. В гостиной послышались незнакомые голоса, и Люк вопросительно приподнял бровь. А когда из той комнаты вышла черноволосая девушка, Люк опешил. ─ Мариза… Джонатан обернулся, взглянув на Изабель, а после махнул рукой. «Иди, от тебя пока ничего не требуется» — вот что это значило. Юная Лайтвуд исчезла в отведенной ей и её семье спальне. ─ Нет, её дочь, — ответил Джонатан, усмехнувшись. — Многое произошло, пока тебя не было. ─ Ладно, — пробормотал Люк. — Где Валентин? ─ Кажется, он уходил в сторону тренировочного зала.***
Как Джонатан и сказал, Валентин находился в тренировочном зале. Люциан улыбнулся, заметив друга, но улыбка тут же спала с его лица. ─ Стой! — крикнул он, в три шага преодолев расстояние и отдернув руку