Ничем не похожий на Харкер

Интегра понимала, что ей нужно быть терпеливой с Джонатаном. Ей самой с раннего детства прививали мысль о том, что она всю свою жизнь посвятит служению Королеве и Церкви, и даже с такой подготовкой Интегре все равно было тяжело. Но она всегда могла рассчитывать на помощь Вальтера, и даже Алукард, хотел он этого или нет, вынуждал ее двигаться вперед и постоянно самосовершенствоваться. Интегра еще не стала идеальным лидером для своих солдат, но она с каждым днем неуклонно приближалась к этому идеалу. Злость Джонатана была ей понятна. Сейчас она могла только порадоваться, что у него не было склонности к истерикам. Он более-менее спокойно выслушал, что такое Круглый (хотя технически более правильным было бы назвать его Овальным) Стол и что из себя представляют остальные одиннадцать Рыцарей. Тем не менее, Джонатана это не успокоило – он все еще чувствовал себя глубоко оскорбленным. Наверное, он был единственным на свете человеком, который так злился из-за посвящения в рыцари. - А ты готов рассказать мне о своей войне, Гарри? – в итоге спросила Интегра, поудобнее устраиваясь в своем кресле. - Не все. Столько, сколько смогу… - Если ты считаешь, что имеешь право знать секретную информацию из-за своего посвящения в рыцари, - прервала его Интегра, - то я вполне могу потребовать от тебя того же. Технически мы с тобой оба состоим в организации, на которую возложена ответственность за сохранение и поддержание мира и порядка в нашей стране – Конвент Двенадцати. – Она чувствовала, как в ней постепенно нарастает раздражение из-за необходимости повторять одно и то же по нескольку раз. - А я тогда, что, буду тринадцатым? – спросил он скептически. – Спасибо, но не надо. - И не мечтай. – Интегра покачала головой. Еще не хватало. Она и так с большим трудом удерживала свои позиции среди других рыцарей. Интегра боялась даже представить, что они устроят, если в Конвент войдет еще один ребенок. Не говоря уже о том, что за всю историю существования Ордена в нем никогда не было больше тринадцати рыцарей (считая монарха). Титул Джонатана на данный момент ничего не значил. – Я же сказала – технически. - Ну просто замечательно, - вздохнул он. – И снова я походя нарушаю какие-то правила. – Он опустил глаза на свою саблю. Интегра знала, что сабля в отличие от титула существовала не только на бумаге и была не просто декоративным оружием, а вполне себе боевым. Но в данном случае она решила, что лучше ему солгать, слегка отступив от фактов, чем разъяснять все по третьему разу, потому что терпение ее было уже на исходе. - Вот скажи мне, если бы тебя призвали на службу в защиту Британии, не важно, от внешней опасности или от внутренней, ты бы отказался? - Нет, не отказался бы, - ответил он быстро, не задумываясь. Интегра знала о нем не так уж и много, но и этого было достаточно, чтобы понимать – Джонатан за последние годы задумывался над этим вопросом столько раз, что заниматься самоанализом в ее кабинете нужды не было. Она знала, что разведка Двенадцати за все годы, пока длилась эта другая война, так и не узнала о существовании его врага – Тома Марволо Риддла, хотя Джонатан, кажется, называл его каким-то другим именем – не смотря на то, что его провозгласили «военным диктатором». Он, судя по отчетам, убивал Британских граждан сотнями в течение последних нескольких десятилетий, при этом умудрившись ни разу не привлечь внимание ни полиции, ни СМИ, и это ее, откровенно говоря, пугало. Джонатан явно был вовлечен в войну с чем-то сверхъестественным – и это были не вампиры. К удивлению Интегры одно сверхъестественное о другом не знало, иначе они давно бы уже либо скооперировались, либо начали воевать за влияние, а уж такого она бы точно не пропустила. Но, тем не менее, вопрос оставался открытым – как Джонатан отреагирует на Алукарда? На улице уже стемнело, с минуты на минуту взойдет луна, а следом за ней проснется Алукард и обязательно сунет свой нос в ее кабинет. Уж чего у него нельзя отнять, так это любопытства вперемешку с нездоровым садизмом и склонностью к кровавым играм с чужаками в мэноре. Сможет ли Джонатан выдержать такое давление на психику? Она в этом сомневалась. - Он тебя еще удивит, Интегра, - ответил на ее мысли голос, донесшийся из темного угла, и она едва удержала на своем лице каменную маску невозмутимости. Джонатан тут же подскочил, запуская руку в правый карман своих роб, судя по всему, за оружием, и пытаясь разглядеть в тенях говорившего. - Я пессимист, Алукард, - ответила Интегра со вздохом, одним широким росчерком подписывая очередную бумагу и откладывая ее в сторону. – С такой философией можно быть уверенной, что любые сюрпризы будут приятными. Джонатан убедился, что никто его не оскорблял даже в уме, и что существо, прервавшее их с Интегрой разговор, не представляет на данный момент опасности, и уселся обратно в кресло, так и не продемонстрировав свое спрятанное в кармане оружие. Что ж, решила Интегра, по крайней мере, чтением мыслей его не удивишь и не напугаешь. Алукард, не в настроении играть в прятки с чужаком, который не испугался того, что голос есть, а тела нет, материализировался в центре кабинета. Джонатан с любопытством его оглядел, а потом склонил голову приветственно: - Приятно с вами познакомится, сэр. Удивленный, Алукард бесшумно скользнул ближе, рассматривая Джонатана с неприкрытым вниманием. Раньше он, насколько знала Интегра, на еду так никогда не смотрел. Это ей не понравилось. Джонатан же в ответ на рентгеновский взгляд вампира только скосил глаза на Интегру и приподнял бровь в вежливом удивлении, что его до сих пор не представили. - Обычно на меня реагируют по-другому, - прокомментировал Алукард. Джонатан понял, что от него хотят, и послушно перевел свой взгляд с Интегры на вампира. Она не знала, что именно кровосос увидел в сознании Джонатана, но это его рассмешило. – А ты умен для смертного… но слишком груб. - И у тебя еще хватает наглости обвинять кого-то в отсутствии манер, Алукард? – спросила Интегра, демонстративно отворачиваясь от них и укладывая перед собой очередную стопку бумаг. Она давно уже отшлифовала навык делать несколько дел одновременно. - Вы всегда знали, как сделать мне больно, Мастер, - ответил вампир. Она на мгновение оторвалась от работы, поднимая на него взгляд, и покачала головой. Алукард с преувеличенным интересом разглядывал ее гостя, излучая всем своим телом оскорбленное достоинство. Как только Алукард подошел ближе, Джонатан поднялся. На лице у него при этом было выражение вежливого добродушия и отстраненного любопытства. Что Интегру удивило, так это то, что там не было страха. Джонатан был единственным человеком, не считая ее саму, что не боялся на каком-то инстинктивном, животном уровне Алукарда. - Мистер Цепеш собственной персоной, не так ли…? – обратился к нему Джонатан с мягкой улыбкой и, вместо того, чтобы подать руку для традиционного рукопожатия, склонил голову в приветственном поклоне. – Приятно с вами познакомиться, сэр. - Вежливое мясо… куда только катится мир? Интегра подняла голову от бумаг, кидая на вампира тяжелый взгляд. Алукард послушно замер, приподняв бровь в ожидании начальственных указаний. - Я запрещаю тебе до него дотрагиваться, - сказала она, - или причинять ему какой-либо вред без моего прямого на то приказа. Ты меня понял? Тот в ответ только что-то недовольно прошипел. Джонатан неуютно поерзал на своем кресле, осознав, что Интегра оставила для себя возможность приказать своему вампиру сделать с ним что-нибудь нехорошее. С другой стороны, ее понять было тоже можно – а вдруг он окажется врагом? Сама Интегра даже не сомневалась, что Джонатан тоже оставил себе пути отхода – возможно, в качестве какого-то неизвестного ей способа перемещения или фамилиара - защитника. - Я тебя не слышу, - напомнила она Алукарду. - Да, Мастер. Я понимаю и принимаю твой приказ, - ответил вампир, демонстративно отворачиваясь. Ей, впрочем, было глубоко наплевать на проявленное неуважение, лишь бы приказам следовал. А потом Алукард снова обратился к Джонатану: - Я тебя помню.