Ничем не похожий на Харкер

Интегра резко отвернулась к окну. Часть ее лица освещалась холодным лунным светом, а часть была скрыта во тьме. Где-то неподалеку резвился Алукард, разрывая когтями одного за другим тех, кто даже не верил в его существование. Так повторялось ночь за ночью, и в чем-то Джонатан был прав – Алукард действительно был ее питомцем, которого необходимо было держать на коротком поводке. Но Интегру это нисколько не смущало. Она твердо верила в то, что с огнем можно бороться только другим огнем, и древний Мидианитянец подходил для этой роли как нельзя лучше. - Извини, - через несколько минут вздохнул Джонатан. Интегра слегка отклонила голову в ожидании узнать, за какие-такие прегрешения он опять мучается виной. – Я многих потерял в войне и Хедвиг была мне очень дорога. Я до сих пор не могу смириться с ее гибелью, вот и выплескиваю свое раздражение на других людей. Интегре, в принципе, было все равно до тех пор, пока Джонатан ограничивался одними словами. Простые слова уже давно перестали ее задевать. Она придвинула к себе отложенную ранее стопку с документами и быстро ее пролистала, пока не нашла урезанный доклад Вальтера. На обратной стороне страницы Интегра парой быстрых росчерков описала свои указания по размещению Джонатана на ночь в поместье. Конечно, технически он еще не согласился остаться, но если в список его талантов не входит, скажем, умение телепортироваться, деваться ему сегодня точно уже некуда. - Так, значит, ты выиграл свою войну? – не слишком тактично вернулась Интегра к предыдущей теме разговора. Она подозревала, что такую прямую манеру общения она подхватила от Алукарда. Джонатан был молод, так что очаровать его не составило бы большого труда, но в какой-то момент Интегра и сама не заметила, как потеряла способность к подобным подковерным играм. Она больше не могла и не хотела казаться слабее, чем есть. Возможно, два года назад в ней еще оставались следы той женственности и мягкости, что присущи любой женщине от рождения, но не теперь. - Выиграл? – выплюнул Джонатан с таким отвращением, будто слово кислотой разъедало его гортань. Было видно, что боль от потери друзей и близких смешивается в нем с отвращением, постепенно переплавляясь в злость. В этом он чем-то походил на саму Интегру – она тоже предпочитала ощущать злость взамен бессилия или боли. Джонатан тем временем, сжимая в руках до побелевших костяшек свой новый меч, продолжил: - Я ее закончил. Интегра пожала плечами. - С такими монстрами, против которых мы воюем, одно так или иначе приравнивается к другому. - Но это не чувствуется, как выигрыш! – возразил Джонатан. – Мой крестник на третьем месяце своей жизни остался без отца с матерью – как и я, только ему еще меньше, чем было мне тогда. Его отец оставался последним человеком, хоть как-то связывающим меня с родителями. Это может показаться тебе чересчур сентиментальным, но я в этой войне потерял тех, кто был для меня вместо семьи. Это действительно показалось ей чересчур сентиментальным. Интегра аккуратно сложила страницу с отчетом Вальтера вдвое – так, чтобы ее инструкции оказались сверху, и, потянувшись к телефону, набрала на нем уже давно вбитую на уровне рефлексов последовательность цифр. - Ты далеко не первый и не последний. Джонатан только хмыкнул в ответ, разочарованно покачав головой. - Ничего другого я от тебя и не ждал. Интегра, несмотря на резкие слова, действительно ему сочувствовала и уже была готова сообщить об этом факте вслух, но ее прервал писк телефона и загоревшийся зеленым экран. Вальтер ответил, и Интегра, не теряя времени, приказала ему направить горничных в одну из комнат для гостей, чтобы те приготовили ее для Джонатана. Связь со щелчком оборвалась. Она с тихим вздохом повесила трубку и направила все внимание на своего гостя, который все это время рассеянным взглядом рассматривал рукоять своего нового оружия. - Способность к сопереживанию у меня еще не атрофировалась, - наконец, сказала Интегра, прослеживая пальцем очертания маленького серебряного крестика сквозь ткань рубашки. – Но я не могу позволить своим эмоциям влиять на принимаемые мной решения. Да и жить без них в итоге иногда намного легче. *** - А разве это не делает тебя монстром? – спросил Гарри. Он знал, что это прозвучало жестоко. Но, как говорится, с волками жить – по-волчьи выть. Тем более, она первая начала. Конечно, такой аргумент со стороны мог бы показаться чистым ребячеством, но для Гарри это была, скорее, методика выживания во враждебной среде, вбитая в него Дамблдором. Так он мог держать свои чувства и переживания внутри, показывая окружающим лишь то, что они сами хотят увидеть. Гарри в течение всех семи лет, проведенных в Хогвартсе, никак не мог до конца понять и принять такую философию. Но оказавшись лицом к лицу с толпой журналистов и сотнями камер даже ему быстро стало ясно, что лучшим курсом действий будет пожать министру руку и улыбнуться на публику. А вот в компании Интегры Хеллсинг самым рациональным было показать ей свое недовольство, потому что терпеливые люди ее раздражали. Интегра на его реплику только сухо улыбнулась. - Ничего другого я от тебя и не ждала. - Способность к сопереживанию у меня еще не атрофировалась, - бросил ей Гарри в ответ ее же слова. Этой уловке его научил, как ни удивительно, Драко Малфой, который сам, по его же словам, перенял ее у Снейпа. По неофициальным данным особенно восприимчивыми к подобной манере ведения разговора были печально известная Беллатрикс Лестрейндж, а так же Волдеморт и множество других одиозных личностей, страдающих чрезмерным тщеславием. Но Гарри, судя по всему, нужно было в свое время больше практиковаться с подбором нужных интонаций – из его уст эта фраза прозвучала слишком уж язвительно. - Извини, - вздохнул он уже в который раз за этот вечер. Интегра, вполне вероятно, многое успела пережить, но даже она далеко не во всех ситуациях могла опираться на опыт. – Я видел, куда ведет такая логика. Мне еще никогда не приходилось убивать тех, кого я считал своими друзьями или близкими и, надеюсь, никогда не придется. - Вы иногда говорите на удивление мудрые вещи, Сэр Гарри, - вдруг услышал он чей-то голос прямо позади себя. Гарри тут же подпрыгнул на стуле и развернулся навстречу обладателю таинственного голоса. Им оказался Вальтер, сумевший каким-то образом войти в комнату и подобраться на опасно близкое расстояние совершенно незамеченным. Гарри должен был предвидеть его появление – он ведь прекрасно слышал, как Интегра вызывала его по телефону, но… Он сжал зубы и недовольно нахмурился в сторону пожилого дворецкого, усаживаясь обратно в кресло только тогда, когда Вальтер отошел подальше к столу Интегры и принял у нее из рук бумаги. А потом до него с опозданием дошло, зачем дворецкого вообще могли позвать. - Годриковы галоши, пощадите… - закрыв глаза, простонал он. Вальтер на него покосился и, нацепив на лицо снисходительную улыбку прямиком из арсенала МакГонагалл, продолжил: - А иногда, как сейчас, вы говорите такие глупости, что первое впечатление развеивается бесследно. Интегра в это время в который уже раз внимательно изучала Гарри пытливым взглядом, пытаясь разобраться в его мотивах. Сам Гарри понятия не имел, чем обязан такому пристальному вниманию, но терпел с молчаливым, но ярко выраженным раздражением. - Ты считаешь меня своим другом? – спросила Интегра. Вот такого вопроса от нее Гарри точно не ожидал. Разве он хоть раз назвал ее своим другом вслух? Впрочем, всякое возможно – ему никогда не удавалось успешно скрывать информацию от тех людей, которые ему нравились. - Наверное, моим другом называть тебя еще рано, - ответил Гарри, пожимая плечами. – Но я в таких вопросах всегда полагался больше на инстинкт, нежели на логику. Инстинкт, по крайней мере, еще ни разу меня не подводил. И, что бы по этому поводу ни думал уважаемый дворецкий, - Гарри с неприязнью покосился на Вальтера, отмечая про себя и его покровительственное выражение лица и смесь осторожности с враждебностью в глазах, - я прекрасно осознаю, что своим умом и сообразительностью звезд с неба не хватаю. Вот и приходится компенсировать. - Средней силы экстрасенс, я думаю. Как тебе такая версия? – невозмутимо спросила Интегра у Вальтера с таким видом, будто никакого Гарри Поттера в комнате и в помине не было. У Гарри создавалось настойчивое ощущение, будто у главы Организации Хеллсинг и ее правой руки чересчур много свободного времени на руках, раз они имеют возможность это время тратить на беспощадные издевательства над новоиспеченным рыцарем и по совместительству волшебником. - Не думаю, что все настолько серьезно, Сэр Интегра, - ответил ей Вальтер в том же тоне. Они что, тренировались, что ли? Впрочем, зная о том, в какой чопорной атмосфере обычно проходят собрания всяческой высокопоставленной знати при королевском дворе, Гарри бы не удивился. И в другое время мог бы даже посмеяться над тем, как ловко дворецкий суммировал всю историю его жизни: - Скорее, мы видим перед собой пример того, как неудачный опыт выравнивается удачным – именно подобного рода случайности лежат в основе концепции кармы. - А это, можно подумать, несерьезно? – приподняла бровь Интегра, жестом указывая Вальтеру забрать с собой так и не открытую бутылку вина. А Гарри за весь разговор даже и не вспомнил об этой бутылке. Впрочем, неважно – за исключением пары глотков шампанского на очередном министерском рауте он алкоголь практически не употреблял. - Тем не менее, к телепатии это вряд ли имеет какое-либо отношение, - подвел итог Вальтер и, развернувшись на каблуках, направился к двери. Около выхода он остановился: - Ужин готов, Сэр Интегра. В его голосе отчетливо прозвучала нотка неодобрения, словно дворецкий был уверен, что Интегра про ужин в конечном счете все равно забудет. В принципе, ничего удивительного – судя по количеству ежедневно употребляемого Миной никотина аппетита у нее к вечеру не должно быть никакого. - Я ведь не отрываю тебя от еды? – спросил Гарри, и тут же был проинформирован в своей недалекости двумя красноречивыми взглядами, полными ошеломленного скептицизма. Гарри только пожал плечами, проводя рукой по своим растрепанным волосам, и добавил: - Сам я могу поужинать тогда, когда тебе будет удобнее. Самой постановке фразы типа «я ведь не отрываю вас от…» Гарри научился у Невилла, когда тому стало ясно, что герой не имеет ни малейшего понятия, как правильно держать себя в обществе тех, кто априори считал себя выше него по социальному статусу лишь благодаря своей родословной. Гарри полагал, что Интегра сразу узнает фразу, но она по своей натуре была таким человеком, у кого отношения с клинком – или пистолетом – гораздо лучше, чем с правилами этикета. - Делами я могу заняться и позже, - ответила Интегра, сдерживая тяжелый вздох. Она потерла пальцами уставшие глаза, потом виски, а потом поднялась со своего кресла и кивком указала Гарри следовать за собой. – Вальтер никогда меня не простит, если я снова сяду ужинать в офисе. *** - Я до этого только однажды бывал в таком большом поместье, - прокомментировал Джонатан, спускаясь следом за Интегрой по лестнице. Он пробежался взглядом по развешанным по стенам картинам и едва заметно поморщился. Откровенная роскошь, судя по всему, вызывала у него отвращение на каком-то подсознательном уровне: Джонатан шел чуть ближе к Интегре и чуть дальше от Вальтера, словно она в своей военной униформе ассоциировалась у него с чем-то простым и привычным, а Вальтер был ходячим олицетворением богатства. - Да, мой Мэнор во многом отличается от предместий Лондона, - признала Интегра. Она, возможно, и учла бы его возможный дискомфорт, приглашая Джонатана к себе в гости, но в то время голова у нее была забита другими намного более важными вещами. - В том поместье, где я был, - продолжил Джонатан, наконец-то решивший добровольно предоставить хоть какую-то информацию о себе, - я видел только подземелья. Там нас держали в плену. Пытали отца Луны. Он был хозяином своей газеты и выпускал статьи в мою поддержку, но к тому времени они уже захватили Министерство. А потом взяли Луну в заложники и заставили его работать на них, печатать всякую пропаганду. По несвязному рассказу Джонатана Интегра многое поняла из того, что он сам тогда чувствовал. Она никогда прежде не имела дело с заложниками или шантажом, в первую очередь потому, что низшие Мидианитянцы, которые попадались Интегре чаще всего, не обладали какой-либо склонностью планировать свои действия наперед. Поэтому такая ситуация была ей незнакома. С пытками у нее тоже не было опыта, да и, честно говоря, получать его ей не хотелось совершенно. Поэтому она решила воздержаться от вопросов на эту тему. По крайней мере, не сегодня и не завтра. Со временем, возможно, она будет готова, но Вальтер или Алукард смогут ввести ее в курс дела и все объяснить гораздо лучше, чем этот недоделанный Рыцарь. - И кем же были эти «они»? – вместо этого спросила она. Вальтер открыл для нее дверь, и Интегра вошла внутрь. Джонатан последовал за ней, аккуратным маневром обходя Вальтера по широкой дуге. - Они… - печально вздохнул Джонатан, впервые за пределами офиса встречаясь с ней взглядом и тут же вздрагивая, когда Вальтер отодвинул для него стул. Интегра едва сдержала смешок. - Пожиратели Смерти. Это название ни о чем ей не говорило. - Они считали себя преемниками Вальпургиевых Рыцарей. А вот про Вальпургиевых Рыцарей Интегра слышала где-то и раньше, но не могла вспомнить ничего конкретного. Вальтер кивнул ей в узнавании. Она не сомневалась, что к ее возвращению в офис он успеет приготовить ей папку с необходимыми файлами со всеми возможными подробностями. - Террористы? – решила она прояснить. - Сторонники Волдеморта, - Джонатан замер в ожидании какой-либо реакции, а потом встряхнулся, со смехом качая головой. – Это странно – произносить его имя вслух без массовой истерии от окружающих. Люди до сих пор, даже после его смерти, предпочитают звать его «Ты-Знаешь-Кто». По сравнению со многими другими прозвищами, слышанными Интегрой ранее, «Ты-Знаешь-Кто» ее не впечатлило ни капли. В зал вошла горничная с дымящейся кастрюлей супа в руках, и желудок Интегры не замедлил напомнить ей, что у нее с самого обеда во рту не было ни крошки. Разговор за столом сразу же смолк, поскольку Интегра с самого детства была приучена есть в тишине, а Джонатан каким-то образом уловил ее нежелание разговаривать. Через пятнадцать минут принесли десерт и Вальтер попытался предложить им вино во второй раз за сегодняшний вечер, но Джонатан остался все так же равнодушен к алкоголю. Интегра же, зная, что сегодняшний вечер был одним из немногих, когда не было каких-то срочных дел, решила воспользоваться ситуацией. Она быстро и умело открыла бутылку, демонстрируя при этом едва ли не профессиональное мастерство, о причинах возникновения которого Джонатан по здравом размышлении решил не спрашивать. Вино было темно-красным и, пусть по своему оттенку немного светлее, все равно напоминало кровь. Нехорошая ассоциация, признавала Интегра, но она в этом Мэноре намного чаще видела бокалы для вина, наполненные кровью, нежели алкоголем. - Ее Величество сказала, что ты убил этого… Волдеморта, - сказала Интегра, не особенно радуясь своей резкости. Джонатан поморщился. - Замечательный способ испортить аппетит. Алукард был прав, мальчишка слишком груб, подумала Интегра. С другой стороны, возможно, Джонатан просто научился таким оригинальным образом мстить окружающему миру за все плохое. - Да, можно и так сказать, - в конце концов, уступил он. Интегра тут же придавила его холодным взглядом. - Ну, вообще-то, это я позволил ему убить меня… потом возвратился к жизни… и позволил убить меня снова. Во второй раз заклинание вернулось к нему рикошетом. Интегра сжала челюсти на вилке для десерта так сильно, что на металле наверняка остались следы ее зубов. - Ты утверждаешь, что вернулся после смерти? Джонатан похлопал глазами – широко раскрытыми и удивленными, как будто она сообщила ему что-то новое, а не просто перефразировала его же слова. Потом закусил губу, задумался, но в итоге пожал плечами. - Я не думал об этом в таком ключе. Я ведь не был по-настоящему мертвым… скорее, в лимбо. - Ты не похож на немертвого, - с непоколебимой уверенностью сказала Интегра. Джонатан был на все сто процентов смертным человеком. - Да нет… это не Темная магия… Теперь, в отличие от их встречи два года назад, Интегра точно знала, что та магия, о которой говорил Джонатан, не была ни метафорой, ни иносказанием. Он описывал ей тогда совершенно реально существующие пророчества и реально существующих Темных Лордов, личностей настолько извращенных, что они вполне подходили под определение Мидианитянцев, не меняя при этом своего биологического вида. - Моя мать отдала свою жизнь за меня, когда я был годовалым младенцем, - сказал Джонатан, откладывая приборы и отодвигая от себя тарелку с полу съеденным десертом. Его глаза умоляли Интегру просто принять его слова, несмотря на полную невероятность того, что магия, выходящая за пределы жизни и смерти, нарушающая все законы природы и Бога, может не являться злой. – Есть такое проклятие, что убивает мгновенно. Оно не причиняет боли, не оставляет никаких следов… - Два слова, - внезапно вспомнила Интегра. – Эта странная смерть, про которую ты говорил. Она налила в свой бокал еще вина. Джонатан кивнул. - Да, верно. Моя мать закрыла меня собой, приняла это проклятие на себя. И тем самым создала вокруг меня что-то вроде защиты. Говорят, что в ту ночь, когда Волдеморт послал то же проклятие в меня, я спасся именно благодаря силе ее любви. Но в любом случае это только теория. Никто не знает, что там на самом деле произошло – почему я не умер. - Твое начальство ожидало, что ты выживешь, основываясь на пророчестве? – спросила Интегра, пытаясь выстроить все сведения в логическую цепочку. - Скорее, именно мое выживание подтвердило тот факт, что я являюсь субъектом пророчества. И уже на основании этого мое начальство ожидало, что я убью его, - ответил Джонатан с горечью. В какой-то момент Интегре даже показалось, что он вот-вот прослезится, но потом Джонатан поморщился, и в следующее мгновение его лицо превратилось в ничего не выражающую маску, которую так удобно использовать, когда эмоции начинают выходить из-под контроля. - И ты это сделал, - закончила за него Интегра. Она начинала немного понимать – и того безутешного мальчика, встреченного ею два года назад, и этого молодого человека напротив, что с таким пренебрежением относится к долгу и чести. Джонатану дали миссию, для удачного выполнения которой у него не было ни врожденных способностей, ни тренировок. И он ее не провалил только благодаря собственному упрямству и воле к жизни. Это было, в каком-то смысле, достойно восхищения, но не делало его сильным. С другой стороны, Джонатана можно было натренировать, а его знания в оккультизме вполне могли пригодиться организации Хеллсинг… - А ты не думал над тем, чтобы присоединиться к Организации? – спросила она. И тут же пожалела об этом. Она была совсем не уверена, стоит ли овчинка выделки. Изначальное очарование его историей быстро развеивалось, оставляя после себя картину, которая красиво выглядит издалека, но при ближайшем рассмотрении оказывается лишь дилетантской замашкой на мастерство. - И правда, Сэр Гарри, - добавил слишком рано вернувшийся с охоты Алукард, высовывая голову из стены. Вторжение гражданского лица на территорию Организации было достаточно редким событием и наверняка подогревало его интерес. Интегра вздохнула и, когда Вальтер подлил ей вина, тут же опрокинула бокал в себя. Если Джонатан будет и дальше таким раздражающе скрытным, а Алукард останется верен своей тенденции прерывать все их разговоры на самых интересных местах, ей придется держать мальчишку в Мэноре по меньшей мере неделю. А это было, черт побери, очень сложно сделать, не ставя его в известность о том, что он тут пленник.