Милисса. Продолжение истории.

– А по виду не скажешь, – сочувственно протянул один из парней, рассматривая моё лицо. Я поспешно провела по подбородку рукой и увидела, что тыльная сторона ладони испачкана кровью. Ничего! Мне к синякам не привыкать, скорее наоборот, я так привыкла получать какие-нибудь повреждения за прошедшие три года, что день без ушибов или царапин казался неполноценен. – Вы не могли бы освободить бедного викинга? Он больше не причинит вреда, я ручаюсь. Будто завороженная, я смотрела на грязную ладонь и не заметила, как ко мне наклонился спаситель, чтобы слегка насмешливо прошептать это мне на ухо. Не оборачиваясь, я убрала драконьи нити и мгновенно почувствовала накатившую усталость. Хитрое коварное тело поняло, что от него ничего больше не требуется и немедля поспешило расслабиться. – Я должен сказать «спасибо». Вы сделали за меня половину работы, – с этими словами, сказанными с какой-то неожиданной нежностью, он выпрямился, рыжие волосы исчезли из вида. А я всё пыталась сконцентрироваться на обстановке. – Болваны! Это всё из-за вас! – ругался учитель, наконец, очухавшись от происходящего. Сразу после этого послышались болезненные стоны от обоих парней, хватающихся за головы. Странный незнакомец осматривал тело викинга, валяющегося на ступенях тылом к верху. Он уже не дёргался, пытаясь вырваться, просто лежал и спал спокойным сном. Если бы не до сих пор ноющая шея, да и голова тоже, не была его заслугой, я бы даже пожалела парня. А это был именно парень, только чересчур бородатый для своего возраста. Но если он викинг, это другое дело, не мне судить. Для кого-то борода – признак мужества, хотя за этой сомнительной волосатостью может скрываться всё, что угодно. Зачем, например, ему понадобилась Кэри? Для плотских утех или это что-то другое? Отвращение прошлось мелким холодком по коже, но силы не хватило даже на то, чтобы презрительно скривиться. Незнакомец присел на корточки и поднял волосы со лба громилы, недовольно нахмурился, но снова смягчился в лице. Кто же он всё-таки такой? Его совершенно не удивила горящая куртка, дрался он хладнокровно, будто делал это всю жизнь, но ко мне он отнёсся совершенно доброжелательно, по-странному ласково. Первое впечатление носило приятный характер, но и не скажешь, что ему можно доверять. Причислить его отношение ко мне к умело скрываемой лести или искреннему доверию? К своему стыду, он вызвал во мне восторг и уважение, но откуда взялись такие чувства? И что он имел в виду, говоря, что я сделала за него половину работы? Когда рыжик выпрямился, легко, почти незаметно шевельнул пальцами, и оба викинга, как по приказу, испарились в воздухе. Маг? А что я, собственно, удивляюсь? Стоило догадаться с самого начала, что он совсем не так прост как кажется. – Исчезли! – восхищённо прошептали над головой. А я всё так же хранила маску безразличия, но, кто бы поверил, внутри сердце ликовало от восторга и удивления. Несмотря на то, что Галарэн являлся самым главным городом, где студенты, просиживая над учебниками портки, грызли гранит науки, мне на удивление редко удавалась встретить себе подобных. О чём говорить? Я даже брата своего скоро запишу в красную книгу! Эта особь попадается на глаза человеку крайне редко, ввиду чего является видом под угрозой исчезновения; чрезмерные вопросы воспринимает как опасность и может использовать магию для абстрагирования от врага или банально свалить, в редких случаях приводит в действие уникальную способность «испепеляющий взгляд»; иногда его можно приманить едой, лучше ароматным мясом. Ага! Кстати о Ширке… Почему он не отозвался? Мы с Рекой приложили довольно много сил, чтобы позвать на помощь. Дело в этих самых «разных обстоятельствах»? Тем временем маг направился в нашу сторону. Элай поспешно поднялся, не спуская с него глаз. – Вы несёте ответственность за этих детей? – спросил маг. – Да, моя вина в том, что сейчас случилось… Я должен отблагодарить… – рассеянно проговорил Момо. – Не стоит. К сожалению, я не имею права говорить почему, надеюсь, вы поймёте. Никто бы серьёзно не пострадал в любом случае, я бы не позволил, – голос звучал глубоко и серьёзно. Наверное, мне стоило подняться, хотя бы из уважения вслед за тактичным эльфом, ведь рыжик явно важная социальная шишка, раз учитель разговаривает такими сложными словами, но совершенно не хотела. А как прикажете поступить человеку, у которого мысли начинают плавиться и лениво вытекать из ушей? Если я попробую встряхнуть головой, зуб даю, ничегошеньки не останется – всё будет на мраморном полу! – Со своей стороны лишь попрошу не распространять слухи о случившемся и впредь быть более осторожными. Всё необходимое владельцам таверны сообщу сам, – продолжил спокойную речь маг, обводя всех внимательным взглядом, и остановился на мне. – Не было большой необходимости в перенапряжении, – тише сказал он, и вот тут я очнулась, вспыхнула возмущением, а весь восторг по поводу него просто осыпался пеплом. Он думает, у меня был выбор? Думает, легко соображать, что делаешь, когда находишься на краю пропасти безнадёжности?! Я потянула стоящего рядом Элая за целую штанину. Тот удивлённо опустил голову. «Помоги подняться», – виновато попросила я. Друг, не мешкая, подал руку и потянул, но уже не с такой лёгкостью как раньше. Похоже, викинг сильно его помял. Стараясь удержать равновесие, использовала его же руку как опору, но тут же отпустила под заинтересованным взглядом рыжика. «Поверьте, я не хотел вас обидеть. И в вашей силе я не сомневаюсь. Просто позволил себе дружеский совет, подметив то, что можно было обойтись гораздо меньшими жертвами» Ну вот! И что прикажите о нём думать? Почему это звучит как насмешка? Я растерялась на секунду, но гадкая усталость накатила новой волной, и мне опять пришлось ухватиться за руку флейтиста, который казался в гораздо лучшем состоянии, нежели я. Тот немного покачнулся, но равновесие удержал. Элай, прости! Но ты единственный, кто по несчастному стечению обстоятельств оказался рядом. «Я в норме. Если не веришь, готов понести тебя на руках!» – хитро прищурился он. Я испуганно покачала головой. Спасибо уж, руки достаточно. Может, мои извинения, которые я даже и не собиралась посылать ему мысленно, немного задели его чувства? Элай зачем-то прикрыл рот рукой, но прищуренные весёлые глаза говорили об улыбке. Что смешного я сказала? Несмотря на отговорки, Момо повёл нас в лазарет, хотя и так было понятно, что мы оба просто покрыты синяками, а у меня переутомление. «Сделай лицо повеселее, а то доктор решит, что ты невменяемая», – посоветовал Элай, почему-то используя ещё и жесты, видимо, хотел, чтобы шутка дошла до всех. В ответ я лениво растянула губы в зубастой улыбке, отчего Элай испуганно сглотнул и поспешил отвернуться, а мальчишки не удержались от смешков. «Похоже, я гораздо страшнее, чем кажусь!» – с гордостью кинула мысль Бурная. Итогом осмотра стали обработанные от падения возле кипариса ссадины и царапины у меня на лице и руках. Мне всё же пришлось нервно пожевать губу, когда лекарь покосился на голую ногу Элая с завёрнутой штаниной, хотя и была уверена в том, что сделала всё правильно, но человеческое тело – это не игрушка, а я экспериментировала только на себе. Ведь стоит отвлечься хоть на секунду, получится неправильно соединённое сухожилие или попадание грязи на кожу, что может привести к гною. Мои же старые царапины и шрамы, полученные в паломничестве, лекарь осмотрел придирчиво, но спрашивать не стал. Кэри посоветовала флейтисту завернуть и другую штанину, назвав сие модной небрежностью – это был первый раз, когда она позволила себе улыбнуться после несчастного случая. Хождение по коридору, как и поездка на бричке, оставили о себе лишь размытые картинки, тяжёлую голову и веки, которые я изо всех сил старалась держать открытыми. Чтобы я обратила на кого-то внимание, нужно было окликнуть минимум два раза или хорошенько потрясти. Лишь иногда мыслями я возвращалась к брату, но очень старалась отогнать от себя всё плохое, хотя это оказалось не так трудно в состоянии полусна. Кэри тоже была не в духе, смотрела в одну точку, о чём-то задумавшись, и мяла подол красивого бежевого платья. – Эй, мальчики, как думаете, Мисси заслуживает повышение? – вдруг весело спросил Момо, хитро прищурившись. Женская часть брички никак не отреагировала, только Кэри перестала мять несчастную ткань, и опустила глаза ещё ниже. Неловкую паузу нарушил удивлённый голос парня в серебристом камзоле, которого, как выяснилось позже, звали Селаном. – А бывает повышение? Учитель недовольно покачал головой, показывая, что дело вовсе не в повышении, а в том, что он хотел нас подбодрить, и никто даже не догадался поддержать его инициативу. Момо благоразумно отпустил всех по домам кроме коллектива группы Кулши, я лениво отмахнулась от предложившего меня проводить Элая и поплелась в сторону долгожданной кровати. Кроме как спать, я хотела есть, а ещё пить, но «спать», несомненно, лидировало и не отпускало из своих мерзких настойчивых объятий. Поэтому всю дорогу я шла, как воскрешённая некромантом, и лишь мельком обратила внимание на сидевшего на полу Ширка. Глаза закрыты, одна нога согнута в колене, а другая расслабленно вытянута, прямой спиной он прислонился к стене и ровно дышал. Благодаря нему, у меня почти получилось разозлиться, но усталость ласково манила на второй этаж, где ждала мягкая кровать. При моём появлении он вздрогнул, моргнул. А когда взгляд стал более чётким, обратил внимание на меня. – Лис, привет! Я сегодня освободился, поэтому спрашивай, чего хотела в прошлый раз. Какая прелесть! Увы, мне сейчас не до тебя. Меня ждёт кое-что гораздо приятнее – подушка, одеяло и кровать, они всегда рады меня видеть в любое время суток, никогда не бросят и не предадут в отличие… ну, да не будем показывать пальцем, ибо не вежливо! Поэтому просто пропускаем мимо ушей и продолжаем путь к лестнице, пока ноги ещё как-то могут ступать по земле. – Лис? Всего несколько локтей до желаемого, не останавливаемся. – Лис, ты в порядке? – Ширк поднялся как-то странно, тяжело, вернее, тяжелее, чем обычно, помогая себе руками, и преградил мне путь. – Что случилось? Ой, дурак! Надо было дать мне спокойно дойти. Тело предательски обмякло, почувствовав, что его придерживают твёрдые тёплые ладони, и решило, что напрягаться больше не надо. На виски нещадно давило, а голова раскалывалась, когда я пыталась держать глаза открытыми. – Ты чего? Эй, не надо! – испуганно воскликнул он, прежде чем свалиться вместе со мной на пол. Последнее, что услышала, жалобный стон, перешедший в шипение ругательств.

***

Во рту было ужасно сухо, шея ныла, к счастью, голова прошла. Проснулась я внизу на диване, ненароком спихнув одеяло на пол – похоже, меня заботливо укрыли, а сами при этом опять куда-то смотались, даже не подумав о том, что у меня тоже есть чувства! Я ведь не на шутку разволновалась, кода не смогла докричаться до брата, а отчего он мог хромать, даже подумать страшно. Дом был пуст, единственное, что я нашла на кухонном столе, это фрукты в деревянной миске. Письмо пропало тоже, что довольно странно. Вода в кувшине почти закончилась, поэтому я быстро осушила его до дна, магии не хватило даже на то, чтобы наполнить заново. За окном темнело, весенние сумерки заменяли безоблачный день. Более менее придя в себя, решила осторожно позвать Ширка через амулет. «Очнулась? Я сейчас не могу отвлекаться, потом поговорим, ладно?» Я растерянно замолчала. Опять он темнит. Почему нельзя просто рассказать всё как есть? Я же ему всё рассказываю. Ну, почти… Тем не менее мне ужасно неприятно, когда что-то скрывают, чувствуется недоверие к себе. И что насчёт приглашения, куда он его дел? Да и зачем? Столько вопросов, а он опять занят. «Но если что-то срочное и быстрое, выкладывай» – сжалился брат. Назвать ли странный инцидент и огонь необычного цвета «срочным делом»? Ладно, если он не хочет ничего рассказывать мне, значит, и я не буду его отвлекать. Ширк прервал паузу первым. «Лис?» «Нет, извини» «Да ничего» – мысленно пожал он плечами и связь оборвалась. Я вышла на воздух и судорожно вздохнула. Вот так доверяешь человеку всю жизнь, считаешь своим защитником и другом, а он всё больше отдаляется, и дотянуться до него становится всё труднее и труднее. Иногда в сердце закрадывается тревога, что он исчезнет совсем, как мама с папой. Почему люди уходят? Это случается ненароком или после долгих раздумий и продуманного плана? Вряд ли родители планировали оставить нас так скоро, но шторм был очевиден. Почему они так быстро ушли? Почему он уходит каждый день, ни о чём не предупреждая? Может, медитация поможет успокоить боль в груди? Так и поступим… – Чёрт! Х-холодно! – заныла я, выбираясь на берег, потом шлёпнулась на него, словно мокрая тряпка. Мне сейчас энергию накапливать надо, а не баловаться с мостиком! «Лис!» – Ч-чего? – случайно спросила я вслух, стуча зубами. «Дело есть. У сестры Саниты завтра день рождения, надо украсить дом. Цветочков там каких-нибудь, ленточек, в общем, с этим ты справишься. Сделаешь?» «Сделаю, а ты вернёшь письмо», – вспомнила я и даже сделала серьёзное лицо для убедительности. «Письмо?..» – он довольно долго молчал, прежде чем огорошить. – «Ты всё равно туда не пойдешь!» – его обычно приятный голос, стал холодным, не требующим возражений. Такого я никак не ожидала и поспешила разозлиться справедливости ради. «С какого перепугу? Я имею полное право на такое. Подумаешь, пригласили в гости…» «Нельзя», – грубо перебил он меня. – «Чем меньше ты там будешь, тем лучше». «Тогда объясни почему, я не понимаю!» – не сдавалась я, сдерживая мысленную нить – другой шанс связаться появится, только когда накоплю достаточно энергии. «Не сейчас», – спокойно парировал он. Не сейчас?! Это его вечная отговорка. «А когда?!» – взбесилась я, но Ширк уже прервал связь. И что это значит? С тех пор, как я вернулась, он вроде перестал считать меня маленькой и особо не заботился о моём состоянии, а сейчас что? Решил указывать, что мне можно, а что нельзя? Я понимаю, если это совет или наставление, но взять письмо, адресованное мне, это уже слишком. Я считала, что он всегда прав? Кажется, на этот раз ошиблась. Надо взять себя в руки и успокоиться. В таком состоянии медитация бесполезна, а энергия нужна. Что я делаю? Помогаю ему, несмотря ни на что? Ладно, это уже общее дело. Он меня содержит, а значит, помогать ему по работе – это мой долг, единственное, чем могу ему отплатить за всё. Я задумчиво повертела серо-зелёный камушек в руке. За что же ты так со мной, братец? На секунду мне показалось, что он почувствовал и даже тяжко вздохнул.

***

Дом у семьи был, конечно, красивый, но я должна была сделать его лучше. Очистить и протереть всё до блеска, помочь повесить парадные шторы – как оказалось, такие тоже бывают – и невянущие благоухающие цветы. Когда дом был украшен, оказалось, что фигура у меня такая же, как у сестры Саниты, а она как раз почти дошила платье к её дню рождения, но не уверена в мерках. Я сначала возмутилась, но меня сломило предложение поделиться остатками угощений после празднования. – А торт с кремом? – спросила я, раскинув руки, чтобы Саните было удобнее зашивать. Та в ответ рассмеялась и поспешила уверить, что такого не планировалось, но специально для меня они сделают и такой. Стыдно признаться, но я так соскучилась по сладостям, а Ширк меня с возвращения так ничем особенным и не угощал. Блир крутился рядом, подавая матери булавки и ножницы по необходимости. Наконец, Санита выпрямилась и гордо посмотрела на меня в большое зеркало высотой с человеческий рост, которое украшало стену. - Милиссочка, тебе так идёт платье. Почему же ты перестала их носить? Всё бриджи, да капри... Я лишь восхищённо крутилась. Простое, но удивительно милое платье на девушке в зеркале смотрелось элегантно, а самое странное, что девушка действительно была похожа на девушку. – Это не очень удобно… – рассеянно объяснила я. – Неудобно? Сейчас исправим! – приготовила иголку добродушная и улыбчивая Санита. – Нет, нет… – поспешила заверить я. – Оно очень удобное, просто… - я не нашла слов, чтобы закончить фразу. – Девичье стеснение? – подняла она брови. – Не знаю, может и так, – согласилась я. – Пустяки! В таком шикарном наряде даже на бал не стыдно! Ну, разве я не права, а Блир? – Не разбираюсь, – флегматично парировал маленький мальчик, что заставило нас обеих улыбнуться. На бал… И всё же он не имеет права лишать меня радостей жизни. Девочка в зеркале напротив меня выпрямила спину, подняла подбородок, стараясь быть достойной того, чтобы её пригласил на танец такой же достойный лорд. Только лицо девочки было скорее несчастным, чем уверенным, и она невольно обняла себя руками, как делала, когда ей было одиноко. Почему, почему я такая? Паломничество же вправило мне мозги, выбило всю дурь! Пройдёт ли это когда-нибудь? В конце меня традиционно накормили ужином и отпустили на все четыре стороны. Отпустили, ага. Стоило подумать, как я перестала быть всем нужной, тут же дал о себе знать Элай, сказав, что моя помощь, как свидетеля, необходима. И вот я стою у входа в класс и просто боюсь туда заходить. Внутри играла буря раздражения и гнева. – Да что вы вообще знаете?! – Май, заткнись! – этот голос был мне знаком. Именно таким обладал жизнерадостный парень в серебристом камзоле, тогда казалось, что его невозможно разозлить. – Не затыкай меня! Всё, что я говорю, вы отрицаете! Какой смысл объяснять, если никто не понимает?! Неожиданно дверь класса открылась, и из него вылетел тот самый парень, которого я впервые увидела с потухшими глазами и ужасной болью в груди. На ходу он старательно вытирал рукавом рубашки слёзы и ничего не видел вокруг, поэтому сшиб с ног меня и упал сверху сам. Я злобно зашипела – прямо на синяк! – Совсем идиот?! Твоё бегство ничего не решит, – из двери высунулся другой член группы Кулши. В ответ надо мной лишь шмыгнули носом и поспешили встать, чтобы продолжить отступление, но его схватили за руку, не давая идти дальше. Страдающую меня, похоже, никто не заметил, но я тоже поднялась, когда смогла нормально соображать. – Успокойся, Май! Ревёшь как ребёнок… – Я не реву, – всхлипнул тот, кого назвали Маем. – Ты вечно указываешь, Селан, достал уже. И ты туда же, даже ты... Отпусти! – Отпущу, когда успокоишься. – Я спокоен! – взревел Май и вырвал руку, чтобы пойти дальше, но уткнулся лбом в живот, шедшего по коридору, лорда Кулши, гневно поднял на него глаза, но тут же опустил голову, встретившись с ним взглядом. Напуганный он сильно закусил губу, не решаясь сдвинуться с места. – Стоило мне оставить вас на минуту, и опять поссорились, – неодобрительно покачал головой Кулши. – Зайдите обратно к остальным. Мисси, тебя тоже касается. Я чувствовала себя лишней в этом споре, но в класс зашла. Элай со скучающим видом сидел на крутящемся табурете возле пианино и смотрел в потолок. Хмурая Кэри опёрлась спиной о стену, опустив голову на носки своих босоножек. Момо перестал жевать губу, увидев меня, и приветственно улыбнулся. – Отдохнула? – спросил он и, дождавшись кивка, продолжил. – Мы пытаемся понять, в чём дело и надеемся на твою поддержку. Кэри, расскажешь? Девушка ничего не ответила, лишь обиженно отвернулась, словно маленький ребёнок, которого заставляют рассказывать очередной стих, выученный наизусть. – Кэри, – угрожающе протянул Момо. Тогда она раздражённо постучала пальцем по стене и повернулась ко мне. – Во время перерыва Солимай дал мне стакан с соком. Именно после этого я не могла говорить, горло будто обожгло, – она поморщилась. После этого все уставились на меня. Только я совершенно не понимала, чего же они ждут? Я вопросительно посмотрела на Элая. «Ну, я подумал…» – почесал он переносицу, только его перебил Момо. – Мисси, ни для кого не секрет, что ты можешь общаться с Элаем без жестов. – Вы знали?! – неожиданно для самой себя, вскрикнула я. Никто не ответил, даже никак не среагировал. А догадка закрадывалась в голову, и становилось всё яснее. – Вы что, хотите… Момо и Кулши одновременно кивнули. – Но это же нехорошо… – растерянно пролепетала я. Разве так можно? Я обернулась к всхлипывающему мальчику, на плечи которого поместил свои ладони его учитель, видимо, боясь, что тот опять захочет уйти. Это же неправильно. Без разрешения входить в чью-то голову, смотреть его воспоминания при том, что у него нет никакого средства защиты от этого. Зачем? – Да, мы совсем этого не хотели, но нам дали шанс разобраться самим, – ответил Момо. – Вдруг у тебя получится с ним поговорить? – добавил лорд Кулши. – Или ты знаешь что-нибудь, что может нам помочь. – Момо… – позвала я, не отворачиваясь от мальчика, боль которого передавалась даже от одного только вида ауры, заставляя сердце сжиматься. – Вас надо оставить одних? – Это глупо! – возразил Солимай, но его никто не слушал. – Я не про это. Кто это был? Человек, который нам помог? Учитель помолчал, раздумывая, стоит мне говорить или нет. – Я потом всё расскажу. Сейчас необходимо выяснить, виновен ли в этом Май. В лучшем случае, это будет он. Если нет, значит, сообщник всё ещё может пребывать в таверне, что опасно для посетителей. – Это всё, что от меня требуется? – спросила я, окончательно сдавшись под напором серьёзных взглядов. – Да, – ответили все хором, я даже удивилась такой их сплочённости. Я вздохнула и подошла ближе к обвиняемому, плечи которого всё ещё подрагивали. Май был ниже меня и младше, что заставляло задуматься об ответственности над теми, кто слабее. Его глаза были скрыты тёмной чёлкой, но с моей силой это была не проблема. Нерешительность всё ещё старалась оградить меня от этого поступка, но спина так и чесалась от устремлённых на неё взглядов. Элай, куда ж ты меня впутал? Ладно, я просто посмотрю и всё. Это же не плохо? Всего секунда и я пережила момент, который крутился в голове Мая всё это время. Викинги застали его одного и угрожали, пока он не согласился «передать сок из далёкой тропической страны той прекрасной леди». Только парень совсем не ожидал, что простой сок из фрукта с таким красивым названием может навредить Кэри, и тем более не думал, что они захотят её похитить причём настолько незаметно. А потом я ненароком почувствовала боль на правом запястье, будто её ударили чем-то твёрдым. Солимай вдруг вздрогнул и натянул длинный рукав рубашки на запястье, но я успела заметить покраснение, и сама невольно потёрла место ушиба. Но главное не в этом. Май боялся, жутко боялся. Но больше всего ему было стыдно за себя. Сильная злость за такое глупое чувство как страх. Надо было всего лишь отказать им, наверняка, кто-нибудь пришёл бы на помощь. Вот только потная ладонь зажала его рот, не давая шанса произнести хотя бы один жалобный звук. И эти страшные сверкающие удовольствием от избиения слабого глаза, им нравилось смотреть на то, как Май плачет, на его нерешительность перед выбором – предать, или страдать самому. Сердце стучало где-то в горле, спина покрылась липким потом, колени подкашивались. Совесть крепко душит, но… «Они найдут меня, если скажу!». Я поспешила покинуть его голову. От такого эмоционального состояния мне становилось не по себе, а мальчика было безумно жаль, ему досталось гораздо крепче, чем нам. Сказать ему, что опасность миновала? Он настолько напуган, что не поверит, а если обвиню его, заставлю страдать ещё больше. Почему-то в плохое верить гораздо проще, чем в хорошее. Скажу, что невиновен, пойдут искать несуществующего сообщника. И ты тоже боялся сделать неправильный выбор, Май? Тоже чувствовал невыносимую тяжесть на плечах? И что делать? Все ждут ответа. – Это не он.