Милисса. Продолжение истории.

Если вы спросите, какое время лучше всего подходит для вечеринок, то я без задней мысли отвечу: вечер пятницы. Но дом Шаоррана был создан для того, чтобы проводить праздники хоть каждый день. Элегантные Элай с Момо и даже маленький Лют отлично смотрелись в простых, но более богатых, чем будничные, нарядах для выступления. Цвета у всех были оттенка благородного тёмного дерева, и мне купили похожий. От платья я отказалась, зато мне очень нравился жилет с длинным задним подолом, как короткий плащ или даже полуюбка. Момо поворчал какое-то время, но признал, что мне идёт. И вот час истины настал, все ждали этого момента с нетерпением, ужасно нервничали, когда сходили с брички, трепетали перед масштабами особняка. Наконец, высокий тёмный красавец с улыбкой открыл нам дверь... – Добрый вечер, лорд Шаорран! Взгляд Момо, который был брошен в нашу сторону, имел настолько прозрачный и тонкий намек, что все, как один, согнулись в поклоне. Меня же сделать этот унизительный жест заставили. Парни сработали, точно слаженный механизм. Тычок в бок от Момо передался Элаю, затем Люту, а тот схватил меня за рукав и с силой дёрнул к полу. Мы разогнулись, ожидая указаний. – Да... рад вас видеть! – белозубо улыбнулся дракон, перестав странно коситься на наш квартет. – Гости только начали прибывать, так что на подготовку в вашем распоряжении полчаса, если не больше. Прошу за мной. Когда Шаорран развернулся к нам спиной, а мы послушно пошли за ним, Момо поравнялся со мной и потянул за ухо. – Ай-ай! Ладно-ладно, извини! – шёпотом заскулила я. И угрюмо пошла в конце цепочки, бормоча под нос всякие неприятные слова в адрес парня с бронзовыми волосами. Лучше б дома осталась. – Я много слышал о вашей школе, уже давно хотел заглянуть, посмотреть, как идут дела. Раньше ведь то здание принадлежало Академии, там хотели сделать школу для детей с Даром, но больше двух лет не продержались... по своим причинам. – Ну, теперь, можно сказать, школа для детей немного с другим даром, – вежливо ответил Момо. – Не отрицаю. Я рад, что будущее Галарэна развивается в разные стороны. Пока учитель и Шаорран вели вежливую беседу, я сверлила второго взглядом. Но затем дракону приспичило поговорить о нашем спектакле, и я опустила глаза, чтобы не встречаться с ним взглядом. – …А тот немой пират, это же ты, я прав? – он с улыбкой повернулся к Элаю. Тот кивнул, оторвавшись от разглядывания высоких потолков. – Точно! Корабль и запах моря у вас удался особенно натурально. Но я так и не смог засечь, вашу команду подняли левитацией или же создали платформу из сырой магии? Наверное, работал человеческий маг, я вижу только драконью... – Ври больше, – тихо проворчала я про себя. Элай неловко пожал плечами в ответ на вопрос дракона. – Забыл сказать, Элай и в жизни не может говорить. Так что я переведу, если понадобится, – пришёл на помощь Момо. Бедный Элай тут же покраснел, опуская голову. – Он может и сам прочитать, – снова еле слышно пробурчала под нос. – Неужели неясно? – Хм-м, – о чём-то задумался бронзоволосый и перестал поворачиваться назад. Что это «хм-м» значило, мы поняли, лишь когда пришли на площадку для выступления. Если до этого нам встречались строгие каменные колонны, поддерживающие воздух, то эта зала являлась самим воздухом, самим небом. Лют без зазрения совести задирал голову на голубой потолок с белыми пушистыми облаками, Элай принялся рассматривать фрески, создающие иллюзию пространства. Колонны тянулись высоко, словно стремились достать до солнца. Даже у Момо рот приоткрылся. Я тоже сначала вертела головой, но, почувствовав на себе взгляд кронпринца, сделала вид, что мне неинтересно, мол, видела и лучше. Думаю, Ран бы мной гордился. У него такие взгляды отлично получаются. «В трактирах было уютнее, да?» – кинул мне мысль Элай, взяв себя за плечо. «Там было не так пусто», – согласилась я. Из нашего недавнего разговора с Шоном, я много чего нового узнала. Например, как экранировать мыслеречь. Он велел тренироваться, но сейчас я халтурила специально, заранее зная, что силы у старшего по званию и возрасту всяко больше. – Наверное, вам это место кажется одиноким, но скоро оно заполнится смехом, – покосился он на нас, и я отвернула голову. – Прошу прощения, что лезу не в своё дело, – дракон сделал шаг к флейтисту. – Мне показалось, что с тобой теперь всё в порядке. О, я даже узнаю это плетение! Так неординарно может развеять порчу, которую не могли развеять поколениями, только один человек, – с улыбкой разглядывал он Элая, которому стало ещё более неловко. – Сказали же, Элай не говорит, – я попыталась встать на защиту друга, но удивлённый взгляд, брошенный в мою сторону, заставил пристыдиться. Мне показалось, или Шаорран расстроился? Если по лицу дракона прочитать мысли было сложнее, то Момо, как всегда, был предельно ясен, ведь делал это нарочно. «С ума сошла?! Не груби! – возмущался его взгляд. А ещё он угрожал: – Я с тобой потом поговорю о твоём поведении». – Так или иначе, – резко перевёл дракон тему, – обычно музыканты размещаются на верхнем балконе, но поскольку сегодня у нас нечто уникальное… Я хмыкнула. Ага, такое уникальное, что каждые выходные, да и в будни тоже можно встретить минимум в десяти трактирах города. – …и в вашей группе есть солисты, всем будет интересно поглядеть на юные таланты вблизи. Я бы хотел, чтобы вы расположились здесь, перед окном. Ах да, никто не сможет подойти к вам больше, чем на десять локтей, так что не волнуйтесь и спокойно делайте свою работу, – он подмигнул Люту, который всё это время жался к Элаю, но на этот раз решил спрятаться за учителя – тот был дальше от высокого страшного парня. Бедный, бедный Лютик. Вот так сразу и к кронпринцу. – На столах угощения, можете чувствовать себя свободно и набирать тарелки, когда отработаете, разумеется. Вон там кувшин с водой, её можно пить в любое время. Пожалуй, оставлю вас, пойду встречать гостей. Хм, может, его присутствие и имело плюсы. Поскольку, судя по очередному проницательному взгляду учителя, на меня у него имелись воспитательные беседы уже сейчас. Связано моё плохое настроение было не с тем, что я встала не с той ноги, и даже не с кошмарами, которые снова стали посещать меня каждую ночь, а с разговором с Шоном. Тем вечером он пришёл не через портал – а через дверь, как обычный человек. Постучался даже. Меня это удивило до глубины души. Даже, можно сказать, тронуло. Но, оказалось, это он не из вежливости, а из-за отсутствия магии. Выяснять, чем он таким занимался, не стала, у самой проблем по горло. – Вот кстати об этом, – Шон плюхнулся на диван. – Когда ты в последний раз медитировала? Сделав вид, что мне стыдно, ответила: – Два дня назад… – Надо исправляться. Знаешь, что я понял, когда делился силой? У тебя рана. И через эту рану у тебя сочится магия, собственная магия. Та, которую ты держишь взаперти, остаётся внутри, она слишком тяжёлая, чтобы двигаться самостоятельно. Но твоя рана работает и в другую сторону: как легко может выпустить силу, так и принять её. Я сам не планировал вливать в тебя столько, но голова к голове… – он потёр пальцами лоб в веснушках, – это было неожиданно. Сама-то себя как после этого чувствовала? – Нормально, – пожала я плечами. – Лучше, чем обычно. – Я хочу, чтобы ты села медитировать, – он сложил руки, сплетая все пальцы, кроме указательных, которыми ткнул в меня. – Сейчас. Послушно скрестила ноги, облокотившись на спинку дивана, кисти рук расслабленно касались подушек. Следовать правилам специальной позы давно перестало быть необходимостью, и без этого отлично справлялась. Будет здорово, если Шон скажет, что случилось с Бурной Рекой. Превращаться я могла до сих пор, но её мысленных подколок так не хватало. К такому зрелищу я была готова и заранее сделала безразличное лицо, надеясь, что оно передастся и моим чувствам. Почти вышло. Ну, грязь и грязь. Уберусь в комнате, и всё в порядке будет. Вот только комнату было не узнать. Это было даже не то болото, с которым мне пришлось столкнуться в первый раз, почти ровная пенная полоса покрывала всё. Остатки колодца торчали сломанным полукругом, и оттуда, как из скважины, продолжала сочиться гниль. – Краш фэк! Шону каким-то образом над этой мерзостью удалось взлететь сразу же. Он держал руку у рта, словно боялся, что его вырвет. Я же в грязи была по лодыжки и чувствовала, как бежит между пальцами нечто живое, мерзкое, злое. Но это было не так страшно, как в первый раз, несмотря на то, что мой внутренний мир уже не вернуть. – Это ненормально… Вообще ненормально! – маг переместил ладонь со рта ко лбу, взгляд у него стал каким-то мутным, а язык заплетался. – Я так не могу. Уходим отсюда. Быстро! И исчез. Но мне уходить не хотелось, стало интересно, что случилось с колодцем, в котором еле просвечивала моя собственная магия. Пробираясь медленно через вязкий воздух, ступая босыми ногами по «нечту», по ощущениям напоминающему ил, двинулась к тому светлому пятну, которое расплывалось в глазах. Хотелось пробить чёрную плёнку и окунуться в остатки света с головой… – Так ты проблему не решишь. Возвращайся назад, – гулко раздалось в голове, голос тоже дробился, как и огонёк, к которому тянулись мои пальцы, лопая по пути плёнку. Хочу вернуть всё, как было. Хочу, чтобы это поскорее закончилось. Хочу спрятаться здесь, пока чернота не добралась и сюда. – Нет, остановись! – лицо Шона, возникшего передо мной, сейчас казалось таким живым и таким взволнованным. – Они неправы! Они не должны были с тобой так поступать, но и ты не должна сдаваться. Пожалуйста, вернись! – Ладно… – выдохнула я и открыла глаза, чтобы увидеть мага, прикрывающего рот рукой. Он кашлял, нагибаясь к полу, но глянул на меня и перестал. – Я в порядке, надышался… – кашлянул ещё раз и задумчиво уставился в пол. – Фигово… – Шон, – позвала я, не смотря на него. – Я больше не хочу, чтобы ты мне помогал. – Почему? – после недолгого молчания, спросил он. – Не хочу, – тупо повторила я, вставая с дивана. – Не приходи больше, ладно? – А вот сейчас обидно было! – отойдя от потрясения, возмутился он. – Ты кончай свою хандру. Ни тебе, ни мне это на руку не идёт. Я, наверное, слишком многого от тебя сейчас прошу, но… – он поднялся с пола, подошёл ближе и наклонился, положив руки на плечи. – Забудь о том, что видела. Представь, что этого нет. Ты всё такая же. Всё также ходишь на репетиции и готовишься к выступлению у Шаоррана, всё также ходишь гулять с друзьями, продолжаешь жить, как жила прежде. – А ты откуда знаешь про Шаоррана? – безэмоционально спросила я. – О, ну… Я вроде как рассказал ему про тебя, – чувствуя, что я собираюсь обидеться, завёл он руку за затылок. – Он один из них, – ткнул пальцем в горный хрусталь, висящий у меня на шее. – Ему стало интересно, захотел с тобой познакомиться. Выгода с обеих сторон. – Выгода? – я опустила голову, мрачно усмехаясь. – То есть он сделал заказ на нашу группу из-за меня? – Прежде чем злиться, дослушай до конца, – он присел рядом, убирая ладони с моих плеч. – У этого есть и третья причина. Сейчас тебе никак нельзя раскисать. Я понимаю, хочется сдаться, невыносимое желание бросить всё, перестать действовать… От этой мысли становится так приятно. Хмуро покосилась на Шона. Он расслабленно положил голову на спинку дивана и смотрел куда-то в потолок. – Но именно это страшнее всего. Если поддашься, то о злых силах космического масштаба и речи быть не может. А восстановиться от депрессии невероятно тяжело. Поэтому ты должна начинать прямо сейчас, пока ещё не слишком поздно. И использовать любую возможность, чтобы как можно меньше оставаться одной и как можно меньше бездействовать. Понимаешь? Что тут скажешь? Шон был прав. Уже на второй день после нашего вечернего разговора я поняла, что способна улыбаться по-настоящему, и что то состояние колоссально отличалось от нормы. За три дня удалось восстановиться благодаря окружающим людям. Ширк смог даже связаться со мной пару раз после того, как сбежал от Шона. Спрашивал ближе к ночи, всё ли у меня хорошо, и снова исчезал на целый день. Однажды Вит заскочил и тоже с проверкой. Посетовал на пустые шкафы и повёл в трактир. Элай, кажется, какое-то время боялся меня трогать, ведь сама я не спешила лезть к нему за утешением, смотрел с грустью и не знал, как помочь. И, кажется, стеснялся близкого контакта, после того что было в подвале. Но перед выступлением осмелел настолько, чтобы обнять, как делал это раньше. И это почти помогло поверить, что действительно ничего не изменилось. Мы не смогли очистить мой внутренний мир, Шон запретил туда соваться, он боялся, что после такого я добровольно выброшусь из окна или повешу себе камень на шею, чтобы прыгнуть с ним в Ирдину. Но для себя решила, что однажды стану готова заглянуть туда вновь. А пока, по приказу дракона, буду каждую свободную минуту закрывать глаза и представлять место, где мне хорошо, чтобы однажды сделать из него новый внутренний мир. Шон добавил, что иногда у магов это место меняется, что это в порядке вещей. А ещё велел не переживать насчёт Бурной Реки, возможно, её голос вернётся, если буду регулярно обращаться и охотиться. Ну а если нет… «там посмотрим», – так он сказал. Кроме своих психологических проблем, были также проблемы окружающих. Когда люди постепенно начали прибывать и прибывать, Люта неожиданно затрясло. Нам всем вместе пришлось уверять его, что даже если он облажается, все косяки простят за красивые глаза. Его беспокойство помогло мне вспомнить, что, кроме меня, в мире полно людей, которым тоже нужна поддержка. Делать до выступления было особо нечего, скрипку Момо настроил быстро, Элай ещё быстрее собрал флейту и сейчас крутил её в пальцах, улыбаясь на то, как мы с Момо травили Люту истории. – Так что, парень, если тебе будут предлагать выпивку, зови меня. Знаю я этих доброхотов. – Но если будешь также убедительно строить несчастную моську и говорить, что это родителям, Момо сдастся. – Ага, щас. Передам в руки лично. И точка, – возразил учитель. – Но Элай почти всегда уносил бутылки с собой. – Это было только два раза! «Из тех, которые ты видела», – послал мне мысль развеселившийся флейтист. Поднять настроение Люту удалось, он уже почти не боялся. Надо же, а я была уверена, что он гораздо меньше боится сцены, чем боялась в его возрасте я. Шаорран оказался прав, и вскоре зал наполнился молодыми парнями и девушками, они с любопытством на нас поглядывали, смеялись и, кажется, вспоминали свои студенческие годы. Было интересно наблюдать за кучками, что только начинали скапливаться и по-тихому беспредельничать. Вот коротко стриженный человек подмигнул своей даме, с которой беседовал, зажмурив один глаз для прицела, щёлкнул пальцами в сторону другого парня и тот подпрыгнул от маленького взрыва у себя под ногами. Кучка девушек столпилась возле длинноволосой подружки и делали из её причёски нечто непотребное – пряди завивались в целые башни, было видно каждый кирпичик и даже водостоки в виде горгулий на крыше. Это они что, Академию, как из песка на пляже лепят? Ещё одна кучка друзей расположилась в углу прямо на полу. Народ катал маленькие гладкие камушки, которые при столкновении вспыхивали, создавая иллюзию природных элементов. Хотя нет, судя по мокрой одежде одного из игроков, вода на него брызгала самая настоящая. Но интересно, вроде создали купол, внутри которого и расселись, чтобы не попало на остальных, щит было особенно хорошо видно, когда гладкие камешки сталкивались в воздухе и ярко вспыхивали, озаряя стену разными цветами. Мне ужасно хотелось подойти рассмотреть поближе, но время выступления уже пришло. – Лорд Шаорран говорил, что вечеринка будет вроде как встречей выпускников. Не думал, что придёт так много народу. Учитель глянул на наручные часы и поднялся со скамейки, за ним нехотя встали я, Элай и Лют. Последнему пришлось помочь – его пальцы вцепились в край. В зале, кстати, было полно и другой удобной мягкой мебели, но никто из парней не решился сесть на расписные шёлковые ткани. «Мисси, – Элай неловко улыбнулся, глядя на то, как я задираю голову к потолку, куда взлетали всё новые и новые светляки разных размеров и цветов. – Тебе теперь лучше?» Оглянулась на него и поняла, что да. Вечно молодые и вечно тусовщики – вот, кто собрался в этом зале, обходя стороной нашу импровизированную сцену. Когда мы сидели на лавочке, в нас иногда тыкали пальцами и что-то весело обсуждали, но сейчас, стоило нам зайти за купол, который я отметила для себя мягко отталкивающим силовым щитом, внимания на нас совсем перестали обращать. Но это не мешало наблюдать мне за скопившимися в зале людьми. Здесь было столько чистой магии, столько света, что душа невольно наполнялась лёгкостью. Поэтому за три дня я, наконец, смогла улыбнуться в ответ Элаю так, как улыбался мне он. Краем глаза заметила, что Лют и Момо переглянулись. Первый в непонятках шмыгнул носом, а второй хитро ухмыльнулся. Поняла, в чём дело, когда заметила, что как бы флейтист не умел держать лицо, на щеках всё равно выступил румянец, на который он сам, судя по всему, старательно не обращал внимания. «Вы готовы?» – я вздрогнула от низкого голоса у себя в голове и еле смогла узнать в нём Шаоррана. Блин, повезло ж быть единственным драконьим магом на всю группу. Но Момо ясно дал понять, что я должна быть вежливой. «Сейчас спрошу», – кинула я ему мысль, пока связь не разорвалась. – Мы готовы?! – Если я скажу «нет», мы пойдём домой? – жалобно пискнул Лют. – Если ты скажешь «да», куплю тебе плюшек, – Момо всегда знал, что делать в таких случаях. «Мы готовы», – ответила я Шаоррану, а тот послал в ответ ментальную улыбку. «Попрошу минуточку внимания! – голос был таким чётким, что заставил активно болтающий народ замолчать. Парни за моей спиной тоже запереглядывались: каждый силился понять, это он один такой шизофреник или другие тоже слышат голос в голове. – Возможно, мало кто из вас слышал о музыкальной галарэнской школе, ученики которой в течение нескольких лет практиковались на сценах шумных трактиров за скромную плату. Многие из них стали известными бардами, их песни не раз можно слышать на осеннем празднике в Тивалоне. Однако мало кто знает об одной милой особенности школы, которая за последний год смогла добиться популярности и в кругах магов, благодаря своему спектаклю, на который мы с принцессой ходили лично. И этой особенностью является то… – дракон сделал драматическую паузу, одновременно посылая мне мысль, что сейчас снимет отвод глаз, – что все ученики и исполнители песен – дети. Попрошу погасить на время первой песни магические светляки и дать юным талантам показать себя». Через минуту зал наполнился полутьмой, четыре тени вытянулись по косой, оставляя в контрформах равномерное полотно лунного света. Дракон умел навести интригу. Не только у меня шли мурашки по коже, страшно подумать, как будет держаться в этой ситуации Лют, хоть и по правилам будет петь со мной лишь три композиции, иначе сорвёт с непривычки голос. Так было положено, и также начинала я. Странно ощущать себя на месте Кэри. Сейчас заводить публику было моей ответственностью. «Я зажгу вам свет?» – неожиданно спохватился дракон. Момо вроде рассказывал ему о наших планах, наверное, Шаорран просто забеспокоился из-за нашего молчания. «Нет, так и должно быть». Послала Момо мысленную команду, и тот провёл смычком по скрипке, словно медленно разжигая рядом с собой свет, затем также затих, а свет потух. Следующая очередь была Элая, он проиграл нежную трель, и весёлый огонёк зажёгся у его спокойного лица, являя чуть приподнятые уголки губ. Должно быть, он нервничал, обычно его улыбка при этом появлялась против воли. Милая привычка. Флейта и скрипка слились воедино, рождая два огня одновременно, затем вступила я и тут же удивилась выдержки парней. Никто из них так и не сощурился от яркого света, и я еле удержалась, чтобы не подставить к лицу руки. Не до конца продуманный в спешке план давал о себе знать. Тишина… Как же это было замечательно слышать самих себя под тихие шепотки, а не играть непрерывно фоновым исполнением, быть ещё одним фактором привлечения клиентов. Лют держался молодцом, хотя в самом начале его голос чуть дрожал, он быстро взял себя в руки. После первой же песни нашим подарком являлся взрыв аплодисментов. Мы всё ждали, когда маги вновь отправят свои светляки бродить под сводом, но увидели лишь парочку, и то они помигали какое-то время и стыдливо потухли. Я оглянулась на ребят, те улыбались, почти смеялись. Момо кивнул Элаю, снова установил скрипку на плече, и новая мелодия потекла по залу. Я могла бы сымпровизировать и продолжать играться со светляками, хотя световое шоу было припасено лишь на первую песню, но решила, что хочу оторваться по полной, вместо того чтобы сосредотачиваться на магии, поэтому несколько светляков тёплого тона зажглись полукругом, очерчивая сцену. После третьей песни Лютика отпустили на лавочку, пришла пора танцевальных мотивов и вот уже больше половины подтанцовывали на местах. Всё выступление по договорённости длилось недолго – меньше часа – и я поразилась тому, с какой точностью Дариуш угадал момент, когда можно преподнести плохую новость. «Милисса, здравствуй. Это Дариуш. Я не вовремя?» «Ага!» – сейчас, казалось, ничто не могло испортить моё настроение, так что даже на это я ответила весело. «Извини, я быстро. Детали обсудим потом… Разведка, на которую ушёл Ширк, продлится на неопределённый срок. Я обещал, что буду отвечать за тебя, и до этого момента ты имела свободу действий». О чём он? До какого момента? Чтобы не запнуться на словах, стала петь тише, стараясь не особо сосредотачиваться на речи герцога, который проигнорировал моё радостное «Ага!». «Но уже через пару дней начало осени, магические школы скоро закроют набор новых учеников, я хотел бы, чтобы ты успела к первому числу. Я ещё свяжусь с тобой. До встречи!» Как? Хорошо, что песня закончилась, сейчас держаться было совсем тяжело. Почему? Я ведь знала, что это рано или поздно произойдёт, но со всеми хлопотами совсем позабыла. Понимаю, что не должна злиться, но!.. – Эй! Куда? – услышала вслед ошарашенный голос учителя. Он всякую наглость от меня видел, но безразличие такого уровня шокировало его до глубины души. – Пофиг, всё равно одна песня осталась. – Милисса! – Что?! – развернулась к ним и выпустила руку в сторону кучки людей в одинаковых костюмах. – Если вы не заметили, они давно ждут своей очереди. Мы у него даже не основная группа! – Я не понимаю, что на тебя нашло, – Момо старался говорить спокойно. – Но придержи это ещё на восемь минут. Я застыла. Учитель смотрел мрачно, Элай, занервничав, поднял брови домиком. А ведь для них это важно. Сглатывая и успокаивая дыхание, вернулась на своё место. Сжала до боли кулаки и разжала, стараясь расслабиться. Момо сверлил мой затылок глазами и дал команду Элаю вступать. Пела я хорошо поставленным голосом, но кое-где он показался мне рваным. Восемь минут. Каких-то восемь минут, и я ухожу навсегда. Ухожу из группы. Это последняя песня. Как только всё закончилось, почувствовала, как в груди ноет, оно ныло в течение всей песни, и сейчас, словно получив разрешение, перестало сдерживаться. Рвётся, как ткань, трещит со скрипом. Не оглядываясь на ребят, погасила светляки, выпрямилась из поклона и пошла в дамскую комнату. Реветь, реветь, реветь… В последнее время я делаю это слишком часто. Пускай, рана, о которой говорил Шон, ещё не заросла, пускай, голова потом будет кружиться, но я сделала всё возможное, чтобы скрыть своё существование. Невидимость и полог тишины, сплела настолько сильные, насколько это было возможно. И всё равно меня заметили. – Эй… эй, драконёнок, ты чего грустишь? – услышала мягкий женский голос. Она присела рядом на корточки и притронулась к плечу. – Тебя ищут друзья. Пойдёшь к ним? Не поднимая мокрых глаз, помотала головой. – Хм-м… – расстроилась она, но больше приставать не стала, оставила меня в покое. Наверное, пошла докладывать тем самым друзьям, которые не решаются заходить в дамскую комнату. Между прочим, очень неплохо обустроенную дамскую комнату. Большую часть занимали два небольших помещения: первое с мягкими лавочками, а второе с раковиной и зеркалами. Всё было выложено плитами из коричневого камня. Я сразу сжалась в углу, который показался мне самым печальным. Всё же решила, что поступаю нехорошо и послала мысль Элаю, что они могут уходить без меня. «Момо просил передать, что если ты не выйдешь сейчас, то он будет ждать и объедать столы, пока не потолстеет и не умрёт». Шмыгнула носом, криво улыбнулась. Легче не стало. Стало больнее. Как я буду жить без его подколок? Ладно. Надо взять себя в руки. Они меня ждали, подпирая собой каменную стену прямо у двери. Вроде Момо хотел снова ругаться, но увидел мой красный нос и размяк. – Ну, иди сюда. Спокойный, надёжный, добрый. Его голос, и он сам. Я сама сделала шаг навстречу, мне всё ещё хотелось плакать. Не хочу взрослеть, хочу вот так у кого-то в руках, чтобы гладили по голове и обещали, что всё будет хорошо. Хочу чувствовать себя слабой, хочу утешения. К чёрту школу, к чёрту долг перед миром. Только запах свежее постиранного концертного камзола, крепкое объятие, достаточно крепкое, чтобы сердцу некуда было сжиматься, чтобы оно судорожно работало только ради кислорода, рискуя захлебнуться воздухом. К чёрту.