Мы любили от встречи до встречи

      Пока на восемнадцатилетнюю девушку с обидой и злостью смотрели дети, та продолжала невозмутимо качаться на старых качелях, ибо Эрика опаздывала уже минут на десять. Звонить Кира не хотела, потому что и так боялась навязываться, хотя ей было просто необходимо поговорить с Эр, чтобы разобраться не только в ситуации, но и в себе. Сидя в том же по-осеннему унылом парке, Кира снова невольно думала о Горелове. В наушниках играла грустная музыка, пока девушка отталкивалась ногами от земли, уставившись на Конверсы. Девушка улыбнулась, вспомнив, как они разговаривали на последней вечеринке, как она смеялась над его шутками, не думая ни о чём, и не до конца осознавая, насколько он ей дорог. Теперь она не может даже просто поговорить с ним, а разговоров не хватает, так же как не хватает прогулок с Настей, нормальных отношений с Пашей. Весь мир, всё то, что заставляло Киру жить, сейчас было сломано, разрушено окончательно, и даже Эрика, последняя, кому она могла довериться, не пришла. Дождь начался внезапно, и когда девушка, наконец, заметила это, в парке не было никого. Достав из рюкзака зонт, который оказался там очень вовремя, блондинка открыла его, уныло плетясь по парку, когда внезапно заметила Эрику, стоявшую под старым дубом, от дождя который всё-таки спасал, ибо листья не успели осыпаться. Девушка нервно пыталась включить телефон, и не сразу заметила Киру, подошедшую к ней быстрым шагом и с привычной губам ухмылке. — А я психанул, думал, ты меня кинула, — радостно воскликнула Кира, снова обняв Эрику, которая сменила платье на порванные джинсы-бойфренды нежно-голубого цвета и простую белую майку, поверх которой была накинула флисовая рубашка темно-зелёного цвета. — Я по тебе скучала больше, чем по всем остальным вместе взятым, просто телефон разрядился. Из бошки вылетело его зарядить... — с улыбкой ответила Эрика, и дождь начал стихать, когда девушки пошли по парку, хотя обе не понимали, куда направлялись. — Считай, что я польщён, — засмеялась Вершинина, осознавая, что отношения с Эрикой ещё могут наладиться. — Кстати, вот. Как сестра-то, операция помогла? — Кира и понимала, что сейчас «за больное», но и не могла не спросить. Всё-таки если бы не она, девушка бы никогда не познакомилась с Эрикой. — Уже два дня дома. Анализы хорошие, врачи говорят, что всё хорошо будет, — с радостью, которая прекрасно слышалась в голосе, ответила Золотарёва, но Кира и понимала, что хотя девушка правда очень рада, не счастлива. Она прекрасно помнила огоньки в глазах, поведение Эрики в Чернобыле, после смерти подкастера, в то время, когда они с Пашей перестали орать друг на друга, и вообще общение перешло на другой уровень. Кира всегда легко различала эмоции людей, и было очевидно, что с Золотарёвой всё не так хорошо, как она стремилась показать. — Поздравляю, чувак, — довольно радостно и искренне ответила Кира, ожидая ответа или продолжения диалога. — Всё-таки поездка себя оправдала, — усмехнулась Вершинина, но Эрика не разделила её эмоций. — Оправдала, — только устало согласилась та, но было ясно, что она ещё не закончила. — Только лучше бы ничего этого не было, — та на секунду подняла взгляд, но выдохнув, снова уставилась на асфальт. — Может объяснишь, что произошло вообще? — спокойной спросила Кира, посмотрев на сероглазую, которая всё-таки послушала Киру, сняв линзы, возвращая глазам привычную лёгкую грусть.

***

      Пока родители в сотый раз обсудили ужасный характер Киры и её поведение, блондин успел поговорить с Настей, у которой не было никакого настроения из-за очередной ссоры с Гореловым, который не спешил извиняться. Рыжеволосая первая позвонила другу, наверное потому, что из всех людей, которым она могла рассказать подробности из своей жизни, остался только он, хотя у него и своих проблем хватало. Анастасия очень хотела бы забить на все обиды, ревность, подозрения по отношению к Кире, но сама блондинка, кажется, не хотела больше ничего общего иметь с этой компанией. Девушка спросила у парня банальное «Как дела?», но не получила в ответ ничего нового, и в принципе, не удивилась — блондин никогда особо не рассказывал о своих проблемах и мыслях, однако исправно продолжал поддерживать Дмитриеву. Понимая, что Настя сейчас снова одна в квартире продолжает обдумывать поступки Горелова, тот предложил ей встретиться где-нибудь, однако девушка, сто раз поблагодарив парня, отказалась, сославшись на плохое самочувствие. Настя, пообещав позже написать в ВК, отключилась, а парень снова остался наедине со своими мыслями, основную часть которых занимала Эрика. Если бы он знал её дольше, если бы тогда был уверен, что она не предаст, сейчас она могла бы быть рядом. Всё могло быть абсолютно по-другому. Если бы он знал хотя бы её номер телефона, он бы давно извинился. Не факт, что она простила бы, но он хотя бы попытался, и, возможно, добился бы своего, потому что никогда ещё никто не производил таких эмоций на парня. Всегда готовые при первой возможности быть с ним девушки, за которыми даже ухаживать не было нужно, Эрика никогда не опустится до их уровня, и он это понимал. Понимал, и безумно хотел бы исправить. Помимо того, что он потерял, причём во всех смыслах, Золотарёву, которая никогда не желала ему зла, совесть мучила за Игнатьева. Убитого парнем Игнатьева. Не так за личность, как за то, что он собственноручно отнял жизнь. Убил человека, и этот поступок будет мучить его вечно. Каждый день становилось только хуже, каждый день он вспоминал новые детали, пока не мог уснуть, и сейчас начиналось то же самое. Он бы отдал многое, лишь бы исправить всё, вернуть на места отношения с сестрой, с Лёшей, а главное, с той девушкой, которая буквально поменяла жизнь парня.

***

— И даже после этого ты хочешь с ним поговорить? — выслушав, как прошёл вечер, в который сама Кира планировала сдохнуть в Припяти, девушка пребывала в шоке. — Да, — более, чем уверенно, ответила Эрика, снова потупив взгляд и теребя в пальцах салфетку, которую взяла со стола в кафе, куда предложила зайти Кира, ибо на улице значительно похолодало, и обе оказались одетыми не по погоде. — Я просто поражаюсь тебе. Ты мне уже как кумир стала, бля, — сделав глоток мятного коктейля, который купила только для того, чтобы не сидеть без ничего, продолжила Кира. — Я бы, наверное, сдохла, но никогда бы не сделала никаких попыток что-то исправить. Лучше уж буду рыдать ночами, чем пытаться что-то предпринять, — усмехнулась синеглазая. — Я не знаю, надо ли это ему, — поставив на стол бокал с горячим кофе, ответила Эрика, откидывая волосы назад и машинально облизнув сухие губы, коснувшись языком холодного колечка пирсинга. — Я бы хотела сказать, что надо, но понятия не имею. Он никогда не был таким, как сейчас, ему словно плевать на всё. Я запуталась окончательно, Эр, мне даже поговорить до сегодняшнего вечера было не с кем... — депрессия взяла верх над Вершининой, и это было заметно, если хотя бы несколько минут поговорить с девушкой. — Ну вот и я о том же... Теперь, я надеюсь, хотя бы ты меня не пошлёшь? — усмехнулась Эрика, смотря на блондинку. — О, теперь ты от меня не отвяжешься. И дружбан в ВК кинь, буду тебе фоточки лайкать, — засмеялась Кира, и Эрика тоже не выдержала. В первый раз за вечер она увидела ту Киру, которая была с ней в прошлом, постоянно стебалась по поводу их с Пашей отношений, которая могла легко заткнуть бабок в СССР, и которая легко угнала машину там же. Та девушка, которая всегда могла поднять окружающим настроение, и не важно, в каком пребывала сама. Даже сейчас, сначала рассказав Эрике о Горелове, причём во всех подробностях, и выслушав Золотарёву, которой говорить было не так легко, как Вершининой, она смеялась. Не сказать, что кому-то из них стало намного легче, потому что чувства никуда не делись, а из головы не выкинешь, однако теперь появилась хотя бы надежда на то, что друг другу они не безразличны. На улице уже окончательно стемнело, и, проведя ещё около получаса в том же кафе, Эрика хотела попрощаться с Кирой, но позже решила проводить её до метро. Остановившись перед входом на станцию, Кира подняла руку, намекая на жест «дай пять», и Эрика это тут же поняла. В мыслях всплыли последние минуты перед тем, как они проникли на территорию реактора. Объятия Паши, улыбка и встревоженный взгляд Киры, серьёзность Лёши и отчуждённость Насти. Все эмоции, страх, радость, тепло исчезли из воспоминаний, оставив только отдалённый вкус губ, запах гари и солнце, светящее прямо в глаза. Ничего общего с ветром, свежестью и холодом позднего вечера. Только светлые волосы Вершининой и та же привычная её глазам ясность. — После возвращения это первый вечер, когда я не пила и провела его с человеком, а не наушниками. Так что спасибо короче, Эря. Лова-лова, — улыбнулась та, и уже повернулась, чтобы уйти, но голос подруги остановил её: — Доедешь — пиши, — Кира усмехнулась, кивнув и спускаясь в хорошо освещённое здание, свет которого сильно напрягал после темноты на улице.       Вдалеке послышался шум подъезжающего поезда, и через несколько минут показался сам вагон. Всю дорогу девушка думала о Лёше, хотя всячески пыталась выкинуть эти мысли из головы. Когда до дома оставалось всего две станции, блондинка вдруг почувствовала себя безумно одинокой и в какой-то степени беспомощной. Любой влюблённый человек хотя бы иногда ощущает себя так, потому что, по сути, становится зависим лишь от одного слова, поступка, взгляда от нужного человека. Только в случае Вершининой всё было наоборот, и не понятно, что было хуже — не видеть совсем, или смотреть, как он целует совсем другую. Внезапно вспомнилась компания гопников, учитывая то, что больше всего Кире сейчас хотелось зарыдать, уткнувшись в чьё-нибудь плечо, и даже то, что она только что гуляла с Эрикой, и несмотря на все проблемы, была безумно рада, настроение улетучилось. Вытащив телефон, та быстро набрала давно выученный номер, вслушиваясь в гудки, пока не услышала самый родной голос: — Хотел тебе звонить. Ты где? — нервно, но абсолютно без злобы или осуждения спросил Вершинин. — Еду домой. Подъезжаю. Паш, встреть меня, в метро, пожалуйста... — связь в вагоне отдавалась эхом, и Кира услышала свой голос, который никогда не был таким отрешённым и готовым сорваться в любой момент. От брата девушки это тоже не скрылось, и тот отключился, сказав, что выходит. Кира слишком сильно скучала по вечерам в его компании, когда они встречались с друзьями, или же просто сидели дома и спорили из-за чего-нибудь в шутку. Скучала по тому, что она могла ему рассказать очень многое, поделиться чем-нибудь, а теперь... Теперь всё абсолютно иначе. А это угнетает ещё больше. Полбеды — потерять одного близкого человека, забыть об общении с ним. Совсем другое, когда у тебя не остаётся никого.       Проводя глазами по надписи «Не прислоняться» на грязном окне поезда, в котором отражались лампочки и силуэт Киры, она до крови неосознанно прикусила губу, чуть не зашипев от боли. Дурацкая привычка. Даже бросить курить оказалось проще, чем отвязаться от этого.       Выйдя на своей станции, Кира глазами среди небольшого количества людей нашла парня, одиноко стоявшего возле колонны, который смотрел в дисплей телефона. Когда Кира подошла к брату, тот бросил что-то вроде «Когда ты начнёшь одеваться по погоде?», но не ожидая ответа, отдал свою куртку, за что Кира поблагодарила того. Разговор не шёл, как обычно случалось. — Родители сильно истерили? — может, хоть на элементарный вопрос он ответит? Она видела прекрасный повод высказать ему всё то, что она думает после прогулки с Эр, но сам Паша к общению не располагал. — Как обычно, все хорошие, ты не очень, — без доли усмешки или веселья ответил блондин, выходя на улицу. Кира решила не обращать внимания на парня, потому что всё-таки получила ответ на заданный вопрос. А дальше пусть делает, что хочет. — Где была весь день? — через минуту-две добавил Вершинин, смотря исключительно под ноги. — О, Верш, ты определённо оценишь. Только не где, а с кем, — улыбнулась девушка, а парень остановился, смотря той в глаза.