Мы любили от встречи до встречи

      Честно говоря, проснувшись абсолютно без настроения, не имея видимых на то причин, Кира с некоторой грустью поняла, что в одной кожаной куртке на улицу уже не выйдет — зловеще-тёмные тучи, норовящие облить прохожих ледяным ливнем, и ветер, гоняющий успевшие опасть листья, не внушали доверия. Поэтому блондинка начала спешно приводить себя в порядок, посмотрев на одиноко лежащий на столе билет на игру Егора. Нет, она хотела встретиться с парнем, ибо после игры те уже договорились погулять, однако тот факт, что лето и его сентябрьские отголоски исчезли надолго, её не радовал. Чернобыль, погоня за подкастером и депрессии хотя и подарили ей подругу, забрали последние тёплые дни, а теперь впереди была только холодная одинокая осень, которая перетечёт в зиму. Но вытащив из шкафа стёганую куртку бледно-розового цвета, Кира повертела ту в руках, проверяя карманы, в которых нашла сто рублёвую купюру и две жвачки «Love is», которые очень любила и теперь не понимала, как могла их оставить на полгода в кармане просто так, да ещё и не с вытащенными вкладышами. Только разворачивать их сейчас было уже некогда, поэтому она надела куртку, завязав на шею тёмно-синий клетчатый шарф, на всякий случай закидывая в рюкзак тонкую синюю шапку и зонт, вставляя в уши наушники и зашнуровывая неизменные кеды. Выйдя на улицу, та вдохнула аромат сырости, но отчего-то стало невыносимо приятно. В Instagram Вершинина с ухмылкой на пол лица лайкнула выложенное несколько часов назад фото двух разовых стаканчиков с кофе на фоне большого окна в кафе, и Кира прекрасно понимала, с кем Золотарёва сидит в кафе вместо того, чтобы слушать лекции в университете, и даже хотела написать что-нибудь в комментариях, но так как подъезжала к Дворцу спорта, было некогда, и блондинка решила отложить это на потом. В своих мыслях она даже не заметила, как дошла туда с остановки.       Туманов видел Киру издалека, и девушка выглядела ещё милее, чем обычно. Шарф на шее, слегка растрёпанные ветром волосы, привычный за спиной рюкзак — девушка ждала в холле дворца, как и остальные зрители, но стояла чуть в стороне, смотря исключительно прямо. Каждый раз, когда он видел её, понимал, что хотел бы с ней гораздо большего, чем просто дружбы, хотя и та была не устойчивой, а шатен, чёрт возьми, действительно влюбился в неё. Капитан хоккейной команды — все говорили, что его ждёт прекрасная карьера; толпы девушек, которые под предлогами автографов пытаются с ним познакомиться; родители, которые готовы поддержать в любом решении, и она. Девушка, которая никогда и никому не давала и надежды на взаимную симпатию. Вечный сарказм, пошлый юмор и лёгкая тень ненависти к себе. «Странная» — единственная ассоциация всех знакомых с ней. «Идеал» — ассоциация тех, кто абсолютно не знал его. И вся проблема была только в том, что он был самым обыкновенным парнем, который мог так же легко влюбиться в самую обыкновенную девушку, но эта роль почему-то выпала именно Вершининой. Той, что не желала никаких отношений с ним вместо одной из десятков тех, что готовы были пойти на многое. Тех, что сейчас танцевали в группе поддержки, пока она сидела на трибунах, с неким интересом смотря на танцовщиц. Сложно было догадываться, о чём она думает, но на губах играла лёгкая, почти незаметная улыбка, а руки блондинки с тёмно-синими ногтями держали на коленях небольшой чёрный рюкзак. Одновременно она не отличалась от многих девушек здесь, но тут же была абсолютно не похожа на них.       Она с некой иронией смотрела на подготовку к игре, которая была довольно пафосной. Девицы с помпонами, делая довольно вызывающие движения, смотрели на хоккеистов, которые тем временем раскатывались, и лишь некоторые обращали внимание на ярко разодетых девушек. Кира перекинулась парой фраз с парнем, который спрашивал, долго ли ещё до начала, но в целом молча смотрела на лёд в ожидании. Сама она даже стоять на коньках, не то чтобы кататься, не умела, и ни о чём другом не думала. В голове внезапно наступила какая-то пустота, в которой не было ничего, но самое главное, она теперь хотя бы временами не думала о Горелове, и это не могло её не радовать. Она просто смирилась, что ничего с ним и быть не может, и пыталась переключиться на обычную жизнь. Жизнь, которой она жила раньше, когда любила многие вещи, но не определённого человека.       Она часто испытывала чувство адреналина: когда убегала от завучей в школе, прыгая со вторых этажей, на рок концертах, но даже оно притупилось после Чернобыля. Там адреналин и страх были неразделимы, а последний заглушал всё остальное. Но сейчас кровь приятно теплом разливалась по телу, постепенно убирая мурашки со спины, и Вершинина впервые ощущала себя человеком. Человеком с настоящими эмоциями, а не практически суицидницей, которая и дня без алкоголя прожить не может. И, как ни странно для синеглазой, к жизни её возвращал далеко не хоккей, а чувство того, что даже в состоянии бешеных депрессий и ненависти она могла быть интересна кому-то.       Когда объявили финальную шайбу, трибуны с болельщиками буквально взорвались победными возгласами и аплодисментами, к которым не смогла не присоединиться Кира. Она была безумно рада, и с улыбкой помахала рукой, когда заметила, что Егор смотрит в её сторону. Тот тоже заметил девушку среди толпы, и уже через час пара шла по парку, несмотря на ледяной пронизывающий до костей ветер. Она поздравила его с победой, крепко обняв, хотя этот жест почти ничего не значил для синеглазой, а шатен ощущал её тепло каждой частичкой тела, ощущал тонкий аромат духов, буквально окутывающий девушку. Сейчас Кира слегка ёжилась, но упорно отказывалась заходить в кафе или ресторан, хотя парень не сдавался, пытаясь затащить её в каждое заведение, что было по пути, и Вершинина, замёрзнув напрочь, всё-таки согласилась, как-то совершенно не свойственно себе робко улыбнувшись, когда Туманов взял ту за руку, под предлогом того, что они побежали по лужам, что оставил после себя дождь, смотря на начавший мигать светофор. Оказавшись в милом уютном кафе, где Вершинина не бывала раньше, она сняла куртку, оставаясь в рубашке, один рукав которой случайно съехал вверх, оголяя успевшие затянуться, что не убрало их красного цвета воспалённой кожи, шрамы. Кира не предусмотрела этого, поэтому резко опомнившись, судорожно потянула рукав вниз, но Туманов уже смотрел на ту, требуя объяснений. — Ты режешься? — настроение обоих моментально улетучилось, и Кира глубоко вдохнула, резко выдохнув и опустившись на дрожащих ногах на стул. Руки, немного согревшиеся в помещении, снова похолодели, и та откинула назад выбившиеся из пробора пряди волос. Только порадовалась, что всё налаживается, что из этой чёртовой депрессии её вытащил именно Егор, как вот одно нелепое движение, и он должен узнать всё. Подумала соврать, сказать, что это царапины, но здравый смысл твердил, как это глупо. Ответить положительно значит рассказать ему всё, включая о чувствах к Горелову и о том, что её брат ушёл недалеко от неё самой. Отмахнуться, как она делала всегда — разрушить дружбу, которая стала необходима как воздух за эти две недели. Девушка ещё раз выдохнула, нервно окинув взглядом парня, сидящего напротив. — Теперь уже нет, — спокойно ответила синеглазая, но хоккеист столь коротким ответом доволен не был, и это чувствовалось в его взгляде и в том, как он напрягся. — Просто поверь на слово, был случай, после которого я никогда не смогу держать лезвие. И я не думаю, что тебе хочется выслушивать причины моих порезов, ибо это правда в прошлом, — совершенно случайно положив свою руку рядом с его ладонью, Кира не обращала на это внимания, пока рука Туманова не накрыла её кисть. — Кира, блять, — фыркнул парень, и Вершинина невольно усмехнулась. — Я всё понимаю, мы с тобой не так давно общаемся, и у тебя точно есть люди куда ближе. Просто знай, что ты отличный друг, и человек в общем. Ты не должна совершать попытки суицида. — Да нет, ты как раз не понял. Ты видишь меня только с одной стороны — девочку, которая любит концерты и обожает пешком гулять по городу. И я тебя прекрасно понимаю, потому что никто не обязан слушать о моих проблемах, половина из которых нарисована мной самой же. Чтобы мы общались дальше, не обязательно показывать меня психиатру, потому что я не собираюсь умирать. И пытаюсь больше не резать себя. Я даже чёртовы лезвия, что лежали под кроватью, выкинула. А когда режешься уже больше года, это довольно-таки сложно, — Егор ещё раз переспросил, правду ли она говорит, а Кира в мыслях хотела разрыдаться, правда не оттого, что кто-то знает об этом, а раньше ей казалось это самым ужасным, что может произойти, а оттого, что она жутко боялась, что последние дорогие люди отвернуться. Никому не нужна девушка с ненавистью к себе и шрамами на запястьях, которые не раз рвались вклочья. Она не прямо, но всё же сказала, что не хочет говорить причины этим действиям, несколько раз спрашивая, скажется ли это на их общении, но, к удивлению Киры, Туманов наконец перестал быть таким серьёзным, сказав лишь, что она всегда может с ним поделиться чем-то, если захочет, за что Кира правда была ему благодарна.       Она шла рядом с ним, как обычно разговаривая о всякой ерунде, но парень не представлял, сколько это значило для Вершининой. Она очень хотела сказать ему это, — то, о чём она думала сутками напролёт — что эта, пусть и не крепкая, дружба меняла её, меняла в лучшую сторону, но отчего-то темы разговоров к этому не располагали, а девушка не привыкла так откровенничать с людьми. Она уже не представляла своей жизни без него, и не понимала, как успела так быстро привязаться к человеку, к его улыбке, к голосу, к объятиям. Раньше они не разговаривали о личной жизни, но сейчас почему-то Кира начала осознавать, что довольно странно, что у Туманова нет девушки, и не долго думая, задала ему этот вопрос, но парень только отшутился, выдав что-то вроде «Тебе предлагать ещё слишком рано». Кира засмеялась, спрашивая серьёзно, но тот ответил, что нет никого подходящего. Конечно была, и не одна. Но была ещё и эта блондинка невысокого роста с синими, как океан, глазами, которая и не могла догадываться, что она — основная причина того, что Егор не обращает внимания на тех, кто когда-то мог ему понравиться. Кира смеялась, тоже лишь отмахнувшись на встречный вопрос о семейном положении: не говорить ведь ему, что она влюбилась в лучшего друга? Напугается ещё, что его будет ожидать такая же участь. Кира не прочь поделиться, не было бы это так глупо.       На улице незаметно для пары стемнело, и те шли по парку, хотя фонари там ещё не включили, что было бы пора сделать. Завывал ветер, но рок в наушниках на двоих, что уже стало традицией, заглушал все посторонние звуки, ровно до того момента, как раздался глухой хриплый голос: — Ребятки, в своём районе гулять не пробовали? — прохрипел незнакомец, и Егор машинально закрыл Киру собой, оборачиваясь на звук, но из-за темноты невозможно было разглядеть фигуру, и уж тем более, лицо. Девушка значительно напряглась, выглядывая из-за спины шатена, но из темноты внезапно послышался смех, в перемешку с кашлем, и когда «гопник» посвятил экраном телефона себе на лицо, Кира и Егор тоже не сдержали смеха. — Я просто заболел, мама из дома не выпускала, а тут я сам вышел, и херакс — вы! Вот я и подумала, пока голос как у курильщика со стажем — надо пользоваться! — в голос смеялась розововолосая, поочерёдно обняв Вершинину и Туманова, а пара не переставала смеяться от реплики девушки. Ада — девушка, которая не зависела ни от кого, радовалась тому, что вышла на улицу, пока мама не видит, и Киру это довело буквально до истерики, и та закрыв лицо руками смеялась на весь парк, на что моментально отреагировала цветноволосая, что ещё больше рассмешило блондинку: — Вершинина, знаешь, что делают, когда человек бесит, но ты его любишь? — Кира лишь помотала головой, не переставая смеяться, что заставило «гопника» продолжить: — Затыкают поцелуем. И я бы это сделала, уж поверь, но болею, а тебя заражать нельзя. Хотя, думаю, тебе вон Туманова в этом плане хватает, — снова попыталась засмеяться Ада, но из-за кашля ничего не получалось. Трое стояли в парке, смеясь, и фонари, что уже включились, даже не обратили на себя внимания. Кира немного засмущалась, и Егор ответил розововолосой, что они просто друзья, но Ада только усмехнулась в ответ, подмигнув парню, чего, слава богу, Вершинина не заметила, ибо до сих пор билась в истерическом смехе. Через полчаса брожений по улице «криминальная», как в истерике выкрикнула Кира, сказала, что мама и обидеться может, поэтому развернулась, направляясь к дому, и Егор с Кирой вызвались проводить ту. Позже попрощавшись с парой, Ада ещё раз натянув капюшон куртки бросила что-то вроде «Мой район — ваш район» и усмехнувшись скрылась в подъезде. — Егор, — после минутной тишины начала Кира. — Пожалуйста... Кроме тебя и Паши никто не знает о порезах, я... — Я не идиот, Кир, и не собираюсь никому говорить, — обняв ту за плечи, на что девушка широко улыбнулась, ответил Туманов, и Кира вдруг поняла, что те отношения, что она считала абсолютно не крепкими, стали куда надёжнее лишь из-за того, что он случайно увидел ту её тайну, что она старательно скрывала ото всех. То, чего так боялась синеглазая, произошло, но никакого конца общению не предвиделось. В каждом шраме она прятала стрессы, в каждом новом порезе — боль, но почему-то сейчас это всё ушло на второй план. Девушка вытащила из кармана жвачки, о которых совсем забыла, отдавая одну Егору, за что её поблагодарил парень, а сама начала быстро разворачивать обёртку. — Любовь — это проводить всё время с ней, — прочитал парень, улыбаясь Кире и протягивая вкладыш. — Любовь — это как штормовой ветер, — прочитала светловолосая в свою очередь. — Очень актуально было бы, если бы мы встречались, — усмехнулась та, когда очередной порыв ветра содрал с головы капюшон.