***
Предсказуемо, но перед соблазном самостоятельно оборудовать зельеварню Нотт-мэнора и наладить её работу Северус не устоял. Ему никогда не представлялось такой возможности, приходилось довольствоваться уже существующими лабораториями: учебными классами Хогвартса, ветхозаветным убожеством при Гильдии, аптекарским цехом больницы святого Мунго, прекрасно оборудованной лабораторией Руквуда и, разумеется, домашней зельеварней Малфой-мэнора. В детстве Северус обходился дрянной магловской посудой, став постарше – дешевым стандартным оборудованием школьного класса. Слагхорн, этот жирный слизняк, мигом оценил пользу от несовершеннолетнего маньяка-зельевара: за поддержание хранилища с ингредиентами в безупречном порядке Снейп получил возможность возиться со своими зельями по вечерам. Когда Северус впервые увидел настоящую исследовательскую лабораторию, то надолго впал в ступор, а рябой сатана-искуситель Руквуд только посмеивался. Эта лаборатория – чудо из чудес, любовно сотворённое одним из лучших сотрудников Отдела тайн, – ещё долго являлась ему во всех мало-мальски приятных снах. Метку Снейп принял не колеблясь. Одной лишь тяжёлой и холодной ненависти к проклятым Мародёрам, отнявшим у него личное счастье, вероятно, не хватило бы. А вот дивная лаборатория и карт-бланш на любые исследования – это, по мнению тогдашнего Снейпа, вполне стоило не только клейма на руке, но и куска души в придачу. Что ж, в итоге так и вышло, но, оберегая свой разум, Северус до некоторых пор старался об этом не задумываться. Лишь через полгода, вдоволь наигравшись с золотыми котлами, хрустальными змеевиками и изящными лопаточками из оникса, Снейп понял: как успешный зельевар он родился не в этом сверкающем великолепии, а на замызганной кухоньке папаши Тобиаса. Серии якобы смелых экспериментов и рядом не стояли с насущнейшей необходимостью сварить из не пойми чего в старом жестяном чайнике антипохмельное или заживляющее. Будь он с самого начала избалован нормальными условиями, никогда не додумался бы подгонять алхимические реакции заклинаниями или комбинировать зелья с ментальными закладками. Эти раздумья вогнали Северуса в дичайшую тоску и привели к очевидному, на его взгляд, выводу: настоящий гений должен быть изрядно запуган, зол и постоянно голоден. Открытие секрета своего таланта самым несчастливым образом совпало с замужеством Лили Эванс, и Снейп в первый и последний раз в своей жизни сорвался в дурманный угар, благо нужные зелья он мог состряпать практически на коленке. Время от времени он выплывал из невнятных грёз, обнаруживая себя то за карточным столом в каком-то притоне, то посреди Косого под прицелом палочек аврорского патруля, то на кромке Запретного леса с полными карманами жгучего волнистого мха, исчезнувшего в Британии, если верить энциклопедии Гербологического общества, лет четыреста назад. А однажды он очнулся в бело-золотой купальне, до того роскошной, что душный запах розовой воды, радужная мыльная пена и чьи-то руки, с целительской деликатностью массировавшие ноющий затылок, показались очередным наркотическим бредом. – Ну вот, счастье моё, так намного лучше, верно? – тихий вкрадчивый голос раздался у самого уха, и кто-то нежно огладил Северусу бедро. – Зачем нам эта рыжая дворняга? Северус наморщился, с усилием вникая в сказанное, и пьяно потряс гудевшей головой: – Н-нет, Б-блэк, он чёр… чёрный, с-скотина! Но д-дворняга, да… Сука! – Ах, ещё и Блэк! – раздалось разъярённое шипение, и Снейпа пребольно ущипнули за ягодицу. От неожиданности он вскрикнул, дёрнулся и чуть не ушёл под воду. – Что у тебя с Блэком? – Я… Я его убью! – Снейп рванулся из чужих объятий, досадуя, что такое простое решение не пришло ему в голову раньше. – От-травлю! – Не трудись, мой хороший, – мурлыкнул его неведомый собеседник, увлекая Северуса назад в душистую мыльную воду. – Я сам. И Снейп вновь отключился, успев лишь согласно покивать. Через какое-то время – Мерлин знает, через какое, – Северус очнулся в спальне в обнимку с безмятежно посапывающим Люциусом. Снейпу было до того худо, что даже удивление при виде голого сыночка самого Абраксаса Малфоя было довольно вялым. Вместе обдолбались, что ли? Память упорно молчала, а купальня… Ну, купальня, поплавали. Не Запретный лес, и ладно. Судя по ломоте во всем теле, невыносимой жажде и часто бьющемуся где-то в горле сердцу, зелий он не пил больше суток. Северус совершенно точно помнил, что в одном из внутренних карманов мантии должен лежать ещё один фиал. Как раз хватит унять тремор, подлечить голову и заняться возобновлением запасов. В спальне мантии не нашлось, но зато проснулся Люциус. Он картинно улёгся на бок, ничуть не смущаясь наготы, подпёр рукой голову, с насмешливой полуулыбкой понаблюдал за суматошными метаниями постепенно свирепеющего Снейпа и произнёс наконец: – Два безоара и полторы пинты универсального противоядия, а ты всё ещё не в себе. Сколько же ты принял? – Не твоё дело! – огрызнулся Северус. – Значит, не моё, – пожал одним плечом Люциус и щёлкнул пальцами: – Фиал с антидотом и ужин сюда! Дальнейшее Северус предпочитал объяснять своей временной недееспособностью из-за абстиненции. Примерно двое суток Люц не выпускал его из постели, время от времени таскал в мордредову купальню и собственноручно поил противоядием. Несчастная любовь, разбитые надежды, несчастливое будущее и даже безнадёжно запоротая партия усовершенствованного Костероста – всё было временно забыто. Достойно оплакать потерю собственной, драккл её дери, невинности тоже не получилось – скорбеть, пока тебе увлечённо отсасывает ожившая картинка из «Ведьмополитена», как-то… непродуктивно. На исходе вторых суток в спальню просочился престарелый домовик и, заламывая руки, простонал, что молодого хозяина Люциуса пред свои очи требует хозяин Абраксас. Немедленно. И только теперь до оглушённого антидотами и порядком затраханного Северуса дошло, что вряд ли он находится в одном из борделей. – Север, – Люциус заглянул ему в глаза, – тебя Руквуд ищет третий день. Лютный с боевиками прочёсывает. Только ты, пожалуйста, сразу не сдавай меня, хорошо? Дай хотя бы часов шесть, чтобы соврать по-умному. И не пей больше эту гадость. А то Повелитель велит от тебя … избавиться. Прощай. Снейп только плечами пожал. Ну, прощай. Богатенький мальчик развлёкся, поиграл в целителя и попрощался. А время не проблема – мизерная плата за роскошный секс. Гораздо больше его беспокоило предстоящее объяснение с Руквудом. Довести спокойного и ироничного невыразимца до бешенства казалось невозможным, но Северус нюхом чуял, что у него получится. Так и вышло. Едва Снейп аппарировал в лабораторию, как тут же был ухвачен за грудки и награждён звонкой оплеухой. – Сопляк! Где тебя носило?! Северус заученным с детства движением вскинул руку, закрывая лицо от следующего удара, но Руквуд тут же прижал его к себе и прошептал: – Прости. Прости, малыш, я не хотел. Снейп равнодушно кивнул. Не хотел, но ударил. Папаша поначалу тоже громко каялся. А потом перестал, ведь каждый раз прощали. Круцио намного честнее – там невозможно не хотеть. Обещанные Малфою шесть часов он продержался – отмалчивался или язвил, пока охрипший от увещеваний Руквуд не махнул рукой: – Тебя в мешок надо сунуть и в аврорат подбросить, чтобы ты им дознавателей с ума свёл. Помощь нужна? Северус угрюмо мотнул головой. Помогли уже, спасибо. – Тогда слушай. Я представлю тебя Повелителю, он заинтересовался твоими разработками. Не подведи меня, прошу. От встречи с Лордом Снейп ничего не ждал, слишком хорошо помнились разговоры с Дамблдором и Слагхорном. Но лорд Волдеморт неожиданно понравился ему – ни покровительственных ноток в голосе, ни высокомерных взглядов, ни пространных рассуждений на высокие темы устало-снисходительным тоном: «В своё время ты всё поймёшь, мальчик мой». Конечно, по плечу такого человека не хлопнешь, дистанция – и огромная! – чувствовалась, но с Повелителем вполне можно было разговаривать. Снейпа отпустило окончательно, когда увлёкшийся Лорд отобрал у него перо и принялся править записи, попутно объясняя свою мысль. С тех пор бесед с Повелителем он не боялся, а на торжественных аудиенциях преклонял колени вполне искренне – гениальный учёный, могущественный маг и полукровка, сумевший за какой-то десяток лет полностью изменить расклад сил в магической Британии, вполне заслужил толику лести от своих сторонников. Теперь, вспоминая эти горькие и счастливые три года после выпуска из Хогвартса, Северус отчётливо осознавал, что вёл себя подобно гению и кретину одновременно. Он работал как одержимый: довёл до ума несколько давних задумок, в том числе идею «жидких заклятий», оформил патенты на три принципиально новых зелья и усовершенствовал рецептуру ещё для двух дюжин, написал серию статей о «псевдоалхимических» реакциях и издал две монографии, вызвавшие ожесточённые споры среди зельеваров по всей Европе. За эти достижения он в неполных двадцать лет получил звание Мастера зельеварения и – разумеется, это было секретом для непосвящённых, – вошёл в Ближний круг лорда Волдеморта. Попутно Северус напрочь испортил отношения с половиной Гильдии аптекарей и двумя третями Гильдии зельеваров, а также изрядно потоптался по самолюбию действительных членов Гербологического общества. Спасибо мадам Спраут, сотрудничество с гербологами не было похоронено окончательно. «Дурачок, – сказала она после той скандальной конференции и, вздохнув, погладила по плечу. – Все и так знают, что ты дракклов вундеркинд, незачем нас было мордой по столу возить. Обращайся, если что». В тонкости взаимоотношений магов, входящих в Ближний круг, Снейп тоже не вникал. Единственный, кроме самого Повелителя, полукровка, он был очень далёк от вечных дрязг своих чистокровных «соратников», умудряющихся затевать интриги даже вокруг рассадки за столом. Самого Лорда это положение дел, кажется, веселило, а вот Северус доходил до крайнего градуса бешенства всякий раз, когда вынужден был находиться в Ставке больше получаса. «Неужели этим людям больше нечем заняться?» – донимал он потом Руквуда, а тот только усмехался и советовал «почаще вынимать нос из котла». Шуточки про нос Северуса тоже бесили, он угрюмо замолкал, а потом сутками не выходил из лаборатории. Война между тем шла своим чередом, хотя Руквуд утверждал, что она неумолимо превращается в бессмысленную бойню. Снейп пожимал плечами: его интересовала безопасность лишь одного-единственного человека во всей Британии. Другое дело, что этот человек ни в кнат не ставил собственную жизнь. – Слышь, Ворон, – паскудно ухмыльнулся его однокурсник Эван Розье, стаскивая маску, – твоя бывшая подружка в этом их Оплоте света вместе с муженьком. Я её сразу узнал, козу горластую. Мы сегодня домишко один поганый вскрыли. Уже почти отработали, как эти ребятки нарисовались. Пару грязнокровок мы положили, а рыжуле юбчонку подпалили слегка, чтобы не лезла. А потом заявился сука Блэк, взялся какой-то дрянью фамильной лупить, и мы оттуда сдёрнули по-быстрому. – А Поттер? – хрипло спросил Снейп, заходясь от страха и бессилия. – Он где был, урод? – Его берегут, что ты, – хмыкнул Эван и подрагивающими руками принялся распутывать завязки тяжёлой чёрной мантии. – Живой пространственник, не шутки. Тебя вон тоже в поле никто не выпустит. А коза – обычная коза, их таких тринадцать на дюжину, и кокнуть её плёвое дело. Только мы с ребятами решили спросить сначала, нужна ли она тебе? Снейп, стиснув кулаки, кивнул. Нужна. Очень нужна – больше славы, больше науки, больше жизни, больше всего на свете. И если понадобится просить Розье и прочих… – С меня фиал Феликс Фелицис, – сказал он надменно, – каждому, кто убережёт будущую вдову Поттера от смерти или увечья. – У-у-у, – восхитился Розье, – парень, ты крут. У неё там что, поперёк? Ладно, не злись, я передам ребятам. Феликс от самого Снейпа, надо же! За год с небольшим он расстался с пятнадцатью фиалами. Неожиданно развлечение пришлось по вкусу бойцам, и они всякий раз устраивали целую церемонию, хотя Снейп предпочёл бы вручать обещанное тихо и без свидетелей. Каждый отличившийся торжественно передавал Северусу крохотный флакончик с воспоминанием и, корча серьёзную морду, устно докладывал, каким именно способом намеревалась упокоиться «предполагаемая леди Повелителя котлов». Невменяемый от страха и злости Северус почти швырял фиал с зельем, а со всех сторон неслись смешки и подначки. Так и повелось: рейд – флакон для думосбора – фиал с зельем удачи – стакан огневиски и сухие рыдания в одиночестве. Два раза дурацкая церемония заканчивалась не стаканом, а бутылкой виски – когда воспоминания вручили Квинтус Флинт и… И Люциус Малфой. – Ничего интересного, – сухо обронил Малфой и накрыл их обоих «заглушкой» под разочарованные вопли боевиков. – Миссис Поттер просто шла по Косому переулку. Я оставил её в живых без колебаний – твои зелья стоят намного дороже. В среду, как всегда? Снейп молча впихнул фиал с «жидким счастьем» Люциусу в руки, испросил у Лорда позволения не присутствовать на вечернем собрании, аппарировал в свой домишко и напился. Спиртное немного помогало примириться с собственным двуличием, ведь он без памяти любил Лили Эванс, а вот спал… К немалому удивлению Снейпа, через пару недель после памятного загула Люциус без обиняков предложил продолжить «занимательное общение». – Почему я? – немного подумав, поинтересовался Северус. – Тебе от меня ничего не нужно, и ты не болтун, – улыбнулся Малфой, а потом кончиками пальцев осторожно тронул прядь снейповых волос и шепнул: – Интересный. – Издеваешься?! – мигом ощетинился Снейп. – Нет, – спокойно ответил Люциус. – Согласен? Обещаю не навязываться. Северус, слабовольный болван, согласился. Честно сказать, он не верил, что «занимательное общение» продлится дольше месяца, и поторопился ухватиться за предложение. Сделка казалась выгодной. Ни к чему не обязывающий секс с роскошным парнем – кто же в девятнадцать лет от такого откажется? Пол партнёра Северуса не смущал, он ещё в Хогвартсе понял, что юноши и девушки интересуют его в равной степени. Единственно, до Люциуса охотников переспать с носатым уродом, позором рода Принцев, не находилось. Пока он надеялся на взаимность со стороны Лили, этот факт его не волновал совершенно, а довольно буйный от природы темперамент направлялся на благие дела: варку зелий и написание статей. Теперь, распробовав удовольствие, сдерживаться становилось всё тяжелее, и Снейп всерьёз задумался о регулярных визитах в весёлый дом. Люциус же определённо подходил на роль постоянного интимного приятеля лучше любой из шлюх. Кроме того, младший Малфой был на редкость хорош собой, а Северус глубоко в душе благоволил к красивым людям и радовался красивым вещам – слишком мало приятного случалось в его жизни. Первые пару месяцев Снейп ничуть не жалел о своём решении. Виделись любовники нечасто, в душу друг к другу не лезли и неудобных вопросов не задавали. Секс получался отличным, и оба партнёра истово старались сделать его ещё лучше. С Люцием было просто – сравнения с подобным красавцем не выдержал бы никто, а Северус даже не старался соответствовать запредельным стандартам, и оттого на пару-тройку часов легко забывал о недостатках собственной внешности. Первые тревожные признаки Снейп позорно проворонил. До предела уставший от напряжённой работы и вымотанный бессильным страхом за Лили, он не сразу понял, что смешки и перешёптывания за спиной стихают, чтобы в один из дней исчезнуть совсем. Снисходительные хлопки по плечу от однокурсников и однокашников тоже прекратились, и не сказать, чтобы Снейпу это не нравилось. Зато бешеные взгляды всех драккловых Блэков и их придурочных родичей всё чаще останавливались именно на нём – тихом и незаметном зельеваре, бывающем в Ставке от силы пару раз в неделю. Каждый из Блэков с рождения был готовым психом с манией величия, с ними мало кто ладил. Кроме того, этим летом бесследно пропал их наследник – мелкий говнюк Регулус. «Видимо, – размышлял Снейп, – недавнее горе гадючьей семейки окончательно покорёжило их и без того насквозь гнилые мозги. Видит Мерлин, судьба Мраксов никого и ничему не учит». Гром грянул, когда несущегося по делам Северуса остановил лорд Абраксас Малфой и, окинув презрительным взглядом с головы до ног, изрёк: – Только незаслуженной милостью нашего Господина ты ещё жив, гнусь. Помни это. – Что случилось? – оторопевший до крайности Снейп вытаращился на старшего Малфоя и, спохватившись, добавил: – Милорд. Абраксас нахмурился ещё больше, перехватил в левую руку свою знаменитую трость с набалдашником в виде оскаленной змеиной головы и процедил: – Держись подальше от моего сына. – Да я и… – растерянный Северус хотел было сказать, что он просто время от времени развлекает скучающего Люция, ничего больше, эдак пол-Британии можно смело убивать без суда и следствия; но лорд уже степенно удалялся по коридору. Снейп, позабыв про дела, кинулся за разъяснениями к Руквуду – тот всегда был в курсе всех новостей. – Чего же ты хочешь? – пробурчал хмурый Руквуд. – Опоил и захомутал мальчика, негодяй. Бедолажечка теперь смотреть боится на сторону и всем рассказывает, что ты их перетравишь за посягательства на его драгоценную задницу. Зачем ты с ним связался? Вздыхал бы как все, издалека. Любовь любовью, но головой надо думать. Лепреконское это золотко, поверь мне. – Какая нахрен любовь?! – завопил потрясённый люцевым коварством Снейп и кинулся в совятню, провожаемый скептическим взглядом Руквуда. На гневное письмо Люциус не ответил, явился сам. Вечер начался со скандала, а закончился в постели – мордредово «золотко» было тихим и несчастным, грустным голосом поведало об «одиночестве в толпе», кротко согласилось со снейповым решением прекратить отношения и каким-то неведомым образом превратило прощальный поцелуй в сущее непотребство. – Вейла хренова, – сокрушённо простонал Северус, едва отдышавшись. – Зачем? – Ты мне симпатичен, – сказал Люц и завозился, устраиваясь поудобнее на узенькой кушетке. – Нам с тобой хорошо, а папенька… Идея, Север! Я на него Тони пожалуюсь! – Чтобы на меня ещё и Долохов охотился?! Люциус захихикал: – Нет, просто он с Руквудом давно дружит и точно знает, что ты не альфонс, а целиком в своей обожаемой – ф-фи! – науке. – Вот выставит папенька тебя из дома, только «фи» нас и прокормит, – проворчал Снейп, нашаривая на полу свою мантию. – Поднимайся живо, здесь вообще-то не бардак, а зельеварня. Чего уставился? – Ты согласен кормить бедного изгнанника? – восхитился Люциус и кокетливо захлопал ресницами. Северус покраснел и буркнул смущённо: – Не в весёлый же дом тебя сдавать. Ты там и недели не протянешь, неженка. – О, какие познания в… – Малфой, – перебил его Снейп и нервно потёр виски жестом, подсмотренным у самого Люциуса. – Я люблю совсем другого человека, понимаешь? Ты очень хорош, но… Зачем я тебе? – Кто говорит о любви? – помолчав, спросил Люц. – Не думаю, что наш приятный досуг будет докучать миссис Поттер. А вот нам он принесёт обоюдную пользу и, смею надеяться, удовольствие. Если ты, конечно, не побоишься рискнуть. И Снейп, озабоченный кретин, не побоялся.***
– Ещё чашечку кофе, мистер Снейп? – Боргин заискивающе улыбнулся и суетливым движением палочки в очередной раз протёр прилавок. – Прошу прощения, но этот бессовестный негодяй запаздывает. Не знаю, что с ним и делать, удивительно гадкий человечишка. А котлы замечательные, просто чудесные котлы, мистер Снейп. Северус чуть тряхнул головой, отгоняя некстати накатившие воспоминания, наколдовал Темпус и холодно кивнул. Ещё час-другой в запасе имелся. В Нотт-мэнор он попадёт затемно, но дел там немного: проверить, как установили вытяжки, да переговорить с плотниками. Оно и к лучшему – не придётся встречаться с Люцием. Хватит и того, что Северус почти всё время думает о нём. О них.***
Злосчастный фиал с зельем удачи стал поводом для первой серьёзной ссоры. Они помирились лишь через пару недель после гадкой выходки Малфоя. Впрочем, поразмыслив, Северус вынужден был признать, что он сам свалял дурака, привлекая нездоровое внимание УПСов к Лили Эванс. В результате его «заботы» даже самому тупому боевику стало ясно – жизнью «рыжули» можно шантажировать Снейпа. К счастью, ничего отчаянного больше делать не пришлось. С некоторых пор Лилс не замечали в боях и на улицах – Северус надеялся, что идиот Поттер сумел-таки сложить два и два. – Всё проще, мой хороший, – хмыкнул на это Люций. – Вероятно, миссис Поттер пребывает в тягости и не в силах наколдовать что-нибудь сложнее Люмоса. Это только моя благоверная способна на пятом месяце разбить хрустальный графин о голову своего несчастного супруга, находясь двумя этажами выше. Блэки, чтоб их! – Покажи! – тут же потребовал Снейп и призвал из кармана мантии уменьшенную коробку с лечебными зельями. Любой пострадавший от Блэков, включая мантикор и тараканов, мог смело рассчитывать на его искреннее сочувствие и бескорыстную помощь. Само собой, белобрысое темечко было в полном порядке, но Люц тут же сострадал жалобную физиономию и с душераздирающими стонами рухнул на широкую гостиничную постель. Пришлось лечить. За целительскими хлопотами думать было недосуг, но поздно ночью, обнимая уснувшего Малфоя, Снейп тоскливо размышлял о предполагаемой беременности Лили. Скорее всего, любимая потеряна для него навсегда. Теперь надеяться на скоропалительный развод не стоило: ребёнок связывал супругов надёжнее всяких приворотных чар. Лилс – верная и преданная жена, она не станет порочить себя недостойными связями с мужниным недругом. И даже раннее вдовство не давало никаких надежд, ведь мать наследника будет под властью старого Поттера и его супруги, между прочим, урождённой Блэк. Наутро хмурый и невыспавшийся Северус выслушал от Люца некое предложение, гнусное и крайне непристойное. – Север, не проклинай меня сразу, а подумай. Я хочу представить тебя отцу и Нарциссе в качестве постоянного аманта. – С ума сошёл?! – Это статус, мой хороший. Возможность спокойно бывать в доме, а не отираться по дрянным гостиницам. Это спокойствие моей жены, весьма желательное в её нынешнем положении. Моё спокойствие, хоть тебе это и неважно. – Зачем мне твой дом? – Зельеварня и библиотека как минимум. Безопасность по ночам, – Люций слабо улыбнулся. – Опусти палочку, будь добр. Лаборатория – очень заманчивая цель для налёта. Не стоит недооценивать Дамблдора и Крауча, они вовсе не идиоты. А ты весьма беспечен и бродишь порой по улицам без всякой охраны. Подумай, Северус, я не тороплю. Подумать не получилось, всё решили за него. Следующее же собрание Ближнего круга закончилось требованием Повелителя обучить Снейпа «достойно постоять за себя». – Наш юный гений, по слухам, был очень неплох в школьных стычках, но этого мало, – Лорд задумчиво уставился на Северуса, обмершего от неожиданной и непонятной чести. – Мальчик должен при любом раскладе суметь дождаться помощи, его голова стоит половины ваших. Без обид, господа, но зельеваров такого уровня не бывало со смерти Септимуса Принца. Рабастан, Рудольф, я желаю, чтобы вы лично занялись тренировками. Басти Лестрейндж и впрямь был безголовым придурком, потому что его возмущённый вопль: «За что, мой Лорд? Отдайте это чучело Нотту, да и дело с концом!» – вполне тянул на тройное Круцио. Против обыкновения, Повелитель оставил провинность без внимания, лишь слегка усмехнулся и рассудительно произнёс: – Давай-ка подумаем хорошенько, Рабастан. Ты, верно, забыл, что мы и без того в долгу у лорда Нотта. Его стараниями дамблдорово охвостье определённо присмирело. Нечестно было бы нагружать досточтимого лорда ещё и вашими семейными делами. Ведь семейными, лорд Малфой? – Да, мой Повелитель, – с ледяной невозмутимостью склонил голову Абраксас Малфой и гневным жестом оборвал Басти, опять было разинувшего пасть. Тот послушно умолк, а Северус облился холодным потом – у него появились все шансы счесть Мародёров милыми и воспитанными мальчиками, искренне желавшими добра окружающим. С этого дня Снейп обзавёлся статусом протеже самого Лорда и официального любовника младшего Малфоя. Для боёвки его звание Мастера зельеварения всегда было пустым звуком, но после этого собрания Северус в считанные часы из «пацана Руквуда, ну, носатого такого, с черпаком» превратился в «мистера Снейпа». Молодёжь разглядывала его с опасливым восхищением, а бойцы постарше – с нехорошим прищуром, будто целясь. И только дубина Квинтус Флинт от души хлопнул Северуса по спине, отчего тот едва не упал на колени, и заржал кентавром: – А я говорил, что мальчонка – такая же хитрая задница, как и его хахаль. Ходи, носатый, да оглядывайся, а то я этих ваших шуточек про отраву ни хера не понимаю и страсть как не люблю. Снейп прошипел что-то вроде: «Премного благодарен за предупреждение, я остерегусь» и поспешно аппарировал в лабораторию. Там, среди котлов, думалось намного лучше, и паника, вызванная стремительными и непонятными переменами, почти унялась. «Разве не этого ты всегда хотел? – спрашивал Северус сам себя. – Признание, связи, прочное положение – то, о чём всегда толковал Слагхорн, пока ты приводил в порядок шкафы с ингредиентами или драил кабинет декана после очередного заседания Клуба слизней. Ну вот, радуйся – теперь ты тоже слизень». Руки привычно резали, крошили, толкли, а голова полнилась то неясными мечтаниями о грядущих свершениях, то такими же смутными опасениями, что его, Северуса, несчастливая звезда опять поведёт своего подопечного кривой дорожкой и с размаха уткнёт в очередную стену.***
– Мистер Снейп? – Боргин нервно дёрнул шейный платок. – Прошу прощения, но мне только что сообщили, что встреча состоится не здесь. За вами выслали провожатого, он будет с минуты на минуту. Снейп равнодушно кивнул. Он ожидал чего-то подобного, ведь «Боргин и Бэркс» торговали легально. Лишние глаза и уши не нужны ни владельцам лавки, ни самому Северусу. – Благодарю за понимание, мистер Снейп, – облегчённо выдохнул Боргин. – С вами всегда приятно иметь дело. Снейп опять кивнул, на сей раз благосклонно, и расслабленно прикрыл глаза. Заметают следы, ясное дело. Бывший УПС не из простых явился за явно криминальным заказом – сейчас все перекупщики Лютного переживают очередной приступ паранойи и трясут осведомителей. Навредить же «Боргин и Бэркс» у них кишка тонка, ибо совладельцы лавки никогда не забывали напомнить, кто именно работал здесь приказчиком сразу после Первой войны. «Мемориал, – веселился Люциус, – вроде руин в Годриковой лощине, только прибыли приносит намного больше. Придёшь, бывало, подумаешь, с какой ерунды всё начиналось, и уходишь вдохновлённым». Северус вздохнул, неожиданно для себя перевернул кофейную чашку вверх дном, немного выждал и всмотрелся в потёки гущи на стенках. «Грязная чашка, – мрачно выдал он предсказание. – Как всегда».***
Год, в который умерла Лили, Снейп вспоминать не любил – горько, страшно и стыдно. Но тренированный и дисциплинированный разум зельевара и легилимента послушно выстраивал воспоминания в стройные цепочки – хоть сейчас в думосбор. И рад бы забыть, но увы. Череда бед и несчастливых совпадений всего пару раз перемежалась радостными событиями. В июне состоялся большой приём в поместье Малфоя в честь первого дня рождения Драко, и Северус с непонятной ему самому гордостью почти весь вечер держал несносное создание на руках – только у него самый младший Малфой не капризничал, не орал во всю глотку и не рвался на волю. – Как славно вы ладите, – умилялся Люц шёпотом, терпеливо выпутывая пряди своих волос из цепких ручек отпрыска. – Такой кроха, а уже чувствует, кто к нему хорошо относится. Северус оторопел, а Люций тяжко вздохнул: – Последняя надежда двух древнейших родов, воплощённое сокровище и единственный наследник огромной кучи золота. Нечестолюбивой родни у меня нет – и у каждого грандиозные планы на Драко. Они задёргают мне ребёнка, Север. Будешь крёстным? Снейп посмотрел на сосредоточенную мордашку Драко, не желающего оставлять отцовскую шевелюру в покое, и кивнул. Отношения с малфоевскими родичами у него так и не сложились, хотя Люциус практически переселил его в мэнор и не уставал портить семейные торжества присутствием неправильного аманта. Худо-бедно Северус сошёлся лишь с братцами Лестрейнджами. Те, впечатлённые его подлостью и изобретательностью в бою, хором требовали от него женитьбы и пятерых сыновей «на племя». У Снейпа же не было другого выхода – честно противостоять двум тёмным боевым магам он не мог, а проигрывать раз за разом было унизительно. От злого отчаяния в ход пошло всё: ментальное давление, комбинации боевых заклинаний с бытовыми чарами, усиление магической мощи зельями и банальная язвительность – не победить, так надолго испортить настроение. Спустя ещё некоторое время до него дошёл слушок, будто Джеймса Поттера изгнали из рода. Снейп ликовал: когда очкастую сволочь убьют, Лили будет свободна, и её сын не станет помехой их счастью. Скорее всего, маленький ублюдок унаследует отцовский дар, и старый Поттер заберёт внука к себе. То, что его самого в род не приняли, Северуса не смущало – во всей Британии злобнее и склочнее дражайшего дедули Принца был только недоброй памяти Морфин Мракс. Больше ничего хорошего в проклятом году не произошло. Планы по завоеванию сердца Лили пошли прахом, когда до Снейпа дошло, что за пророчество он передал Лорду и кто будет жертвой. Случись такая беда сейчас, Северусу достало бы хладнокровия и изворотливости самостоятельно вытащить Лили и её ребёнка и уговорить кого-нибудь вроде Нотта спрятать их. Теперь-то он знал о нарастающем недовольстве вернейших сторонников Лорда и об истинной роли главных смутьянов Абраксаса Малфоя и Вальбурги Блэк, понимал тогдашний политический расклад и, самое главное, был убеждён в абсолютной лживости пророчества. Но случилось то, что случилось: Лилс погибла, Лорд пропал, младенец Поттер попал в герои, а Северус Снейп – в путы своих опрометчивых клятв. После исчезновения Лорда Северус и Люциус предсказуемо угодили в Азкабан. Суда никакого не было, да он и не требовался. Метки потускнели и казались неживыми, но теперь ни одно маскирующее заклятие их не брало – надо думать, Лорд не слишком доверял своим УПСам и намеревался держать их в повиновении даже из-за Грани. Бартемиус Крауч убивал бы всякого Пожирателя (а кое-кого и успел), но, на счастье меченых, разразился жутчайший скандал с его сыном – малолетним психопатом Барти-младшим, неведомо за какие заслуги оказавшимся в фаворе у Лорда. Болтали разное, а Люций разводил руками: «Мальчишка бесполезен, он не имеет никакого влияния на своего отца. Может, Лорд его просто трахает?» Под шумок фракция умеренных в Визенгамоте настояла на организации цивилизованного расследования и проведении открытых судебных процессов. Обоим Малфоям ничего, кроме наличия сомнительной красоты татуировок, вменить не сумели, и Люциуса освободили в зале суда. В этот же день объявился Абраксас Малфой, переждавший лавину арестов в тайном укрытии. К тому моменту Северус уже находился в Хогвартсе – принимал дела от Слагхорна. Процессы шли без перерыва до самого Рождества, но без применения убойных доз Веритасерума и травмирующей легилименции улов магического правосудия был очень скромным: одиннадцать УПСов, считая умершего вскоре Крауча-младшего. Тщательно законспирированного Руквуда взяли по доносу Игоря Каркарова, и Северус не поленился передать тому весточку хогвартской совой. Дамблдор сделал вид, будто ничего не произошло, из чего Снейп заключил: его новые обязанности будут заключаться не только в дрессировке мелких слизеринцев и охране сына Поттера. Он догадался правильно. – Северус, у меня есть сведения, что тебя связывают некоторые отношения с мистером Малфоем-младшим, – без обиняков заявил директор. Снейп равнодушно пожал плечами. Ему было что скрывать на допросах: рецептуру новых зелий, результаты исследований, содержание бесед с Лордом и Руквудом и тому подобные вещи. Побоев он не страшился, Веритасерум мог поглощать пинтами, а штатным мозголомам аврората предъявлял «картинки» свиданий с Люциусом. Метод действовал безотказно. Мужчина ли, женщина – через пять минут легилимент прерывал сеанс и, полыхая щеками, выскакивал из допросной. За месяц отсидки никто так и не сумел пробить окклюментивный блок, охраняемый «вейлой». – Я даже знаю, откуда у вас эти сведения, – криво усмехнулся Снейп. – И что? Вы меня опять презираете? – Что ты, мой мальчик, – мило улыбнулся Дамблдор. – Я просто хочу сказать, что не буду препятствовать вашим встречам. Может быть, Люциус сумеет смягчить горечь утраты… – Ни слова! – прошипел Снейп. – Не будет никаких встреч, всё кончено! Я не могу… – Можешь, – перебил его директор уже без всякой улыбки. – Ты клялся. – Люций избалован, я быстро ему надоем, – тут же сбавил тон Северус. – Ну, там посмотрим. Я думаю, уже завтра можно послать сову. Тебе же не терпится похвастать профессорским званием? На свидание Снейп шёл с такой же охотой, как недавно плёлся к лодке до Азкабана. Но против ожидания, Люц не выглядел загнанным или несчастным. – Отец всех вытащит, – сказал он и втянул Северуса в долгий поцелуй. Через пару часов они смогли наконец поговорить, и Малфой принялся настойчиво предлагать ему свою помощь. – Мы спрячем тебя. За границей, здесь – где захочешь. Лучше здесь, конечно, я не могу без тебя, слышишь? – Я останусь, – сумел выдавить из себя Снейп. – Я… Я легко отделался и всем доволен. Я пойму, если ты меня оставишь. Пожалуйста. – Глупости, – буркнул Люций. – Будешь со мной мучиться. Как в воду глядел, золотко.***
Колокольчик у входной двери жалобно тренькнул, и Снейп насторожился – шагов вошедшего он не услышал. – Где тебя носит, проходимец? – зашипел Боргин. – Клиент заждался. – Как огорчительно, – засмеялся кто-то за спиной. – Но полно разоряться, мистер, я просто посыльный. Северус неторопливо обернулся. У входа стоял довольно молодой парень – Северус должен был помнить его по Хогвартсу, но не помнил. Узкое породистое лицо, прямой нос, длинные рыжевато-каштановые волосы, увязанные в небрежный хвост, и нахальные серые глаза под почти прямыми бровями. «Дикарь, – понял Снейп. – Чистокровный, причем из довольно старого рода. Вот она – трущобная элита, довелось-таки повидать». Лютный переулок и ему подобные места издавна служили прибежищем для обнищавших старых семей, изгнанников из рода, непризнанных бастардов и прочих, для кого обучение в Хогвартсе стоило чересчур дорого. Их называли дикарями, и они, без шуток, были настоящими аборигенами этого мира. «Там встречаются ребята похлеще Блэков, – рассказывал Руквуд. – Я видал парня с мордой точно, как у Струглеров, а ведь этот род уже полтора века считается угасшим. В Хоге висит портрет одного из них, кто вредноскоп изобрел. Мой знакомец вместо фамилии отзывался на препохабную кличку, но тоже любил всякую дрянь мастерить. Над одной из его вещиц мы всем Отделом два дня бились. Взорвалась, погань». Тем временем дикарь с лицом средневекового вельможи и обряженный в нечто, похожее на магловский кожаный плащ, одарил Снейпа снисходительным взглядом и поинтересовался: – Где же ваша охрана, господин профессор? Не боитесь? Северус неторопливо поднялся, нарочитым жестом поддёрнул белоснежные манжеты и сказал особым тоном, приберегаемым исключительно для вразумления зарвавшихся старшекурсников: – Очень боюсь, мистер посыльный. Но обещаю не визжать и не падать в обморок. Ведите.