В борьбе обретёшь ты... (часть 2)

Слэш
R
Завершён
14341
chinook бета
Размер:
969 страниц, 56 частей
Описание:
Посвящение:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Запрещено в любом виде
Награды от читателей:
14341 Нравится 5154 Отзывы 5835 В сборник Скачать

Глава 30

Настройки текста
Утро Рождества было тихим и холодным. Невилл открыл глаза, откинул полог, но выбираться из-под одеяла не торопился. Хотелось ещё немножко понежиться в тепле, прежде чем лезть под ненавистный ледяной душ. «Может быть, у Рональда проснётся совесть, – с надеждой подумал он. – Грех пытать людей в рождественское утро». Тут дверь распахнулась, и в спальню влетела оживлённая Гермиона. – Подъём! – звонко скомандовала она и рывком раздвинула шторы, впуская в комнату белый-белый свет. – Умываемся, одеваемся, вот-вот начнётся завтрак. Рон, завтрак! – Уймись, бесстыжая, – позёвывая, проворчал Рональд. – Порядочным девицам нельзя заходить в мужскую спальню. – Мужскую! – насмешливо фыркнула Гермиона и бросила Рону на кровать нарядную коробочку с подарком. – С Рождеством! Я уже час как встала! – Кто бы сомневался, – Рон опять зевнул, призвал с подоконника мантию, небрежно брошенную туда накануне и совершенно измявшуюся за ночь. – Отвернись. – Ой, да пожалуйста, – вторая коробочка с золотым бантом плюхнулась в кровать Невилла, а мисс Грейнджер гордо задрала подбородок и отвернулась к двери. – Большое спасибо, Гермиона, – Невилл тоже не удержался от зевка. – Что новенького? – Зелье готово! – у подруги даже спина в форменной мантии излучала ликование. – Сегодняшний ужин – лучшее время для нашей затеи! – Отличная новость! – Рон оживился. – Левитировать эти проклятые капли нужно будет не за соседний стол! Так, где вчера сидели Поттер с Хорьком? – Они немного опоздали и сели с краю, – припомнил Невилл, натягивая мантию прямо поверх пижамы: всё равно ещё умываться идти. – Расстояние – ерунда, – он вздохнул и честно добавил: – Для тебя ерунда, само собой. – С другой стороны, директор, декан и носатое чудище тоже не на другом конце зала, а рядышком, – резонно возразил Рональд и нахмурился. – Попытка будет только одна, я думаю. – Как не стыдно! – возмутилась Гермиона. – Нехорошо обзывать преподавателей! И вообще, могу я повернуться? Вы одеваетесь дольше, чем Браун и Патил вместе взятые! – Ох, Мерлин! – оживился Рон. – Точно, она же каждое утро видит, как одеваются Браун и Патил! А вечером – как раздеваются! Грейнджер, помнишь, мы тебе про думосборы рассказывали? Пупс, а ты говорил, будто у твоей бабки такая штука в кабинете стоит? Невилл густо покраснел, подхватил полотенце и опрометью помчался в умывальни. Сейчас оздоровительный душ был очень кстати. – Рональд Билиус Уизли! – негодующий голос Грейнджер обрёл силу и пронзительность фанатской квиддичной дуделки. – Немедленно прекрати думать гадости о девочках! – Прости, Грейнджер, не могу, – заржал Рон и, судя по звуку, тотчас получил подушкой по голове. Невилл рванул дверь умывальни, мигом скинул мантию и пижаму, заскочил в душевую кабинку и на полную открыл вентиль с холодной водой. *** Ночка удалась на славу. Скабиор успел припомнить все свои бдения в засадах и решить, что худшего рейда у него ещё не случалось. Мало того, что добыча была ему не по зубам, так она ещё ужасно воняла, жарко сопела в шею и весила под сотню стоунов, не меньше. Издали Малфой определённо выглядел намного изящнее. Аженор тихонько вздохнул и тут же страдальчески скривился: разило от «гадской милости» так, что слёзы наворачивались. – Мистер Ургхарт, – тихо прошептал он самым заискивающим тоном, на который был способен. – Я прошу прощения, но… Ургхарт не спал, Скабиор знал это совершенно точно и уже успел оценить полную неподвижность своего надсмотрщика и его ровное неслышное дыхание. Пожалуй, тот мог бы поучить скрытности большинство егерей. – Чего тебе? – неласково ответил Ургхарт. – Я… Мне… Можно мне в уборную? – Оборотка сходит, что ли? Терпи, чего уж теперь. – Нет, мне… Мне очень нужно, сэр! – Дуй в кровать, куколка. Так получилось, что Эванеско – моё любимое заклинание на сегодня. Скабиор жалобно шмыгнул носом, а про себя досадливо выругался. С другой стороны, никто и не думал, что сбежать от бывших Пожирателей будет легко. «К тому же в ванную я, кретин, даже не заглянул и понятия не имею, какой ширины там оконце и есть ли оно вообще, – «утешил» он сам себя. – Думай дальше, сучёныш». – Ну что, сходил? – Сэр, прошу вас, очистите воздух, – взмолился Аженор вполне искренне. – Я умыться хотел. – А я хотел учуять, чем он закинулся, – буркнул боевик. – Терпи. – «Грёзы полуночи», – уверенно ответил Аженор, уже распознавший симптомы. – Модная штука, она без запаха. – Н-да. Как-то я не подумал, что шлюхи больше моего в дурманных зельях волокут. Сам пробовал? – Нет, господин, что вы. – Чем выводится? – Не знаю, сэр, торговцы держат это в секрете, – Аженор мысленно показал Ургхарту средний палец. Выводились «Грёзы» обычным безоаром, и именно оттого были так популярны. Правда, мешать их с огневиски и оставаться на ногах могли лишь оборотни. «И Малфой, – подумал он в отчаянии. – Силён, сволочь, как же силён!» – Ладно, значит, ждём, пока сам очухается, – подытожил Ургхарт, пробормотал заклинание и махнул палочкой. – Большое спасибо, сэр! – Заткнись и спи. Скабиор послушно заткнулся и закрыл глаза, но засыпать, понятно, даже не подумал. Нашли дурака. Он вновь принялся размышлять над планом побега – именно побега, а не мести. Будь в комнатке кто попроще, Аженор опробовал бы на них что-нибудь из милых шуточек из учебника «доброго некроманта». Неприятное, но забавное проклятие – лучшая награда за испорченный Сочельник. «Вроде того мужика на крыльце, с чирьями на члене», – вспомнил он и мечтательно вздохнул, представив, как сиятельный лорд Малфой ходит «враскоряку». Но клеймёные, увы, шуток не понимали. Никаких. После такого фортеля Скабиора примутся искать и непременно найдут: тому же Кевину распотрошат мозги и вызнают об Аженоре всё, включая координаты аппарации полянки в Шервудском лесу. Поэтому оставалось лишь бегство, и бегство деликатное – чтобы слегка раздосадованные маги пожелали ему расщепиться по дороге, а потом дружно забили на его поимку. «А ещё лучше дождаться утра, – напряжённо соображал Аженор. – Рождественского, мать его. И с извинениями сделать ручкой: мол, мадам велела занять другую койку. Мордред, а вот одежда у меня для дорогой проститутки неподходящая. Увидят – начнут задавать вопросы. И, сука, получать ответы, которые им не понравятся». Получалось, что прощаться с «клиентом» придётся голышом. «Набраться нахальства и стрясти с фамильного ужаса денег? – горько усмехнулся Аженор. – Сколько берут за поспать рядом со смазливым шлюшонком?» Больше никаких идей в голову не приходило, и Скабиор решил положиться на своё везение. Свалил же он тогда от пятиногов? И от этих тварей смоется. И всё-таки рождественского утра было жаль. После визита в весёлый дом он собирался побродить по Косому переулку, поглазеть на причудливо украшенные витрины лавок, выпить кружечку эля в трактире, а вечером полюбоваться на ночную иллюминацию. Теперь из-за вонючей сволочи Малфоя нужно аппарировать в мэнор и отсиживаться там, пока история со странной шлюхой-не-шлюхой забудется. Будто в ответ на мысли о себе Малфой заворочался, сначала пробубнил что-то невнятное, а потом с пьяным надрывом сообщил, что его никто не любит. Аженор чудом удержался, чтобы со всей дури не лягнуть белобрысого гада: «Не любят?! Да тебя все ненавидят, сука!» – Люци, – негромко позвал со своего места Ургхарт. – Люц, очнись. – Домой не пойду! – сварливым голосом заявил Малфой, повозился немного и вновь уснул. Ургхарт хмыкнул, высветил Темпус, показавший около четырёх пополуночи, и поинтересовался у Аженора: – Как думаешь, к рассвету проспится? – Мне кажется, нет, сэр, – со всей возможной кротостью отозвался Аженор и, не выдержав, прибавил: – Удивительно, что ваш друг вообще жив. – Этот друг нас всех переживёт, – Ургхарт отчётливо скрипнул зубами. – Ладно, ждём. Через пару часов «друг» внезапно вскинулся, обвёл ошалелым взглядом полутёмную комнату и хрипло выдохнул: – Где я? – В борделе, на шлюхе, – с издевательскими нотками в голосе просветил его Ургхарт, но тут же тон его сделался сух и деловит: – Люций, нам пора уходить. Чем быстрее, тем лучше. Ты уже в уме или как? – Погоди, – Малфой сел, потёр лицо, пошарил по карманам мятой, воняющей копотью мантии и вынул хрустальный фиал и резную табакерку. Скабиор, набравшийся решимости попрощаться с любезными господами, с ужасом понял, что не чувствует правой руки: проклятый «клиент» отлежал её напрочь. Колдовать левой он не умел, а потому принялся поспешно растирать плечо, стараясь делать это как можно тише и незаметнее. Малфой меж тем выудил из табакерки безоар, положил его в рот и скривился. – Пакость какая, – невнятно проговорил он, откупорил фиал, одним глотком выпил содержимое и спросил: – Что за спешка? Руку у Аженора немилосердно жгло вернувшейся в жилы кровью, но он молчал и потихоньку сдвигался на край кровати: трезвый Малфой пугал его куда больше пьяного. – Ты познакомил мистера Фаджа со своим ужином, – буркнул Ургхарт. – Близко-близко. Они друг другу не понравились. Скабиор замер. Нет, он подозревал, что незадачливая жертва «гадской милости» была важной шишкой, но чтобы самим министром! «Нахуй деликатность! Ухожу как придётся! Здесь вот-вот будут авроры, и угадайте, что они сделают!» – Скоро заявятся авроры из доверенных, – Ургхарт тоже не был дураком. – Долиш со своими ублюдками, скорее всего. Зачистят память всем, кого застанут. Как минимум. – Думаешь? – Уверен. Фадж наверняка уже оклемался, обиделся и вспомнил, что он не жмыров хрен, а целый министр. Неохота встревать в свару с властью, не ко времени эта возня. Так что шевелись, Люци, Рождество – семейный праздник. Лицо у Малфоя мгновенно закаменело, превращаясь в обычную ледяную маску. – Умоюсь, – коротко сообщил он, встал и вдруг наткнулся взглядом на Аженора. – Кто ты? Бедный Неккер понял, что ночные неприятности на самом деле не были неприятностями. Всё только начиналось. Он непроизвольно облизнул сухие губы и шарахнулся в сторону. – Здешний, – ответил Ургхарт и вдруг понимающе усмехнулся: – Нет, не оборотка. А ты лежал бревно бревном, Люци. – Буйному невменяемому посетителю выдали такого вот мальчика?! – Потом расскажу, Люций. Приводи себя в порядок, и пойдём. Малфой стремительно обошёл кровать и наклонился над замершим в панике егерем. – Как тебя зовут, очаровательное создание? – Аженор, лишившись остатков самообладания, попытался быстро вскочить с постели и – позор! – тотчас запутался одной ногой в одеяле. Малфой бережно поддержал его, не дав упасть, и окинул одобрительным взглядом: – Кажется, я идиот. – Ещё какой, – подтвердил Ургхарт. – Отстань от куколки, он и так всю ночь дышал твоим перегаром. Придёшь завтра и снимешь заново. Ему как раз память о твоих сегодняшних подвигах сотрут. Люци, время не ждёт. – Ждёт, – отмахнулся Малфой, шевельнул ноздрями, принюхиваясь к спёртому воздуху, и покачал головой: – Я очень виноват, милый. – Люциус, – нахмурился Ургхарт, – я предупрежу Боула и скажу пару слов здешней мадам. Даю тебе пять минут: хоть умывайся, хоть трахайся. А потом мы уходим, понятно? Дверь захлопнулась, и Аженор немедленно рванулся из рук Малфоя: от одного Пожирателя убегать проще, чем от двоих. Его отпустили, чтобы тотчас поймать вновь, и теперь Малфой прижимался сзади и вкрадчиво шептал на ухо: – Красивый и ловкий мальчик, любоваться и любоваться. И застенчивый – такая редкость. Недавно здесь? Как тебя зовут? – Том, – слабо выдохнул Аженор и с тоской посмотрел на подушку, под которой лежала палочка. Пока имелась возможность сойти за проститутку, доставать её было нельзя. «Что общего между весёлым домом и квиддичем? И там, и там играют без палочек», – это была очень старая шутка. Вот только шлюхам по окончании «игры» палочки не возвращали. Некоторые содержатели борделей даже ломали их, небезосновательно опасаясь мести отчаявшихся «игроков». – Вот как? Не похож ты на Тома, милый, – Малфой неторопливо огладил ему грудь и живот. – Пойдёшь со мной. Обливиэйт от аврора-боевика – дело нехорошее, поверь. Эти неучи запросто могут запечь мозги. Где ванная? «Никуда я с тобой не пойду! Отпусти меня, тварь! Отпусти!» – Аженор молча ткнул дрожащим пальцем в нужную драпировку на стене и бессильно обвис в чужих объятиях, потому что от страха не держали ноги. – Потрёшь спинку, пока я буду угадывать твоё настоящее имя? – игриво мурлыкнул Малфой и зарылся носом в волосы близкой к обмороку «шлюхи». – Хотя нет, сейчас явится этот грубиян и испортит нам развлечение. Потерпишь четверть часа? У меня дома есть чудесная купальня. Лёгкий шлепок по заднице мигом вернул Аженора в сознание: он согласно кивнул и даже сумел изобразить улыбку. Едва не умершая надежда на избавление воскресла и придала ему сил. Как только Малфой скрылся за портьерой, Скабиор выхватил из-под подушки палочку и запечатал входную дверь тем самым заклинанием, которым непутёвый предок когда-то запер класс. Дешёвая деревяшка сбоила и сыпала искрами, а сам Аженор и близко не был некромантом, но за то, что дверь не откроют с полпинка, он мог ручаться смело. Спустя две секунды дверь в ванную тоже была заклята, а егерь торопливо натянул штаны, сапоги и плащ, свернув остальную одежду в узелок. От обещанных Ургхартом пяти минут оставалось всего ничего, когда Скабиор распахнул окно, толкнул ногой ставни, запиравшиеся, слава Мерлину, изнутри, и выпрыгнул на улицу со стороны парадного входа. Не оглядываясь, он рванул на середину мостовой и стремительно аппарировал. Очутившись во дворе дома, он торопливо оглядел себя – «Ура, не расщепился!» – и немного подышал, унимая сильную тошноту. – Минус, – сказал он вслух и истерически хихикнул, – Рождество мантикоре под хвост. Я даже сладостей не купил. Плюс: я ушёл живым. Хрен с ними, со сластями. *** Как и ожидалось, на завтрак Поттер с Малфоем не явились; они и в будни частенько дрыхли до самых занятий. – Лежебоки, – нахмурилась Гермиона, метнув неодобрительный взгляд на свободные места за столом. – Сейчас быстро управились бы со всем и… – И Рождество Хорёк праздновал бы в Азкабане, – прыснул Рональд. – Грейнджер, согласись: от лени бывает польза. – Чушь! – И польза немалая, – с важным видом покивал Рон. – К лентяям неприятности цепляются реже – факт. – К лентяям и удача приходит реже, – отрезала Гермиона. – Точнее, никогда. Невилл тяжело вздохнул, нехотя признавая правоту подруги, и с отвращением посмотрел в свою тарелку: бледный кусок варёного мяса без соли и специй и целая копна свежего шпината. Чуть поодаль стояла «праздничная» тарелочка с таким крохотным пирожным, что лучше бы его не было вовсе. От соблазнительных запахов запретных блюд кружилась голова, а под языком собиралась горьковатая слюна. «Буду есть дурацкую зелень и воображать, будто это пирог с почками, – угрюмо подумал будущий егерь-герболог и решительно вонзил вилку в шпинатную гору. – Соли бы хоть чуточку!» Рон, обгрызающий уже пятую куриную ножку, жаренную в сухарях, сочувственно и слегка виновато взглянул на друга: – Зато потом все девчонки и парни будут твои, вот увидишь. Грейнджер завела глаза, но смолчала. К повальной «всеядности» чистокровных она привыкала труднее всего; даже идея о превосходстве чистой крови претила ей намного меньше. По счастью, обе «новости» Гермионе преподнёс Поттер, и он же – герой, хоть и слизень! – принял на себя основной удар её негодования. – Да возмущайся сколько хочешь, – сухо сказал он, оторвавшись от эссе по трансфигурации, – действительность от этого не меняется. Бисексуальность здесь норма, а генетика и за Барьером – вполне себе наука. Не будешь же ты отрицать, что предрасположенность к чему-либо можно закрепить в последующих поколениях путём скрещивания подходящих особей? – Люди не овцы! – горячо возразила Гермиона. – Это гадко! – Правильно, люди умнее, – кивнул Поттер. – В мире, где не взрывается порох, а с электричеством происходит какая-то фигня, добавить своему потомству шансов на выживание можно лишь таким путём. – Здесь нет электричества! – Какое-то есть: грозы гремят, а твоё сердце бьётся ритмично. Но вот что это за электричество и как оно связано с магией, не могу даже представить. Здесь с физикой и химией вообще чертовщина происходит. – Здесь со всем чертовщина происходит! – в сердцах бросила Гермиона и нахмурилась. – Только не говори, что гомосексуализм – это не… не гормональный сбой, а норма! Так не бывает! – Может, и бывает, – пожал плечами Поттер и добавил с маниакальным блеском в глазах: – Убил бы за учебник по магической биохимии! Да только боюсь, что напишут его лет через триста или даже пятьсот. Здесь идёт первоначальное накопление фактов, заметила? Как у нас до восемнадцатого века. Все науки прикладные, ни одной фундаментальной. – Я же говорю – средневековье! – Ты вообще очень много говоришь и очень мало думаешь, – герой скривил губы в малфоевской ухмылочке, а Грейнджер задохнулась от возмущения. – Ты не копишь факты, ты выбираешь понравившиеся. Это ненаучно. – Да как ты… Гарри Джеймс Поттер, немедленно извинись! – Нет мне прощения! – склонил голову герой. – Я завёл беседу с красивой девочкой о скучных вещах, о ужас! Но я исправлюсь. Как тебе новые серьги Лаванды Браун? Эта бирюза – такая прелесть! Рон, набычившись, захлопнул учебник и проворчал: – Ты со своими змеюками так разговаривай, а Грейнджер – она нормальная. Понял? Гарри примирительно вскинул руки и улыбнулся: – Прости, Гермиона. Но твои друзья – чистокровные, и стоило бы их понимать лучше. Они-то тебя приняли целиком, а ты их? Вот застукаешь Невилла с каким-нибудь мальчиком, и что будет? Скандал? Невилла бросило в жар: он внезапно представил себя с «каким-нибудь мальчиком». Правда, у абстрактного мальчика были подозрительно знакомые чёрные кудри и зелёные глаза… – Поттер, ты опять заговорил о серьёзных вещах, – хихикнул молчавший дотоле Забини. – Займись трансфигурацией, умник, а то будет тебе завтра… электричество. Этот недавний разговор в библиотеке просто был последним, а вообще-то Поттер и Грейнджер спорили на эти темы довольно часто. После каждого такого спора Гермиона с удвоенным усердием зарывалась в книги, а потом долго хмурилась и задавала своим друзьям множество вопросов, один неудобнее другого. Отвечая, Невилл беспрестанно краснел, мычал и заикался, и Рональду приходилось отдуваться за двоих: – Да откуда я знаю, почему Пупсу нравится именно Поттер? Ну, потому что смазливый, наверное. Как по мне, так чересчур. Грейнджер, ты в уме? На ком леди Августа велит, на той он и женится: единственный наследник, как-никак. Моих родителей не тронь: там совсем другая история. По любви, конечно. Маму её отец даже проклясть хотел. Нет, не проклял. Видно, подумал хорошенько и не стал. А вот если бы отцова мать женитьбе воспротивилась... Одним проклятием не обошлось бы, точно. Бабка Цедрелла у нас была – у-ух! – Бомбарда в юбке! Умерла давно, но Билл, говорят, очень на неё похож и лицом, и нравом. Остальные-то в отцову или мамину родню удались, а Персиваль и вовсе не пойми в кого – случаются осечки, спорить не буду. На ком я женюсь? Я вообще не женюсь, я аврором стану! Если вопросы не вгоняли Невилла в краску и не вызывали нервного заикания, он старался рассказывать Гермионе о повседневной жизни магов как можно подробнее. Результаты просветительской деятельности пока были довольно скромными, но чуда Лонгботтом и не ждал. В конце концов, сам-то он в магловских обычаях почти не разбирался и уж точно никогда не смог бы жить за Барьером. – Итак, разработаем план, – заявила меж тем Гермиона, а Рон чуть не подавился. – Восьмой?! Грейнджер, имей совесть, – взмолился он. – Какая разница, по плану с нас десять тысяч баллов снимут или без плана? – Не снимут! – упрямо тряхнула кудрями Гермиона. – Но для этого нужен план. Во-первых, Малфой остался в замке на каникулы, чего никто не ожидал. Во-вторых, зелье созрело немного раньше расчётного срока. Это меня беспокоит, и до ужина нужно будет его испытать. – На Хорьке и испытаем, – потёр руки Рон. – Такой план мне по нраву! Невилл побледнел. – В-вы с ума сошли?! – прошептал он. – К-какое «испытать»?! Гермиона, если с Малфоем что-нибудь случится, его отец… Страшно подумать, что он с нами сделает! – Ничего он с нами не сделает, потому что с его сыном ничего не случится. Я испытаю зелье на себе, – и Грейнджер гордо задрала подбородок в ответ на ошарашенные взгляды приятелей. – Декабрь, – Рон оправился от изумления первым. – И что? – Земля мёрзлая, вот что. Простите, мисс Заучка, но вашу могилку я буду копать три дня. Потерпите? Невилл бросил на подругу жалобный взгляд. – Не волнуйтесь, мистер «Машу палочкой наудачу», – насмешливо ответила Гермиона. – У меня есть безоар. – Давайте не будем, – Лонгботтом попытался воззвать к здравому смыслу своих бесстрашных приятелей. – Монстра обязательно выловят бойцы. Какая теперь разница, кто открыл эту дурацкую Тайную комнату? Гермиона вздохнула и покачала головой. – Все думают, будто комнату открыл Гарри и он же выпустил оттуда какое-то чудище. Это неправда. Гарри никогда не стал бы так делать: он добрый мальчик. Добрый и доверчивый. Правда откроет ему глаза на некоторые вещи. Вы сами говорили, что слизеринцы вовсю пользуются его простодушием. – Пользуются, – хором подтвердили Невилл и Рон. – Ну вот, – развела руками Грейнджер. – Значит, нужен план. Разработка плана происходила в спальне второго курса. Почти сразу же стало ясно, что легко не будет. Для начала с кандидатурой испытателя зелья не согласились ни Рон, ни Невилл. – Я сам его выпью, – настаивал Рон. – Если верить твоему Поттеру, потроха у чистокровных покрепче. Уймись, говорю, и дай сюда фиал! После коротких, но громких препирательств Гермиона неохотно вняла голосу разума и отдала Уизли зелье. Испытания прошли удовлетворительно. Три капли зелья не свалили Рона с ног, и безоар не пригодился. Единственный недостаток «тепличного» Веритасерума состоял в том, что действовал он с маленькой задержкой. Где-то с минуту Рональд с удовольствием плёл всякую чушь в ответ на вопрос «Как тебя зовут?», а потом сильно вздрогнул и заговорил деревянным голосом: – Меня зовут Рональд Билиус Уизли. – Сколько тебе лет? – Двенадцать. – Надо что-нибудь эдакое спросить, – зашептал Невилл. – Врать в очевидных вещах никто не станет. – Тебе нравятся мальчики? – чуть покраснев, спросила Гермиона. Невилл и сам запунцовел, но помотал головой и погрозил ей пальцем: – Неправильный вопрос, неконкретный. Смотри, он растерялся и не знает, что сказать. Мальчиков много, а он один. И верно, Рон замолчал, уставившись в одну точку, мышцы лица у него подёргивались в жутковатом тике. – Тебе нравится Гарри Поттер? – Нет. – Почему? Рон опять застыл, а Невилл постучал пальцем по лбу: – Чересчур сложно. Причин может быть целая сотня. Зелье рассчитано на простые и конкретные вопросы. – Где лежит твоя сломанная палочка? – В сундуке. – Где в сундуке? – На самом дне, в старом шарфе. – Что ты делал сегодня утром? – Сложно, Гермиона, – опять вмешался Невилл. – Описать последовательность различных действий слишком… – Препирался с одной заучкой, Грейнджер, – Рон тряхнул головой и потёр лицо руками. – С некоторых пор я каждое утро это делаю. – Четыре минуты, – вздохнула Гермиона. – Что-то слабенькое оно вышло совсем. – Хоря может не пронять, – задумался Рон. – А если четыре капли? Или даже пять? – Ты тренировался левитировать три капли. – У нас полдня впереди. – Нет, – решительно взмахнула рукой Гермиона. – Нам нужно уложиться в четыре минуты. Итак, Рональд, ты подливаешь зелье. Тыквенный сок Драко пьёт, но неохотно, и часто оставляет недопитым. – В прошлое Рождество на столах был слабенький глинтвейн. Вина чуть-чуть, яблочный сок и много специй, – припомнил Рон. – Вкусный – я три кубка махнул. – Не пойдёт, – поморщился Невилл. – Прямо за столом ему вопросы задавать? Там будут шесть авроров, три Пожирателя и один Снейп. Проще взять лодку и самим пойти на вёслах в Азкабан. – Тогда нужно увести его из-за стола, – улыбнулась Гермиона. – Давайте устроим танцы! У нас будет маленький Рождественский бал. Я приглашу Драко, а Джинни попросим пригласить Гарри. – А потом Хагрид пригласит Макгонагалл, а Дамблдор – Вуда, и пойдёт самое веселье, – проворчал Рон. – Мы никогда не рассчитаем время в этом бедламе. – Я сумею! – топнула ногой Гермиона. – Скажи уж честно, что Хорька захотелось потрогать, – насупился Рон. – Танцы ей! О деле думай, Грейнджер! – Что за глупости? – порозовела Гермиона. – И вовсе я не… – Сейчас я волью кому-то зелья и задам парочку вопросов, – пригрозил Рональд. – Да?! Попробуй! – Легко, но четыре минуты меня будет тошнить, – огрызнулся Рон, – пока ты будешь восхищаться хорёчьей задницей! – Да уж не твоей, Уизли! – Хватит! – с бабушкиными интонациями рявкнул Лонгботтом, сам испугался своего порыва и смущённо промямлил: – Вы так до самого вечера будете ругаться. – Боец! – помолчав, одобрительно сказал Рон. – Чаще тренируйся, у тебя получается. Гермиона, танцы – это не то. Моё дело маленькое – подсластить Хорю питьё. А вот вам, умники, придётся постараться, чтобы разоблачить Хорька и не засыпаться самим. Думайте, и думайте крепко! Результат раздумий вышел скромным: перечень коротких и точных вопросов для одурманенного Малфоя. Что до остального, то план действий составить не получилось. – Завязывайте, – Рональд сдался первым. – Я подливаю Хорю зелье в конце вечера. Потом посмотрим. Даст Мерлин, всё получится. *** Рождественское утро началось чудесно, даже сказочно. Во сне Гарри подкатился к Малфою под бок и теперь безмятежно сопел совсем рядышком. Драко улыбнулся и осторожно дотронулся губами до его щеки. Гарри сонно заворчал, повернулся на бок и уткнулся носом в шею Малфоя. В голове у Драко придурок Блэк, едва не спятивший от неожиданной удачи, издал восторженный вопль, картинно схватился за сердце и повалился в счастливый обморок. Малфой лениво ругнул свою дурную половину и весь следующий час развлекался тем, что кончиками пальцев гладил чёрные кудри спящего Поттера. Темпус высветил половину двенадцатого, когда Драко наконец осторожно потряс Гарри за плечо. – Вставай! Гарри, подъём! – Завтрак? – не открывая глаз, пробормотал Поттер. – Я не голоден. Честно. – Завтрак давно закончился, – ответил Малфой и, не удержавшись, легонько пощекотал потягивающегося героя. – Но проспать всё Рождество было бы обидно. Вставай! Поттер хихикнул, поёжившись от щекотки, сел в кровати, зевнул и только потом разлепил глаза. – Точно, Рождество же! – сказал он, торопливо зашарил под подушкой и достал оттуда нашивку-герб на мантию. – Это подарок, – Гарри смущённо улыбнулся и протянул Драко лоскут вышитой ткани. – Сувенир, в общем. Эта змея побывала в Запретном коридоре и помнит, как я за тебя испугался. – Большое спасибо, Гарри! – улыбнулся Драко, а про себя горько вздохнул. Сувенир из Запретного коридора у него уже был: «мёртвая» брошка с треснувшим изумрудом. «Пора заводить шкатулку для свидетельств моих глупостей, – подумал он мрачно, – и регулярно туда заглядывать, чтобы предостеречь себя от новых. Не факт, что поможет, но вдруг!» Гарри помялся, покусал губу и добавил: – Я, конечно, маг ещё тот… Короче, Драко, я немного поколдовал над подарком. Ну-у… Хотел сделать щит… Или… Нет, наверное, всё-таки щит. Я не знаю, вышло ли у меня что-нибудь толковое, но я старался. Ты такой… Такой… В общем, квиддич и Нотт – самое меньшее, что тебе грозит. – Нотт? – глупо переспросил Драко, не веря собственным ушам, и потрясённо уставился на потрёпанную нашивку у себя на ладони. – Ну да, – кивнул Гарри с самым несчастным видом, – осторожности у Тео ни на кнат, если честно. Я и попросил Её поберечь тебя. – Кого?! – Ты называешь Её Изнанкой. У Малфоя перехватило дыхание, а его тёмная половина Блэк вновь рухнул как подкошенный – на сей раз на колени. – Не сердись, пожалуйста, – прошептал Гарри и виновато потупился. – Я уже понял, что правильные амулеты делаются из драгоценных металлов и камней, но у меня их просто нет. Дешёвые самодельные подарки – магловский обычай, но... – Поттер, ты в уме? – слабо простонал Малфой и тут же получил по голове от грубияна Блэка: «Что за непотребные речи, Мерлин всеблагой? Почтительнее, болван, почтительнее!» Гарри замолчал, потянулся было потереть свой знаменитый шрам, но резко отдёрнул руку. На днях зануда Ургхарт лично взялся отучать младших учеников от вредных привычек и щедро раздавал оплеухи и проклятия за каждый лишний жест, не относящийся к сотворению чар. Бедному герою прилетало едва ли не чаще всех. – В общем, забей, – не поднимая глаз, мрачно проговорил Поттер. – Дурацкая была идея, прости. В ответ Драко крепко стиснул Гарри в объятиях: – Это невероятно! Почему, ну почему этим нельзя похвастаться?! Папе можно! Гарри, можно я покажу твой амулет отцу? Пожалуйста! Поттер немного повеселел, но голос у него всё равно остался виноватым: – Неизвестно, получилось ли у меня хоть что-нибудь. – Уверен – получилось! Так, сейчас в душ, а потом во двор! В Рождество положено как следует изваляться в снегу! – Точно? – засмеялся Гарри и отдёрнул полог. – Спрашиваешь! В итоге день пролетел словно миг. Они славно подурачились, играя в снежки, а потом Драко взял два школьных «Чистомёта» и поволок раскрасневшегося Поттера на стадион. Усадить Гарри на «Нимбус» он не рискнул: не хватало ещё отпраздновать Рождество в Больничном крыле. Они до темноты носились над полем, и Драко с изумлением понял, что из Поттера вполне вышел бы отличный игрок: умный, расчётливый, прекрасно чувствующий скорость и расстояние. – Тебе стоит пройти отбор в команду, Гарри. Ловец из тебя – загляденье! Мокрые, уставшие и голодные, они брели через непривычно пустой холл. – Ещё бы не загляденье, – невесело усмехнулся Гарри. – Подозреваю, через год-другой снитч сам будет за мной носиться. Жулик ты, Малфой. Побеждать нужно честно! – А ты, Поттер, остолоп! Побеждать просто нужно, без всяких там дурацких условий. – Зачем тогда существуют правила игры? – Для имитации граничных условий реального мира. Якобы непреодолимых. Кстати, в правилах ничего не сказано о методах поимки снитча. Главное, палочкой не пользоваться. – Кому я рассказываю о честной игре? – проворчал Гарри. – Хорёк – он хорёк и есть. – Именно! – шутливо приосанился Драко. – Учись, святой младенец Поттер! Поттер страдальчески возвёл глаза к потолку и громко вздохнул. В спальне они привели себя в порядок, надели парадные мантии и поспешили на праздничный ужин в сопровождении позёвывающего мистера Деррека. – Искали всю ночь? – сочувственно поинтересовался Гарри. – Угум, – кивнул Деррек. – Не нашли. – Я его давно не слышу, – герой-некромант зябко передёрнул плечами, – с самого вашего появления в замке. Не знаю, радоваться этому или нет. – Сам уже не знаю, – Деррек скривился. – Сегодня ночью из гостиной ни ногой! Мы камином уйдём по домам, а завтра утром прибудем снова. Ясно? Гарри сосредоточенно кивнул, а Драко вновь бросил недовольный взгляд на большой, пышно украшенный свёрток в его руках. Ясно, что это был подарок, но кому? С рыжими герой не разговаривал: Перси не удостаивал его вниманием, с близнецами Гарри поссорился, а тупица Шестой вечно нарывался и тоже был исключён из числа приятных собеседников. Мелкая же Уизлетта сама не смела заговорить в присутствии своего кумира. Неожиданный скандал из-за дохлого петуха был первым и последним – больше конопатое страшилище не выступало и выглядело больным и несчастным, будто нюхлер, запертый на дровяном складе. В общем, по всему выходило, что подарок предназначался нахальной грязнокровке. «Ну и пусть, – благодушно решил Драко и украдкой погладил спрятанный в нагрудный карман некро-амулет. – Гарри благоволит лохматому чучелу, что уж тут поделать. Но я верю в девицу Грейнджер: все беды она устраивает себе сама. Поругается и с Поттером – это дело времени. А я хладнокровный и терпеливый, вот. Ты слышал, Блэк?» Придурок Блэк предсказуемо отозвался нецензурной тирадой, и Драко удовлетворённо кивнул: в его большой чистой душе царили мир и гармония. *** Оказывается, подарков было два. Хитрец Поттер просто прятал уменьшенную коробочку со вторым в кармане мантии. В двух шагах от Большого зала Гарри вынул его и, слегка смущаясь, попросил мистера Деррека вернуть коробке и её содержимому прежний размер. – Молодец, герой, – папаша двойняшек усмехнулся и повёл палочкой. – Две девчонки-то, и ни одну нельзя обидеть. А которая твоя? – Обе, – улыбнулся бессовестный Поттер, а Драко Блэк угрюмо заворчал и произнёс две короткие фразы, точно и ёмко описывающие происхождение, внешность и характер обеих девиц. – Передерутся, – тяжело вздохнул Деррек. – Ещё и тебе навешают за то, что вовремя не выбрал. Верь мне, парень. Гарри засмеялся, а Малфой задумчиво хмыкнул, живо представив двух гриффиндорских дурочек, дерущихся за внимание героя. Отличный расклад, кстати, ведь сам Драко, милый и ничуть не ревнивый, будет ни при чём. Он оживился, заткнул всё ещё бурчавшего непристойности Блэка и обаятельно улыбнулся всем присутствующим за столом: – Счастливого Рождества, дамы и господа! Директор Дамблдор благожелательно кивнул и вернулся к запусканию фейерверков. Разноцветные сияющие искорки, сердечки и карточные масти взвивались вверх, к порхающим свечам и зачарованному потолку с ночным небом, на котором не было видно ни одного знакомого созвездия. Большой зал был украшен необыкновенно пышно; Драко с трудом подавил изумлённый возглас. Множество нарядных елей, покрытых магическим инеем, стояли так густо, что не было видно стен, а пышные гирлянды из омелы и остролиста обрамляли каждую арку. Прямо из воздуха, чуть в стороне от празднично накрытого стола, шёл магический снег – сухой и тёплый. «Зато папа умеет делать ледяные узоры на окнах и зеркалах, – утешил сам себя Малфой, – а лорд Нотт затевает такие фейерверки, какие директору и не снились!» Гарри, как всегда, запрокинул голову и с восхищением уставился на потолок. – Поздоровайся, звездочёт, – затормошил его Драко. – Простите, милые леди, наш герой вот-вот очнётся и непременно вспомнит о хороших манерах. Он послал очаровательную улыбку лохматому бобру Грейнджер и с удовольствием понаблюдал, как та жарко краснеет и смущённо опускает глаза. Конопатая же Уизли, затаив дыхание, разглядывала всё ещё не отмершего Гарри и не замечала ничего вокруг. Тюфяк Лонгботтом тоже вовсю пялился на Поттера, да так откровенно, что бешеный Драко Блэк не стал размениваться на ругань, а металлическим голосом напомнил Малфою о тайнике с трофеями из Запретного коридора. «Три фиала яда от Снейпа, – чеканил слова Блэк, – мигом вразумят любого… Любого…» «Сладострастника?» – усмехнувшись, предположил Малфой. «Дрочилу! – взорвался Блэк. – Чего ты скалишься, идиот? Убить жабьего выкормыша!» «Ладно-ладно, – отмахнулся Драко от своей дурной половины, – когда я ещё в Нотт-мэноре окажусь. Давай мы просто с Пьюси поговорим после каникул?» – Ой, простите, – очнулся наконец Гарри и захлопал ресницами. – Добрый вечер! Счастливого Рождества! Братцы Уизелы с кислым видом посмотрели на свою невменяемую сестрицу и вразнобой уныло пожелали того же. Грейнджер всё ещё полыхала щеками, ей было не до героя. «О Рождестве бедная дурочка тоже наверняка позабыла!» – гордый собой Драко взмахом руки отодвинул стулья, усадил Гарри, уселся сам и наскоро освежил в памяти все этапы возни с трижды никому не нужными вилками. Всё лето он спокойно управлялся охотничьим ножом и ложкой, а для повседневной трапезы в Хогвартсе использовался стандартный набор, без всяких изысков. Поэтому ровные ряды приборов по обе стороны от тарелки нагоняли на плотницкого подмастерья Малфоя тоску. – Эта вилка – для рыбы, – тихо хихикнул Гарри. – Что ты на неё так смотришь? Заколдованная? – Рыба прямо с вертела намного вкуснее, – заявил Драко. – Даже если она с одного бока подгорела из-за голодного кретина Нотта. Так, Поттер, не нуди! Ты подарки своим курицам вручать собираешься? – Позже, – сказал герой. – Как только взрослые от нас отвлекутся. Не хочу устраивать цирк. Драко огляделся и пожал плечами. По его мнению, взрослые уже отвлеклись и совершенно не замечали сидевших на дальнем конце стола детей. Дамблдор попивал медовуху и время от времени одобрительно кивал, внимая экспрессивному рассказу нетрезвого Хагрида о зимней охоте в Запретном лесу. Бойцы слушали старшего Кута, травившего какие-то аврорские байки, и дружно хохотали – даже мистер Бэддок, которого Драко никогда не заподозрил бы в пристрастии к казарменному юмору. Один лишь Деррек никого не слушал, а восхищённо рассматривал убранство Большого зала и расспрашивал хитро посмеивающегося Флитвика о применённых чарах. Маккошка цедила свой любимый яичный коктейль и время от времени стоически заводила глаза, заслышав особо солёную шутку. Декан же задумчиво и отстранённо разделывал шницель, нарезая его на крохотные кусочки, и тоже не обращал внимания ни на кого вокруг. Похоже, мыслями он был далеко отсюда. «Пятикратный-то упорхнул, – злорадно выдал кретин Блэк. – Нашего дорогого Северуса ждут тоскливые ночки». Драко согласно кивнул и бросил на крёстного недобрый взгляд. Надо же, как легко тот утешился! И с кем! Бессовестный, взял и заменил великолепного лорда Малфоя, умницу и красавца, на первого попавшегося золочёного индюка! Да Снейп ещё три года должен пребывать в глубоком трауре и каждый день слать папе письма, полные неприкрытого обожания, искреннего раскаяния и неутолённой любовной тоски! Бездушный, злобный и мстительный развратник, вот он кто! Малфой гневно фыркнул и с ожесточением принялся терзать кусок мясного пирога. Увы, со Снейпом придётся мириться, раз уж тот попал в деканы Слизерина и взялся защищать Гарри, но израненную душу отца Драко не простит крёстному никогда! Веселье меж тем набирало обороты. В описание бойцовских подвигов включился старший Флинт, и хохот за столом стал громовым; даже Маккошка наконец захихикала, по-девчачьи прикрываясь ладошкой. Потом декан Флитвик вскочил на стул и завёлся исполнять рождественские гимны, дирижируя сам себе столовым ножом; все принялись ему подпевать. Могучий рёв Хагрида перекрыл было остальные звуки в зале, но лесничего быстро заткнули, пододвинув к нему блюдо с жаренным целиком кабанчиком. Уизелы радостно уминали великолепно приготовленные яства, при этом близнецы ещё умудрились устроить метель из конфетти. Жабёныш Лонгботтом с несчастным видом смотрел то на Гарри, то в свою пустую тарелку, Уизлетта застыла неподвижно, а Грейнджер трещала как заведённая. С кем она разговаривает, Драко так и не понял, но на всякий случай пару раз поощрительно улыбнулся. – Не похож совсем, – донеслось до него сквозь разноголосый гам. – Что? – переспросил он у чокнутой подружки доверчивого Поттера. – Не похож на своего отца, – пояснила та и вновь зарделась. «Чего?! – взревел оскорблённый Блэк. – Ты на что это намекаешь, мантикорья отрыжка?! Удушу, мразь!» – Я намного лучше, – тонко улыбнулся Малфой и пообещал своей дурной половине скормить нахальную грязнокровку фестралам. Живьём. Наконец бойцы засобирались по домам, а Дамблдор поволокся лично сопровождать их к камину в конце зала. Остальные профессора присоединились к нему, и за столом остался лишь безучастный Снейп. – Думал, оглохну, – улыбнулся Гарри. – Классно, правда? В прошлом году мне тоже очень понравилось, хоть людей и было поменьше. – Великолепный вечер, – согласно склонил голову Малфой. – Верно, мисс Грейнджер? Дракклова мисс Грейнджер смущённо заёрзала на стуле, а шестой Уизел смерил Драко угрюмым взглядом и вдруг злорадно ухмыльнулся. Драко высокомерно вздёрнул брови и отвернулся от рыжего уёбка. – Вперёд, Поттер, пора облагодетельствовать твоих кукушек, – негромко скомандовал он и засмеялся, получив под рёбра тычок локтем. Гарри встал, обошёл стол и вручил слегка обалдевшим девицам подарки, перед этим пошептав каждой что-то на ушко. Грейнджер радостно заверещала, вынула из кармана небольшую коробочку с бантом, отдала её Гарри и расцеловала его в обе щёки. Потом она бросилась распаковывать подарок и завопила совсем уж пронзительно: – Как ты угадал? Какая прелесть! Спасибо тебе, спасибо! Под блестящей упаковкой скрывалось роскошное издание сборника хозяйственных заклинаний «В помощь юной ведьме», которое Грейнджер тут же принялась листать, взвизгивая на каждой странице. Драко недоумённо пожал плечами: всего годом назад изданная книга была хороша, но неужели старшекурсницы в Гриффиндоре не обучали мелочь бытовым чарам? «Ебанутый дом», – проворчал Блэк. «Воистину», – согласился Малфой. Младшая Уизли с потрясённым видом сидела неподвижно, крепко вцепившись в свой подарок; у неё даже пальцы побелели. – Что там? – засуетились близнецы. – Джинни, открывай! Рыжая часто заморгала, очухиваясь, бережно развернула подарок и вновь впала в оцепенение: в коробке лежала красивая фарфоровая кукла в роскошном бальном платье с пышной юбкой. Она открывала и закрывала глаза, шевелила ручками и ножками и лепетала классическое: «Мама-папа-идём-гулять-кушай-хорошо». – Гарри, Джин у нас взрослая девица, – снисходительно заулыбались близнецы. – Зачем ей игрушка для малышни? – Я думала, это тоже книга, – встряла Грейнджер. – Миленько. – Это мне?! – прошептала Уизлетта и уставилась на Поттера так, будто за плечом у того стоял Мерлин. – Мне?! – С Рождеством, Джинни! – улыбнулся герой и аккуратно чмокнул рыжую в щёку; Драко передёрнуло. Уизлетта вдруг заплакала: молча, не кривляясь – только слёзы побежали по бледным до зелени щекам. – Тебе не понравилось? – всполошился герой, и Драко вздохнул: ну видно же, что у рыжей замарашки в жизни не было такой куклы. Хорошо хоть в обморок не хлопнулась от счастья. Он вдруг вспомнил свою старую детскую, заваленную игрушками, и усмехнулся: сроду его не интересовало всякое барахло. Вот мётлы или лаборатория крёстного – это совсем другое дело. Пока все хором утешали рыжую дурищу, вернулись директор и профессора, и веселье возобновилось. Гарри вернулся на место и облегчённо вздохнул: – Всё-таки понравилось. Слава Мерлину. – Поттер, ты мог своей поклоннице кочергу преподнести, и она была бы счастлива не меньше. – Хорёк, – буркнул Гарри, – какой же ты вредный, это что-то. – Зато умный. – Ну-ну. Директор с загадочным видом трижды хлопнул в ладоши, и в центре стола возник золотой котёл с рождественским пуншем. Кубки взмыли в воздух, покружились немного под звуки рождественской песенки и разом нырнули в котёл. Затем они, полным-полнёхоньки, вынырнули, плавно опустились на стол и застыли неподвижно. – Детям можно? – забеспокоилась Маккошка и принюхалась к содержимому своего кубка. – О, Минерва, – добродушно-укоризненно улыбнулся Дамблдор. – Рождество – время чудес! Всё в порядке, не волнуйся. Дорогие друзья! Позвольте поздравить вас… Пока директор толкал застольную речь, Драко сверлил нахала Лонгботтома угрожающим взглядом и мечтал о снятии запрета на применение Непростительных заклятий. Поэтому он пропустил момент окончания здравицы и очнулся от пинка ногой доброго мальчика Поттера: – Пей уже, Хорёк! Велено пить до дна, а потом валить в гостиные. Малфой обрадовался и осушил кубок несколькими глотками. В голове немедленно зашумело: пунш был крепковат, но ведь Рождество – время чудес. Может быть, Гарри тоже разморит, и он согласится на дружеский поцелуй не в нос. – Апельсиновый сок, – засмеялся Гарри. – А я уж было поверил! – У меня – молочный коктейль! – завизжала Грейнджер. – Клубничный, мой любимый! – У нас – просто молоко! Холодное! – хором выкрикнули близнецы и заржали, дебилы. Драко напрягся. Его любимым напитком был крепкий чёрный чай – сладкий и горячий. Хмельным он никак не мог быть. Он заметил внимательный взгляд шестого Уизела и вспомнил его злорадную ухмылку. «Опоили! – понял он. – Твою ж Моргану!» – Вкусно, Драко? – поинтересовалась Грейнджер и натянуто улыбнулась, подлая сучка. – Не разобрал, – с ужасом услышал он собственный голос, звучавший будто со стороны. – Где находится Тайная комната? – Не знаю, – ответил он и попытался стиснуть челюсти: «Веритасерум! Вот же бляди!» – Твой отец знает, где Тайная комната? – Не знаю. – Ты знаешь, кто прячется в Тай… – Что, блядь, здесь происходит? – раздался спасительный вопрос Поттера, и Драко поспешно кинулся ему в объятия. – Меня опоили, – ответил он облегченно, – зельем правды. Гарри на миг застыл, а потом – умница, умница, умница! – одной рукой крепко обнял Драко, другой закрыл ему левое ухо, а в правое шепнул: – Как тебя зовут? – Драко Абраксас Малфой. – Почему Абраксас, а не Люциус? – В честь дедушки. – Сколько тебе лет? – Двенадцать. – Сколько времени действует зелье? – До получаса. – Грейнджер, – громко и зло сказал Гарри. – Если хоть кто-нибудь из вас, суки, откроет рот – закопаю в Запретном лесу! Грейнджер обиженно захлопала глазами, а шестой Уизел недобро нахмурился, но пасть прикрыл. Близнецы с весёлым интересом воззрились на Поттера, а Уизлетта испуганно прижала куклу к себе. – Поттер, – возмутился Перси, – что ты себе позволя… Кувшин с тыквенным соком неловко подпрыгнул и фонтаном выплеснул содержимое прямо в рыжую морду гриффиндорского префекта. – Ох, прости, я такой неловкий! Хотел призвать кувшин к себе, – умильным голосом сказал Поттер и очаровательно улыбнулся. – О, Гарри, пожалуйста, будь аккуратней! – директор Дамблдор шутливо погрозил пальцем. – Но ты делаешь успехи в чарах, молодец! Мистер Уизли, сейчас я помогу вам. – Благодарю вас, я сам, – Перси прищурился и внимательно уставился на Гарри. – Мистер Поттер, – раздался за спиной холодный голос Снейпа. – Проблемы? – Да, – вякнул Драко, но его рот тут же накрыла тёплая узкая, без единой мозоли, ладошка. – Мы идём в гостиную, профессор! Прямо сейчас!
По желанию автора, комментировать могут только зарегистрированные пользователи.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.