В борьбе обретёшь ты... (часть 2)

– Блин, мне вообще-то ссать охота! Возмущённый вопль Симуса вырвал Лонгботтома из путанного невнятного сна, в котором он то палил Ступефаями по огромным колдографиям Хорька, невесть с чего развешанным по стенам бабушкиной спальни, то ловил проклятущего Тревора в каком-то болоте, сплошь заросшем молодым шпинатом, и старался ступать как можно аккуратнее, чтобы не повредить хрупкие зелёные розетки. «Семейство амарантовых», – вяло подумал Невилл и наклонился, увидев кустик необычного медного цвета. Он озадаченно похлопал глазами в попытках сообразить, отчего шпинат перекрасился так радикально, и понял, что спит, скорчившись в кресле и уткнувшись носом в макушку Рональда. – Вход в уборную наверняка в спальне Пятикратного, – зевнул Персиваль Уизли. – Хочешь лицезреть розовые простыни, кружевное исподнее и три сотни бутылочек с лосьоном для волос? – Ф-фу! – передёрнулся Финниган. – Но наделать в штаны мне тоже не хочется! Пошли отсюда! Невилл невольно застонал, распрямляясь, и кое-как разлепил глаза. – Доброе утро, – кивнул Дин Томас. Потом он достал из кармана платок, смочил наколдованной из палочки водой и протёр лицо. – Доброе, – просипел Невилл и потряс за плечо мирно сопевшего Рона. – А? Что? Опаздываем? – встрепенулся тот и ошалело огляделся. – Мордред меня дери, – сказал он спустя пару секунд. – Мы всё проспали! – До завтрака почти час, – сухо отозвался Перси. – Как раз успеем зайти в башню и привести себя в порядок. – Я про охоту на монстра, – Рональд выглядел совсем несчастным. Накануне они всё-таки попытались улизнуть из гостиной Локхарта, понадеявшись на крепкий сон префекта Уизли, но не тут-то было. Мерзко забренчала навешенная на входную дверь «сигналка», и злющий спросонок Персиваль надавал им тумаков, а потом и вовсе спеленал Инкарцеро и бросил в кресла. Дин и Симус, гады, сделали вид, будто спят и ничего не слышат. Рон и Невилл пытались возмущаться, но огребли сверху по Силенцио и подзатыльнику на брата. Невилл вознамерился гордо и мужественно не спать всю ночь – в смысле, остаток ночи, – но не выдержал и задремал. Теперь он в глубине души был благодарен Перси: тот мог исполнить свою угрозу и отпустить героя-недотёпу Лонгботтома на все четыре стороны. И что бы Невилл делал один в жуткой Тайной комнате? Даже представить страшно. – Без тебя поохотятся, – неодобрительно скривился Перси. – Нашёлся тут егерь. Всё собрали? Ничего не оставили? Идёмте! – Ага, а вдруг у них опять ничего не вышло и по коридорам ползает монстр? – Дин упрямо сложил руки на груди и нахмурился. – Я на него нассу! – притопывая, пообещал Симус. – Прямо в рожу! Будет знать! – и первым рванул к двери. – Финниган заставит монстра пожалеть о встрече с нами, – невозмутимо подтвердил Персиваль, отпирая замок Алохоморой. Рон и Невилл скорбно, чуть-чуть рисуясь друг перед другом, переглянулись и с тяжкими вздохами направились на выход. – Надеюсь, чудище Локхарта сожрало, – пробурчал Рон, уже шагая по коридору, – и тот не напишет хвастливую книжку. – Не надейся, – усмехнулся Персиваль. – Даже если монстр им не отравится, то примчится Скитер и сама напишет книжку про Локхарта. Уж не знаю, что хуже. – Хуже, когда вообще не пишут книжек, – окончательно расстроился Рон. – Вот про нас с Лонгботтомом, например, не напишут. Где, спросят, вы были во время великой битвы, дети пророчества? А у братца за пазухой, ответим мы. – Какие ещё, к дракклам, дети? Какое пророчество? – простонал Перси, затем остановился, ухватил Рона за подбородок и пристально всмотрелся в глаза. – Тебя близнецы ничем не поили, а? Другие старшекурсники? Третьи сутки хрень несёшь всякую! Смотри, Ронни, начинают с травок и грибочков, а потом такие зелья лакают, что сам Мордред загнётся! – Ничего я не пил! – оскорбился Рон. – Курил? – Иди ты! – Я немедленно пишу родителям, – со зловещим видом пообещал Перси; Рон вздохнул и понурился. Невилл хотел шикнуть на Рона, ведь пророчество – это тайна для непосвящённых, но тут Симус со счастливым воплем: «Горшок! Ура!» – забежал во встретившийся на пути туалет. Женский вообще-то, хотя Финнигана эти глупые условности наверняка уже не волновали. Парни постояли рядом, ожидая страдальца и надеясь, что ранним-ранним утром ни одну девицу не понесёт в отдалённую уборную, иначе быть Симусу битым и проклятым. Слава Годрику, обошлось. Дин всё время озирался, опасаясь встретить подзакусившего бойцами монстра, и тихо бубнил, что «больше никогда» и «ну его к чертям, доверять идиотам». Невилл бормотание про идиотов предпочёл не услышать, а вот Персиваль почему-то отреагировал неоправданно агрессивно. – Ты сам идиот, Томас, – сказал он холодно. – Причём худший из идиотов – трусливый. Давай-давай, расскажи, как тебя «втянули» и «спровоцировали». Славы хочется, а огребать за неё – нет. Верно? Дин вспыхнул, но промолчал, и вновь завертел головой. – Не крутись, – посоветовал Симус, хлопнув приятеля по плечу. – Окаменевают от взгляда твари, и так ты только увеличиваешь вероятность встретиться с ней глазами. И префекта нашего не слушай. Нормально всё – помогли парням, сами развлеклись. Хотя ночь в покоях Локхарта была лишней. – Конец репутации, – грустно подтвердил Рональд и даже носом шмыгнул от огорчения. – Вообще хрень получается: это чучело было в Тайной комнате, а мы – нет! – Ты знаешь, – не удержавшись, признался Невилл и запунцовел, – мне кажется, мы только мешали бы бойцам. Рон насупился, остановился и упёр руки в бока; Невилл непроизвольно хихикнул – ну точь-в-точь миссис Уизли в гневе! – Чего это! Да мы с тобой чуть того паршивого упиванца не сделали! Если бы не дурацкий коврик… – Заткнись! – рявкнул Персиваль. – Паршивый упиванец подозревался в гибели чуть не десятка авроров, но доказать ничего не смогли – тел не нашли! Его свои же Упырём прозвали! Ты совсем ебанутый? Точно, дрянь какую-то глотаешь. Биллу тоже напишу, не только родителям. Рональд мигом сдулся. – Да ладно, Перси, чего ты? – заныл он. – Ничего я не глотаю, честно! Зачем Билла тревожить? Он же далеко, и работает, и учится, и занят всё время, и вообще… Голову он опускал всё ниже и ниже, и голос его становился всё тише и тише, пока совсем не умолк. – Прибавим шагу, – помолчав, сказал Персиваль. – Из-за ночного приключения мы не успели собраться, а ведь на сегодня назначен отъезд из Хогвартса. – А вдруг монстра победили? – Ты определись, Томас, в своих сложных отношениях с монстром. Сегодня эвакуация, и других указаний не было. Невилл тоскливо вздохнул. Эвакуация – это подготовка к экзаменам в министерстве под присмотром бабушки и дяди Элджи. Кажется, к третьему курсу он в совершенстве освоит левитацию со второго этажа и будет заикаться втрое сильнее. Надо было всё-таки не пытаться обезвредить Деррека, а затаиться и скрытно двинуться за ним следом. Глядишь, и поглазели бы на битву. Интересно, чем она закончилась? Понятно, что чудищу несдобровать, но вдруг кто-то из бойцов-гриффиндорцев ранен? Хотя нет, вряд ли – всё-таки штурмовики, хоть и бывшие. Может, и не будет никакой эвакуации. Да, точно не будет. Это префект Уизли важничает просто. Рон наверняка тоже успел представить собственную жизнь дома, особенно после письма Уильяму, и еле слышно прошептал: – Зря ты Поттеру Ту-Вещь отдал, уж нам она пригодилась бы намного больше. Невилл упрямо мотнул головой: не отдай он мантию... Рон ему лучший друг, для Рона ничего не жалко, за Рона хоть в огонь, но Гарри… Гарри – это совсем другое. – Та-Вещь, – сказал он, не желая обижать Рональда, – служит для защиты. Мы же с тобой и просто так молодцы, а со временем сделаемся ещё сильнее. – Понятно, – вздохнул Рон и вскинул руки вверх. – Молчу. Невилл лишь виновато улыбнулся. В гостиной, как и ожидалось, на них тут же набросились психованные старшекурсники. Хорошо, с вопросами, а не с кулаками. Персиваль не растерялся, напустил на себя неприступный вид и объявил, что «мелочь» ничего не знает, а сам он секретные сведения разглашать не уполномочен. – Во даёт! – громко восхитился Симус, но сдавать Перси не посмел – от ночёвки в покоях Локхарта и Мерлин не сумел бы отмыться. – Тогда где вас носило? – раздражённо поинтересовался Вуд. Видок у него был тот ещё: видно, капитан провёл бессонную ночь. – Не твоё дело, – высокомерно поджал губы Перси. – Макгонагалл не заходила, и в кабинете её нет, – пожаловалась Элизабет Коул, староста седьмого курса. – Мы тут с Олли вылазку делали, хоть с самой себя баллы снимай. Надо бы идти на завтрак, но как? Кто нас будет сопровождать? Что вообще происходит, кто-нибудь знает? – Полагаю, стоит дождаться распоряжений, – важно выдал Персиваль и направился в умывальни. Распоряжения не заставили себя ждать. Не прошло и четверти часа, как объявилась Макгонагалл и сухо, без подробностей поведала о «ликвидации угрозы» и отмене эвакуации. – С сегодняшнего дня всё идёт обычным порядком, а с завтрашнего – возобновляются занятия по расписанию. Поздравляю, господа! – она перевела взгляд на бледную и напряжённую Энджи Джонсон и внезапно улыбнулась. – Никто не пострадал. Ваши родители отсыпаются в Больничном крыле и к вечеру, я полагаю, придут в себя. Как раз к праздничному пиру. Макгонагалл не мешкая удалилась, а студенты заорали, завопили и заулюлюкали. Несгибаемая Энджи Джонсон кинулась в объятия Вуда и расплакалась у него на груди. – Ну, детка, будет, – засмеялся Оливер и закружил её, ухватив за талию. – Эх, а выпивки ни капли не осталось! Опять у слизней клянчить. – Осталось, – Джонсон всхлипнула и решительно вытерла слёзы. – Это только ты, железный лоб, не догадаешься заначек наделать. Но пить в гостиной не будем! Достало тут торчать! Ура! Все заорали с утроенной силой, лишь Персиваль страдальчески скривился и покачал головой. На завтраке творилось не пойми что, но угомонить студентов было некому: присутствовавшие в зале профессора имели слегка ошалелый вид и, казалось, совершенно не понимали, куда подевались деканы факультетов, что произошло и что со всем этим делать. Невилл радовался бы вместе со всеми, но вот незадача – Гарри Поттера в Большом зале не было. – К обеду объявится, – махнул рукой Рон. – Их геройство по выходным раньше не встают. Лишь бы Ту-Вещь не позабыл вернуть. Невилл успокоился и повеселел, но зря – на обед Гарри тоже не пришёл.

* * *

Пробуждение было ужасным. Болело всё: руки, ноги, спина, грудь, живот и даже задница. Ещё распух прикушенный неведомо когда язык, и жутко саднил затылок. Гарри, не открывая глаз, издал душераздирающий стон, чтобы бессовестный Даддерс проникся его страданиями и больше никогда-никогда не смел устраивать дурацкие «спарринги». Вон, пусть грушу свою колотит, а люди разумные для разрешения любого конфликта обязаны обойтись словами. – Как ты… Гарри! Как ты здесь оказался? – тихо ахнули над его головой. Голос был женским, очень знакомым. – Мама? – предположил он и проснулся окончательно. «Я в Хогвартсе, очнулся в Больничном крыле после своего идиотского похода в Тайную комнату, – в одну секунду вспомнил Гарри. – Мамы и Дадли тут нет и быть не может. Сколько я проспал? Что врать?» Он осторожно приоткрыл один глаз и увидел склонившуюся над ним мадам Помфри. Гарри вздохнул-застонал и понял, что всё ещё сидит в кресле и кутается в чужую шаль. Значит, времени прошло совсем немного. – Добрый вечер, – невнятно пробормотал он и скривился: проклятый язык еле ворочался. – Вообще-то утро. Светает, – сказал кто-то озабоченно. Гарри вскинулся, завертев головой, и горько об этом пожалел: виски сковало болью, вернулась тошнота. Он поспешно зажал ладонью рот и попытался продышаться. Тщетно, его немедленно вывернуло. Тошнило мучительно, какой-то горькой гадостью. Видимо, желчью. – О, Мерлин! – вскрикнула мадам Помфри и забормотала на латыни. Вокруг него замелькали разноцветные всполохи, кожу овеял лёгкий, теплый ветерок знакомой магии, и Гарри вновь застонал, на сей раз от блаженства. В голове немного прояснилось, и стало легче дышать. – Молока бы ему, – сочувственно заметил тот же голос, и Гарри едва удержался от проклятий: к ноющей боли в висках прибавились спазмы выворачивающегося наизнанку желудка. – Бетти! – не мешкая скомандовала мадам Помфри, и в руках у Гарри очутился стакан замечательного тёплого молока. Некромант Поттер зарычал – вдруг да кто-то вздумает отнять! – и намертво присосался к стакану. Молока хватило на пару секунд, а потом в руках – спасибо, Бетти, кто бы ты ни была! – появился второй стакан, побольше. С этим Гарри общался дольше: секунд пять. Третий унял тошноту, а четвёртый – о боже! С мёдом! – заставил включиться голову. Гарри поднял глаза и увидел мадам Помфри, её помощницу-домовушку с королевским именем и непритворно обеспокоенного Эдриана Пьюси. – Здравствуй, – улыбнулся Гарри и зачем-то ляпнул: – Ты боишься за меня. Эдриан дёрнулся, бросив подозрительный взгляд на мадам Помфри, и деланно равнодушно пожал плечами. – Ерунда, – сказал он. – Я так увлёкся, наблюдая за бойцами, что пропустил твой приход. Опять на спор взломал пароль на входе? Делать тебе нечего! Гарри завис в безуспешной попытке вспомнить, когда это он спорил по такому дурацкому поводу – «Опять?» – и с кем. Взломать, ха! Просто открываешь дверь и идёшь по своим делам. Тут и спорить-то не о чем. Мадам Помфри покачала головой, отобрала у него пустой стакан и вручила чашку с курящимся над ней ароматным парком. Гарри снова секунд на десять выпал из реального мира, хлебая горячий, необыкновенно вкусный бульон, щедро сдобренный тёртым сыром. – Ложка, сэр! – возмутилась домовуха и ойкнула, получив назад пустую, вылизанную дочиста чашку. – Простите, – запоздало повинился Гарри в дурных застольных манерах. Впрочем, плевать на манеры: его неумолимо клонило в сон. Домовуха поджала губы и с тихим хлопком исчезла. – Погоди-ка с извинениями, – мадам Помфри сурово сдвинула брови. – Два вопроса. Где ты так потратился и кто тебя избил? – Избил? – Гарри потянулся почесать в затылке и зашипел, ощутив под пальцами подсохшую ссадину. – Нет, это я сам. – Ты без брюк, весь исцарапан и сплошь в синяках! Кто посмел? Гарри даже рот открыл от дикой догадки: он что, похож на жертву изнасилования? – Да нет же, – попытался он успокоить мадам Помфри, – я не вовсе не… – Ты вырвался, это я вижу. Но негодяй – или негодяи? – должен получить по заслугам! – Уже получил, – нервно хихикнул Гарри. – Сполна и за всё. Он мёртв. – Ох, Гарри! – всплеснула руками медиведьма. – Стоп, – Эдриан встал со стула, опустился на колени перед Гарри и взял его за руки. – Не хочешь, не говори. Я сотру ей память. – Нет! – хором сказали Гарри и мадам Помфри. Медиведьма схватилась за палочку, а Гарри вырвал правую руку и залепил чокнутому Пьюси звонкий щелбан. – Угомонись! – грозно велел Поттер. – Здесь я в безопасности, а мадам Помфри давно знала о моих… гм… странностях. – Она знала, что ты некромант? – напоказ удивился Пьюси и заработал второй щелбан. – Скажем так, догадывалась, – фыркнула мадам Помфри. – Но спасибо, ты разом прояснил все нестыковки. Гарри, кто мёртв? – Василиск, – вздохнув, сознался в очередной раз разоблачённый некромант Поттер. – Я был в Тайной комнате. Только это секрет.

* * *

Часам к двум ночи Снейп готов был взорвать котёл с очередной модификацией раскаменяющего зелья и изрезать малым алхимическим ножом свиток с журналом сегодняшнего опыта. Первая пробная партия из созревших мандрагор от мадам Спраут была сварена безупречно – идеально! – но кошка Филча как стояла на лабораторном столе на негнущихся лапах, так и осталась стоять. Из мёртво оскаленной пасти капало: ни слизистая желудка, ни пищевод идеальному зелью не поддались, и Снейп, шесть раз перепроверив все расчёты, не сумел понять, отчего оно не сработало. По-хорошему, стоило завершить опыт, запечатать журнал сегодняшней датой, сунуть чучело кошки в шкаф и идти спать, но сна не было ни в одном глазу. Ни сна, ни покоя, поскольку следящие чары на двери покоев профессора, мать его, Локхарта незадолго до полуночи словно взбесились. Когда бронзовый колокольчик, приспособленный для приёма сигнала, звякнул в первый раз, Северус собрался бежать наверх, догнать сволочное золотко, оглушить, связать и запереть в кладовке с ингредиентами. Заботами старого скопидома Слагхорна низенькая дверца кладовки была заколдована не хуже любого из гринготтских сейфов и могла противостоять налёту банды троллей. От позорного пленения Пятикратного спасла завопившая во всю глотку мандрагора, что некстати очнулась на разделочной доске. Снейп поневоле отвлёкся на жестокое убийство с последующим расчленением, а потом колокольчик – «Слава Салазару, одумался! Вернулся!» – прозвенел ещё разок. Северус так обрадовался неожиданному здравомыслию симпатяжки, что во время сложнейшего процесса отжима мандрагорового сока то и дело одобрительно поглядывал на колокольчик и в мыслях своих дошёл до идеи выспросить у студента Забини рецепт какого-нибудь косметического снадобья. Крема для лица, например. Или для задницы, неважно. Суть в том, что он собственноручно сварит проклятый крем, красиво упакует и с подобающими извинениями преподнесёт в дар обиженному Локхарту. У Малпеппера, кстати, продавались фарфоровые баночки с хрустальными крышками. Пошлость, конечно, и дурновкусие этот хрусталь, но Гилдерою с его нюхлерскими замашками должно понра… Колокольчик заполошно затренькал, и Снейп, выругавшись, треснул ни в чём не повинную кошку лопаткой по лбу. Такое впечатление, будто к Пятикратному вломился весь монстроборческий отряд. Зачем? За благословением на подвиг, что ли? Северус представил, как золочёный балбес осеняет орденом Мерлина третьей степени коленопреклонённых бойцов, швырнул лопатку в камин и размеренно задышал в простейшем окклюментивном упражнении. Крем он, конечно, сварит, и даже баночку купит. Вот только крем совершенно точно будет для задницы. Для безмозглой, заносчивой, самонадеянной задницы, которой нипочём не отвертеться от заслуженного наказания! Ведь велено было убираться из Хога! Интересно, как парфюмерные штучки сочетаются, скажем, с бадьяновой настойкой? Пожалуй, утром стоит порыться в прошлогодней подшивке «Вестника зельеварения». Что-то такое он видел, но, недальновидный болван, счёл ерундой и даже закладку не сделал. Колокольчик зловеще безмолвствовал, и Северус забеспокоился всерьёз. Как бы эти боевые ослы и впрямь не сманили Пятикратного в рейд. Кто же потом признается, что василиска ловили на живца? Объявят, что умер мистер Локхарт как жил – героически, соорудят золотой памятник на пожертвования домохозяек, и всё. Наверняка даже расследования никакого не будет. Что там расследовать? Несчастный случай. Снейп недрогнувшей рукой потушил горелку, отставил котёл и снял рабочую мантию. Колокольчик ожил: несколько поредевшая толпа покинула покои профессора ЗОТИ. Северус надел мантию и наказал себе не паниковать. Комнаты Локхарта ближе прочих к Тайной комнате. Прошлогоднюю историю с кошкой, кстати, расследовали именно в гостиной Гилдероя, тот сам предложил не удаляться далеко от «места происшествия». – Ничего ему не сделается, – уверенным голосом сказал Снейп, строго глядя на своё отражение в стекле лабораторного шкафа. – Просто эти пропойцы обожают отираться по чужим гостиным. У тебя они гостили полгода, а после облома с шантажом раскладывали чертежи канализации то у Помоны, то у Филиуса. Теперь оккупировали покои симпатяжки, только и всего. Флинт и Деррек без ума от этого болвана и никуда его не пустят. Не о чем волноваться. Он вновь зажёг горелку и принялся за зелье. Свиток с рецептом пестрел заметками и исправлениями, и парочка правок была откровенно нецензурной. Снейп в который раз подумал, что всё это – жуткая авантюра, что с подачи ненавидящей его Гильдии он закончит жизнь в Азкабане, и Дамблдор не сумеет его вытащить, даже если захочет. Зачем он согласился?! «Затем, что тщеславный мудак! – грубо оборвал Северус собственные размышления. – И не тебе попрекать безобидного симпатяжку, хвастающего выдуманными подвигами! Он хотя бы вреда никому не принёс». Он взглянул на наколдованный секундомер и тщательно перемешал горячее варево: двенадцать раз по часовой стрелке и семь – против. В восстановленном рецепте только количество и направленность помешиваний не вызывали сомнений, всё же остальное… Начать с того, что рецепт не был оригинальным. Его явно переписали из какого-то более старого трактата и, скорее всего, перевели с арабского: мавританские маги в монстрологии были сильны, как никто. Пожалуй, именно с падения Гранадского эмирата начались гонения на монстрологов по всей Европе, и к шестнадцатому веку сотворение чудовищ и владение ими стало тяжким преступлением. Однако история магии Снейпа не интересовала. Гораздо больше его заботило, не наврали ли при переводе и насколько за полтысячелетия изменились свойства ингредиентов. Поди угадай, какие делать допущения! К тому же нынешние унции и кварты не равны тем, что были в древности, а само зелье изначально предназначалось для снятия оцепенения с жертв кокатрисов – тварей, хоть и родственных василиску, но всё же не идентичных. Короче говоря, большую часть работы пришлось проделать с нуля: урывками, по ночам, без единой подсказки, на голой интуиции. Если быть честным, то очень помогало искреннее восхищение Дамблдора и – неожиданно! – Сметвика, который время от времени забегал проверить состояние живых статуй. Читая журналы опытов, оба мэтра потрясённо качали головами и смотрели на Снейпа так, что хотелось вновь встать у горелок и сотворить что-нибудь такое… Такое… Философский камень сварить, не меньше! Северус, само собой, в ответ на похвалы своему уму и таланту хмурился, бурчал и огрызался, но… «Точно, тщеславный! Принц, сука, полукровка!» То, что раскаменяющее зелье никогда не будет запатентовано, Снейпа не смущало. Он мог навскидку назвать ещё пяток областей, где весьма пригодились бы его наработки: от лечения судорожных состояний (да-да, и после применения Круцио тоже!) до создания его любимых «жидких заклятий» – на сей раз парализующих. Но это только если древний декокт будет сварен и применён удачно. Четыре детских трупа не простят даже Мерлину. Северус коротко выдохнул и решил завершить сегодняшний эксперимент во что бы то ни стало. Проклятый колокольчик звонил ещё несколько раз: кто-то шлялся туда-сюда поодиночке и в компании, и было очень похоже, что в покоях Локхарта действительно устроили командный пункт. Где-то после полуночи взревело пламя камина, и Снейп немедля ринулся в гостиную, не сняв даже защитных перчаток. Вопреки надеждам, в зелёном огне появилось не лицо раскаявшегося симпатяжки, а озабоченное чело гриффиндорского декана. – Прости, если разбудила, – сухо молвила Макгонагалл, а Северус в ответ зло прищурился: ну конечно, лабораторная роба со вставками из драконьей кожи так похожа на ночную сорочку! – Альбус прибыл в Хогвартс. Тайно, разумеется. – И? – Тайная комната открыта, а к отряду присоединился Нотт. Бойцы, Альбус, Филиус и Роланда отправились туда. Будь наготове, если вдруг что, – Макгонагалл вдруг сделала магловский жест, отвращающий несчастья, будто была не профессором магии, а неотёсанной деревенской тёткой. – Поппи я уже предупредила. – Всё-то у нас тайное, – процедил Снейп. – Комнаты, визиты. Зелья. – Север… – Хорошо, Минерва, спасибо. Даст Салазар, обойдётся, – невесело усмехнулся он и неожиданно для себя повторил дурацкий магловский жест. Колокольчик ещё разочек тренькнул – кто-то вышел! – и затих. Снейп доварил образец и с горечью убедился в его бесполезности. Стоило бы вздремнуть, но сон не шёл: из пасти каменной кошки раздражающе капало, Локхарт был где-то там, в окружении безмозглой боёвки, да ещё и это «Будь наготове!» Северус педантично убрал рабочее место, надписал фиал с неудавшимся зельем, запечатал свиток с журналом опыта, погладил кошку, подумав, плеснул себе виски и повалился в кресло перед камином. Он ждал вестей. Ну или хотя бы утра.

* * *

Уходить из Больничного крыла решено было за час-другой до завтрака, и Гарри успел поспать ещё немного. Совсем немного: когда Пьюси его растормошил, он с трудом понимал, где находится и что делать. – Гарри, вставай! – А? – Вставай, нам пора! – К-куда? – Ох, вставай же! Идём! Где твоя мантия? – Какая? Всё болит… – Бедный мой! Просто открой глаза и скажи, где мантия. Эдриан сунул в руку стакан с тёплым молоком. Гарри торопливо выпил его, протёр глаза и принялся выбираться из кресла, трансфигурированного мадам Помфри в кровать. Выпутываться из тёплого пледа ужасно не хотелось, а ещё отчаянно ныли и тянули все до одной мышцы, больно было вдыхать, трещала голова. Гарри, морщась, взглянул на ноги и тяжко вздохнул. Наверное, когда Гарри отрубился, мадам Помфри наскоро очистила его от грязи, но ощущения всё равно остались такими, будто он не мылся сотню лет. – Мантия… – задумчиво пробормотал Поттер и потёр тонюсенькую нитку шрама. – Ты говорил, будто у тебя есть мантия-невидимка, – терпеливо напомнил Пьюси, и Гарри обрадованно кивнул. – Надевай, и идём. Декану ничего не говорим, мы так решили. Помнишь? Побитый и сонный некромант Поттер вновь озадаченно нахмурился: что-то такое он помнил… Да, точно! Он коротко, опуская историю с Джинни, Лордом и наскоро сотворённым «духом», поведал мадам Помфри и Пьюси о своих дебильных приключениях в Тайной комнате, заверил, что под мантией-невидимкой его никто не видел, и отключился очень вовремя: когда его стали ругать и обзывать «безответственным». Потом Гарри вновь растолкали, вручили шоколадку и спросили, что с ним делать. Первым делом Поттер сгрыз шоколад и лишь затем ответил на вопрос. Ему надо было очутиться в собственной кровати, и чтобы никто из непосвящённых о походе не знал. Как? Наверное, просто встать и идти. Только поспать ещё немножко, и сразу же идти. – Не дойдёшь, – вздохнул Эдриан. – Ты жутко потратился, неужели не чувствуешь? – Дойду, – упрямо насупился Гарри. – Должен. Он ожидал, что мадам Помфри станет возражать, но та отчего-то промолчала. – Тогда я тебя провожу, – сказал Эдриан. – Чудище прикончили, в гостиной должны угомониться. Теперь нет смысла меня здесь держать, верно? Медиведьма молча склонила голову. Выражение лица у неё было какое-то странное, но Гарри слишком устал, чтобы присматриваться и задумываться. – Отдохни ещё немного. Я тебя разбужу до завтрака, хорошо? Не будем Снейпа радовать чужими тайнами, – Эдриан с вызовом посмотрел на мадам Помфри. – Я ему не верю. Гарри напрягся, страшась стать свидетелем очень неприятного спора, но мадам Помфри вновь не сказала ни слова. Удивительно, но факт. А потом Гарри закрыл глаза и тотчас же уснул. – Где мантия? Нам пора. – А? – Гарри вздрогнул и открыл глаза. – Здесь. Сейчас. Он вытащил из-за пазухи скомканную как попало невидимку и отдал её Эдриану. Затем нашарил ногой кроссовки – сухие! Боже, какое счастье! – и медленно, шёпотом ругая непослушные шнурки, обулся. Мадам Помфри зашла в кабинетик, поздоровалась и поинтересовалась самочувствием. – Терпимо, – улыбнулся Гарри. – Спасибо вам. А мистер Локхарт как? Ему, бедному, больше всех досталось. – Уже отправила в Мунго, – ответила она. – Эдриан, будь добр, оставь нас. Пара слов наедине. Пьюси замер, но, помедлив, исполнил просьбу. – Подслушивает, паршивец, – без улыбки констатировала мадам Помфри. – Гарри, не обижайся, но этот поход меня напугал. Твоё безрассудство могло встать очень дорого нам всем. Я полагала, что прошлогодняя история послужит… – Я понимаю, – перебил её Гарри. Наверное, не будь этой проклятой усталости, он заплакал бы от обиды. – Вы можете пострадать лишь оттого, что пожалели неприкаянного сиротку. Обидно, но мне даже делать ничего не нужно: ни хорошего, ни плохого. Достаточно узнать, кто я такой, и всё – переполох и трупы. Так? – Гарри… – Это несправедливо, вы правы. Я не должен тащить вас за собой и заставлять покрывать свои… Свои дела. Я немного отдохну и освобожу вас от клятвы. Честное слово. – Гарри! – Я пока не могу об этом говорить, простите. Не помня себя, он выскочил бы из кабинетика, не прегради Пьюси путь. – Не нужно, чтобы тебя видели, – Эдриан набросил на Гарри серебристую ткань. – Не сердись, пожалуйста. Сильных магов боятся все. Это нормально. Мадам Помфри хотела не обидеть тебя, а напомнить об ответственности. Рейд на самом деле получился дурацкий, но ты уже это понял. Я прав? – Прав, – Гарри всё-таки не удержался и всхлипнул. – Рейд дурацкий, и я дурак, и в следующий раз палец о палец не ударю, что бы ни стряслось. Конец-то всё равно один. – Ох, милый, – мадам Помфри обняла его и попыталась заглянуть в глаза. – Всё совсем не так! – Я отосплюсь, – Гарри, злясь на себя, утёр слёзы, – и мы поговорим. Сейчас не могу, простите. Он накинул капюшон, одёрнул полы и, постанывая, заковылял к выходу. * * * «В гостиную мы попали без приключений, если не считать встречу со Снейпом. Тот несся по подземельям с такой скоростью, что за ним и василиск не угнался бы. Но Эдриана Снейп заметил и даже удостоил беседы, а невидимый я привалился к стеночке, чтобы передохнуть и полюбоваться дражайшим деканом. Только что он летел по своим злодейским делам, полы чёрной мантии демонически развевались, и вдруг – бац! – застыл недвижно со скрещёнными на груди руками. Вылитый Дракула!» Гарри остановил волшебное перо, подтащил подушку повыше и пошевелил лопатками, устраиваясь. Рядом мёртвым сном дрых Хорёк: накануне он накувыркался на своей обожаемой метле до одури, пугая зрителей на трибунах смертоубийственными финтами, а в ответ на мягкий дружеский упрёк в неоправданном риске только надменно выпятил подбородок: «Кто бы говорил!» Крыть было нечем, и в ту же ночь окончательно очухавшийся некромант Поттер взялся за свои неправильные мемуары. Гарри уже второй час красочно живописал поход в Тайную комнату: вдруг литературная обработка выявит в его поступках толику здравого смысла? «Для начала Снейп отчитал Эдриана за самоуправство, а Пьюси с самым безмятежным видом выложил новости о победе над василиском и большом пополнении в Больничном крыле. «Все живы, но заработали истощение. Профессор на проклятой должности ранен и совсем плох, – сказал он. – Вот меня оттуда и выставили: кому нужен подозрительный мозголом среди занемогших важных господ?» Я подумал, что при известии о ранении Локхарта декан забеспокоится или хотя бы рожу сделает не такой противной. В конце концов, бедняжка Пятикратный очень обиделся на него тогда в учительской, и наверняка помчался на подвиг из принципа. На месте Снейпа я почувствовал бы себя виноватым, но нет, наш декан не таков. Он досадливо скривил губы: «Директор Дамблдор тоже? Как не вовремя!» Затем Снейп велел Эдриану сообщить новости префектам и ждать дальнейших распоряжений, не покидая гостиную. Меня это устраивало. Я охотно подождал бы распоряжений ещё пару суток, не вылезая из кровати, и гонял бы Динки за сладостями. Дамблдор к концу битвы выглядел потрёпанным и всё время держался за поясницу. Я надеялся, что ему прилетело не меньше, чем мне, и он проспит достаточно времени, чтобы я пришёл в себя. Ага, как же. Уже вечером Дамблдор был свеж, энергичен, восстановлен в должности и облачён в расшитую астрологическими символами мантию. Директор толкал речь на праздничном ужине в честь героического усекновения монстра, а я сидел, бессильно привалившись к Драко, лопал пирожные и люто завидовал – мне бы дожить до ста таким бодрячком». – Во языком метёт, аж завидно, – процедил Нотт. – Полчаса распинается, а я ещё не услышал слов «ебучий василиск», «чуть не обосрались», «умотались в хлам» и «по ходу угробили цивила». Вроде как не чудом они оттуда выбрались, а милосердно упокоили изнемогшую под бременем лет тварюшку. – Угу, а та сама их попросила, заплющила зенки и легла кверху брюхом, сука, – угрюмо пророкотал Флинт. Гарри виновато поморгал и в сотый раз за день поклялся себе, что никогда-никогда больше не заставит живых воевать с Гранью. Мистер Флинт после обеда тоже был отправлен в Мунго. Восстанавливался он плохо, во сне его одолевали кошмары, и спешно вызванный в Хог целитель Сметвик в категоричных выражениях потребовал перепоручить пациента ему. Третий после Пятикратного по невезучести, мистер Хиллиард, отделался вливанием Костероста и принудительным усыплением на сутки: бестолочь Поттер оказался не единственным, кому прилетело хвостом по рёбрам. – Ну, план был именно таким, – горько вздохнул Гарри. – Мистер Лавгуд говорил… – Мистер Лавгуд и все его предки до двадцатого колена включительно, – злобно прошипел Ургхарт, – в глаза не видели ни одного монстра, не говоря уж о том, чтобы самим сотворить хоть землеройку себе на клумбу! Нашли, кому довериться! – Другого-то монстроведа нет, – пожал плечами Роберт Хиллиард. Он сидел между Теренсом и Марком, а до этого успел погостить за гриффиндорским столом и потолковать с Олли Вудом; судя по некоторым обмолвкам, старшекурсники решили затеять не санкционированную деканами вечеринку. – Ладно, пошёл я к своим. Не кисни, – на прощание он хлопнул Маркуса по плечу. – Слава Основателям, всё обошлось. Флинт хмуро угукнул и вновь сгорбился над тарелкой. Парни понимающе переглянулись: Дамблдор уже успел объявить о ранении профессора Локхарта и о том, что до конца года уроки ЗОТИ будут замещаться другими преподавателями. Гарри цапнул с блюда очередное пирожное, на сей раз с ванильным кремом, и запил переслащённым чаем с молоком, а Хорь молча подсунул ему вазочку с каким-то фруктовым десертом, залитым взбитыми сливками. Драко молчал с самого утра, отчего нечистая совесть Поттера жалобно поскуливала и склоняла хозяина ко всяким гнусностям вроде прилюдных покаянно-утешительных поцелуев: «Хорёк любит лизаться и быть в центре внимания. Порадуй Хорька, авось отойдёт!» Однако Гарри своей совести воли не давал. Вот ещё! Достаточно и того, что он честно предупредил Люциуса о грозящих тому неприятностях. Едва Гарри зашёл в спальню, он быстренько переоделся в банный халат, растолкал Драко и потребовал связаться со старшим Малфоем. Заспанный Хорёк до того опешил, что без всяких возражений достал связующее зеркало. Люциус откликнулся тотчас же. Судя по злобному взгляду Хорька, его папенька опять ночевал не дома. – Доброе утро, мистер Поттер! – шёпотом сказал Люциус и, не дожидаясь вопросов, объяснился: – Том спит, слава Мерлину. Драко прикрыл глаза и беззвучно зашевелил губами – наверняка цитировал мастера нецензурных сентенций Флинта-младшего. – Что случилось? – спросил Люциус. – Я только что из Тайной комнаты, – шёпотом же просветил его Гарри. Хорь вскинулся, но умолк, созерцая плохо вымытый указательный палец некроманта Поттера у себя перед носом. – Что?! Да вы хоть понимаете… – Я был под мантией-невидимкой, – успокоил Гарри Люциуса. – Пару раз пришлось вмешаться, но меня, кажется, никто не заметил. – Кажется?! – Кажется. Но совершенно точно никто не заподозрил именно меня. – Но зачем? – Затем! – хамски огрызнулся Гарри, и тут же сбавил тон. – Мистер Малфой, Нотт и Бэддок узнали тетрадь. У Дамблдора хватило ума показать её всему отряду, и Нотт сказал, что видел её в той лавчонке, где мы с вами встретились летом. – Мордред и Моргана! – Я тоже так подумал, – Гарри потёр лоб. – Василиска укокошили, но это было трудно – чёртова тетрадка устроила бунт. В общем, Флинт сумел загнать Тома назад, но дневник не уничтожен. Сейчас он вновь у Дамблдора. Не знаю, что делать, и сил придумать план у меня уже не осталось. Нужно торопиться, пока бойцы и Дамблдор отсыпаются. – Ничего не делайте, – Люциус задумчиво прищурился. – Отдыхайте. Завтра с утра я наведаюсь в Хог и всё улажу. – Это не опасно? – Нет, это забавно. Драко! – Да, папа, – кисло отозвался Хорёк. – Я оставлю это зеркало маме. Ты старательно готовишься к экзаменам и ничего не знаешь, понял? – Как угодно, ваша милость. – Будешь язвить, не покажу руины аббатства Архангела. Гарри хлопнул глазами и открыл рот, а Драко подпрыгнул и издал сдавленный вопль: – Папа, ты лучший! – Всегда помни об этом. Итак, мальчики, вы сидите тихо и самостоятельно ничего не предпринимаете. Мистер Поттер, встретимся завтра. До свидания, сын. Будь благоразумен. Зеркало погасло. Драко ещё секунды две невидяще пялился в серебристую гладь, а потом перевёл взгляд на Гарри. – А ты, Поттер, будешь рассказывать или тоже покажешь мне какие-нибудь руины? – Могу показать руины на месте Хога на магловской стороне, – пожал плечами Гарри. – Только летом. Сейчас – в душ и спать. Прости, я еле на ногах стою. Вечером расскажу, ладно? Если не хочешь ждать, расспроси Эдриана, он кое-что знает. А, ребят ещё расколдовать надо, а то я их вечером усыпил немного. – Поттер! – Умираю от усталости. – Ладно, идём в душ. Обопрись на меня. Ты ел? – Немного. Финита, Финита, Финита, Фини… Нотта тоже? Он такой классный, когда спит. Тихий, вежливый. Ладно, не кривись. Финита! Ребята под пологами заворочались, просыпаясь, и Гарри поспешно уковылял в умывальни. Он молился всем магловским и магическим святым, чтобы студенты не заметили его плачевного состояния. Обошлось. Сонные парни были сосредоточены лишь на том, чтобы не опоздать на завтрак, а старшие ещё и на том, чтобы не сбрить себе что-нибудь лишнее. Брови, например. Гарри закрылся в душевой кабинке, врубил горячую воду на полную и, постанывая от блаженства, замер. Холод потихоньку уходил из тела, и от этого появились силы намылить голову и повозить мочалкой по распаренной коже. – Ты в порядке? – регулярно окликал его мывшийся через стенку Драко, и Поттер вяло угукал. Он уже был чист до хруста, но уходить из заполненной паром кабинки не хотелось. – Ты там поселиться решил? Вылезай! Пропустим завтрак! – Пропустим, – согласно зевнул Гарри, вывалившись из душевой. – Ты иди, а я что-то никак проснуться не могу. Принеси пирожных, а? – Чтобы проснуться, Поттер, нужно купаться в прохладной воде, – наставительно сказал семикурсник Ванити и недовольно помахал ладонью, разгоняя вырвавшийся в общую умывальную пар. – Как не сварился только! Неженка! – Да! – опять зевнул Гарри. – И красавец. И герой. Завидуй. – Договоришься, Поттер! Что за наглые мальки пошли? Ургхарт, твой герой хамит! – Герой, не хами! Дракклы вас сожри с вашими картами, кретины! Рубит, блядь, на ходу. Марк, не спи! Ванити, принеси пожрать, раз уж я тебя от героя оборонил. – Перетопчешься! – Герой, куси его! Гарри только рукой махнул, вцепился в Драко и поплёлся на выход. Спать хотелось так, что в голове звенело. Хорь бережно довёл его до спальни и стоически выслушал смешки Теодора и Грега: – Опять сосались полночи? Как наш милашка на ощупь? – Фу, пошляки! – хихикнул Винсент. – Они хорошие мальчики. Книжки читали, верно? – О, какие же вы кретины! – возмутился Блейз. – Заткнитесь, идиоты, а то амортенцию вам подолью! Гарри, Драко, не слушайте их! – Не будем! – с чистой совестью пообещал Гарри, рухнул на кровать прямо в халате и тотчас отключился. Очнулся Поттер перед обедом, слопал принесённый Драко завтрак и, кряхтя не хуже Дамблдора, оделся. – Куда собрался? – поинтересовался Малфой скептически. Судя по хмуро-сосредоточенному виду, с Пьюси он уже переговорил, а с Поттером, наоборот, разговаривать расхотел. – В гостиную, – виновато вздохнул Гарри и со стоном взялся за щётку, чтобы разодрать проклятые кудри. – Зачем? – Для конспирации. Возьму книжку и тихо посижу в кресле. Мол, лень одолела в Большой зал идти. – Дай сюда, – Драко отобрал щётку, забрал в руку порядком уже отросшие волосы и ахнул: – Откуда это? – На камни упал, головой приложился. Наверное. Что, не зажило ещё? – Струп чистый. Но хвост завязать нельзя, сразу видно рану. – Блин. Ну, оставь так. Побуду Белоснежкой, – Гарри скрипнул зубами и проклял всю дохлятину на свете: от гадского василиска до сволочи Лорда и сучки Миртл. – Как там Эдриан? – Уж получше, чем ты, – буркнул Малфой и ревниво добавил: – С самого утра распинается про битву в Тайной комнате. Парни завидуют, девчонки пищат и строят глазки. Хвастун! Гарри с трудом сдержал ухмылку и постарался изобразить сочувствие: в кои-то веки Трепливый Хорь топчется за кулисами, бедолажка. В гостиной Поттер с положенными ахами и охами выслушал «новости», уселся в кресло у камина, открыл несчастную «Физиологию» и через пару минут конспиративно отрубился до самого ужина. Проснулся он в объятиях Малфоя, но скандала затевать не стал. Спалиться на нежных чувствах к Хорьку было куда предпочтительнее, чем на неизвестно откуда взявшемся магическом истощении. Ужин пропускать было нельзя: ожидались праздничный пир и чествование героев. Гарри достал из шкафа самую нарядную мантию и покрутился перед зеркалом. – А почему не траур? – поддел его Забини. – Ты в одночасье лишился наследия Слизерина! – Погоди ещё, – мрачно буркнул Нотт; визит к отцу в Больничное крыло поубавил ему весёлости, а Гарри вновь принялась угрызать совесть – отоспавшаяся, а потому на редкость настырная. – Расследования никакого не было, рано радоваться. Сейчас заявятся министерские, и давай искать крайнего! – Эдриан сказал, никого не пустят, – мотнул кудряшками Блейз. – Статут об Убежище, и идите к Мордреду. – А он откуда знает? – Сказал, что подслушал Хуч – у неё амулет паршивый. – Мозголом, сука, – восхитился повеселевший Нотт. – Это хорошо, что всё шито-крыто. – Почему? – удивился Гарри. Чистокровные, конечно, те ещё любители секретности, но всему же есть предел! Не будь в этом деле замешана несчастная Джинни, он первым бы потребовал официального расследования. – Потому что Азкабан! – отрубил Грег. – Изувеченные грязнокровки, неучтённая нежить, древний монстр, кровная магия, папаши с Метками в ловчем отряде… Салазар ведает, как это всё будет истолковано. Дамблдор, может, и уцелеет, а наши? Да ещё Вуд орал на всех углах, что у василиска был поводырь. – Я тоже думаю, был, – кивнул Нотт. – Интересно, кто? – Да ясно, что отсюда. Не в Хаффлпаффе же его искать. Но интересно, ага. – Я, наверное, – буркнул Гарри, не отлипая от зеркала. – Змееуст же. – Не примазывайся, – хохотнул Винсент. – Ты запалившийся змееуст. Считай, клеймо. Пользы от тебя в настоящем деле никакой, только вонь одна и Скитер по следу. – Не вонь, а слава, – высокомерно поправил его Гарри, демонстративно заколол мантию малфоевской изумрудной брошью и снова оглядел себя в зеркале. Парни дружно прыснули, а Драко внимательно посмотрел на брошку и выдохнул: он почему-то не поверил, что Гарри падал сам, а не схлопотал пару-тройку шальных заклятий. Про василисков хвост тупица-некромант Поттер, естественно, распространяться не стал. По дороге в Большой зал он вновь шествовал под ручку с Малфоем, ловя лукавые взгляды невесть чем обрадованных девчонок. Только Роберта Уилкис недовольно поджала губы и укоризненно покачала головой, на что Гарри решил не обращать внимания. Он-то не просватанная девица, с кем хочет, с тем и обнимается. К тому же подозрительное смирение необыкновенно молчаливого Хоря нервировало всё сильней. Может, и вправду его поцеловать на глазах у всех? Даст Мерлин, очухается и выйдет из ступора. «По счастью, на эту дурость я так и не решился, – волшебное перо изводило уже шестой кусок пергамента, и Гарри всё сильнее клонило в сон. – Кто-то из хаффлпаффцев поддел Драко «бездарным интриганом-папашей», и всем сразу стало понятно, отчего Малфой такой понурый, а Поттер такой покладистый. Последним камнем на могилку моего героизма стала речуга шестого Уизела. Мол, поглядите, наш газетный герой выбрал не того покровителя, и поделом. Предатель Пупс краснел и дёргал своего дружка за рукав, но в глаза мне не смотрел и ни словом не вступился. Поэтому я молча бросил свёрток с мантией-невидимкой перед ним на стол и сделал лицо, как у Снейпа. Да пошли они! Вместе с «пропавшим» Томасом, козлы! К тому же ничего ещё не кончилось. Я, как выражались в маминых сериалах, с замиранием сердца ждал утра и разборок Люциуса с Дамблдором. Если честно, вместе с сердцем начисто замерли и мозги, а потому вместо анализа ситуации я отчаянно мечтал о лопате. Уж очень хотелось вырыть нору в Запретном лесу».