В борьбе обретёшь ты... (часть 2)

Обычно третий сектор пятой теплицы освещался какими-то мудрёными светильниками, имитирующими солнечный свет в субтропиках, но для дружеских посиделок Помона велела зажечь обычные свечи и расставить их «поуютнее». Снейп пару минут ломал голову, силясь представить себе уютно расположенную свечу, затем счёл задачу невыполнимой и решил заменить неведомый «уют» привычной рациональностью. Повинуясь взмахам палочки, три плошки со свечами встали на столике для рассады правильным треугольником, а оставшиеся три выстроились в идеальную линию на балке над низенькой дверцей в соседний сектор. Северус полюбовался результатом и собрался усесться, но вдруг уловил интересный запах. Он шевельнул ноздрями, вбирая тёплый влажный воздух теплицы, и потрясённо застыл. Если нюх его не обманывал, пахло полутора сотнями галлеонов за унцию, ибо именно столько яд анчара стоил в аптеке кровопийцы Малпеппера. Снейп поспешно призвал одну из свечей и с благоговением уставился на изрядно подросшее с прошлой встречи дерево. – Ничего себе, – пробормотал Северус, подавляя желание невоспитанно присвистнуть, и обернулся к хлопотавшей у столика мадам Спраут. – Журнал ведёте? – Зачем? – мрачно отозвалась она. – Пациент как бы ещё в прошлом году того… Скончался. Похоронить только рука не поднимается. Эх! – Эх, – согласно кивнул Снейп, рассматривая рассечённую глубокими трещинами кору, агрессивно встопорщенные черно-красные листочки и огромные острые шипы, бодро сочившиеся бесценным ядом. – Кадка ему не маловата? – Вымахал, да? – с законной гордостью поинтересовалась Помона. – Это твой Флинт повадился сюда приходить и страдать по... Ну, будем считать, не знаю я, по кому этот славный юноша страдал. Думай теперь, куда пересаживать нашего красавца, чтобы его никогда-никогда не увидел Лонгботтом. – В восьмую? – рассеянно пожал плечами Снейп, имея в виду знаменитую «опасную теплицу» мадам Спраут, зайдя в которую все без исключения министерские проверяющие падали в восхищённо-негодующий обморок, а потом дрожащими голосами требовали от Дамблдора гарантий того, что обитатели восьмой не вырвутся на волю и не превратят Запретный лес в Смертельные кущи. – Коллеги, прошу к столу, – мадам Помфри взмахнула палочкой, и нарезанный ломтиками торт от Фортескью, покинув коробку, устроился на блюде. – Гостинец из Лондона! Надеюсь, он поправит нам настроение. – Виски с кремом и бисквитом? – скривилась Помона. – Дорогая, наши методы поправки настроения вступили в неразрешимый конфликт. – Ох, не преувеличивай! Всё хорошо в меру и по очереди: вначале аперитив, затем десерт, а после дижестив. – А ничего, что аперитив и дижестив обретаются в одной и той же бутылке? – Ничего, – благодушно улыбнулась Поппи. – Ужин не торжественный. Север? – Иду, – Северус наконец оторвал взгляд от анчара и поспешил занять своё обычное место за «пеленальным» столиком. – Дамы, я очень рад вас видеть. – Да уж, давненько мы не собирались, – покивала мадам Спраут. – Как хорошо, что этот кошмар наконец закончился! – Этот закончился, – угрюмо проворчал Снейп, – и начался следующий. Вообще-то он имел в виду осаду Хогвартса министерством, но Поппи и Помона, разумеется, поняли его неправильно. – Север, успокойся, – мягко сказала медиведьма и утешающе притронулась к его руке. – Янус даёт благоприятный прогноз, а он мальчик осторожный и любит придержать хорошие новости. Ещё неделя-другая, и твой милый врунишка будет здоров. – Милый, как же! – фыркнула Помона. – Перебил женитьбу такому парню! – Кому это? – ревниво вскинулся Снейп. – Тебе, балбес! Благая Хельга, что ты в нём нашёл? Или каждый неглупый мужик просто обязан споткнуться на ебанутой блондинке? – На двух, – невесело усмехнулся Северус, вспомнив подначки Перси Деррека. – И я вовсе не собирался жениться! Никогда! Дамы со значением переглянулись и хором вздохнули. Северус вспомнил безжалостно остриженные локоны Пятикратного и в стотысячный раз мысленно обругал ослов из Мунго варварами. – Локхарт легко отделался, – суховато сказал он. – Небольшая рана на макушке, сотрясение и амнезия, причём весьма показательная. Забыл он только последний год, начиная со дня приглашения в Хогвартс, – Снейп замялся, думая, сообщать ли Поппи и Помоне о своих подозрениях, и решил промолчать. Поди докажи, что Альбус приголубил неугодного преподавателя Обливиэйтом с расчётом не платить неустойку за беспричинное расторжение контракта. Не пришиб походя, и то счастье: повезло милому врунишке. – Из сонма воздыхателей по техническим причинам выпали только Поттер и наши ненормальные девицы вроде Грейнджер. Все остальные поклонники осчастливлены колдографиями выздоравливающего кумира. Заметьте, адреса диктовались исключительно по памяти, ведь записи остались здесь. – Н-да, должен выздороветь. А откуда колдографии? Ты притащил? – Нет, новые. На фоне заваленной цветами койки, в эксклюзивном больничном халате от «Твилфитт и Таттинг». – В каком-каком? – В эксклюзивном, – вздохнул в свою очередь Снейп. – Как мне было поведано, ткань имитирует чешую василиска. – Так по Мунго и ходит? Зелёный и блестящий? – всплеснула руками мадам Спраут и посмотрела на Северуса с откровенной жалостью. – Синий и блестящий, – хихикнув, уточнила мадам Помфри. – Зелёный дисгармонирует с небесно-голубыми очами их пятикратности. Что смотришь? Весь госпиталь и полминистерства теперь в курсе модных страданий нашего злосчастья. Иппи чуть удар не хватил, пока он приказчика с образцами нарядов обратно в камин запихивал. – Хватит о грустном! – решительно сказала Помона и отсалютовала стаканом. – Север, я верю в твоё здравомыслие! – Оптимистка, – Поппи осторожно пригубила и скривилась: – Как вы это пьёте? – Вот так! – мадам Спраут лихо опрокинула свою порцию и потянулась к мясной нарезке. – Не кокетничай, подруга. Повадки юных дев у старых клюшек воспринимаются однозначно: как предвестники маразма. Давай, вдох-выдох – и р-раз! Умничка! – Ф-фу! Северус рассеянно глотнул огневиски, а закусить предпочёл тортом: изображать Ужас подземелий было не перед кем. Восхитительный аромат свежей выпечки снова заставил вспоминать симпатяжку. Впрочем, теперь Локхарт мерещился во всякое время, и суровому декану Снейпу стоило немалых трудов сохранять свой обычный вид, не улыбаясь глупо и растерянно. Пока дамы перебрасывались шуточками, Северус вспоминал визит в больницу святого Мунго наутро после ночи охоты на монстра. Предупреждённый мадам Помфри о заработанной Гилом амнезии, Снейп явился в госпиталь с твёрдой решимостью не напоминать об их безумном романе. Забыто и забыто. Просто долг более серьёзного и ответственного партнёра требовал позаботиться о здоровье горе-воителя, сдуру сунувшегося куда не прошено. У Снейпа-то амнезии не было, и он прекрасно помнил, какими непригожими словами отзывался Сметвик о работе штатного зельевара. Болван или не болван, а Гилдерой был достоин наилучшего ухода хотя бы за неожиданно обнаружившийся характер. «Справлюсь о самочувствии и спрошу Тики, какие нужны зелья», – подумал Северус и, пользуясь временной недееспособностью Дамблдора, самовольно отправился камином в Лондон. Обычно тихий холл больницы встретил его скандалом. Главный целитель Шафик пытался выставить Риту Скитер, а ушлая дамочка покидать «место сенсации» отказывалась наотрез, да ещё и успевала надоедать привет-ведьме: «Правда ли, что Гилдерой Локхарт был растерзан неизвестным чудовищем и ему ампутировали обе конечности?» – Кому? – растерялась несчастная. – Чудовищу? – Чудовище тоже доставили в Мунго? – Уходите немедленно! – в бешенстве возопил Шафик. – Иначе я и вам что-нибудь ампутирую! – И мне? Значит, вы подтверждаете слухи о потере мистером Локхартом… – Вон! Вон отсюда! – Никогда! – патетически взвыла Скитер, вдохновенно пялясь в потолок, и ядовито-зелёное Прытко пишущее перо заплясало на порхавшем поодаль пергаменте. – Никогда-никогда не увидим мы больше ни одного автографа, собственноручно начертанного златокудрым героем! Мускулистые, но изящные руки – или ноги, целитель? – Гилдероя Локхарта навсегда исчезли в смрадной пасти… – Подите вон, вы, нахалка! Снейп вдруг представил, как в «смрадной пасти» исчез весь симпатяжка, и содрогнулся. Он решительно достал палочку и бросил в негодяйку Скитер невербальное Силенцио. Однако волшебное перо не остановилось, и Северус не стал прятать палочку: значит, Рита только притворялась клоунессой. «Развелось шутов на мою голову, – мрачно подумал он. – Кто им всем мантии шьёт, интересно?» – Доброе утро! – лучшим своим голосом произнёс он вслух, и привет-ведьма, схватившись за сердце, медленно осела на стул. – Здравствуйте, мистер Снейп, – напрягся Шафик. – Чему обязаны? Рита замахала руками и состроила грозное лицо. – Мисс Скитер, настоятельно рекомендую вам покинуть госпиталь, – размеренно процедил Северус, нарочито медленно взял палочку боевым хватом и добавил вкрадчиво: – Но если вы желаете продолжить интервью... Дурой мадам Скитер определённо не была и, оказывается, умела трезво оценивать свои шансы на поле боя. Она мгновенно подобралась, чётким жестом загнала перо в футляр и скользящим шагом бывалого егеря – это на громадных-то каблуках! – отступила к дверям, ни на мгновение не выпуская Снейпа из виду. – Какая бесцеремонная дамочка, – устало возмутился Шафик, едва створки дверей беззвучно сомкнулись за Ритой, и рукавом лимонной мантии утёр вспотевший лоб. – Благодарю вас, мистер Снейп! Однако боюсь, что в следующем же «Пророке» мы прочитаем какую-нибудь гадость о вас. – Никогда, пока я жив, – усмехнулся Снейп и убрал палочку. – Господин Главный целитель, сэр, я к вам с нижайшей просьбой. Я хотел бы проведать наших пострадавших и справиться у вас, какая им нужна помощь. Зелья, ингредиенты, чары? – Бросайте Хог, переходите к нам, – оживился Шафик. – И Флитвика уломайте на то же самое. Много-много тяжёлой, скудно оплачиваемой работы и шеф-самодур – всё, что вам нравится. – Увы, пока никак, – пожал плечами Северус. – Однако благодарю за предложение. Мне позволено будет обсудить его с вами позже? – Когда? – потёр руки Шафик. – Не могу сказать определённо. Через несколько лет, я надеюсь. – Договорились! Идёмте! Через четверть часа Снейп с ужасом и жалостью разглядывал неровно остриженные золотые кудри Гилдероя и его громадные синяки под глазами. – Северус? – неловко улыбаясь, прошелестел Пятикратный и попытался приподняться на узкой больничной кровати. – А я, вообразите себе, ничего не помню о Хогвартсе. Скажите, у меня получилось? Снейп лишь вопросительно вскинул брови, потому что побоялся не совладать с голосом. – У меня получилось подружиться с вами? – Подружиться? – хрипло каркнул изумлённый Снейп. – Со мной?! – Не получилось, – поник Локхарт. – Простите, я… Вы всегда мне нравились, ещё со школы. Вряд ли меня примут обратно преподавать. Не понимаю даже, как у меня и в этот раз вышло-то… Поэтому знайте: вы мне очень нравитесь и я буду донимать вас ухаживаниями! Теперь я тоже богат, знаменит и могу… Всё могу! Вот! Северус прикрыл глаза и схватился за спинку кровати. На него будто разом обрушился Хогвартс – весь, целиком, со всеми стенами, башнями, галереями и потолком Большого зала. Великие Основатели, какой же он болван! Много лет совсем рядом был кто-то, кто не считал его уродом, Нюниусом, гнусным Пожирателем, забавной игрушкой, предателем и Мерлин знает кем ещё. Достаточно было просто оглянуться вокруг! Не может быть, чтобы жизнерадостный и открытый Гилдерой ни разу не дал понять… «А ведь я даже его не помню! – следом за потрясением хлынуло раскаяние. – Ни единого воспоминания до того самого дня, когда он явился, надушенный и разряженный, в Хогвартс и сходу понёс какую-то чушь о своих подвигах». Он открыл глаза, дёрнулся было потереть виски, но остановился, чувствуя неуместность чужого жеста. «Люци, Люц… – застучало в груди. – Люци, что мне делать?» «Что-то с лабораторией, Север?» – отозвалось эхом, и Снейп, наконец, решился. – Я не назвал бы наши отношения дружбой, – сказал он, присел на краешек кровати и осторожно погладил руку замершего Локхарта. – Но если ты желаешь, то я совершенно не против. Друзей у меня, видишь ли, ещё меньше, чем возлюбленных. С тех пор Снейп мотался в Мунго по два-три раза в сутки, начисто игнорируя подколки коллег и недовольство Дамблдора. Удивляясь самому себе, он вникал в тонкости кроя мантий и сопереживал страданиям по напрочь испорченной причёске, без малейших душевных усилий хвалил «василисковый» халат и легко терпел бесконечные истории о многочисленных поклонниках. Яркий, блестящий и шумный, как погремушка, Локхарт был нужен именно таким: без сумасшедшей родни, без гнусных и кровавых тайн, без памяти о смертях и предательстве. С ним Снейп будто бы помолодел лет на десять и снова научился смеяться. Глубоко в душе, разумеется: не хватало ещё скалиться на людях. – Милосердная Хельга, да он улыбается! Снейп вздрогнул, тряхнул головой и непонимающе уставился на мадам Спраут. – Пожалуй, за эту улыбку я готова простить Пятикратного негодника, – торжественно воздев палец, заявила Помона. – Обычно, когда ты задумчив, то хмуришься. А тут улыбка, да какая! Север, милый, тебе всего-то чуть больше тридцати. Обещай, что переболеешь этой золочёной чумой и обязательно женишься! – Отстань, подруга, – махнула рукой Поппи и добавила грустно: – Тут уж как Мерлин даст: переболеет – не переболеет, женится – не женится… Жизнь, она все наши обещания не особо-то в расчёт берёт. * * * «С благодарностью, Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор». Раньше он от души полюбовался бы аккуратными завитушками подписи и вспомнил бы, сколько сил и терпения ушло на обучение Прытко пишущего пера собственному почерку, но теперь лишь торопливо махнул рукой, отправляя очередное послание в конверт, и щелчком пальцев призвал к себе новый лист пергамента. «Уважаемый мистер Экинбад», – верное перо внезапно запнулось и сделало кляксу, а Альбус огорчённо цокнул. – Ну вот, дожил, – сказал он вслух, обращаясь к дремлющему на своём насесте фениксу. – Сто лет я таких промашек не допускал! Фоукс приоткрыл один глаз и недовольно курлыкнул. – Шёл бы ты спать, старый пень, – перевёл Дамблдор и укоризненно вздохнул: – Знаешь ведь, что не время! Письмо Экинбаду надо дописать, ибо этот старый пень только прикидывается пеньком. На самом деле он крокодил, и готов съесть на завтрак любого зазевавшегося. Феникс шумно встряхнулся и вновь курлыкнул, на сей раз недоверчиво. – Крокодил-крокодил, – заверил его Альбус. – Довелось нам как-то полюбоваться аниформой старины Бабайди. В Уагаду – это африканская школа магии, ежели ты запамятовал – анимагом достоин считаться лишь тот, кто обращается во что-нибудь хищное и страшное. Прочих они даже не регистрируют. Мол, кому нужны мартышки или землеройки. Фоукс нахохлился и вновь закрыл глаза: вопросы анимагической дискриминации нисколько его не волновали. – И вот такого типа, – не унимался Альбус, – прочат мне в преемники. Стоит только оступиться и дать слабину, как президентом Конфедерации магов станет мистер Бабайди Экинбад. Он, конечно, умён и чрезвычайно одарён, но его идей об окончательном разрыве с магловским миром я не разделяю. В его года – а он младше меня всего-то на десяток лет – стыдно бояться нового. Это молодёжь может позволить себе роскошь консерватизма: жизнь кажется бесконечной, а мир – понятным до последнего облачка. И только старики знают доподлинно, как быстро всё меняется и как важно успеть перемениться самому, чтобы не сделать своё существование крайне невесёлым и абсолютно бессмысленным. Феникс потоптался на жёрдочке и сунул голову под крыло, будто утомлённая беготнёй за цыплятами наседка, а не грозное волшебное создание. – Лентяй, – попенял ему Дамблдор. – Я же не прошу тебя помочь мне написать всем этим…– он покряхтел в раздумье и нашёл нужные слова: – Уважаемым господам, вот. Но неужто так трудно открыть глаза и подбодрить меня сочувственным молчанием? Фоукс вынул голову из-под крыла, склонил её набок и смерил своего беспокойного патрона отнюдь не сочувственным взглядом. – Ты прав, – поспешил согласиться Альбус. – Отдохнуть стоит. Мысли путаются, перо спотыкается, и полночь давно уж минула. Но нам с тобой, друг мой, нужно успеть потушить несколько скандалов, иначе придётся переехать в Годрикову лощину и заняться разведением зубастой герани. Или что там разводят на пенсии? Так что спать пока нельзя. Но можно подбодрить себя чаем. Он осторожно потянулся, потому что проклятая поясница всё ещё пребывала под впечатлением от посещения Тайной комнаты, призвал из буфета чайный сервиз и, подумав, устроил его на круглом столике для посетителей. – Не хочу трогать бумаги, – объяснил он Фоуксу, выбираясь из кресла. – Да и размяться не помешает. Альбус прошёлся по кабинету, подбросил пару поленьев в камин, скорчил рожу пустующему портрету Блэка, подхватил заклинанием чашку с горячим ароматным чаем и блаженно прикрыл глаза. – Итак, – обратился он к фениксу, сделав первый глоток, – что мы имеем? Во-первых, рухнувшие своды старой канализации, из-за которых пройти в Тайную комнату стало… э-э… затруднительно. Разумеется, уважаемые господа из министерства сочли это сокрытием улик и тут же помчались докладывать Скримджеру. По счастью, новообретённый друг Руфус не разучился отличать злонамеренные деяния от непроходимого идиотизма и действия мистера Пятикратного уверенно квалифицировал как последнее. Во-вторых... Дамблдор задумался. Описание текущих неприятностей он намеревался изложить по возрастанию, но сбился уже на втором пункте. В самом деле, что хуже: шайка невыразимцев, агрессивно претендовавшая на тушу василиска, или свора министерских, с непристойным азартом рвавшаяся инспектировать всё подряд? Причём обе банды лицемерно прикрывались заботой о его здоровье, якобы безвозвратно загубленном в битве с салазаровой тварью. Ну да, спина до сих пор ещё побаливает и издаёт мерзкий хруст при всяком неосторожном движении, но хоронить-то заживо зачем? Поппи клялась, что при должном лечении к началу нового учебного года Альбус и думать забудет о недомоганиях, включая ненавистную мигрень. – Лелеете болячки? Давите на жалость? – ядовито интересовалась она, размахивая палочкой над седой головой пристыжённого директора. – Когда вы в последний раз обращались к колдомедику? Ох уж эти мужчины! Наслушался он тогда предостаточно, но после короткого курса лечения приступы мигрени и впрямь случались реже и проходили куда легче. Альбус вновь удовлетворённо потрогал утихший пару часов назад висок и улыбнулся. – Во-вторых, – энергично продолжил он, и задремавший было феникс заполошно подпрыгнул, – пришлось дать согласие на изъятие василисковой туши. Во славу британской науки, так сказать, и во исполнение запрета на содержание монстров. Как, во имя Мерлина, можно содержать труп, да ещё и нарушать этим закон? Ну да ладно. Теперь Отдел тайн занят разбором завалов и поиском здравого смысла в показаниях Квинтуса Флинта. Дамблдор не удержался и злорадно хихикнул, вспомнив два огромных кукиша перед непроницаемой маской кого-то из «тайнюков». – Хуй тебе, умник, а не легилименция, – забияка Флинт и перед ликом Салазара наверняка не оробел бы нисколечко. – И без того рассказываю как на духу, что видел и чуял, ясно? Сами же клятву свидетеля взяли, паразиты. Срать мне, где там тебе «не похоже на духа». Уж Изнанку я завсегда распознаю. – Но описываемые вами явления совершенно не походят на типичные признаки… – Бля, да ты у нас чисто некрос, детка! Духи у него типичные, – слово «типичные» Флинт произнёс по слогам. – Что, много духов повидал, а? – Нет, но… – Заебись! Давай, чучело, запиши всё в точности да покажи старшим! Авось среди вас кто поумнее сыщется. – Позвольте! – возмутился невыразимец, безликий, но, судя по поведению, бессовестно молодой. – Зови старшего! – громыхнул Флинт. – А то занавесил морду и несёт херню! Рожу прятать невелика наука, я и получше могу, – он мгновенно сотворил уже знакомое Дамблдору зеркальное забрало и гулко захохотал: – Руквуд научил! Рябой хрен вроде у вас когда-то числился? Невыразимец отшатнулся, подхватил записи и резво покинул директорский кабинет. Видно, в Отделе тайн «рябого хрена» Руквуда наряду с Волдемортом тоже не называли по имени. Больше бывших Пожирателей не допрашивали, и Дамблдор с превеликой радостью спровадил их компанию из Хогвартса. Расстались они с Ноттом как добрые союзники, но про себя Альбус решил никогда больше в жизни к помощи этих бандитов не прибегать. Себе дороже. – В-третьих, – Альбус подумал и налил ещё чашечку чаю, – Малфой удивительно точно подгадал момент, чтобы навестить министерство и как следует потоптаться по моей репутации. Это ещё было мягко сказано. Белоглазая сволочь, так долго прятавшаяся под маской недалёкого красавчика и пакостившая исподтишка, наконец осмелилась на бой в открытую. Дамблдор досадливо фыркнул: ещё бы не осмелиться! С Ноттом-то за спиной! За спиной и, скорее всего, в постели. Других точек… гм… соприкосновения между этими типами Альбус по-прежнему не видел, как ни пытался. Бесхитростный и простецки обаятельный Нотт не стремился к владычеству. Он и своими-то молодчиками командовал как первый среди равных: чуть более ответственный, чуть более взрослый – только и всего. В этом Альбус не сомневался. Амулеты амулетами, а скрыть жажду власти невозможно. Это же не мысли, не образ жизни даже, а… Как там вещал нахалюга Сметвик? Физиология, вот. В корыстолюбии Нотт тоже никогда не был замечен: он зарабатывал гнусными способами, это верно, но лишь на прокорм и самый немудрёный комфорт для своих людей. Такого бы облачить в багряную мантию да отправить в рейд по Лютному, и бывший-будущий друг Скримджер нарадоваться не смог бы на храброго и усердного подчинённого. Однако имелось «но», перечёркивающее все явные и скрытые достоинства улыбчивого парня Нотта. Сила. Его непостижимая и ужасающая магическая сила. – Нет, не так, – сказал Альбус вслух и внимательно посмотрел на феникса. – Не сила. Не сила, я неправильно выразился. Ты тоже запредельно силён, друг мой. Фоукс приосанился и горделиво курлыкнул. – В этом вы с Ноттом похожи, да, – улыбнулся Дамблдор. – Вот только наш дорогой огневик умнее тебя. Ненамного, но всё же. Неконтролируемая сила влечёт безнаказанность – это он прекрасно осознаёт. И вполне обдуманно пользуется. Я не против тёмной магии как таковой, ты знаешь. Я борюсь с безнаказанностью. С попытками поставить себя выше прочих, выше закона. А уж на чём они основаны, эти попытки, – дело десятое. Тёмная магия Флинта, стихийная магия Нотта, кошмарное властолюбие Риддла, дурно понятое чувство долга Крауча, идиотское тщеславие Локхарта... Я борюсь не с магией, я сражаюсь с людской природой. Безнадёжное дело, скажешь ты? Прости, но я с тобой не согласен. При чём здесь маглы? При том, что это нагляднейший пример удачного использования самых скромных возможностей. Коллективного использования, если быть точным. Столкнись мы сейчас в войне… Альбус вновь уселся за стол, отхлебнул чаю и задумался. Фоукс настороженно склонил голову, но не дождавшись от патрона ни слова, завозился на жёрдочке и, притихнув, закрыл глаза. – Возвращаясь к Малфою, – произнёс Дамблдор медленно и вновь умолк. За хлопотами с монстром он проморгал очередной заговор. Непосвящённому дурные перемены в министерстве наверняка были незаметны, но Дамблдор мигом почуял неладное. Ничего такого, что можно было бы изложить письменно, но переглядки и шепотки за спиной были далеки от всякого почтения. Невыносимо дрянное ощущение грязи в мозгах заставляло вспомнить военное время, когда каждый второй клерк был либо под Империо, либо запуган до смерти, либо… Либо подкуплен. Похоже, золото проклятых недобитков вновь сумело просочиться сквозь хвалёную министерскую защиту из «долга и чести». Встревоженный Альбус поспешил в приёмную министра, молясь Основателям, чтобы Фадж выслушал его со всей серьёзностью и не счёл маразматиком, но споткнулся в коридоре на полушаге: господин министр покинул свой кабинет, чтобы лично проводить дорогого гостя. Гость вертел в руках пижонскую трость с рукояткой в форме змеиной головы и улыбался до того нагло, что у Дамблдора на миг в голове помутилось. – Убил бы суку! – раздался за спиной мрачный голос. Альбус сначала согласно кивнул и лишь потом, спохватившись, обернулся. Бывший друг Руфус угрюмо катал желваки и, нехорошо прищурившись, наблюдал за расставанием Фаджа и Малфоя. – Виски у меня похуже вашего, профессор, – негромко сказал он, не отрывая глаз от суетившегося министра. – Но, может, не побрезгуете отведать? – Чаю достаточно, – скривился Дамблдор и потёр поясницу. – Мадам Помфри строго-настрого запретила мне нарушать план лечения. – Болтали, будто вы едва не при смерти, – покивал Скримджер. – Где-то там, в завалах вашей почты, болтается и моё короткое письмишко с парочкой вопросов. Насколько всё плохо? – В молодости и не заметил бы, – махнул рукой Альбус. – Но на послания и впрямь сейчас отвечаю избирательно. Некогда, простите. – Да что уж теперь. Чаю? – Не откажусь. Ведите, господин Главный аврор. Спустя четверть часа Дамблдор озабоченно хмурился, выслушивая плохие новости. – Больше всего в Департаменте транспорта, – Руфус развернул очередной свиток и ткнул палочкой, снимая чары неразличимости. – Не Диггори, нет. Молодые, непуганые. Новые побрякушки, модные мантии, мётлы дорогущие. Смекаете, что это значит? – И что же? – вздохнул Альбус, заранее зная ответ. – Незарегистрированные камины, левые проходы в Барьере и всякие разные прочие крысиные норы, – пожал плечами Руфус. – Полный бардак, бесит страшно. – Министр Фадж? – задал Дамблдор очередной ненужный вопрос. – Сука, – исчерпывающе ответил Скримджер. – Сначала мне было интересно, на чём склизкая гнида его прихватила, а потом… Какая разница? Нахуя нам министр, которого можно хоть на чём-то прихватить, да ещё так крепко? Верите, я уже тоскую по старой занудной кочерге Багнолд. – А уж я-то, – буркнул Альбус и пару раз дёрнул себя за бороду. – Почему вы не пресекаете незаконную деятельность? Полагаете, что в отместку Фадж снимет вас с должности? – Пять минут, и вся шушера гребёт на веслах по Северному морю, – нехорошо ухмыльнувшись, заверил Скримджер. – И срал я на Фаджа с Дракучей ивы! Но! – он поднял указательный палец и пожевал губами, замолчав в нерешительности. – Но? – подбодрил его Альбус и отхлебнул остывшего чаю, жиденького и отдававшего прелым сеном. – Вы думаете, у меченых нет своих умельцев? – хмыкнул Руфус. – Есть, уверяю. В их гадючниках ещё и не то можно сыскать. Обманка, профессор. Суету наводят, что-то прячут, с-суки! – он треснул кулаком по столу так, что Дамблдор невольно вздрогнул. – Пока мы заняты своими засранцами, неведомые нам гады обделывают свои блядские делишки! – он внезапно умолк, крепко зажмурился, а потом сказал тихо: – Не Фаджа я боюсь, а того, что моих мальчишек вновь примутся авадить из-за угла. Усилил патрули, лично переговорил с осведомителями. Сэр, в Лютном тоже напуганы. Тамошний народец не шибко в политике разбирается, но пиздец чует издалека. Неужто вы были правы? – Прав, – твёрдо ответил Дамблдор и допил невкусный чай. – Но доказать никому ничего не могу. Вот точно так же, как вы сейчас. Руфус, вы сердиты на меня, я понимаю, но не время лелеять старые обиды. – Вы первый, кто в отношении меня употребил слово «лелеять», – фыркнул Скримджер насмешливо. – Я польщён, профессор. Мир? – Мир! – улыбнулся Альбус и как мог крепко пожал протянутую ему ладонь. Дальнейший разговор со Скримджером был недолгим: Дамблдор торопился в Отдел тайн, чтобы подписать бумаги на передачу туши василиска, а заодно вручить этим странным и недоверчивым людям остатки – или останки? – дневника Тома Риддла для изучения. Правда, изучать там было нечего: после знакомства с клыком василиска опасная вещица пришла в совершенную негодность. Способ избавиться от дневника нашёл не кто-нибудь, а Гарри Поттер, и Альбус до сих пор не мог надивиться практической сметкой двенадцатилетнего мальчишки. Будто гоблины того растили, а не люди. Вообще-то он вызвал Поттера к себе в кабинет совсем не для бесед о грамотном уничтожении улик, а на… «На допрос, будь честен!» – прикрикнул Альбус сам на себя и опасливо потрогал висок. Но нет, боль, слава Мерлину, ушла ещё до полуночи и не возвращалась. Наутро после битвы он отдыхал в Больничном крыле совсем недолго, часов пять. Бойцы ещё спали, когда он, кряхтя и стеная, сполз с койки и зашаркал к выходу. – Куда?! – страшным шёпотом закричала Поппи, и ещё полчаса ушли на диагностику, лекцию по геронтологии и заверения, что когда бедлам закончится, директор непременно приползёт назад, слепой, парализованный и полусумасшедший. – Приползу! – пообещал Дамблдор и молитвенно сложил руки. – И раскаюсь публично! Только отпусти, дел ведь невпроворот! Суровая медиведьма нехотя кивнула, вручила ящичек с зельями, кои следовало пить по схеме, и погрозила пальцем. Альбус понятливо закивал и был таков. Первым делом он позвал к себе Минерву, и та, не тратя времени даром, выложила главное: – Рональд Уизли и Невилл Лонгботтом не дошли до Тайной комнаты. – Слава Мерлину! – Слава Персивалю Уизли, – сухо поправила его Макгонагалл. – Альбус, давайте наши герои будут закаляться в строго отведенных для этого местах? А то я скончаюсь до срока от нервного расстройства. – Но… – Вы их провоцируете! И не спорьте, я же вижу! Прошлогодний лабиринт – без цербера и без Квиррелла, конечно! – был идеальным вариантом. А это просто кошмар какой-то! Да вы сами чуть не погибли! – Локхарт, – кисло сознался директор, – страшнее цербера и Квиррелла вместе взятых. Это он своды обрушил, негодяй. Как только сил хватило? – Наверняка они только и ждали повода, чтобы обрушиться, – проворчала Минерва. – Что там случилось? Альбус выдал короткий и лишённый эмоций рассказ об охоте на василиска, продемонстрировал Минерве чёрную тетрадь и покорно выслушал все полагающиеся нотации о легкомыслии и авантюризме. Однако план по спасению Джинни Уизли Макгонагалл всецело одобрила. – Годрик свидетель, узнай я это хотя бы вчера, – сказала она, гневно раздувая ноздри, – то сегодня прокляла бы Люциуса Малфоя чем-нибудь… Чем-нибудь с летальным исходом! Каков подлец! – Он здесь был? – изумился директор. – Когда? – Незадолго до полудня! – по-кошачьи фыркнула Минерва. – Явился, дементорова отрыжка, требовал встречи с вами. Домовика зачем-то приволок. Чужие домовики могут здесь появляться? – Это не чужой домовик. Это домовик главного попечителя, – рассеянно ответил Дамблдор, соображая, кто мог сообщить Малфою результаты битвы: все меченые вроде были на виду. Потом его осенило: уж не за тетрадкой ли своего Лорда Малфой явился? Тогда и домовик понятен: дневник нужно было найти в вещах бедной Джинни, не сам же Малфой собирался этим заняться? – Зачем нам такой попечитель? – не сдавалась Минерва. – В аврорат его! – Увы, пока нельзя, – сквозь зубы сказал Альбус. – Но в попечителях нам этот мерзавец совершенно точно не нужен. И не мешкая вызвал по камину Макмиллана, чья подпись была первой на свитке об отстранении Дамблдора. Хитрый шотландец, вопреки обыкновению, не юлил и не отнекивался: – Передали, что отары мои падут от неведомой хвори, – мрачно сказал он. – У меня в роду тридцать две души. Куда их прикажете? По миру отправить? – Я ещё и Верховный чародей Визенгамота, мистер Макмиллан, – Альбус поморщился от боли, заколотившей в висок. – Уцелеют ваши отары. После недолгой торговли Макмиллан согласился дать показания официально и посодействовать в уговорах прочих попечителей. Как оказалось, всем им угрожали, и ещё до обеда Дамблдор был восстановлен в должности директора. Затем сконфуженный Совет попечителей так же дружно лишил полномочий Малфоя, наплевав на неэтичность заочной процедуры. Главой Совета, не поскандалив и получаса, назначили Фергуса Огдена, а тот, не будь дурак, тут же потребовал предъявить все приходно-расходные книги. Обрадованный отсутствием проволочек, Альбус лично сопроводил свежеиспечённого главу в покои профессора Флитвика и на том счёл дело законченным. Подлинник решения об отстранении Малфоя остался лежать в директорском кабинете; никто из попечителей его не хватился. Затем были письма, груды писем, из которых Альбус успевал выхватывать лишь самые важные: из министерства, Отдела тайн и Международной конфедерации магов, чьи дела он, честно сказать, слегка забросил. – Вот ползай у вас василиск по коридорам, – бухтел Альбус неприязненно, – то посмотрел бы я, как часто вы на сессии собирались бы и что там обсуждали. Прочей перепиской вкупе с утешением родителей, взволнованных статейками в «Пророке», занимались деканы. Все, кроме Снейпа: его подопечные сидели подозрительно тихо, а сам он то и дело молча, не испрашивая ничьего позволения, сбегал в Лондон проведать контуженного Пятикратного. – Вот человек, который все беды устраивает себе сам, – хмуро постановила Макгонагалл, неодобрительно глядя на зелёное пламя камина, молниеносно пожравшее заблудшего коллегу. – Даже не посочувствуешь толком. – Да он, я смотрю, весь извёлся без вашего сочувствия, – буркнула профессор Вектор так же хмуро. – Надеюсь, контракт не будет продлён? – С Северусом? – изумился Альбус. – Помилуйте, Септима, одно неудачное увлечение ещё не делает человека… – С Локхартом! – непочтительно перебила его Вектор. – Со Снейпом всё и всем давно уже понятно, – и пока директор ошалело соображал, что именно всем «понятно», злорадно добавила: – Кстати, не припомню у вашего любимчика ни одного удачного увлечения. – Вы все мои любимчики, лучшие из лучших, – примирительно вскинул руки Дамблдор. – Но да, приглашение мистера Локхарта в Хогвартс было ошибкой, каюсь. Что поделать, старею и теряю чутьё на людей, – он сгорбился и, скривившись, потёр больную поясницу. – Мне казалось, детям будет полезно пообщаться с человеком, который добился богатства и славы одним лишь трудом. – Трудом, как же! – Трудом-трудом, – ухмыльнулась мадам Хуч. – Стольким мозги перетра… хм… Стольких убедить в своей исключительности – это, знаешь ли, тот ещё труд. Хороший мальчишка, что ты взъелась? Ну подумаешь, приврал чуток. Все так делают, какую книжку ни открой. – Но не в учебниках же! – возмутилась Септима. – Скажите это мадам Бэгшот, – хохотнул профессор Кеттлберн. – Вы молоды и не помните, какие гремели битвы между ней и покойным Биннсом. Два лучших историка Британии друг друга на дух не переносили, и при каждом удобном и неудобном случае швырялись взаимными обвинениями в пристрастности и чересчур вольной трактовке событий. – История не наука! – А ЗОТИ прямо наука из наук! – Дамы! – взмолился Дамблдор. – Сильванус! Не ссорьтесь! Давайте лучше я покажу вам Тайную комнату и василиска! Из-за завала на экскурсию пришлось отправляться милостью Фоукса. Впечатлений профессорам хватило надолго, и директор похвалил себя за находчивость: больше никто не сомневался в серьёзности угрозы и доблести монстроборцев. Праздничный пир получился воистину праздничным, и Дамблдор даже намеревался отложить неприятную беседу с бывшим и будущими героями, но увы, времени до нашествия из министерства было чуть. Пришлось поспешить. Для начала он переговорил с Невиллом и Рональдом. Мальчики, смущаясь, признались в жажде подвигов и излишнем рвении префекта Уизли. – Мы под ногами у бойцов не собирались путаться! – уверял директора красный и взъерошенный Рон. – Просто одно к одному: и Хагрида в Азкабан ни за что, и вас… того… этого… Да ещё Деррек! А случись вдруг что? Мы бы хоть на помощь позвали! – Похвальные устремления, – благодарно кивнул Альбус. – Но всё-таки стоило сделать это правильно: не пугать взрослых фальшивым исчезновением и переговорить с профессором Макгонагалл. – Простите, – пролепетал Лонгботтом и заморгал полными слёз глазами. Рональд виновато сопел, уставившись в пол. – Не сообразили, простите. Правильно Гарри говорил, идиоты мы. – Да ладно! – вскинулся Рон. – Сам он такой! Говорил тебе, не нужно было ему мантию отдавать! Была бы у нас мантия… – он заметил внимательный взгляд директора и осёкся: – Ой! Ну, то есть… – Мантия-невидимка сейчас у Гарри? – спросил Альбус мягко. – Пупс, говорил же тебе, – опасливо пробормотал Рональд, бледнея. – Незачем Поттеру было её брать! Да ему даже знать о ней не надо! – Имеет право! Это вещь его отца! – отрубил Невилл решительно и, вздохнув, достал из школьной сумки неприметный свёрток. – Гарри отдал мне её за ужином. Отдал бы и раньше, он честный, только вчера ужин отменили, а сегодня днём Гарри плохо себя чувствовал. – Вот как? Отчего же? – забеспокоился Дамблдор. Видимо, Северус со своей дурацкой влюблённостью прозевал очередное магическое истощение героя. Годрик-заступник, не хватало только к нынешним хлопотам заполучить скандал со Сметвиком и истерику от Боунс! – Что случилось? Мальчики переглянулись и пожали плечами. – Он не сказал, – порозовел Невилл. – Но при мне Гарри не колдовал. Мы только в учительскую незаметно пробрались, вот и всё. А потом он сказал, что в подземельях негде прятаться и мантия ему пока нужнее. И убежал. Встретились мы только недавно, на праздничном пиру, – он насупился и ткнул Рона в бок. – Ты его обидел, грубиян! Ничего Гарри не трус! Малфоя зачем-то приплёл! Зачем?! Рональд стиснул кулаки и набрал воздуха для достойного ответа, но директор его остановил. – Я приглашу сюда Гарри, вы не против? – улыбнулся Дамблдор. – Заодно и помиритесь, верно? Рон нахохлился и отвернулся, а Невилл обрадованно закивал. Пока Альбус вручал Фоуксу приглашение с паролем от кабинета для Гарри, мальчишки мерили друг друга неодобрительными взглядами, а когда герой Поттер явился, то Лонгботтом залился таким румянцем, что Альбус едва не застонал вслух. Ну всё, началось! – Добрый вечер, профессор, сэр! – церемонно склонил голову Поттер, демонстративно не замечая однокурсников. – Привет, Гарри! – заикаясь, робко вымолвил Невилл. – Виделись, – сузив глаза, прошипел герой и по-малфоевски задрал подбородок. Альбус покачал головой: невнятные подозрения окончательно оформились. Почти сутки мантия-невидимка была в полном распоряжении Поттера, а значит, и младшего Малфоя. И хорошо, если только младшего. – Скажи, пожалуйста, Гарри, – без обиняков начал он, – ты никому не давал мантию, которую тебе одолжил Невилл? – Вы говорите о Драко, – мистер Поттер дураком не был. – Нет, не давал. Во-первых, на вещь есть контракт в Лютном, а во-вторых, я своих друзей не подставляю. Ну, и в-третьих, Драко умён, – поколебавшись, добавил он. – Он её сам нипочём в руки не взял бы. Я тоже успел трижды раскаяться. Проще кучи баллов лишиться, чем на ночь глядя угодить на допрос по такому скверному делу. Всё из-за тебя, Пупс! Бедный Лонгботтом задрожал и собрался упасть в обморок, а Дамблдор заполошно всплеснул руками. – Что ты такое говоришь, Гарри? – воскликнул он укоризненно. – Какой допрос? Драко никто и ни в чём не винит! И почему ты так груб с Невиллом? – Потому что Рональд был сегодня груб со мной, – огрызнулся Гарри и удивительно знакомым жестом резко скрестил руки на груди. – А Невилл сидел и мычал вместо того, чтобы вступиться! Про розыгрыш с Томасом я вообще молчу! Блин, да я чуть не подох от ужаса! Я в учительскую попёрся за новостями под вашей дурацкой мантией, а этот! – он резко выдохнул, прикрыл глаза и продолжил чуть тише: – А этот гад сидел рядом, чуял, как меня колотит, и хоть бы словечком намекнул, что меня не поволокут в Азкабан за убийство студента! С-скотина! – Азкабан, Гарри? – вполне искренне опешил Альбус. – Откуда такие мысли? – Оттуда! – рявкнул герой Поттер и ткнул пальцем в съёжившихся гриффиндорцев. – Ещё вчера я засыпал Наследником Слизерина! Да я вам сотню раз объяснял, чего я боюсь и почему! Давайте расскажу в сто первый! Я – змееуст! Со мной, блин, в Лютном здоровались всякие страшные типы, и я только недавно понял, отчего! Я же без очков ни фига не Поттер! У меня морда Блэка из Блэков! Вылитая, блин, мадам Беллатрикс! Хагрид, бедный, за меньшее к дементорам попал! И до сих пор сидит! По-хорошему, Поттера немедленно следовало осадить: мальчишка отчего-то вообразил себя главным героем истории с василиском, хотя все его заслуги сводились лишь к знанию змеиного языка. Ах да, ещё он сумел разговорить безоглядно увлечённую им Джинни Уизли. Но Альбусу внезапно стало интересно, насколько далеко может зайти отставной герой, если его не придержать. Поэтому он не стал ничего говорить, а лишь наколдовал стакан воды и замешкался, не решив, кому его вручить: то ли трясущемуся от злости Поттеру, то ли побелевшему как мел Лонгботтому. Его колебания разрешил Гарри. Он выхватил стакан и плеснул в лицо Невиллу. – Глаза открыл! Я – не она! – Я… – задыхаясь, выгнулся Невилл, и Альбус немедленно применил Энервейт. – Я знаю… Знаю, Гарри. Я тоже только недавно понял, почему бабушка… Альбус мысленно хлопнул себя по лбу: ах, вот оно что! Августа видела в Гарри лишь одного из ненавистных Блэков! До ста лет дожил, но так и не привык к тому, что упёртые чистокровные определяли характер человека по внешности. Особенно, если эта внешность на памяти нескольких поколений магов успела засветиться в сотне-другой неблаговидных делишек... Во всяком случае, внезапную снисходительность слизеринцев к бывшему герою оказалось очень легко объяснить: Блэки имели репутацию опасных сумасбродов (конченых психов, как сказал бы Северус), и ссориться с ними считалось занятием рискованным и пугающе бесперспективным. Дальнейшая жизнь мистера Поттера внезапно предстала в очень интересном свете, и над этим стоило хорошенько поразмыслить. Невилл меж тем закрыл лицо руками и затрясся в беззвучных рыданиях, и Альбус проникся к нему искренним сочувствием. Бедный мальчик полностью осознавал, насколько неудачна его сердечная привязанность, но всё равно пытался защитить Поттера и оправдать того в глазах своих друзей и родных. Гарри же воспринимает это как должное: что за тщеславный мальчишка! – Друг, ты чего? – испугался Рон и неловко потрепал Лонгботтома по плечу. – Да кого ты слушаешь? Он специально тебя заводит, чтобы про слизней своих не рассказывать! Дружище, ну что ты? – Это жестоко, Гарри, – попенял Альбус; жалость к несчастному влюблённому мешалась с убеждением, что прагматик Уизли не так уж далёк от истины. – За что ты обидел Невилла? – За дело, – отрезал Поттер, плюхнулся рядом с плачущим Невиллом и обнял его за плечи. – Дыши! Дыши, а не задыхайся, придурок! Тебя учили, я знаю. Глубокий вдох, резкий выдох, давай! Молодец. Теперь посмотри на меня и скажи: «Гарри, я никогда больше не буду шутить чужими жизнями!» – Г-гар-ри… – прохрипел Невилл и опять зажмурился: – К-клян-нусь… – Всё, – прошептал герой и внезапно чмокнул его в мокрую щёку. – Всё, квиты. Не реви! Ты же будущий аврор! – Г-герб-б… – отчаянно замотал головой Невилл и снова всхлипнул: – Г-герб-болог! – Боевой герболог, – ворчливо поправил его Рон и тоже обнял. – Дать бы тебе, Поттер, промеж рогов за такие шуточки! – Себе дай, – холодно посоветовал ему Гарри. – Уверен, фокус с Томасом и новой надписью ты придумал. Чувствуется почерк. – Гарри! – укоризненно ахнул Дамблдор. Представление начало его утомлять, а гадкий мальчишка словно задался целью устроить скандал вместо мирного и откровенного разговора. – Что? – сверкнул бесстыжими зелёными глазищами Поттер. – Он, кстати, тоже четверть-Блэк, только рожей слегка не вышел. – Гарри, прекрати! – рассердился Альбус. – Что за гадость, судить о человеке по его предкам! – Точно, гадость, – кивнул Поттер. – Согласен. Прости, Рон. Теперь можно поговорить о Малфоях. Так вот, Драко – вовсе не его папаша. Хорёк и без всяких там монстров за дружбу со мной огребает со всех сторон, и я его в обиду нипочём не дам, ясно? Никому! Альбус вздохнул. Все ясно: герой-слизеринец покрывает своих, и толковой беседы не выходит, да и выйти не могло. У него не осталось никаких сомнений, что Люциус Малфой подбросил проклятый дневник девочке Уизли и поручил своему сыну наблюдать за происходящим в Хогвартсе. Однако никаких доказательств у него не было, а помощи от Поттера, увы, не дождаться. Поэтому он с показным раскаянием развёл руками и склонил голову: – Ты уверен? – В Драко – уверен! У меня в голове блок, меня можно только ножом на правду уломать… – Гарри! – опешил Альбус. – …Но остальные слизеринцы вполне поддаются легилименции. Проверяйте, Драко всегда был у кого-то на глазах. Каждую минуту! – Гарри! – а вот это уже было прямым оскорблением. Поттер что же, полагает, что Верховный чародей и директор Хогвартса настолько не уважает закон? – А по ночам? – подозрительно прищурился Рон. – По ночам, Уизли, безнаказанно шляетесь только вы. Но я предвидел этот вопрос. По ночам Хорь спит рядом со мной, под охраной здешнего домовика. Зовут Динки, его мне Снейп с первого же дня навязал. Спрашивайте, вам он не соврёт. – К-как, рядом? – горько охнул Невилл. – Зачем, Гарри? – За надом, – буркнул герой и с тяжёлым вздохом потёр шрам. – Я бы свихнулся один ночевать, пока там василиск ползал. Я же слышал эту тварь, а мне никто не верил, помнишь? Ну вот. Распоясавшийся Поттер вызывал неприятные чувства. Альбус почувствовал, как заломил многострадальный висок, и наколдовал ещё воды. – Рональд, будь добр, подай вон тот ящичек. Да, тот. Спасибо. Ну-с, юноши, мне требуется зелье от мигрени. Кому успокоительного? Держи, Невилл. Рон, Гарри? Оба одинаково фыркнули и отказались. Невилл дрожащими руками поднёс фиал ко рту и выпил залпом. Зелье подействовало почти сразу, он сонно заморгал и зевнул. – Сейчас свалится, – спокойно сказал Поттер. – Перепсиховал. – Угадай, почему? – зло буркнул Рональд. – Потому что ты кретин и в конце концов сведёшь в могилу их обоих, – так же зло ответил Гарри. – Я думал, тебе хватит Гермионы, так нет, ты и Невилла туда поволок! Что в слове «василиск» тебе было непонятно? А в слове «цербер»? В слове «тролль»? «Дракон»? Сука, Уизел, да ты… – Гарри! – повысил голос Дамблдор, осознавая, что устраивать совместную беседу не стоило. Поттер оказался на диво изворотлив, когда только и научился? Вроде бы выгораживал Малфоев, а на выходе получается, что скандал затеян им исключительно из беспокойства за судьбу не по возрасту храбрых гриффиндорцев. И ведь взрослеет стремительно – за весь вечер ни слезинки! Помилуйте, да Гарри ли это? – Прекрати, пожалуйста. Да, мальчики сглупили, но ведь они не хотели ничего дурного. Пожалуй, нам всем пора спать. Вот завтра, на свежую голову… – Позвольте, я останусь договорить, – тихо попросил Поттер и улыбнулся, удерживая Невилла от падения с диванчика. – Так, боевой герболог готов! Уизли, я знаю, ты меня и в грош не ставишь, но прошу тебя за Невилла и Гермиону. Они чудесные, береги их. Они не заслужили быть покалеченными или убитыми какой-нибудь тварью, на которую тебе вздумалось поглазеть. Сдохни один, хорошо? – Да пошёл ты! – Мальчики! – простонал утомлённый сварой Альбус: «Боевой алхимик тоже готов! О, Мерлин!» Он камином переправил Рона и сонного Невилла в гриффиндорскую гостиную, сдав на руки Персивалю Уизли, и на пару минут застыл посреди кабинета, собираясь с мыслями. Герой угрюмо уставился на Распределяющую шляпу и кривил губы, будто хотел сказать какую-то гадость, но сдерживался. – Чем тебе не угодил почтенный артефакт? – поинтересовался Дамблдор устало. – Кроме переполоха на распределении и дурной славы на семь лет вперёд? – хмыкнул Гарри. – В принципе, ничем. Во всяком случае, мечом по темени я не получил, как мистер Вуд. – Если верить легендам, такой чести удостаиваются только истинные гриффиндорцы, – ответил Дамблдор, осторожно присаживаясь в кресло. – Подобное чудо случилось впервые за много-много лет. Дважды, Гарри! Сейчас меч Гриффиндора торчит в пасти убитого василиска. Мистер Вуд сумел извлечь его из Шляпы ещё раз. Удивительный человек! – А легенды не упоминают, чтобы кто-то удостоился подобного чуда не рукоятью, а острием? Распределение получится ещё веселее, чем моё! Шляпа молча задёргалась на полке, явно норовя оттуда слезть и уползти куда подальше. Альбус её понимал: Мальчик-Который-Выжил оказался тем ещё… мальчиком. – Не понимаю, что с тобой происходит, – сухо сказал он. – Прости, но мне было очень неприятно тебя слушать. Хотелось бы знать, за что такие немилости. – Прошу прощения, – вздохнул Поттер. Безо всякого раскаяния, впрочем. – Наше дитя Пророчества чересчур в это самое Пророчество уверовало. Так нельзя. Надо его было чуть-чуть напугать, а вас он не боится. Вы же добрый волшебник, детей не обижаете. Ни пророческих, ни обычных. – С чего же ты решил, что имеешь на это право? – Я герой, – пожал плечами Поттер. – Спас всю Британию, помните? Невилл мне нравится, – добавил он серьёзно. – Я не хочу, чтобы он умер. Ни в детстве, ни в юности, ни в зрелости, и уж точно не по такому идиотскому поводу, как чей-то пророческий бред. Война закончилась, пора бы зажить мирно. – Увы, не закончилась, – веско обронил Дамблдор. – Тетрадь, что ты мне принёс, определённо это доказывает. – Да? Не знал. Скажите, пожалуйста, маги различают войны и террористические акты? – Какие, прости? – Ясно. Не затеять войну, а навредить какому-нибудь делу, опорочить его лидера и запугать сторонников. У маглов это практикуется, и очень часто. Дамблдор внимательно посмотрел на задумчивого героя, а тот уставился в потолок и скучным голосом поинтересовался: – Что вы сделали с тетрадью? – Гарри, извини, но мне кажется, это не твоё дело, – Альбус решил, что хватит с него на сегодня геройских эскапад. Довольно он наслушался гадостей. К тому же имелось у него подозрение, что Поттер ухватил, так сказать, мантикору за хвост. Может быть, герою и мерещится, что он контролирует младшего Малфоя и стойко игнорирует старшего, но в действительности всё наверняка совсем не так. – Уничтожьте её немедленно. Это компромат. – Что, прости? – Порочащие вас и ваше дело сведения. – Поясни, будь добр, – Альбус насторожился и незаметно дотронулся до палочки. Террористические акты и компромат – незнакомыми были только термины. На практике же маги столкнулись с этой подлой тактикой благодаря мистеру Тому Марволо Риддлу. Откуда Гарри, двенадцатилетнему мальчишке, выросшему в скучной обывательской семье, знать такие вещи? Вопреки молчавшим вредноскопам – не разложенным на виду раритетным, а вполне современным, хитро вмурованным там и сям – у Дамблдора крепло подозрение, что вместо занудного тихони и плаксы Поттера, с ним разговаривает кто-то другой. – Ненавижу детективы, но всё время приходится в них участвовать, – сказал Поттер и нервно передёрнул плечами. – Ну, предположим, тетрадку Джинни подбросил старший Малфой. Зачем? Чтобы навредить. Кому? Маленькой девочке? Ерунда. Конфликт-то между папашами: обыски, ещё что-то, не знаю. Значит, и вещица предназначалась – кому? – мистеру Уизли. Как вы думаете, Лорд мог завладеть телом Артура Уизли? – Думаю, мог, – медленно произнёс Альбус. Сам он не допускал такого варианта, поскольку Артур был сильным и опытным магом, едва ли не лучшим артефактором Британии, но ему стало любопытно, до чего мог додуматься отставной герой. – Будь у Уизли поменьше детей и те не были бы настолько самостоятельными, эта тетрадь непременно обнаружилась бы ещё в Норе. Увидев подпись владельца, мистер Уизли мчится… Куда? На работу? «Куда же ещё? Мистер Уизли, маленький ты зазнайка, ежедневно сталкивается с плодами больной фантазии всяких недоумков, и в его отделе есть все условия для уничтожения опасной дряни!» – сердито подумал Дамблдор и поощрительно улыбнулся: – Полагаю, ко мне. – А вы куда? – К министру и в Отдел тайн, разумеется, – Альбус решил прикидываться идиотом до последнего. Дневник Неназываемого – не та вещь, что будет преспокойно валяться в завалах артефактов в ожидании, пока у кого-то из невыразимцев дойдут руки до его изучения. Хоркрукс следовало уничтожить. Призрачный Том, без колебаний натравивший смертельно опасное чудище на живых людей, должен остаться лишь в воспоминаниях бойцов. – А если они скажут, что дух Лорда хранился у вас и на этом основании вы десять лет запугивали всю Британию его возрождением? Ведь не отмоетесь потом. «Итак, мистер Поттер, с вами уже побеседовали умные и предусмотрительные люди, знающие толк в политических скандалах. Интересно, кто и когда? Бэддок? Или же сам Люциус? У отпрыска наверняка имеется связующее зеркало», – Дамблдор со вздохом потёр висок и медленно произнёс: – Пожалуй, ты прав. – Нахальный мальчишка важно закивал, и Альбус решил сбить с него спесь: – Прости, но я должен проверить тебя на оборотное зелье. Ты не похож на Гарри! Он взмахнул палочкой, а Поттер не по-геройски зажмурился и вжался в спинку диванчика. Заклинание результата не дало, и Альбус якобы сконфуженно покашлял. – Уже? – не открывая глаз, спросил не на шутку струхнувший Поттер и облегчённо обмяк: – Я думал, вы меня… Думал, будет больно. Ф-фух! – Прошу меня простить за недоверие, но ты очень изменился. – Конечно, изменился. Ни единой ночи с самого Хэллоуина я не спал нормально. Боялся всего: вас, Азкабана, бойцов, монстра, Шляпы этой, дракклы её дери… Чуть не свихнулся и ужасно устал. Еле хожу и экзамены, похоже, не сдам вовсе. Уничтожьте тетрадь, прошу. Никому вы ничего не докажете, кроме вашей связи с Неназываемым. Адское пламя её возьмёт? – Гарри, её видели все бойцы. И тетрадь, и призрак Тома, повелевавший василиском. – У-у-у… Попали вы, профессор, сэр. В думосборе, если я правильно понимаю, не различить, кто именно и кем повелевал, верно? Альбус испустил тяжкий вздох: мальчишка определённо подпал под дурное влияние небезызвестного господина, предпочитавшего устраивать подлости чужими руками. – Это теракт. Не война, – настойчиво гнул своё Поттер. – Вас хотят скомпрометировать. Зачем гробить бойцов и разорять страну, если получится добиться нужных перемен малой кровью? Надо как-то извернуться и… А можно убить Тома, не уничтожая тетрадь? Кому надо, увидят, что ничего у них не вышло, а кому не надо, ничего не поймут! – Дай-ка подумать! – Альбус решил свернуть неприятный разговор. Сказано было много, и сказанное надлежало обдумать со всем тщанием. – Феникс? Нет, сожжёт целиком. Дракон – тоже, да и где его взять? Есть ещё заклинания, но они… – Кислота? Или зелье? Лонгботтом, кстати, такое может сварить, ух! Или… Ну, не знаю, яд какой-нибудь! – Яд! Яд василиска убивает всё! – осенило Дамблдора, и он взглянул на Поттера с некоторой даже благодарностью. Действительно, такой вариант был наилучшим. – Идём, посмотришь, как я… – Нет-нет-нет! – отшатнулся бывший герой и схватился за грудь. – Нет! Вы хотите, чтобы мне не только голос снился, но и чудище целиком?! Да ни за что! Сэр, зачем вы меня сегодня пугаете весь вечер? – Клянусь, Гарри, монстр мёртв! – Альбус слегка удивился такой бурной реакции, но не подал вида. – Он не причинит тебе никакого вреда, но я не настаиваю. Переправить тебя в гостиную? – Было бы здорово, сэр. И… – Гарри потупился, но затем упрямо уставился Альбусу в глаза. – Драко – мой друг. Он неплохой парень, честно. А если его заранее записать в негодяи… Дайте ему шанс, прошу! – Я верю тебе. Но завтра явится его отец, и… – Отец не василиск, дневничок могу и я ему показать. Я же патентованный герой, убиваю Тёмных лордов лбом. Тогда он точно не сумеет ничего сделать, да и за сына побоится. Как вам? – Договорились, мистер Поттер! – согласно склонил голову Альбус. – Рад буду оказаться полезным, профессор Дамблдор!