В борьбе обретёшь ты... (часть 2)

«Однако повидаться с Дамблдором мне «посчастливилось» тем же вечером, – Гарри остановил волшебное перо, помотал головой и с силой растёр лицо, чтобы прогнать сонливость. Давно стоило бы угомониться и лечь спать, но тёмный маг Поттер упёрся и решил заняться своими неправильными мемуарами, пока впечатления были свежи. – Выражаясь деликатно, я был не рад приглашению». Честно сказать, он так надеялся на предстоящий бенефис Люциуса Малфоя, что решил даже, будто сумеет избежать утреннего вызова к директору. А что? Монстр мёртв, вина Чернильного Лорда доказана, Джиневра под присмотром колдомедиков, бойцы довольны двойной победой – дух наверняка получился не ахти, но пусть найдут лучшего! – сам директор на коне: всё прекрасно! Зачем победителям салазарова чудища разговаривать с трусишкой Поттером? Совершенно незачем. Избавившись от мантии-невидимки, он слегка успокоился и, зевая, понаблюдал, как за ужином Макгонагалл вручает Уизелу и Пупсу некую записку. Недогерои, забив на десерт, деловитой рысью умчались из Большого зала. На доклад, понятное дело. Наверняка будут объяснять, зачем прятали Томаса и где шлялись прошлой ночью. Внезапное появление феникса под потолком мрачного подземельного коридора напугало не только Гарри, но и прочих слизеринцев, неторопливо бредших в гостиную. Девчонки завизжали и шарахнулись к стенам, а ребята… Ну, кое-кто тоже взвизгнул. Слегка. Например, отважный некромант Поттер. Остальные парни с руганью опустили палочки и вопросительно уставились на Гарри, а точнее, на клочок слегка обгоревшего по краям пергамента в его руках. – Пароль от директорского кабинета: «Мятные тянучки!» – срывающимся от испуга и злости голосом громко сообщил он. – Есть желающие? – Охуеть приглашеньице! – рявкнул Флинт, выразив, судя по лицам окружающих, общее мнение, и погрозил кулаком в потолок. – Бля, я чуть концы не отдал! – Поттер, требуй виру за испуг, – сказал Ургхарт хмуро, – и на меньше чем полсотни не соглашайся! Тебя проводить? – Терри! – заволновались старшекурсники. – Какое проводить? Дела у нас! Пусть сам чешет, замок теперь безопасен! – Поттер? Гарри тупо смотрел на пергамент и никак не мог сообразить, что ему делать. Зачем он понадобился Дамблдору на ночь глядя? Что такого случилось? О чём врать? Господи, да что делать-то? – Я провожу, – сказал Малфой, ухватил Гарри за руку и поволок к гостиной. – Куда? – Теренс возвёл очи горе и тяжко вздохнул. – Кабинет директора в другой стороне! – Мантию сменить, невежда! Вечерний визит к высокопоставленному лицу обязывает, знаешь ли! – Ну пиздец, ещё хорьки меня жить не учили! Но Малфой его уже не слушал, перейдя на бег. Через пару минут он втолкнул пребывавшего в ступоре Гарри в спальню, распахнул шкаф, быстренько осмотрел мантии героя, схватил зелёную с серебряным шитьём и бросил на кровать. Понятно, что переполох не остался незамеченным. Заинтригованные однокурсники тут же столпились рядом и потребовали объяснений. – Некогда! – отмахнулся Хорёк. – У нас тут внезапная аудиенция по невыясненному поводу! Директор сначала мямлю с Уизелом к себе дёрнул, а потом Поттера позвал. Блин, что же эти придурки ему наплели, а? – Дракон, ты рехнулся, – Крэбб недоверчиво посмотрел на приятеля. – Даже мне понятно, что из-за Третьего дара. Мол, зачем брал и показал ли кому. Так вот, Поттер, имеешь право! – Эта вещь принадлежит твоему роду! – подхватил Гойл. – Ага, да только сам Поттер своему роду не принадлежит, – проворчал Блейз. – Говорил вам, гадкая эта вещица, и незачем к ней вообще прикасаться! Гарри, хлопай глазами и прикидывайся маглом. Невидимка и невидимка, что такого? Прикольная штука за девчонками подглядывать! Было интересно, вот и взял поиграть ненадолго! – Насчёт девчонок я как-то не подумал, – растерянно признался Теодор. – Моя промашка, парни! Забини, а где ты раньше был, такой умный? Как насчёт экзамена по трансфигурации зудеть, так днями напролёт, а по-настоящему дельный совет дать… – он задумчиво посопел и внезапно прикрикнул на Гарри: – Чего трясёшься? Ты герой или кто? Да будь у меня твоя слава, уж я бы! – Ты бы что? – прищурил глаза Блейз. – Гарри, не слушай их! Эти ослы одни-одинешеньки не то что не жили, но даже в Косом переулке не показывались! – Чего это он один? Мы же рядом! Поттер, тебя Ковен охраняет! Поэтому не тупи и не трусь, а покажи им всем! Взбудораженная боёвка засыпала Гарри советами, большую часть которых он от волнения просто не запомнил. К счастью, надо полагать. В памяти остались лишь пожелания «не распускать нюни», «напомнить гадам про швабру» и «не оправдываться, потому что ни в чём не виноват». А ещё он расслышал замечание Грега о ментальном блоке в своей голове: – Хорошо тебе! Никакой легилименции, и до правды разве только ножом доковыряться можно. Класс! Тогда-то Гарри струхнул окончательно, решил выключить голову и положиться на сомнительную некромантскую удачу. Прожил же как-то Неккер целых двадцать лет? Вот и он, Поттер, проживёт. Наверное. Малфой в дискуссии не участвовал. Он, стиснув зубы, натягивал на Гарри мантию и о чём-то сосредоточенно размышлял. Так же молча он протащил Гарри по непривычно людным коридорам и внезапно остановился перед последним поворотом, ведущим к кабинету директора. – Не волнуйся ни о чём, – сказал Драко напряжённо. – Говори что хочешь. Единственное, о чём прошу, – не играй с Дамблдором. Неси любую чушь, но будь искренен. Без всяких задних мыслей, понял? Он почует твои потуги влёт и сделает свои выводы, один Мерлин ведает какие. Не рискуй, хорошо? Каким бы бестолковым некромантом ни был Поттер, но рисковать он и впрямь не собирался. До тех самых пор, пока Дамблдор не взялся подозревать Драко в ночных прогулках. Но Гарри-то знал, что Хорёк честно продрых всю битву: чёрт подери, да он сам Малфоя усыплял! «Я бы и тебя усыпил, хрен бородатый! – злился тёмный маг Поттер. – На пару лет, как Спящую красавицу!» Впрочем, поразмыслив немного, он вынужден был признать, что уложить взрослого мага в кому – дело практически непосильное. Как бы рядом не улечься на те же пару лет. «Внезапно мне захотелось сбить Дамблдора с толку и как-то отвлечь от Малфоев. Понятно, что за аферу с дневником Люциус задолжал Азкабану пару месяцев, но именно попущением директора Лорд и его ручное чудище почти год безнаказанно резвились в самом безопасном месте Британии, – перо ожесточённо царапнуло пергамент, брызнуло чернилами, и Гарри медленно выдохнул, стараясь успокоиться. – Оба интригана хороши и честно заслужили ничью!» Поэтому Гарри чуть из кожи не вылез в попытках внушить директору, что по сравнению с полоумным героем Поттером все прочие слизеринские студенты – и Драко Малфой, да! – просто невинные цветочки. Не то чтобы Дамблдор не поверил, но насмерть потрясённым не выглядел, и Гарри отчего-то обиделся: «Чем это я хуже – тьфу ты, лучше! – юного мистера Риддла?» «Сошлись мы на том, что Бумажного лорда стоит уничтожить, – на добросовестное описание безумной беседы с Дамблдором ушло ещё два куска пергамента, тут же накрепко скрученных в трубочки, и Гарри со вздохом взялся за следующий. – То ли директор счёл мою идею стоящей, то ли решил поиздеваться над памятью врага в своей манере, но погиб Чернильный Том от яда василиска. Реально погиб: наутро я взял в руки пробитую клыком тетрадь и лично в этом убедился. Жуткая поделка сломалась, но где-то всё ещё слонялся неупокоенный дух, привязанный к нашему миру хоркруксом. Дамблдор опять оказался прав. Он кругом прав, наш мудрый Великий волшебник, и мне стоило бы затаиться, но не хочу. Надоело. Одно хорошо – в гостиную меня отправили камином. Пешком я не дошёл бы. Ужасно устал». – Живой? Как Малфой ни корчил равнодушную морду, Гарри было не провести: тот волновался. Поменьше, чем в ночь откровений от своего блудливого папеньки, но всё-таки сильно. – Чудом, – передёрнулся Гарри и, застонав, ничком рухнул поперёк кровати; Драко еле успел убрать ноги. – Парни, кажется, вы надавали мне дурных советов. Думал, он меня заавадит. – Да ладно, – Тео отпихнул Хорька и примостился с краю. – Что, вот прямо достал палочку, сказал: «Ава…», – а потом почесал в затылке и добавил: «Да хрен с тобой, живи, убогий»? – Палочку достал, – умирающим голосом пробубнил Гарри и, скосив глаза, полюбовался ошарашенными парнями. – На оборотное зелье проверил. Как я только в штаны не наделал, сам не понимаю. – Зашибись! – голос Грегори раздался откуда-то сбоку. – Тебе всего-то и велено было не реветь, не лепетать про «конец войне» и всехнее замирение, а малость поорать на Уизела с Пупсом! Мол, специально мантию отобрал, потому что мозгов у них нет, швабра не помогает, а вообще ты всегда хотел в Гриффиндор, но теперь уже как-то сомневаешься. Так? – Так! – хором подтвердили ребята, и кто-то из них – Блейз, конечно, не Винсент же или Грег! – даже ногой топнул. Гарри вновь посмотрел на Драко: его голоса он не услышал. Малфой стиснул зубы до желваков и, не мигая, уставился на него в упор. «Интриговать взялся? Доиграешься, тупица!» – отчётливо читалось в жутковатых белых гляделках, и Гарри поспешно зажмурился и уткнулся носом в складки одеяла. – А ну колись, герой, что там устроил? – вкрадчиво поинтересовался Теодор и легонько подёргал его за капюшон мантии. – Я не ревел, – послушно сообщил герой в одеяло. Разговаривать не хотелось. Хотелось встать под горячий душ, раствориться в кипятке и просочиться куда-нибудь глубоко под землю, где тихо, темно и не болят затылок и рёбра. – Что ты там бормочешь? – возмутился Блейз и снова топнул ногой. – Поттер, ты первый студент, на которого директор поднял палочку не в бою! Ну-ка рассказывай немедленно! – Я не ревел, – Гарри, постанывая, кое-как перекатился на спину и раскинул руки крестом. Рёбра притихли, зато с новой силой заныла голова. – Пупс разревелся. Блин, мне теперь его жалко! – Было бы кого! – прошипел Драко. – Почему ты жмуришься? Голова болит? – Угу. Переволновался. – Пересрал, так и скажи. Пальчики-то подрагивают, – Тео пощекотал Гарри раскрытую ладошку. – Я и сказал, что чуть не обделался, – спасаясь от щекотки, Гарри вяло отмахнулся и заложил руки за голову, – Спать хочу. – Выкладывай! – потребовал Грег. – С чего это вдруг наши советы оказались дурными? – Лучше бы я разревелся, – вздохнул Гарри. – И мне привычней, и директору приятней. А так получилось, что я… – Что?! – По-дурацки получилось, вот что, – Гарри вновь прикрыл глаза и внезапно заснул – в одну секунду, будто выключился. «Наутро нас, как всегда, разбудили пинки Нотта по ножке кровати, а злой спросонок Хорь выхватил из-под подушки палочку, резко отдёрнул полог и, не размениваясь на всякую ерунду, пульнул в Тео Ступефаем. Тот грохнулся оземь и лежал в офигении, пока Драко не продрал глаза и не отменил заклятие.» – В следующий раз это будет Бомбарда! – свирепо посулил Малфой, соскочил с постели и помог Теодору подняться. – Достал ты уже своими побудками! Ты же видел, как Гарри устал вчера! Гарри? Поттер сонно угукнул и поморгал, прицеливаясь спикировать на покинутую впопыхах подушку. – Да я много чего видел, – буркнул Тео и потёр ушибленный копчик. – Синяки, например. Откуда синяки, Поттер? А? Молчишь? – Какие синяки? – мигом проснулся Гарри и торопливо себя ощупал. Оказывается, он спал одетым, в штанах и рубашке. Драко только мантию и туфли с него снял. – На руках, на ногах, на спине, на груди! Сплошняком! – Тебе померещилось, – равнодушно зевнул Хорёк. – Откуда бы? – Я не дурак, – насупился Тео. – Третий дар, синяки, вызов к директору и один подслушанный разговор. Ты ходил в Тайную комнату? Гарри открыл рот, не в силах ничего сказать, и панически огляделся. Спальня была пуста. – Все на завтраке, не озирайся. Поттер, я жду! – Какой ещё разговор? – недовольно зевнул Драко. – У тебя видения, что ли? Так это к Трелони, не к нам. – Папаша Деррек убеждён, что кто-то был рядом. Невидимый. Деррек его засёк, но решил, что это директорский соглядатай, и не стал поднимать шум. Сознавайся, это был ты? – С ума сошёл? – пролепетал Гарри. – Я? Туда? Сам? – Покажи руки, – скомандовал Драко. Гарри кое-как расстегнул мелкие пуговки на манжетах и, зажмурившись, поочерёдно подтащил рукава к локтям. – Ну? – злобно поинтересовался Хорь и дёрнул Гарри на себя, задирая ему рубашку почти до шеи. – Где синяки? Услышав озадаченный свист, Гарри рискнул открыть глаза. Тео недоуменно разглядывал его живот и хлопал глазами. – Были! – жалобным голосом сказал Нотт. – Вчера ты двигался так, будто тебя всемером колошматили, и синячище был на полруки! Я заметил, когда ты на ужине за кубком потянулся! Были же? Тебя что, Хорь всю ночь в бадьяновую настойку макал? – Высыпаться надо, придурок, чтобы поутру не мерещилось всякое, – Драко вновь зевнул и потянулся. – Бадьян, скажешь тоже. Гематомы бадьяном кто лечит, умник? Только заклинанием, а оно болючее. – А что лечат бадьяном? – заинтересовался Гарри, горячо поблагодарив Салазара за свою сумасшедшую регенерацию, а Малфоя – за ум и находчивость. – Кровотечения, открытые раны, – пожал плечами Драко. – Ну и такое… Следы от ремня, кнута, розог. Тогда шрамов не остаётся. А синяки – это другое. – Там тоже кровь, – запротестовал Гарри. – Только внутри, под кожей. Тогда почему… – Не знаю! У Снейпа спроси. – Но ходил ты, как утка! – рубанул рукой Теодор. – И это мне точно не мерещилось! – Не мой секрет, и хватит с тебя! – отрезал Драко. – Поттер? – Теодор решил не отступать и выжидательно уставился на Гарри. Ссориться с ним было не с руки, а признаться… Нет, невозможно. – Скажи ему, – вздохнул Гарри, понятия не имевший, о чём и как Хорёк собрался врать. – Мне неловко. – Магия шалит, – скорбно поджал губы Хорёк. – Из-за шрама этого проклятого. Судороги хватают почти каждую ночь, а магические выбросы, наоборот, прекратились. Кажется, дело идёт к… Короче, никто не знает, чем это кончится. Даже сам Сметвик. Гарри от неожиданности икнул и горько пожалел сам себя, будущего сквиба. – Бля, я же не знал, – виновато забормотал Тео и вдруг кинулся обниматься. – Да ладно, всё наладится! Вот день рождения пройдёт, и будешь круче Пьюси! Хотя… Может, в Мунго попросишься, а? Пока не это… Совсем не… – Помалкивай! Накликаешь ещё, – тихо прошипел Малфой, ткнув приятеля в бок, и бодро продолжил: – Всё в порядке, Гарри. Не бери в голову, твой Сметвик и не таких вытаскивал! – Идёмте лучше завтракать, – сказал Гарри, аккуратно выворачиваясь из горячих – мутант хренов! – объятий. – Раз уж поспать не получилось… «За завтраком я делал вид, что в упор не замечаю Уизела, хотя и поздоровался с бледным и понурым Пупсом. Впрочем, как только наш боевой герболог увидел Малфоя, куда печаль и подевалась! Сразу глаза заблестели, и осанка появилась такая… Бойцовская, вот. Влюбился, что ли? С таким видом Нотт обычно перед девчонками рисуется. В ответ Драко смерил недогероя презрительным взглядом, скривился, будто тухлятину учуял, и выдал неприличный жест. Н-да, втрескаться в Хорька – та ещё морока, и по силам только гриффиндорцам. Тут я вспомнил бедную Гермиону, тоже слегка повёрнутую на идее сделать из Хоря человека, и загрустил. Василиска-то убили, ладно. А жертвы? Что с ними будет, если у Снейпа не получится зелье?» – Мистер Поттер, прошу! Суровый голос Макгонагалл заставил Гарри вздрогнуть и растерянно захлопать глазами. Она протягивала ему затейливо свёрнутый кусочек пергамента, несомненно, с сегодняшним паролем от директорского кабинета. – Я так надеялся, что идти не придётся и твой отец справится сам, – прошептал он Драко на ухо, когда Макгонагалл отошла подальше. – Ни о чём не волнуйся. Он справится сам, – убеждённо ответил Малфой и, поколебавшись, добавил: – Старшекурсники говорят, папа вчера здесь был. Сцепился с Маккошкой прямо в холле. Наверное, сразу после вашего разговора рванул сюда на разведку. Гарри вздохнул, поковырял вилкой кусок пирога и отодвинул тарелку. «Представление получилось на славу. Обе звезды выступили так, что чертям в аду тошно стало. Мерлин всемогущий, когда я уже так научусь? Дамблдор веско ронял слова, степенно оглаживал бороду и сурово сверкал очами и очочками. Малфой задирал подбородок, шипел зло и страшно, до белых пальцев стискивал змее-трость и каждым взглядом едва не укладывал меня и своего долбанутого домовика в обморок. Да, он притащил домовика. Того самого, что чуть не искалечил меня бладжером. Ушастый придурок – Добби, зараза! – опять напоминал пациента в неотложном состоянии, весь в бинтах и в синяках там, где не забинтовано. Я срывающимся голосом потребовал отправить его в Больничное крыло, на что папенька Хоря только зловеще оскалился. Дамблдор предпочёл меня не услышать: кажется, не хотел, чтобы чужой домовик болтался по Хогу без присмотра. Это он молодец, я на месте директора купился бы непременно. Потом последовало торжественное вручение Малфою свитка с распоряжением об отставке, и уж тут сукин сын Люциус развернулся вовсю. Я затих на своём диванчике и даже ладошки под задницу сунул, чтобы не зааплодировать. Столько завуалированных угроз и оскорблений Дамблдор наверняка не слышал ни от кого и никогда; на пару секунд он растерялся. Образовалась очень подходящая пауза для патетического вопля, и я наконец решился». – Это вы подсунули Джинни Уизли заколдованную тетрадь! – крикнул Гарри, вскочил с места и потряс мёртвым дневником с огромной рваной дырой посередине. – Тогда, во «Флориш и Блоттс»! Там жил Том Риддл! Что, будете отрицать? – Да откуда мне знать, где эта паршивка его взяла?! – очень натурально возмутился Малфой, а герой Поттер с чувством выполненного долга вновь плюхнулся на диван. Дамблдор опамятовался, поправил шляпу и красиво сложил пальцы домиком. – Если бы Гарри и его друзья, Невилл и Рон, не нашли эту книжицу, – тихо, с мудрой печалью в голосе промолвил он, – даже я считал бы виновной во всём Джинни Уизли. Теперь вообразите размеры скандала, когда все узнали бы, что дочь Артура Уизли… – Дамблдор со значением уставился на Люциуса, и тот понятливо принял оскорблённо-недоумевающий вид. – Попробуйте это доказать! – прошипел он и попытался запахнуть и без того наглухо застёгнутую чёрную мантию. Гарри громко вздохнул. От зависти. – Разумеется, доказать ничего невозможно, – важно покивал Дамблдор. – Дневник погиб безвозвратно, и это большая удача, что Том Риддл исчез. Но не надейтесь, что я и Артур Уизли забудем это! – Да уж, большая удача! – криво ухмыльнулся Люциус и с видом лиса, отгрызшего себе лапу, чтобы вырваться из капкана, направился к выходу. У самых дверей он остановился и, не оборачиваясь, щёлкнул пальцами: – Добби, идём! Домовик тихонько заскулил и, прихрамывая, потрусил следом. Малфой открыл дверь и от души наподдал несчастному; судя по жалобным воплям, тот пересчитал все ступени винтовой лестницы. Гарри некоторое время молча ломал пальцы: думал, зачем Люциус показал ему домовика. – Я так не могу! – наконец сказал он и поспешно зашарил по карманам. – Что с тобой? – встревожился Дамблдор. – Воды? – Платок, – ответил Гарри, не отрываясь от своего занятия. – Драко вечно суёт мне свои платки, потому что я забываю… Нашёл! – закричал он радостно и выудил из заднего брючного кармана платок с вышитой монограммой. – Вот! Погодите, я сейчас! Догнал он живописную парочку недалеко от кабинета, перед широкой лестницей. Проклятый Малфой гнал домовика пинками, а тот скулил и всхлипывал. – Погодите! – Что ещё, гадкий вы мальчишка? «Сам такой!» – обиделся Гарри и силком пихнул Люциусу в руку скомканный платок. – Вот, ваше! Малфой еле заметно кивнул, а потом скривился и с крайне брезгливым видом отбросил мятый комок ткани прямо в лапки Добби. – Вы! – грозно зашипел он, и Гарри даже залюбовался паразитом: до чего же хорош! – Запомните, вы кончите так же плохо, как и ваши родители! Они тоже были глупцами и вечно совали нос не в свои дела! Судя по всему, Люциус из образа выходить не собирался: подозревал слежку. Гарри отступил на пару шагов, непримиримо скрестил руки на груди и приготовился к ответной речи, когда до Добби наконец дошло. – Хозяин дал Добби свободу! – заверещал он ликующе, размахивая платком с вышитой «М» в витиеватых завитушках. – Добби свободен! – Ты отнял у меня слугу! – крикнул Малфой и наставил на Гарри трость; группа студентов, походившая к лестнице этажом ниже, испуганно замерла на месте. – Не смей трогать Гарри Поттера! – завопил домовик. В воздухе что-то затрещало, и Малфоя внезапно отшвырнуло назад – он покатился вниз по лестнице. Гарри ахнул, но рефлексы не подвели бывшего УПСа: в падении тот сумел сгруппироваться и сразу ловко вскочил на ноги. Студенты живо рассредоточились по холлу и круглыми глазами наблюдали за скандалом. – Уходи прочь! – Добби насупился и погрозил тонким узловатым пальцем. – Ты не тронешь Гарри Поттера! Люциус бросил на Гарри последний злобный взгляд и стремительно покинул коридор. Гарри осторожно взял домовика за руку и повёл его к директору. – Примите, пожалуйста, Добби на службу. Будь у меня дом, я приютил бы его, но… Пожалуйста! – Конечно, пусть остаётся, – с отчётливым сомнением в голосе сказал Дамблдор. Гарри его понимал. Гадай теперь, пожалел ли герой несчастное создание и отбил его у злобного хозяина, или подлецы-слизеринцы сговорились и внедрили в Хогвартс шпиона. – Пообещай только, что больше не будешь спасать мне жизнь! – с улыбкой обратился Гарри к невменяемому от счастья домовику, вежливо попрощался с директором и пошёл в гостиную. По дороге у него созрел гениальный план: сейчас он пойдёт в душ и постоит немного в кипятке, а потом выпьет кувшин молока и завалится спать на трое суток. Любой же, кто посмеет его разбудить – Нотт, Дамблдор, оба Малфоя, василиск, Кровавый барон, стадо кентавров из Запретного леса, – выслушает назидательную речь о пользе режима дня, а потом будет показательно скормлен Изнанке! «Само собой, продрыхнуть сколько хотелось у меня не вышло. Начались занятия, и утром пришлось-таки вставать. На истории магии я украдкой полюбовался пустующей рамой портрета Неккера, вкратце рассказал Драко о спектакле – или не спектакле? – с нашим чудесным папенькой в главной роли, предупредил, что где-то в Хоге обретается его бывший домовик с дырой в ушастой башке, и показал язык Сьюзи Боунс. Та покраснела, а Хорь нахмурился и замолчал. Совсем. Ну, всякие там «ешь, а не спи», «смотри под ноги» и «не стой на сквозняке» не считаются: он выдавал это машинально, с отсутствующим выражением лица. А после занятий влез на свой бешеный «Нимбус» и носился как сумасшедший до самой ночи», – Гарри виновато вздохнул и погладил спящего Драко по руке. – «Надеюсь, завтра он отомрёт и станет прежним Хорьком, а то я уже беспокоюсь». Волшебное перо упорхнуло в футляр, Гарри скрутил в трубочку последний кусок пергамента, надписал дату, погасил три фиолетовых Люмоса, лениво плававших под пологом, зевнул и закрыл глаза. Потом беспокойно поёрзал, подкатился под бок Малфою и уснул. * * * – Как пропал? Куда?! – Нотт почувствовал, как горят кончики пальцев, и сделал глубокий вдох, унимая гнев и досаду. – Знай мы, куда, – рассудительно заметил Питер Боул, и молчун Блетчли согласно закивал, – то не говорили бы, что пропал. Так и сказали бы: рванул туда-то, не спросясь. – А дикарь? – спросила Нарцисса подчёркнуто спокойно. – Где дикарь? Блетчли беспомощно развёл руками, а Боул помрачнел: – Тоже пропал. Тогда же. Полагаю, мэм, они вместе смотались. Камином или порт-ключом прямо из… гм… гнёздышка. – Гнёздышка? – ещё спокойнее поинтересовалась Нарцисса, и оба бойца, проморгавшие ретираду Малфоя из охраняемого номера в трактире, в котором поганец напоказ миловался со своим проклятым дикарём, напряглись и непроизвольно попятились. – Парни не виноваты, милая, – Магнус улыбнулся и поцеловал возлюбленную. – На счастье или на беду, но за твоим талантливым супругом заведомо невозможно поспеть ни в мыслях, ни в делах. Лично у меня мозги спеклись ещё на Той-Самой-Тетрадке в руках у Дамблдора. Нарцисса молча махнула рукой, совсем как Линда Флинт, когда той сообщали об очередной драке с оборотнями, затеянной Квинтом. Магнус для очистки совести пару раз оббежал вокруг стола, но так ничего и не надумал. – Люциус не может прятаться вечно, – сказал он, уселся на свой трон и неодобрительно посмотрел на шествующих по спинке кресла пилигримов. – Вот явится, тут-то мы его и расспросим. – Он явится, когда мы будем готовы простить всё и даже больше, лишь бы явился, – проворчала Нарцисса. – Не в первый раз мой драгоценный муж такой фокус откалывает. Даже покойного свёкра пронимало, что уж говорить обо мне. – Последнее его появление мне не понравилось, – встревожился Магнус, вспоминая залитое кровью тело Люциуса, скорчившееся на полу этой самой гостиной. – Кто из наших видел Люция последним и где это бы… – В Хогвартсе, – Эдвард Ургхарт, мрачный словно докси в новёхонькой портьере, бросил на середину стола письмо, которое ему с четверть часа назад вручила сова. – Сын пишет, что сегодня утром Люций засветился в непонятной сваре с Поттером. Вроде бы Поттер сманил у Малфоя домовика, а тот на радостях спустил его с лестницы. – Кто кого? – встрепенулся помалкивавший дотоле Бэддок. – А что, не понятно? – Шесть комбинаций, дурачина. – Реальная – одна, умник. Домовик спустил с лестницы Малфоя на глазах у кучи студентов, – Ургхарт посопел и добавил: – Правильно сделал. Прошу прощения, мэм. – Что он забыл в Хоге? – Магнуса опять подкинуло с кресла, и он потёр ушибленный о пилигримов локоть. – Ах да, попечитель! Хорошо, но что они не поделили с Поттером? Только домовика или ещё что-нибудь? – Не знаю, – мотнул головой Ургхарт. – Никто не знает, а Поттер молчит. Сам Терри стычку не видел, но слухи среди студентов ходят один интереснее другого. – Например? – обречённо вздохнула Нарцисса. – Например, что неизвестная тёмная ведьма, давшая жизнь сыну покойного Джеймса Поттера и осчастливившая рыжую грязнокровку заботой о байстрюке, вы самая и есть, – ухмыльнулся Эдвард и тут же напустил на себя покаянный вид. – Ещё раз прошу прощения, мэм. Магнус мысленно вздрогнул и приготовился разнимать драку, но Нарцисса даже за палочку не схватилась. – Отлично, – кисло заметила она. – Моё замужество, и без того весёлое, заиграло новыми красками. Однако наглые дети правы: другой возможности «сманить домовика» просто не существует. Чего я не знаю о рейдах и малфоевском проклятии? Бойцы дружно пожали плечами и переглянулись. – Всякое бывало, – помолчав, сказал Бэддок. – Но Люций и грязнокровка? Не верю. – Тогда что это было? – Подарок? Как вариант. Подарок, замаскированный под скандал. – Мы можем гадать вечность, и ни до чего не догадаемся, – подытожил Магнус. – Ждём Люция. Надеюсь, он соизволит вернуться до того, пока я умом тронусь от беспокойства. * * * Миссис Норрис оживили ещё позавчера, но сообщать хорошие вести её хозяину не торопились: ждали неучтённых побочных явлений. Через сутки стало ясно, что «кошачий» вариант зелья сработал наилучшим образом, и Дамблдор облегчённо выдохнул: – Север, ты гений! Теперь всё ясно – пятьдесят шестой образец. – После доводки, – вяло отозвался Снейп и, не удержавшись, зевнул: за последние трое суток он спал всего-то часов десять, не больше. При этом в его коротких и ярких снах, какие бывают только от недосыпа, бедная миссис Норрис успела сдохнуть тихо и сдохнуть в муках, сбросить шерсть и покрыться паршой, взбеситься и стать овощем, а ещё – лишиться конечностей и с грозным мяуканьем уползти в Тайную комнату. – Доводка, да, – задумался Дамблдор, поправил очки и полез в свою тетрадь с расчётами: – Часа через два я дам тебе расклад по мисс Кристалл. Может быть, отдохнёшь? – Потом, когда всё закончится, – малодушно отказался Снейп, не желая заполучить сновидение о четырёх «василисках», бывших когда-то студентами. – Хлебну укрепляющего перед варкой, а пока подготовлю ванную. В ванну, заполненную раствором зелья, предполагалось помещать окаменевшие тела, начиная с тела мисс Кристалл: она была старше и физически крепче Грейнджер, Финч-Флетчли и Криви. Кошку, кстати, «отмачивали» в лохани для стирки, позаимствованной в прачечной. По прошествии времени, необходимого для снятия оцепенения, пациентов необходимо было вынуть из раствора, обтереть насухо, поместить в постель и через зонд влить основную дозу раскаменяющего зелья. Потом, глядя по ситуации, добавить несколько порций лечебных снадобий – от успокоительного до укрепляющего. Разумеется, всё это в одиночку было не потянуть. Как только Северус получил первые обнадёживающие образцы дракклова зелья, он безо всякого стеснения поставил Дамблдора перед фактом: или знающие волшебники в помощь, или явка с повинной в Отдел тайн. Директор окинул скорбным взором груду свитков с печатями министерства на столе и с отчаянной лихостью махнул рукой: – Плевать! Дети дороже, а Минерве пора научиться осаживать этих гиен самостоятельно. Участь Биннса меня не прельщает, пора и смену готовить. Верно? Северус пожал плечами: что там готовить? Судя по сволочи Каркарову, малахольной мадам Максим и самому Альбусу, директором волшебной школы можно было и Трелони назначить: порядок всё равно держался на деканах и толковых префектах. А вот алхимиком мистер Дамблдор был непревзойдённым, и стал бы легендарным, не полезь он в директоры и председатели. Наука, как известно, конкуренции не терпит. Декан Снейп досадливо поморщился, вспомнив позаброшенные в очередной раз черновики статей, и сухо поинтересовался: – Могу я пригласить сюда Сметвика? Не факт, что процесс исцеления пойдёт гладко. – Приглашай, кого посчитаешь нужным. Я и сам в полном твоём распоряжении, вот только закончу с освобождением Хагрида. – Разве не всё улажено? – Мистер Фадж, – гневно насупился Дамблдор, – полагает, что не всё. Ему мнится, будто правосудие не ошибается и Рубеус был-таки поводырём василиска. – Что за чушь? – Я уже посоветовал невыразимцам проверить на вредоносные чары котелок нашего дорогого министра, если уж им так припекло изучить какой-нибудь волшебный головной убор! – Простите? – Им потребовалась наша Шляпа! Они, видите ли, не представляют, как оттуда может появиться меч! Обещали вернуть к сентябрю, но я отказал. Вот ещё! Знаю я эту братию! Опять возьмутся выяснять, был ли Годрик некромантом и для чего Шляпа предназначена на самом деле. Меч я, кстати, на время расследования поместил на видное место, – директор повёл рукой и гордо улыбнулся, а Северус заметил, что обстановка кабинета пополнилась ещё одной конторкой, громоздкой и бестолковой, как и всё прочее здесь. Меч лежал на столешнице, поблескивая серебристым клинком. – Хорош, да? – Я не мечник, – вновь пожал плечами Снейп, – и не кузнец. Когда вы приступите к расчётам и сможете ассистировать мне при проверке образцов? – Завтра с утра, как только вернусь из Лондона. С Хагридом! – Без сомнения, – усмехнулся Снейп. Он чересчур хорошо помнил собственное стремительное освобождение, чтобы усомниться в способности Дамблдора вытащить из Азкабана кого угодно. Так и вышло. Хагрид вернулся в свою хижину, а Альбус засел за расчёты дозировок и гороскопы пострадавших. Спустя сутки всё было готово, и группа «раскаменителей», старательно отгоняя панические мыслишки, наблюдала за погружением миссис Норрис в раствор. Состав группы подобрался сам собой. Помимо Дамблдора и самого Снейпа в авантюре вызвались поучаствовать мадам Спраут, декан Флитвик, мадам Помфри и её нахальный приятель Сметвик. Северус был доволен: чем меньше народу со стороны, тем лучше. К тому же в профессионализме своих коллег он был уверен, а кого бы им подсунул Отдел тайн – большой вопрос. Кошка ожила как по учебнику, если не считать короткой паники при пробуждении. Зато Филч едва не заполучил сердечный приступ, когда увидел свою любимицу живой и невредимой. Он бормотал благодарности, смаргивал мелкие старческие слёзы и причитал, что давно уж отчаялся и потерял надежду. Миссис Норрис злобно шипела и порывалась оцарапать кого-нибудь из спасителей: характер вздорной животины тоже остался прежним. Наконец наступил час «икс» – тело Кристалл погрузили в раствор. – Надеюсь, все помолились святым, – мрачно бурчал Сметвик, вновь и вновь перечитывавший журналы многочисленных опытов. – Каким, например? – заинтересовался Флитвик. – Не припомню компетентных в монстрологии. – Всем, кого вспомните. Магловским тоже можно, чем Мордред не шутит. – Гиппократ, вы же образованный человек! – вяло возмутился Альбус. – Я – практик, сэр, – с достоинством приосанился целитель, – и совершенно точно знаю, что всего предусмотреть невозможно. Нужна удача, а выпросить её можно только молитвами. – Да молились, успокойся. Не единожды и о-очень старательно, – сказала Поппи и независимо фыркнула в ответ на укоризненный взгляд Дамблдора: – Что? Я тоже практик. Молитвы ли помогли, или что другое, но многочисленные опасения не оправдались. Дети очнулись благополучно, сохранив память и здоровье, и лишь Финч-Флетчли пришлось на пару часов посетить Мунго: излишне впечатлительному от природы мальчику досталась самая страшная встреча с чудовищем. Они столкнулись практически нос к носу, и только отчаянная храбрость гриффиндорского привидения спасла Финч-Флетчли жизнь. – Ж-жуть, т-такая ж-жуть! – трясся несчастный студент и хватал за руки пытающегося успокоить его Альбуса. – Вы же уб-били эт-ту т-тварь? Уб-били?! – Ну, конечно, мальчик мой. Выследили и убили. – Соппоро, – буркнул Сметвик и подхватил обмякшее тело. – Этого – к Тики. Парень от магла недалеко ушёл, рискует заполучить какую-нибудь фобию. – А я не понял, что это чудовище. Я его не разглядел даже. Смотрю, чьи-то огромные глаза во тьме. Я и схватился за камеру. Хотел ребятам показать и расспросить, что это, – печально вздохнул первокурсник Криви. – Фотографии хоть получились? – Увы, – покачал головой Альбус. – Плёнка расплавилась, но твоё увлечение уберегло тебя от смерти. Девицы тоже почти ничего не смогли рассказать, причём разгневанная префект Кристалл то и дело порывалась снять с Грейнджер баллы «за враньё и самонадеянность». – Зачем ты меня туда потащила, если точно знала, что там будет монстр? – бушевала Кристалл. – Убийца! – Я не знала точно, – Грейнджер дамской истерикой было не смутить. – Я лишь предполагала. Причём допускала, что это может быть шуточкой слизеринцев. Прошу прощения, профессор Дамблдор, сэр, – она покаянно опустила голову. – И ведь говорил мне Гарри, что нужно было с вами поговорить. Простите, я действительно повела себя самонадеянно, но мне хотелось для начала представить доказательства. – Мой труп?! – взвилась Кристалл. – Ну ни хрена себе доказательство! – Пенелопа, успокойтесь, – Флитвик погрозил ей пальцем. – Тщательно обдумайте эту ситуацию, как надлежит истинным детям нашего Дома, и подойдите ко мне, когда будете готовы. Идёт? – Да, сэр, – мгновенно подобралась Кристалл, но внезапно всхлипнула и кинулась на шею своему декану: – Я такая дура, простите! Почему я не дала вам знать? Вам или Робу Хиллиарду. Уж он-то обязательно сказал бы своему отцу. Я больше никогда-никогда никуда не полезу, очертя голову! – Я тоже, – добавила Грейнджер, хотя её никто не спрашивал. – Всегда буду просчитывать все варианты, независимо от того, нравятся мне они или нет. Честное слово! – Аминь, – хмыкнул Сметвик, подхватил спящего Финч-Флетчли и шагнул в камин: – Я быстро. Больница святого Мунго! – Жаль камеры нет, – пригорюнился Криви. – Я бы нас сфотографировал. Такой момент упущен! – Маньяк, – фыркнула Грейнджер. – Истинный маг, – не согласился Филиус. – Мы все малость одержимы своим делом, мисс, привыкайте. Впрочем, вы, кажется, тоже. Готовьтесь, милочка. Учитывая вашу недавнюю клятву, со следующего года поблажек не будет. Договорились? – Да, сэр! – просияла несносная заучка и бросила преданный взгляд на самого Снейпа. – Я поняла, отчего вы были так строги со мной, сэр. Спасибо! – Пожалуйста, – хмыкнул Снейп, чувствуя, что «плывёт» не столько от недосыпа, сколько от небывалого облегчения. – Всё, дети и коллеги. Я – спать! И отключился сразу, как только выпал из камина в своей гостиной и добрёл до кровати. * * * Палатку их милость поставили на удивление ловко, и Аженор, заботливо уложенный в тенёк под кустом, только брови задирал всё выше и выше, наблюдая за энергичными взмахами малфоевской палочки. Сам он волшебной палатки никогда не имел. Новая стоила примерно как домишко в респектабельной части Лютного, а с сильно подержанными рисковали связываться лишь маги, хоть что-то сведущие в пространственных чарах. Да и не доверял бывалый егерь Скабиор куску заколдованной парусины: видел пару раз на опушках Пазлвуда смятые и разодранные комки ткани в бурых пятнах. Он уселся, скрестив ноги, и отхлебнул из выданной Малфоем фляги горячего молока с мёдом. Их милость как раз закончили рыть канавку вокруг днища палатки: заклинанием, разумеется, так что холёные руки, унизанные перстнями, не испачкались. – Ну как? – горделиво поинтересовался Малфой. – Я впечатлён, – чуть запнувшись на проглоченной «вашей милости», честно ответил Аженор. – Даже не на муравейнике, хоть и видел, что примерялись, – он кивнул на кучку палой хвои в стороне от палатки. – Я рад, что сумел произвести впечатление на человека опытного, – усмехнулся лорд и принялся неторопливо расстёгивать глухую чёрную мантию. – Давненько не выбирался отдохнуть на пленэре. Наверное, с тех самых пор, как сын родился. «Повезло», – хмыкнул про себя Скабиор, порой месяцами не вылезавший из лесов и имевший из снаряжения лишь нож, дешёвенькую аптечку и две палочки: «шлюшку» для дела и собственную, точнее отцовскую, на самый крайний случай. Зато теперь «пленэр» ему обеспечен роскошный – знай полёживай в теньке, попивай молоко, подслащённое мёдом, да прикидывай, сколько осталось жить. По самым смелым подсчётам получалось, что не больше пары лет. «Зато любовь у нас с лордом будет как в сказках, – истерика выливалась в злое, бесшабашное веселье. – Помрём в один день, и даже закопают в одной яме. Хотя нет, откуда яма? Растащат нас вороны по кусочкам!» Одноногая сволочь Мо дал по-настоящему плохой совет: теперь Аженор был накрепко связан с человеком, опекавшим самого настоящего некроманта. «Зачем это ему? – он внимательно оглядел Малфоя, вальяжно разлёгшегося на расстеленной мантии. – Богат, красив, счастлив. Да на его месте я и от Метки бегал бы, как от Адского пламени!» Их милость, само собой, понял его неправильно. – Что, нехорош? Стар, вздорен? – с кривой ухмылкой спросил он. – Уж потерпи до осени, будь добр. – Что будет осенью? – заинтересовался Аженор. – Осенью будет осень, – лорд потянулся и перекатился на бок, подперев голову рукой. – Вижу, ты тяготишься моим обществом. Прости, но устроить твою судьбу мне пока что не по силам. Ныне я кругом злодей, и задолжал кучу объяснений союзникам. – Тогда ещё одно вас не обременит, – пробормотал Аженор, запрокинул голову и прикрыл глаза, набираясь храбрости. – Этот мальчик, Гарри Поттер, он… Он в самом деле некромант? Последний Неккер ни капли не удивился, ощутив, как в горло ему упёрся кончик малфоевской палочки. – Мне не почудилось, – пробормотал он тихо, не шевелясь и не открывая глаз. – Как ты догадался? – палочка требовательно уколола его под кадыком. – Не знаю. Почуял. – Через переговорное зеркальце? Аженор замешкался и заработал ещё один укол. – В следующий раз это будет Круцио! Говори! – Мне трудно это объяснить, милорд. – Уж постарайся! – Я вижу... Много лишнего вижу. Через мороки вижу и под обороткой, а ещё… Ещё я вижу… Не знаю, как сказать. Мальчик очень силён и… За плечом у него стоит Госпожа. Смотрит его глазами. Мне кажется… Кажется, она узнала меня. Палочка от его горла никуда не делась, но Малфой отчего-то молчал. – Спрячьте палочку, ваша милость. Воздух повсюду, и живым я не уйду. – Что?! – Давно ли стихия вернулась к Малфоям? Их милость выругался сквозь зубы, убрал ненужную ему палочку и промолвил хрипло: – Выспался, называется, на шлюшонке! Да кто же ты такой, дракклы тебя дери?! О нет, не объясняй, поскольку я поклялся не выведывать… Аженор зажмурился ещё крепче и выдохнул: – Меня зовут Аженор. – Очень красиво, но… – Аженор Батист Неккер. Глаза открыть он так и не рискнул, а потому не увидел выражения благоговейного ужаса на обычно невозмутимом лице лорда Малфоя. * * * Наутро Северус уже торчал в Мунго, с умилением наблюдая, как Гил упоённо что-то строчит в своём роскошном блокноте. – Живописуешь усекновение василиска? – Нет, что ты! Я же всю битву пролежал в отключке! Ужасно жаль! – Хочешь сказать, описанные тобой подвиги… – Да. Правда, совершил их не я. – А кто? – Маги. Страшные дикие маги. Впервые я наткнулся на них в глухом уголке Трансильвании. Совершенно случайно. Тот парень спас меня от верной гибели, голыми руками повалив оборотня на землю. Клыкастое чудище скулило и извивалось в железной хватке, а Гойко пихал ему в пасть траву и приговаривал что-то нравоучительное. Не знаю, что. Я так и не постиг тамошний язык – совершенная дичь. – Но… – Мы объяснялись на латыни. Правда, латынь он тоже почти не знал: мычал, размахивал руками. Невиданное могущество и такое же невежество – это страшно. Оказывается, я забрёл в деревушку тёмных магов, давным-давно потерявших связь с цивилизацией из-за гонений. Бедные, голодные, неграмотные. Просто кошмар! Я отдал им все деньги, что у меня были. Принимать милостыню они отказались наотрез, и я попросил продать воспоминания. День за днём я сидел над думосбором, пытаясь верно описать их странную волшбу. Я решил, что такие умения не должны пропасть, и так появилась моя первая книга. Разумеется, главным героем я сделал себя. Порядочные волшебники никогда не стали бы читать о приключениях простого дикаря. – О, Мерлин! – Да. И я теперь уже вполне сознательно разыскивал дикарей по всей Европе. Слава им ни к чему, а вот деньги от продажи книг совершенно не лишние. – Почему же ты не посетил Лютный? Там этого добра тоже предостаточно. – В Лютном меня просто убили бы или пристроили в бордель. Дикари, вовлечённые в преступную деятельность, далеко не так безобидны, как их невинные собратья в глухомани. Не смотри так, толика ума и у меня имеется. – Имеется, – пробормотал ошарашенный Снейп и потряс головой, чтобы уложить рассказ Локхарта в мозгах. Так просто? – А что ты описываешь теперь? Дикие нравы Хога? – Почти, – засмеялся Пятикратный, довольный произведённым впечатлением. – Мне пришло в голову, что взрослых людей перевоспитать невозможно. Начинать нужно с детей. Вот я и пишу роман о том, как на каникулах два студента Хогвартса случайно попали в Лютный переулок и встретили маленького дикаря. Мальчики – или одного из школьников сделать девочкой? Да, пожалуй, лучше девочка! – подружились. – Не представляю себе такого. – Не сразу, конечно. Грядёт множество приключений, которые сблизят их и сделают настоящими друзьями. Один из ребят будет многообещающим зельеваром, так что с тебя воспоминания, мой дорогой. – Даром, – уточнил развеселившийся Снейп. – Ну почему же, – мурлыкнул Гил, бросил перо и принялся нарочито медленно развязывать пояс на ярко-синем «чешуйчатом» халате. – Я заплачу, и заплачу щедро. Запри-ка дверь. – Слушаюсь, мэтр, – смиренно склонил голову Северус и едва не вынес несчастную дверь излишне сильным Коллопортусом. * * * Завтрак прошёл как обычно. Винс с Грегом методично уничтожали мясной пирог, а Блейз на манер Пятикратного расточал улыбки девицам и заверял их, что парфюмерная лаборатория вот-вот откроется вновь. Девицы (нормальные, а не такие, как дубина Джонсон, пацанка Деррек и блаженная Лавгуд) восторженно ахали и умоляли маэстро Забини поторопиться. Снятие осады с гостиных означало непременный вечерний променад по коридорам, и дамы Хогвартса вновь озаботились своей красотой. Сам Драко взялся препираться с Теодором, отстаивая исконное право всякого волшебника свернуть себе шею в сшибке у квиддичных колец. Спор был затеян исключительно для пользы дела: бестолковый трёп необъяснимым образом успокаивал Гарри; тот перестал тревожно всматриваться Малфою в глаза и задремал над десертом. Драко с важным видом процитировал начинавшему закипать Тео пару пафосных фразочек из «Квиддича сквозь века», незаметно пнул его под столом и произнёс одними губами: «Надо поговорить». Нотт облегчённо выдохнул и кивнул. Поговорить стоило давно: количество недомолвок и откровенного вранья превысило разумное, а дружбу с Теодором Драко ценил и терять не хотел ни в коем случае. Разумеется, все тайны Поттера останутся в неприкосновенности, а сознаваться он собирался в мимолётном знакомстве с нынешним отцовским амантом – «Настоящий дикарь, представляешь?! Темнее тёмного!» – и в доказанном существовании руин аббатства Лудо Архангела. Мечты о летней вылазке в логово древнего некроманта гарантированно отвлекут Нотта от всех несуразностей в поведении Драко и Гарри. Малфой уже закончил с завтраком и завернул в салфетку пару сэндвичей про запас, когда директор прошествовал к кафедре и простёр руки, намереваясь произнести речь. Префекты торопливо зашикали на гомонящих студентов; Поттер приоткрыл один глаз и заметно насторожился. – Счастлив сообщить, – сказал Дамблдор, улыбаясь, – что мандрагоры созрели и профессор Снейп изготовил раскаменяющее зелье. Уже сегодня вечером пострадавшие студенты смогут вернуться в свои гостиные. А посему – пир! Все радостно завопили, кто-то за гриффиндорским столом залихватски свистнул, а счастливый Оливер Вуд заорал во всё горло: – Ура! Криви очнётся! Будут колдографии, как мы слизней делаем вчистую! – Чего?! – тут же возмутился Флинт. – Это кого ты там сделать собрался, немочь краснопузая? – Тебя, троллья рожа, и сучат твоих сопливых! – Бля, Вудди, уебу! – взревел Марк и вскочил с лавки. Девчонки по соседству дружно завизжали. – Вуд! Флинт! – раздался усиленный Сонорусом голос Макгонагалл. – По пять баллов с обоих за сквернословие! К тому же чемпионат по квиддичу в этом году отменяется! – Что?! Как?! Почему? Мётлы же! Мётлы новые! – немедленно всполошились команды и самые ярые болельщики; Нотт счастливо захохотал и – негодяй! – бросил полный ехидства взгляд на Драко. – Тренировки в этом году проводились нерегулярно, отборочных матчей не было, – Дамблдор удручённо развёл руками, будто и вправду сожалел, упырь бородатый. – Мы с профессором Хуч решили, что нескольких товарищеских встреч вполне достаточно. Студенты снова завопили, на сей раз разочарованно. Драко в великой досаде треснул кулаком по столу: а он-то рассчитывал побить стародавний рекорд по количеству снитчей, пойманных ловцом-второкурсником! – Я думаю, – сказал директор и одарил всех лукавой улыбкой, – известия об отмене экзаменов вас утешат. На Большой зал упала тишина; все озадаченно переглядывались, стараясь постичь небывалую новость. Дамблдор несколько опешил, и улыбка его поблекла. – Из-за недавних неприятностей экзамены решено отменить, – сказал он и, опёршись локтями о кафедру, сложил пальцы домиком. – Вам многое пришлось пережить… – Тренировки проводились нерегулярно, – вякнул кто-то из хаффлпаффцев, и по залу разнеслись нервные смешки. Потом младшекурсники нестройным хором грянули: «Ура!», и громче всех орали Нотт и Уизел; старшие же курсы веселиться не торопились. Драко в полном обалдении таращился на директора, безуспешно силясь припомнить хоть один подобный случай в истории Хогвартса. – Нет выпускных экзаменов – нет диплома, – негромко застонал Ванити. – Ещё целый год прикажете тут париться? – Нормально, – обрадованно пробасил Флинт. – Я не против! Дома-то сразу в работу впрягут! – Выпускники пятого и седьмого курсов будут сдавать экзамены в министерстве, – пояснил Дамблдор, жестом унимая недовольный гул в зале. – Увы, заниматься самостоятельно должным образом было невозможно, поэтому для выпускников с завтрашнего дня будут проводиться особые уроки. Мадам Марчбэнкс любезно согласилась собирать комиссию всякий раз, когда тот или иной студент будет сочтён нами подготовленным к выпуску. – Да! – ликующе воскликнул Гарри; глаза его сияли, и Драко замер не дыша. – Мне не послышалось! К дракклам ананасы! Занятия в этот день, понятно, не задались, и профессора махнули на это рукой. Студенты перешёптывались, хихикали, обменивались записочками, и для памятной атмосферы валентинова дня не хватало только врывающихся в классы гномов с бутафорскими крыльями. За обедом образовался штаб по организации вечеринки, собравшийся за хаффлпаффским столом. Префекты и капитаны команд отнеслись к этому делу неожиданно серьёзно: прогнали младших, навешали кучу «заглушек», да таких, что профессор Флитвик, заинтересованно поводив палочкой, расхохотался и захлопал в ладоши. – Напьются! – с завистливым вздохом сказал Грег, понаблюдав, как Диггори что-то азартно объясняет Флинту, а тот согласно кивает и щиплет за задницу примостившуюся к нему на колени Джонсон. – Щас въебёт, – потёр руки Нотт и тут же разочарованно присвистнул: бешеная Энджи не только не стукнула непрошеного ухажёра, но и ласково потрепала его по загривку. – Напьются и перетрахаются, – мрачно заключил Винсент и кивнул на Ургхарта, приобнявшего Роба Хиллиарда из Рейвенкло. – А нас погонят спать, паразиты. – Погодите! – Гарри, увлечённо таскавший с блюда пирожные, внезапно подскочил с места и рванул по проходу. Драко тихо ругнулся, бросил вилку с ножом и поспешил следом, чуя очередную неприятность. Так и есть! Гарри-Беды-Ничему-Не-Учат-Поттер вломился под «заглушки» префектов и, само собой, начисто их снёс; Терри Ургхарт в молчаливом отчаянии прикрыл глаза рукой, свободной от задницы Хиллиарда. – Чего тебе, горе ты нашего Дома? – обречённо поинтересовался Корвин Лафингтон. – У меня… Ой, а теперь слышно всё? – Гарри захлопал глазами и отмахнулся от Драко, пытавшегося его оттащить и развернуть в обратную сторону: – Да погоди ты! Терри, я по секрету хотел сказать… – Если ты притащил в Хог ещё одного монстра, то я тебя убью, Поттер! – пригрозила Джонсон и всё-таки треснула Флинта по нахальной лапище. Ургхарт цапнул героя-самоубийцу за мантию, подтащил к себе и жестом велел говорить на ухо. Гарри зашептал, прикрываясь ладошкой, а у Теренса сделалось такое лицо, будто приконченный бойцами василиск ожил. – Ты серьёзно, что ли? – спросил он и обалдело потряс головой. Гарри кивнул и смущённо улыбнулся. – Эм… Мелкий, у меня нет слов. В смысле, спасибо. – Что случилось? – занервничал Лафингтон. – Поттер, что? Стая грифонов? Восстание гоблинов? Третья магическая? – Сюрприз от Наследника Слизерина, – торжественно выдал Ургхарт, отцепился от Хиллиарда и поднялся с лавки. – Подробности вечером, – он пожал Гарри руку, потом потрепал его по голове и снова пригладил растрёпанные кудри: – Ох, и сокровище кому-то достанется! Драко гневно фыркнул, одарил придурочного префекта презрительным взглядом, схватил героя за руку и потащил на место. – С ума сошёл! – принялся выговаривать он сердитым шёпотом. – Что ты ему сказал? – Помнишь, мне один тип виски прислал и сигареты? Я их Теренсу пообещал. Подарок на вечеринку. – За что? – Ну, они с Марком классные. И Вуд хороший, и Роб, и остальные ребята. Даже Лафингтон наш очень даже ничего по сравнению с полудурками, которые меня в Наследники записали. Я им за одну только подставную дуэль крупно должен. – Ты ничего никому не должен! А ещё ты не должен ходить сквозь чужие чары, бестолочь! – Блин! – Не то слово! Сядь! Ешь! И моли Салазара, своего предка – теперь и у меня нет никаких сомнений! – чтобы к твоим фокусам привыкли и не обращали внимания! «Повежливее, сукин ты сын, с Повелителем!» – взревел во всю глотку наконец-таки очухавшийся Драко Блэк, и Драко Малфой счастливо улыбнулся. Жизнь продолжалась, и она была хороша.