Другая жизнь криминального гения

      «Спать они будут в нашей постели» — уверено заявил Джим, и Моран, все же машинально отряхивающий костюм после общения с лысым кошастым, принял к сведению, что а) его ставят перед фактом уже принятого единолично решения, и б) про «нашу постель» — это, похоже, всерьез. Но оставался только один вопрос — надолго ли?       Пожав плечами, Моран сказал сам себе «поживем -увидим», и решил, что не будет загадывать о будущем. Он уже достаточно долго жил только настоящим -день прожит, и хорошо. Теперь, с поправкой на поменявшееся положение, ему, конечно, придется заниматься планированием в рамках своей работы, но все, что касалось его личной жизни, от этого не зависело. Эта мысль и принятое им внутреннее решение успокоили его окончательно.       Джим закончил возиться со своими котятами, выпроводил слугу и напомнил про время. Моран взглянул на часы и присвистнул — как-то незаметно они с Джимми скоротали почти полтора часа. Но для совещания все еще было рано, насколько он помнил, оно было назначено на одиннадцать. Сейчас же была только без четырех минут половина.       — Не рано ли? Я слышал, что хорошим тоном считается, чтобы руководитель входил в зал совещаний уже после того, как все сотрудники в сборе и ждут. — он тоже подошел к зеркалу, чтобы проверить, все ли в порядке с его внешним видом.       Но тут Джим обернулся к нему, и Себастьян замер на месте, пораженный внезапной переменой, произошедшей в нем. Вся детская непосредственность, мягкость и легкость испарились, фигура Мориарти стала какой-то угловатой, словно высеченной из серого камня, жесты — точными и скупыми, мимика застыла в скучающе-презрительном и вечно недовольном выражении, но больше всего Морана поразили глаза Джима. Только что они излучали тепло и свет, теперь же его взгляд промораживал до печенок, обращал человека в камень, словно принадлежал василиску. Таким он уже видел Мориарти в моменты, когда тому приходилось участвовать в совещаниях, возглавляемых Гораном, или когда перед ним отчитывались о выполнении задания.       Эта удивительная метаморфоза произвела на бывшего полковника дисциплинирующее воздействие, он сразу же подтянулся и расправил плечи, словно ему предстоял смотр на плацу или совещание в генштабе. Собственно, так оно и было, и если он теперь является для всех, кого не нужно посвящать в их личную историю, его правой рукой и тенью, то и сам должен держаться соответствующе.       — Да, босс. — по-военному кратко ответил он и, пройдя вперед, открыл перед Мориарти двери кабинета.       Джим вышел, даже не взглянув на него, и устремился к залу совещаний, уверенный, что все, кому он назначил там встречу, уже ожидают их появления. К некоторому удивлению Себастьяна, так оно и было.       Когда они оба вошли в просторный квадратный зал с открытым верхним атриумом и большим овальным столом, их появление приветствовали стоя все, кто составлял ядро команды и имел тот же, что и сам Моран, уровень допуска к информации о структуре и деятельности синдиката.       Почти со всеми, кто присутствовал на этом совещании, Моран был так или иначе знаком по предыдущим встречам в разном составе. Здесь были четверо братьев-близнецов Снитских, отвечающих за непосредственные функции телохранителей, двое доживших до пенсии и успешно перевербованных Джимом агентов Ми5 и Ми6, специалист по IT и инженер-системотехник в одном лице, отвечающий за информационную безопасность, и даже тот странный тип, что на памятной вечеринке разгадывал ребус и был куда больше похож на растамана со стажем, чем на человека, полезного Джиму в его деятельности.       Еще один человек, неизвестный ему и не очень вписывавшийся в это собрание «мужчин в черном», был карликом с большой головой и короткими руками и ногами, он единственный не встал при их появлении в дверях, и Джим спокойно кивнул ему в ответ на приветствие. Три кресла пока пустовали, одно из них, вероятно, должен занять Джим, другое — он сам, ну, а кто должен был сидеть в третьем, Моран мог пока только догадываться.       Джим схитрил, вместо того, чтобы сесть первым, он подошел к окну и уставился в него, ожидая, пока рассядутся все присутствующие. Моран колебался только долю секунды, он знал, что во главе стола всегда сидел не Мориарти, а Горан Павич, и теперь его пустующее кресло должен был по праву занять он сам.       Опустившись на мягкое кожаное сиденье, он дал знак садиться всем остальным и начал свое первое совещание с короткой самопрезентации, потом предложил всем присутствующим так же представиться и обозначить свой круг ответственности. Пока они называли имена и представляли свои функции, Себастьян делал пометки в блокноте.       Хиппи-растаман Франсуа Майе, имя которого точно было в списке допуска к Мориарти, внезапно оказался ответственным за химическую и бактериологическую безопасность и заведующим целой лабораторией по производству определенных веществ и препаратов, не совсем разрешенных британским законодательством. Карлик с несоразмерным именем Александр и звучной фамилией Брэдвуд, отвечал за выявление в окружении босса возможных «крыс», «кротов» и двойных агентов, и за акции по сбору информации по сети бездомных, студентов, молодых клерков и прочих, вечно голодных и оттого чувствительных к денежному стимулированию элементов. Инженер-айтишник Винод Дана Гупта, индус или пакистанец по происхождению, производил любые манипуляции с электронными устройствами слежения и блокировки чужих жучков. А так же со своей командой обеспечивал непосредственную информационную безопасность всех зданий, транспортных средств и средств мобильной и интернет-связи, которыми пользовался Джим и его ближнее окружение. Агенты Ми5 — Бенджамин Стоунхэм и Ми6 — Айзек Адельштадт, могли снабжать Морана любой информацией, какая была им доступна, насчет акций своих бывших коллег, направленных на отслеживание и пресечение либо взятие под правительственный контроль деятельности криминальных структур и отдельных личностей. А так же информацией, связанной с международными проектами внешней разведки и контактами с террористами всех мастей, в Восточной и Западной Европе и всему остальному миру, от Ближнего востока и Средней Азии, России, Японии, Китая и Северной Кореи на востоке до стран Северной и Южной Америк и Карибского бассейна и островов Фиджи на западе земного шара.       Состав ядра команды, формирующего безопасную среду для босса, был весьма представителен, однако, Себастьяну показалось, что один из аспектов темы так и не прозвучал. Пустующее кресло по его правую руку, видимо, должен был занимать человек, в чьи задачи входил контроль над финансовыми потоками синдиката…       Моран прошел очередную проверку на сообразительность и лидерские качества, и Мориарти, внутренне улыбнувшись, поставил ему «зачет». Полковник обладал развитым чутьем, и даже в тех областях, где он имел пробелы в знаниях или опыте, оно помогало ему обходить расставленные ловушки и всегда выбирать нужный тон. Джим еще раз поздравил себя с неслыханной кадровой удачей, ведь начальник службы безопасности для созданной им структуры был тем же, чем является главный кардиохирург для больницы, или лоцман для военного корабля. Впору было свечку поставить строгому славянскому богу Павича (1) — за то, что надоумил Горана порекомендовать себе на смену бывшего сослуживца.       Все время, пока Моран знакомился с подчиненными, Джим стоял у окна, заложив руки за спину, и как будто не интересовался происходящим. В действительности зеркальное стекло отражало все действия собравшихся, точно на экране, а рысий слух Мориарти не позволял пропустить ни одного слова.       Прошло минут тридцать, после ритуала знакомства Моран успел выслушать некоторые отчеты о выполненных заданиях и перешел к основной повестке дня, касавшейся координации взаимодействия головной лондонской структуры — то есть фонда — с филиалами в Восточной Европе, куда в последнее время было обращено пристальное внимание Мориарти.       «Назревает новый передел мира, », — сказал он на предыдущем собрании — «который может закончиться большой войной, причем в странах, давно отвыкших воевать. Мы не просто не должны остаться в стороне при нарезке пирога — нам следует принять участие в замешивании теста, придать форму, добавить специи, сделать начинку, иначе, когда пирог испечется, политики могут с удивлением обнаружить, что есть его собирается кто-то совсем другой… Кто-то, на кого никто не рассчитывал, злой, голодный, жадный, пришедший с Востока. И этот пришелец вполне способен сожрать не только британскую общественную систему — по ней я плакать не стану — но и нас с вами, друзья мои, нас, анархистов-синдикалистов со всеми распрекрасными планами, и вот это уже неприятно. Нам придется заняться политикой, пока она не занялась нами».       Моран отлично справлялся. Послушав еще немного, Джим поставил ему второй «зачет». Похоже, за филиалы в Чехии и в Белграде можно не волноваться, а вот насчет российских — предстоит еще раз подумать…       Прямо на середине доклада по русским партнерам, дверь в квадратный зал отворилась, и в нее вошла женщина в белом костюме, оттененном жемчужно-голубой блузкой и легким шарфом. Она извинилась за опоздание. При ее появлении мужчины поднялись с мест, даже Брэдвуд, и тот сполз с кресла.       Джим обернулся и пошел навстречу гостье, чтобы поздороваться с ней за руку и лично усадить за стол, на почетное место, в одно из кресел, оставшихся свободными.       — Дорогая мисс Блейк, позвольте представить вам полковника Себастьяна Морана — начальника службы безопасности, преемника мистера Павича… и мою правую руку — надеюсь, до того момента, пока смерть не разлучит нас лет через пятьдесят.       Мисс Блейк улыбнулась Мориарти и слегка кивнула Морану:       — Джеймс, вы неисправимый оптимист. Начальники службы безопасности не живут так долго -слишком нервная работа. Впрочем, у полковника Морана неплохие шансы пережить вас, если вы не перестанете так рисковать с инвестициями в Восточную Европу.       Джим улыбнулся гостье еще лучезарнее:       — О, Сесиль, но вы ведь затем и бываете на наших скромных собраниях заговорщиков -чтобы сдерживать мою горячность… И тем самым продлевать мою жизнь.       При этих словах засмеялись все, кроме Морана и Брэдвуда.       Моран немного подождал, пока Джим не обменяется любезностями с дамой, так уверенно и бесцеремонно ворвавшейся в их мужской круг, и заговорившей с ним в манере, которую полковник ненавидел — немного снисходительной, словно она считала себя на голову выше любого мужчины, с которым имела дело. Наверное, только такая манера держать себя и позволяла ей думать, что это делает ее равноправным членом мужского клуба, но Себастьян понимал, что ответная любезность Джима — только игра, которая будет длиться до тех пор, пока он извлекает пользу из регулярного общения с ней. Вероятно, между ними был заключен негласный договор — Джим позволял ей проявлять свою стервозность в обмен на то, что она поставляла ему сведения, необходимые для создания устойчивых финансовых структур, поддерживающих и пронизывающих все проекты синдиката снизу доверху. Не слишком уж высокая цена за выгоду от подобного сотрудничества — регулярно гладить раздутое сверх всякой меры женское эго и создавать для нее иллюзию равенства сильным мира сего.       — Вы позволите, я продолжу? — Себастьян не постеснялся прервать веселье и, когда все замолчали, а Джим отступил обратно к окну, как бы в испуге подняв обе руки, обратился к ней со своими вопросами:       — Мисс Блейк, прошу вас кратко изложить мне, какова ваша роль в организации финансовой безопасности синдиката? За какие конкретно задачи или операционные решения вы отвечаете и с кем взаимодействуете по вопросам, находящимся в зоне вашей компетенции?       Александр Брэдвуд бросил на своего нового шефа такой взгляд, словно хотел сказать:       «Осторожнее, сэр, вы дергаете кобру за хвост…» — но в этом взгляде читалось и одобрение. Мало кто из мужчин, сидевших за столом, окажись он на месте Морана, рискнул бы заговорить с мисс Блейк в подобной манере.       Женщина посмотрела на Морана голубыми глазами, настолько холодными, что они казались способными остановить начавшуюся ядерную реакцию, но на губах ее по-прежнему была любезная улыбка.       — Моя роль в организации финансовой безопасности синдиката? Она прежде всего заключается в том, чтобы спасать задницу мистера Декстера Десмонда при каждой аудиторской проверке деятельности его фонда… а также следить за тем, чтобы вся документация и отчетность, легализующая финансовые потоки, была в полном порядке. Консультации по теневым инвестициям и реинвестированию доходов от операций опять-таки моя прерогатива. Наконец, разработка схем финансовых взаимоотношений фонда и филиалов с банками, страховыми компаниями и прочими контрагентами во многом тоже на моих плечах… хотя, разумеется, Джеймс сам принимает в этом непосредственное участие.       Ее звучный низкий голос отдавался в стенах, как бой сигнального колокола.       — Хотите узнать что-нибудь еще, мистер Моран? Или этих сведений вам хватит для предварительного анализа?       Не дожидаясь ответа, мисс Блейк повернулась к Мориарти и заговорила с ним куда более мягким, даже просительным тоном:       — Джеймс, если ты не против, мне хотелось бы переговорить с тобой наедине, пока джентльмены совещаются по конкретике… Прошу прощения, сегодня у меня очень тяжелый день, через час я обедаю с министром финансов.       — Конечно, Сесиль. — Мориарти сделал приглашающий жест. — Пойдем в мой кабинет. Мистер Моран, джентльмены, прошу извинить нас, продолжайте… К концу совещания я снова присоединюсь к вам.       С этими словами Джим вывел мисс Блейк из квадратного зала, ее каблуки простучали по коридору, и все затихло.       С минуту в помещении царила тишина, затем один из братьев Снитских прочувствованно сказал:       — Стерва.       — Самоуверенная стерва, — поддакнул бывший агент МИ-5.       — Ничего, — откликнулся Майе. — Сейчас босс покажет ей, кто сверху… как и всегда. О… простите, сэр… кажется, я сболтнул лишнее…       Он обращался к Морану. На сей раз никто не посмел даже улыбнуться.       Моран не заметил, как сломал ручку. Хорошее дорогое перо просто хрустнуло у него в руке в момент, когда он представлял, что ломает этой гадине шею, уперев большие пальцы в подчелюстные узлы и резко крутанув голову, зажатую между ладоней…       По счастливому совпадению, никто из присутствовавших этого не заметил, все были слишком увлечены собственными переживаниями и фантазиями о том, какими способами они расправились бы со стервозной компаньонкой. Франсуа Майе попытался поднять упавший было боевой дух команды, апеллируя к тому, что босс, якобы намеревался сделать с мисс Блейк наедине. Но, видимо, еще не все мозги скурил, потому что быстро заткнулся, встретив тяжелый взгляд нового главы службы безопасности.       — Итак, господа, давайте уже оставим босса секретничать с мисс Блейк, а сами продолжим обсуждать нашу с вами конкретику. — Себастьян отложил ручку и взял из прибора на столе заточенный карандаш. — С финансовой частью я разберусь потом, она сейчас не так принципиальна, как… — и он привел пример недавнего досадного провала агентурной работы в Чехии и арест нескольких мелких сошек в недавно образованной албанской ячейке. Сосредоточиться на том, о чем шла речь, ему стоило большого труда, поскольку определенные и несвоевременные мысли и переживания все время норовили увести его внимание в сторону, далекую от обсуждаемой темы, туда, где сейчас Джим консультировался с этой белокурой стервой.       Моран мысленно окрестил ее Снежной королевой, и не мог отделаться от дальнейших ассоциаций, благодаря которым Джим превращался в замерзающего от ее холодного дыхания Кая, и все никак не мог выложить слово Вечность из кубиков льда… Далее, образ ледяных кубиков, тающих на горячей коже, повел его уже в совершеннейшие джунгли, где правили одни только инстинкты, а разум был, словно муха, тонущая в нектаре хищных наперстянок…       — … таким образом, я могу подвести неутешительные итоги в организации прикрытия наших чешских агентов, и в первую очередь это зона ответственности ваших консультантов по информационной безопасности, мистер Гупта. — отточенный карандаш, словно копье центуриона, угрожающе качнулся в сторону индуса.       — Что касается албанской ячейки, то в виду ее сильного ослабления, фактически обезглавливания, считаю разумным подключить мистера Павича, который как раз в данное время находится там же, на Балканах, и сможет поддержать наших людей как финансово, так и с точки зрения пополнения рядов новыми способными агентами. Есть ли у вас по этим пунктам вопросы или дополнительные предложения? — Моран обвел мужчин строгим взглядом, и все они они предпочли промолчать или покачать головой.       — Хорошо. Мистер Гупта, я жду вашего анализа проблем по чешскому проекту через два дня. Мистер Брэдвуд, если у вас есть свои соображения по агентурной работе и рекрутингу албанцев, сообщите их мне в электронном виде не позднее завтрашнего вечера. Моя личная почта и контакты указаны на визитках, надеюсь, вы все ими уже обзавелись у секретаря. На этом все, господа. Благодарю за конструктивное общение и желаю приятного ланча.       Десять минут спустя, он выпроводил из зала последнего из собравшихся — агент Ми5, Бенджамин Стоунхэм, долго жал ему руку и рассыпался в дифирамбах в адрес его умения вести дела. Морану с трудом удалось уклониться от его приглашения на ланч и липких рукопожатий, и теперь им владело только одно желание — найти Джима и увести его с собой, куда бы тот ни пожелал пойти на перекус.       Отмахнувшись от референта, пытавшегося получить от него дальнейшие распоряжения, Моран вернулся тем же путем, которым они с Джимом шли сюда, и прямо в дверях кабинета Мориарти столкнулся с мисс Блейк — она только что закончила свое общение на «ты» с боссом и покидала его особняк, направляясь на обед к министру финансов.       Они молча раскланялись, обменявшись весьма прохладными взглядами, и Себастьян вошел в кабинет Джима, втайне опасаясь обнаружить там следы отнюдь не деловых переговоров…