Другая жизнь криминального гения

      Моран не сразу понял намек на деликатное обстоятельство, но, поняв, повел себя так, словно Джим Мориарти пообещал ему как минимум корону императора. Это читалось на его лице, в расширенных тигриных зрачках, на внезапно пересохших и потемневших губах. Это чувствовалось в его взволнованной, обрывистой речи, и в тембре голоса больше, чем в словах. И в жгучем поцелуе, которым они обменялись на глазах у всей труппы, но сами по-прежнему никого не видя и не слыша.       Поцелуй вызвал новый взрыв смеха, аплодисментов и шуток над «новобрачными», вполне достойных свадьбы Кошачьего царя. Джим не смог сдержать нервного смешка, когда странная мысль пришла ему в голову: а ведь у них сегодня в самом деле что-то похожее на свадьбу, не в простом человеческом и уж всяко не в буржуазном понимании, а в высшем, алхимическом смысле, когда в возгонке энергий заново рождается дух, освобождаясь от оков плоти и земных ограничений.       — Ты ведь не думал, Тигр, когда вчера прилетел с Ривьеры, где ловил рыбу с яхты и проводил время с загорелыми красотками, что уже сегодня, в сумрачном Лондоне, попадешь на свадьбу с Кошачьим царем? Ах, Бастьен… я всегда подозревал, что мое безумие заразно, но не знал, что настолько. Теперь мы повязаны с тобой, пока не войдем в долину смертной тени.       Джим замолчал, глаза его внезапно наполнились темной тоской, и он прошептал:       — Знаешь что, мне впервые в жизни по-настоящему хочется, чтобы эта долина, куда я лечу на всех скоростях, была далеко-далеко… как можно дальше. Потому что теперь у меня есть ты. И все то… все, что ты можешь вообразить, Бастьен, все, что обычно говорят в таких случаях нормальные люди… хотя они, наверное, такого вообще не говорят и не делают, но какое нам до них дело, верно?..       Когда Ричи вдруг снова изменился в лице и заговорил о смерти, Морану показалось, что он уловил некоторое различие между двумя ипостасями Мориарти. Ричи был жизнерадостен и легок по характеру — в противовес сумрачному фаталисту Джиму. В Ричарде Бруке было собрано все, что стремилось к удовольствиям, к общению, к беспечности и свободе, какая бывает, когда тебе девятнадцать лет, когда желания бесхитростны, но фантазия неисчерпаема. Но когда на первый план выдвигался Джеймс Мориарти, легкость сменялась жесткостью и расчетом, радость жизни уступала место черному сарказму, а простые и честные желания трансформировались в жажду — мести, контроля, крови, или в страсти, овладевающие им и требующие непременных человеческих жертв. И, если над головой Ричи сказочной короной сияло Солнце, то сознание Джима было погружено в непроглядный мрак ночи, и его спутницей там была лишь одинокая и холодная Луна…       «Действительно, они совсем как доктор Джекил и мистер Хайд (1). Ну, а ты, ты тогда кто для каждого из них? И с кем из них хочешь трахаться больше?» — опять спросил саркастически настроенный Циник.       «А иди-ка ты к…»       — К дьяволу! — Моран выдохнул вслух адрес, куда цинику следовало удалиться, но Джим мог принять это на свой счет, а его к дьяволу Себастьян отправил бы только в собственном сопровождении, и потому сделал вид, что отвечает на сбивчивый шепот любовника. — К дьяволу, кто что подумает и решит про нас с тобой! Мне точно нет ни до кого из них дела, ну, а тебя тут все считают ветреным Дон Жуаном, так что будешь потом хвастаться, что даже свирепого Тигра приручил и заставил лизать твой член… Ты же хочешь этого, да?.. — он нащупал молнию, и, расстегнув кожаные штаны, просунул под них пальцы, желая высвободить член любовника из ставшей слишком тесной оболочки.       Ему до дрожи хотелось отплатить Джиму таким же способом, каким тот довел его до фантастического оргазма в гримерке, и Себастьян сожалел сейчас только о том, что у него нет при себе Глок18(2), потому что на них двоих сфокусировано практически постоянно внимание доброй половины присутствующих. А он не был готов делиться с ними наслаждением того, кем желал обладать сегодня единолично.       — Давай уже двинемся отсюда, я не хочу ничего и никого, кроме тебя… — предложил он Джиму, сжав его член в ответ на его столь же дерзкие ласки.       С Джимом Мориарти случилось нечто немыслимое: он покраснел. Слушая возбуждающие речи Себастьяна, осязая не менее возбуждающие прикосновения, ему оставалось только беспомощно наблюдать, как остатки цинического здравомыслия панически капитулируют перед властным голосом сердца. Джим много лет думал, что сердце его мертво, что оно превратилось в камень и лед, и все возникающие увлечения и привязанности, короткие вспышки страсти, любой интерес к «человеческому, слишком человеческому» — не более чем круги на воде, всполохи солнца на прочном ледяном панцире.       Как же он ошибался! Его сердце было не мертвым, оно просто впало в летаргию и теперь вдруг пробудилось, никого не спрашивая, стоило ему впустить в свою жизнь Себастьяна Морана, пахнущего порохом, железом и горячим песком, молчаливого и точного, как хронометр, и позволить Тигру подойти слишком близко.       — Я не хвастаюсь… — с трудом сглотнув, выдавил Джим вслух, чтобы сказать хоть что-то в ответ на двойную атаку Морана. — Да… пора убираться отсюда, не стоит затягивать пьянку. Я устал и хочу домой.       Он мягко отсоединил пальцы Морана от своего незащищенного горячего тела, кое-как застегнул одежду и встал. Тигр хотел подняться вслед за ним, но Мориарти надавил на его плечо:       — Подожди… Я выйду первым, пойду в гримерку, быстро приму душ и переоденусь. Не могу же я идти домой прямо в сценическом костюме, верно? А ты пока найди для нас такси. Встретимся около служебного входа, поклонники уже разошлись.       Выпустив Джима и не без внутреннего протеста согласившись на его план действий, Моран расслабленно откинулся в кресле и немного посидел так, закрыв горящее лицо руками и представляя себе очень откровенные сцены в спальне, одну жарче другой.       Но люди всегда и везде все портят, и уже через пару минут он услышал над собой насмешливый и явно нетрезвый голос Тедди:       — Ненадолго же ему тебя хватило, Тигр! Наш Ричи — большой ветренник, знаешь ли! И мы с ребятами уже пари заключили, через сколько недель он тебя бросит. Я лично поставил на четыре, не больше, но вижу, что… ик… уже прогадал… — его начала разбирать мучительная икота, и блондинчик бесцеремонно опустил свою тощую задницу на кресло, которое только что занимал Джим, и, схватив со стола бокал вина, влил его в себя одним залпом.       Не желая снисходить до ответа жалкому паяцу, Себастьян встал из-за стола, прошел в бар, где расплатившись за заказанные, но так и не тронутые закуски. Покинув развеселую актерскую братию, он отправился по лабиринтам закулисья искать Кошачьего Царя и Сказочного Принца в одном лице. Хорошая память и способность ориентироваться даже в незнакомом пространстве не подвела его, и вскоре он проник в ту же гримерную комнату, где уже успел сегодня побывать.       Ричи как раз закончил мыться в душе и выскочил прямо на него в одном полотенце, небрежно замотанном на бедрах. Мокрые всклокоченные волосы, капельки воды на коже, мягкие, но мужественные линии его ладной фигуры и взгляд исполненный любви и желания — все это вкупе просто свело Морана с ума. Единым порывистым движением он прижал Ричи к двери ванной, и принялся жадно покрывать его лицо, шею и грудь быстрыми поцелуями. Его руки захватили и прижали над головой тонкие, но сильные запястья любовника, мешая тому отстранить его от себя, а член, с таким трудом заправленный обратно в брюки, как заточенный к битве меч, готов был пропороть ткань, создающую преграду между их телами.       Полотенце соскользнуло с бедер, оставив Ричи полностью обнаженным, и Моран, выдернув свой член наружу, прижал его к все еще торчащему вверх члену любовника. Его ладонь крепко соединила оба стержня, и он задвигал ею вверх-вниз, остро ощущая, что оба они уже близки к разрядке.       — Уммммм… Джииимммм… ты сводишь меня с умаааа… — тихо стонал он между поцелуями, ускоряя темп, и все теснее прижимаясь к его телу своими бедрами и животом, желая слиться в одно целое, слепиться навсегда, чтобы больше не разлучаться ни на мгновение.       — Ба… Бастьен… Бастьен!.. — задыхался Джим, дрожа всем телом, утратив всякую волю к сопротивлению, не в силах прекратить сладкую пытку и не желая, чтобы она прекращалась. Где только он ни занимался сексом на протяжении своей бурной молодости, в каких только обстоятельствах ни поддавался соблазну, но все прежние приключения казались лишь бледным подобием того безумия, что сейчас охватило двоих взрослых мужчин, военного и актера, злодея-стратега и преступника-исполнителя его воли…       Правда была в том, что привычные маски были сорваны, а социальные роли и ранги утратили всякое значение. От всего этого остались только два имени — Джим и Себастьян, а еще горячее дыхание и звуки поцелуев в темноте, глухие стоны и пряный запах запретной страсти.       Мориарти не любил проигрывать, он стремился выйти победителем из всех своих партий, битв и поединков, в том числе и любовных. Но сейчас Джим почти готов был сдаться, и вместо злости и стыда чувствовал блаженный восторг, усиливающий его нетерпение оказаться поверженным. Растерзанным тигриной страстью Себастьяна. Руки, губы и член Морана творили с ним такое, что Джим наверняка спросил бы себя, где же его Тигр сумел приобрести столь богатый и разнообразный опыт нетрадиционного секса?.. — если бы еще сохранял способность анализировать и думать. Но голова отключилась полностью. Исчез тяжелый свинцовый обруч, постоянно давивший на лоб, из темени вынули острые шипы. А тело дрожало, горело и таяло в немыслимом наслаждении под бесстыдными ласками любовника.       — Я сейчас кончу… — глухо прошептал Джим, и в следующее мгновение это случилось.       Зарычав совершенно по-звериному, Моран выстрелил следом за Джимом, заливая ему живот и себе — рубашку, на которой уже влажно белели соки любовника. Привалившись к нему всем телом, он ощутил, как дрожат ноги и съехал вниз по стене, увлекая Ричи, впавшего в полуобморочное состояние, за собой. Так они и лежали несколько минут на пороге гримерки, сплетясь телами, и Моран тяжело дышал ему в мокрые волосы, а Джим мелко дрожал и прятал лицо у него на груди, сжимая своего Тигра обеими руками.       — Я… я тебя люблю… люблю, ты, маленький двуликий негодяй… — прошептал он ему, проводя ладонями по влажной голой спине и крепким ягодицам. Голова кружилась от пережитого, в горле было сухо, словно в иракской пустыне, но во всем его существе не было ни капли сомнения, стыда или сожаления о том, что они только что делали. Похоже, что все внутренние цензоры, критики, строгие воспитатели, моралисты и прочие зануды, муштровавшие его душу с младых ногтей, построились и дружно промаршировали последним парадом прямиком в ад, чтобы сгореть там от собственного стыда и больше никогда не терзать его и не отравлять ему обретенную свободу воли и выбора…       В коридоре за дверью послышался хохот и приближающиеся шаги шумной компании. Наверняка, кто-то из актеров тоже решил уже завершить свой кутеж, и эту дверь сейчас возьмет штурмом толпа подвыпивших гуляк с длинными языками.       Представив себе, что начнется, если они застанут любовников в том самом виде, в каком они и пребывали, Моран резко вскинулся и помог Джиму подняться и убраться обратно в ванную комнату:       — Где твоя одежда? Я тебе сейчас все подам…       — Вот на той вешалке… — слабым жестом указал Джим. Прилепившись к двери ванной с той стороны, он просто растекался по ней и смотрел на полковника большими черными и блестящими глазами создания, потерявшего от любви рассудок.       — Держи! — Моран протянул ему вешалку с курткой и джинсами, и комок с бельем и мягкой растянутой кофтой, потом нашел кроссовки и носки и тоже закинул их в ванную, когда двери гримерки действительно открылись, правда, не с первой попытки из-за подставленного стула, и внутрь ввалились уже знакомые полковнику лица — Медоуз в обнимку с пепельноволосой девицей, что к ним клеилась, Кэтсби с каким-то еще фриком, и парочка других актеров, молодых, пьяных и разгоряченных.       — О! Кого я снова вижу тут у нас! Тииииигр! Тиииигррррр! Агггрррррррр! — заорал неугомонный Тедди и, отпихнув от себя «феечку», полез к Себастьяну с пьяными поцелуями.       Инстинкт самообороны и приступ отвращения сработали на сей раз на опережение, и Моран в два простых приема уложил пьяницу носом в пол, и встал над ним, удерживая руку в болевом захвате спецназа.       — Тедди, Тедди… — обманчиво-ласково проговорил он с недоброй улыбкой — тебе уже давно следовало понять, что такой человек как я не любит пьяных идиотов и тем более пьяных идиотов, пытающихся дергать тигра за хвост. Но, если тебе нужно помочь это запомнить, то я легко это сделаю, завязав тебе узелок на память вот здесь… — тут он загнул ему запястье таким образом, что пальцы хрустнули, а парень дико заорал и забил свободной ладонью по полу.       Джим, пробравшись в душевую кабину на трясущихся ногах, едва успел включить воду и немного придти в себя после любовной дуэли — иначе и не назвать то, что они делали — когда из гримерки донесся сперва сильный шум, а потом леденящий душу вопль, полный муки и страдания.       «Это еще что такое?.. Кого Тигр порвал на части — Тедди, Брэдли или обоих?!»       На ходу надевая трусы, он вылетел из ванной, и едва не растянулся во весь рост, споткнувшись об Медоуза.       Тедди валялся на полу и громко неприятно орал, над ним стоял Моран в позе доминанта, а вокруг, махая руками и визжа, прыгали Мэй, Брэдли и Робби-Скрипач.       — Черт возьми! Что здесь происходит? — в обычно мягком голосе Ричи, который привыкли слышать его друзья, зазвучали зловещие ноты рассерженного Кошачьего царя: — Отпусти его сейчас же!       Моран неохотно повиновался, и Тедди со стоном скорчился на полу, потирая запястье. Друзья суетливо поволокли его на диван, а Джим напустился на Себастьяна, он шлепал его по плечам, отчитывал яростно, но в то же время едва сдерживал смех:       — Хватит калечить людей, Тигр! И что за манера — сразу руки ломать! Их нужно отрезать медленно, с у-до-вольст-ви-ем! Иначе с рисом они не такие вкусные!       — Ну и шуточки! — напустилась на Ричи пепельноволосая Мэй, поглядывая на Морана со страхом, но одновременно и с восхищением. — Я чуть не обоссалась, когда твой хищник на него набросился! Брэдли, трус, даже хотел полицию вызвать! Ричи, а ты не боишься, что тебя постигнет участь Дездемоны?       — Не боюсь, дорогая, — он чмокнул ее в щеку и подтолкнул к дивану, где жалобно стонал Тедди, пока ему накладывали компресс и наливали виски.       — Ну что там с такси? Я буду готов через три минуты. Постарайся никого больше не убить и не покалечить, хорошо?       Джим вернулся в душевую, где ему наконец-то удалось надеть джинсы, обувь, футболку и кофту.       Разозленный на вмешательство Джима, Моран все же решил, что было неправильно ломать пальцы Тедди, раз у этих слабонервных актеришек кишка тонка разобраться без вмешательства полиции. Не желая оставлять Джима с этими уродами, он подошел к воющему Медоузу и, оттолкнув склонившихся над ним и бестолково себя ведущих дружков, протянул к пострадавшему руку:       — Дай взгляну, что там получилось…       Тедди вжался в диван и заорал:       — А! Не трогай меня больше, костолом хренов! — но Себастьян примирительно поднял руки вверх:       — Хорошо, трогать не буду. Но, если там просто вывих, то я могу вправить его обратно, и ты уже через пять минут сможешь пользоваться пальцами. А не ждать, пока их тебе вправит какой-нибудь криворукий санитар-практикант из травмы. Так что решать тебе.       Аргумент сработал, и актер неохотно протянул ему побледневшую кисть. Бегло осмотрев повреждение и проверив, нет ли крепитации (3), Моран взялся одной рукой за мизинец и безымянный палец, торчавшие под несколько неестественным углом, а другой рукой зафиксировал запястье, чтобы пациент не дернулся в процессе оказания ему помощи. Короткий рывок с правильным нажимом — и косточки вщелкнулись обратно в суставные ямки, Тедди даже ойкнуть не успел.       — Порядок! Пошевели-ка ими… вот, видишь, никаких переломов нет. — констатировал полковник, а потом вдруг снова резко подался вперед, наклонившись к самому лицу бывшего фаворита Ричи, и тихо пообещал ему: — Но, если будешь и дальше доставать меня или моего принца своими тупыми выходками, я тебе член отрежу и вокруг шеи завяжу. Вместо галстука.       Выпрямившись, он решил, что невежливо будет уйти, не прощаясь, и повернулся к притихшей и протрезвевшей разом компании:       — Спасибо за угощение, ребята, и еще раз браво вам за игру, вы все тут талантливые, черти! Я пойду на улицу, а вы сделайте так, чтобы Ричи не задерживался, ок?       Они дружно закивали ему, и Себастьян покинул гримерку, решив, что пока Джим собирается, у него будет время не только на поиск кэба, но и на покурить.       Выйдя снова в люди и не обнаружив Себастьяна среди присутствующих, Джим одной частью своей натуры — самой детской и незащищенной, которая сегодня так неожиданно показалась наружу из холодной зыби забвения — едва не впал в панику; но взрослая часть сухо напомнила ему, что он же сам и отправил Тигра на поиски такси, и чем раньше они все-таки уберутся из театра, тем лучше.       После всего произошедшего, пищи для разговоров труппе хватит месяца на два. И нужно будет серьезно подумать насчет Тедди. Джим всегда знал, что Медоуз эмоционально нестабилен, и учитывал это, выстраивая коммуникацию, но видимо, что-то было упущено, и это «что-то» из маленьких неприятностей могло при определенных раскладах перерасти в большую проблему.       «Человеческое, слишком человеческое… Опять настало время все поменять, Ричи. Ветер переменился».       «Ну тогда летим, Джимми! Мы полетим над городом! Мы полетим в горы!» — и осторожный аналитик, усмехнувшись, снова сдался перед счастливым влюбленным.       Бастьен не успел уйти далеко, Джим догнал его на лестнице, и теперь настала его очередь бесшумно налететь сзади, обхватить, зарыться лицом в жесткие волосы, покрыть страстными поцелуями теплую шею…       — Пойдем скорее… пойдем отсюда… — шептал он. — Поедем домой, скорее, скорее… И я не дам тебе спать всю ночь. Всю ночь!..       Моран специально медлил, не желая выпускать Джима из виду даже здесь, где у него было другое имя и где ему никто не угрожал всерьез. Но телохранитель в нем не дремал, и, выйдя за дверь гримерки, он решил подождать своего беспечного подопечного. Если бы у Мориарти в настоящий момент был какой-то враг, который желал ему смерти, как мерзкая Малкина (4), то места лучше этих полутемных коридоров для осуществления коварного замысла и быть не могло. И выйти или зайти сюда убийце было так же нетрудно, как и ему…       Но долго думать о таящейся в закулисах театра опасности не хотелось, и, как только Ричи напрыгнул на него сзади, как игривый котенок, Себастьян снова весь целиком оказался поглощен им. Подхватив его поперек живота, Моран легко приподнял свою добычу и понес к выходу, невзирая на шутливые протесты и попытки выкрутиться из железного кольца его рук:       — О да, мой принц, сегодня будет не до сна нам с тобой, сегодня я всю ночь буду нести свою стражу у твоего ложа…       В таком виде, пугая или восхищая актеров, покидавших вечеринку, они вывалились, наконец, на улицу из служебного входа, и там еще долго стояли и целовали друг друга под желтыми фонарями, когда возле них притормозил черный кэб и улыбчивый седой водитель предложил им воспользоваться его услугами.       Моран впихнул Джима на заднее сиденье и сел сам, и только тут сообразил, что не знает, какой адрес называть. Возвращаться в Мейфэйр или же ехать к нему в Южный Кенсингтон? Или у Ричи-актера, кроме работы есть и какое-то свое убежище в огромном Левиафане по имени Лондон-сити?       — Куда теперь мы едем, мой медовый принц? — спросил он, запуская руку за спину Ричи и притягивая его к себе для нового поцелуя. По счастью, пожилой кэбмен деликатно смотрел прямо перед собой, терпеливо ожидая, пока ему не назовут точный адрес.       — В Сохо… — проговорил Ричи, обращаясь одновременно и к Себастьяну, и к водителю. — Олд Комптон, 34.       Его горячая рука сжала запястье Морана:       — Едем ко мне… Ты ведь не против? Квартирка совсем не роскошная, но я ее люблю. Там никто нас не потревожит.       Такси мягко тронулось с места, но успело проехать всего сотню-другую метров, прежде чем встало у первого светофора. Зеленый сигнал зажегся быстро, но плотный поток машин двигался медленно, и у следующего светофора они тоже встали.       — Пробки! — рассерженно выдохнул Джим. — Проклятые пробки! Как всегда… Куда он едет, этот народец? Куда их черти носят по пятницам? О-о, черт, мы будем тащиться до места час… надо было ехать на метро.       Он прижался спиной к руке Морана и откинул голову на плечо телохранителя. Его подвижное лицо каждой черточкой выражало досаду и острое нетерпение, и конечно, он не смог просидеть спокойно даже пары минут. На третьем перекрестке Джим всем телом развернулся к Себастьяну, схватил его за бедра и прошептал:       — Хочу, хочу тебя!..       Заниматься сексом в машине Морану доводилось, но чтобы вот так, прямо в кэбе, посреди лондонских улиц, заполненных праздными горожанами и туристами?.. Он сжал руку Джима и, взглянув на часы, спросил кэбмена:       — Эээ… мистер, как вы думаете, мы скоро доберемся до места? Пробок много сегодня в центре?       — Это смотря каким маршрутом ехать, сэр.- вежливо и без тени смущения ответил водитель, взглянув понимающе на влюбленных дружков. — Но соваться в метро я бы все же не советовал, сегодня там гуляет много ультрас (5), Тоттенхэм разгромил киприотов 7:2. Вы ведь не хотите, чтобы лицо вашего красивого бойфренда пострадало от них.       — Спасибо за предупреждение, мистер. Если довезете за 10 минут, получите сотню фунтов сверху. — Моран одобрительно кивнул кэбмену и повернулся к Джимми, взяв его пальцами за подбородок:       — Видишь, в метро никак нельзя. Но я уверен, что мы доедем очень-очень быстро… потому что твой тигр тоже сильно проголодался… — он дразняще провел по губам Джима языком, пока их руки вели сражение с застежками штанов за обоюдное обладание вновь восставшими членами.       Тут Моран, вспомнив интимное обещание Джима, отстранился от него и спросил:       — А у тебя дома есть что-нибудь… ну… для первого раза? — он покосился в сторону кэбмена и понизил голос — Смазка есть? Или презервативы?       Джим только презрительно фыркнул при упоминании «опасного метро»:       — Ты что, в самом деле считаешь, что меня пугают футбольные фанаты? Я обожаю подземку, и она платит мне взаимностью! — но Моран не собирался с ним спорить, он предпочел вести совсем другой диалог, и очень скоро Джиму стало казаться, что в руках любовника он тает, как мороженое, и растекается на сиденье лужицей огненной лавы…       Тигр решил добить его вопросом про смазку. Джим едва не прокусил себе губу, но все-таки ответил дрожащим голосом:       — Все у меня есть.       Он и сам удивлялся бешеному нетерпению, клокотавшему в сердце, в жилах и артериях, в окаменевшем низу живота, ведь пубертатные страсти давно остались позади, и обычно справиться с не совсем уместным приливом желания для Джима не составляло никакого труда — но не сегодня. Тело взбунтовалось и предавало его на каждом шагу.       — Бастьен… Я не могу больше.       — Тогда я помогу тебе… а ты мне… — Моран поймал в свою ладонь, влажную от собственных соков, его напружиненный стержень и начал мастурбировать, действуя чуть более бережно, чем как себе самому. Рука Ричи тоже уже нащупала «шлем» его часового, вставшего по стойке «смирно», и задвигалась по нему в том же темпе. То, что они делали, приводило их обоих в состояние дикого возбуждения, такого, что еще чуть-чуть — и из глаз посыплются искры, а крышу кэба просто сорвет вместе с оргазменной вспышкой сдвоенной силы…       Предвкушая этот крышесносный оргазм, Ричи зажмурил глаза, откинул голову назад, ловя ртом воздух, и неосмотрительно открыл Тигру свою шею. Голодный хищник немедленно этим воспользовался, нежно прикусил выступающий кадык и с чувственным нажимом проехался языком, как лезвием, вдоль напряженной косой мышцы — сверху вниз, к ключичной ямке…       В этот момент такси опять остановилось, и тут же сзади послышались недовольные гудки других водителей. Моран нехотя отвлекся, чтобы взглянуть, в чем дело. Впереди не было ни светофора, ни пробки, ничего, что мешало бы проезду, но кэб стоял на месте.       — Эй, мистер, я, кажется, обещал вам сто фунтов, если мы доедем быстро, а не будем у каждого столба останавливаться! — сердито окликнул он извозчика, но тот не ответил, и сидел как-то странно сгорбившись, уронив руки на руль, а плечи его слегка подрагивали.       — Вот черт… у него, похоже, сердечный приступ… — оставив неутоленным желание Ричи, как и свое собственное, Моран протянул руку вперед и потормошил сидящего       — Эй, мистер, вы меня слышите? Вам нужна помощь?