Эрос и Танатос: Комедия в трагедии

Когда Вилле дошел до отеля, он уже успел проветриться. Одна лишняя выкуренная сигарета - и он был уже почти человек. Правда, болели глаза и ужасно хотелось поспать хотя бы несколько часов. Он поднялся в номер. Миге встретил его ровно так же, как и проводил вчера: растянувшись на кровати в дезабилье, листая какой-то журнал. - Ха… нагулялся? Блядь, ну у тебя и видок, - хихикнул его друг, - Сеппо, когда тебя увидит, точно сразу же эякулирует на твою помятую убитую физиономию. - Эякулировал… уже… только что... – нехарактерно тихо и грустно сказал Вилле, заставляя Миге громко захохотать, подвывая и похлопывая рукой по своей кровати. - Он меня внизу в вестибюле отеля встретил с бумагами и отъэякулировал. - Ты же говорил раньше, что тебе это нравится! – представляя себе примерно, что их менеджер мог высказать своей загулявшей звезде, Миге чуть не задохнулся от смеха. - Я, должно быть, просто врал, потому что хотел произвести на тебя впечатление, - грустно сказал Вилле. - Я, наверное, сейчас сдохну. Если что, передай моей маме, что я ее люблю. И папе тоже передай. Он скинул кожанку и упал лицом в чистую неразобранную кровать через тумбочку от кровати Миге. - А Йессе передать? - А Йессе обойдется, - сказал Вилле. Йессе был его младший брат. - Ботинки сними, малахольный… - Я не могу, у меня нет сил. - А чего тогда куртку снял, теряешь профессионализм? – спросил Миге. - Сейчас встану и надену, чтобы ты бухтеть перестал, - буркнул Вилле лицом в подушку. - Ладно-ладно, - умиротворяюще сказал Миге. В отличие от Вилле, он спокойно спал эту ночь, причем один в номере, что неимоверно увеличивало качество и количество сна. - Отъебался от тебя, спи. Последний вопрос… - Ну? - Трахнул мальчонку-то? - нежно проговорил Миге. - Отстань. - Уже отстал, - согласился Миге. - Он хоть совершеннолетний? Вилле застонал в подушку, вложив в нее всю ярость и отчаяние, которыми только обладал. - Я тебя предупреждал, - сказал Миге, - когда до тебя добираются эти юные создания, пылающие любовью к тебе единственному, эти нежные и чистые души, не знающие еще, что за мерзкий ты гондон, обязательно смотри паспорт, потому что иначе потом придут их родители и отрежут тебе яйца. - Совершеннолетний, - сказал Вилле. - Спокойной ночи, милый, - сказал Миге, тоном показывая, что узнал все, что ему было нужно. - Ты пойдешь обедать? Вилле просто не ответил на его вопрос. Миге не стал глумиться над безжизненным телом. ************************************************** Смешнее всего они с Бамом добирались от скейтерской площадки до паба. Они играли в автомобиль с прицепом. Вначале в роли автомобиля был Бам. Ну, началось все с того, что Вилле опять выпросил у него скейт, но Бам, наученный его успехами, не спешил отпускать его руку, потому Вилле быстро сдался, вцепился сам ему в воротник и сказал: - Вези меня тогда! Вторую половину пути до бара Бама на скейте вез Вилле. По дороге они обсудили ряд актуальных тем, все последние альбомы любимых групп. Бам с упоением рассказывал о программе, которую снимал, правда, потом он увлекся, стал говорить уж слишком быстро, и Вилле понимал его примерно через слово, но вежливо ржал, иногда даже в нужных местах. Когда в ненужных, впрочем, Бам особенно не обижался. У них оказалось много общего. У Бама был старший брат, у Вилле младший, они оба были очень привязаны к своим родителям. Бам рассказал про Эйприл, и Фила, и про Дона Вито. - Когда я заработаю много денег, первое, что я сделаю, это куплю им большой дом! – заявил Бам. - О-о-о-о, - протянул Вилле. Получилось как-то слишком саркастично, наверное, потому что Бам сразу отскочил от него, смутился и стал оправдываться. - Ну, только не надо там себе думать, что я малолетка… - Я не… - Что я маменькин сынок… - Я не… - Да, у меня хорошие отношения с Эйприл, потому что она… - Тс-с, - Вилле протянул руку и потрепал Бама по курчавым шелковистым волосам, - все хорошо. Я не смеюсь над тобой, малыш. Бам остановился как вкопанный и счастливо поддался ласке его руки, наивно и открыто, словно щенок. Еще зажмурил глаза. Лицо его выражало полное и безграничное счастье. Вилле едва удержался, чтобы не чмокнуть его в это открытое и детское, абсолютно счастливое лицо. Он не был даже до конца уверен, был ли это сексуальный или исключительно сентиментальный позыв. - М-м-м-м-м, - экстатически прошептал Бам, - не знал, что у меня там эрогенная зона… И еще я не знал, что мне нравится слово «малыш». - О, господи, - Вилле коротко расхохотался и отдернул руку. Он понимал, что Бам скорее всего шутит, но ситуация его немного смутила, потому он поспешил разорвать контакт. К тому же они уже почти дошли. - А не, знал, - поправился Бам, - я пару раз пытался дрочить под твои песни. - Успешно? – участливо спросил Вилле. - Ракета произвела боевой залп! – гордо ответил Бам. - Спасибо тебе, господи, теперь я знаю, что я жил не зря, - мстительно не придержал перед носом Бама дверь Вилле. Спустя пару пива Бам, видимо, посчитал, что они уже достаточно близки для обсуждения более интимных вопросов, потому стал рассказывать про свою девушку. - Мы с ней как подружились в двенадцать лет, так вот до сих пор вместе, ее зовут Мисси… - Да, я тоже имел тенденцию в школе влюбляться в своих лучших друзей, - аккуратно сформулировал Вилле, закрывая лицо стаканом. - И? – глаза Бама загорелись. Интересно, просек ли он двусмысленность его фразы? Вилле равнодушно пожал плечами. - Полагаю, мне не удалось достаточно заинтересовать собой и своими чувствами объект. - Да ты врешь! – возмутился Бам. - Я никогда не вру, - сказал Вилле. - И вообще, это очень грустная и глубоко травмировавшая меня история. - Я никогда не поверю, что в тебя возможно не влюбиться! - Бам рявкнул это, хохоча на весь паб, ничуть не смущаясь своих слов, лицо его осветилось изнутри. - Черт, я прямо пытаюсь это представить сейчас… Бам сидел напротив него и сиял, как солнце. Самое страшное, что он не только сиял, но и излучал мегатонны килоджоулей тепла. Они только-только познакомились, а Вилле уже хотел рассказать ему то, в чем стеснялся признаться даже самому себе. Он привык относиться к чужим людям достаточно настороженно, потому ситуация его, откровенно говоря, пугала. Страх, впрочем, был какой-то своеобразный. Он щекотал нервы приятным прохладным ветерком и почему-то отчаянно требовал обострения ощущений. - То есть ты такой… подходишь типа к кому-то... типа… «я тебя люблю»... такой весь из себя… подходишь… а тебе так… «а я тебе не дам»... Да? Да? Так было? - Ну, в определенной степени обобщения, наверное, да, - согласился Вилле. У парня была странная внешность. Несмотря на кажущуюся мягкость и нежность миловидного лица, серые стальные глаза настораживали. Нет, он старательно придавал себе наивный вид и округлял их с видом милого домашнего животного, впрочем, этот трюк Вилле был и самому известен, так что тут его было точно не провести, но в некоторые времена они замирали, пристально глядя в упор навылет, словно просвечивая его изнутри. Улыбка тоже была немного слишком поставленной и красивой для такого простого рубахи-парня. Это была улыбка человека, уверенного в своем окончательном триумфе. Раз, как эта мысль проникла ему в мозг, он не смог от нее избавиться. Вчера после концерта, когда Вилле был слишком угашен от усталости и всего, он, признаться, этого и не заметил, кроме того, он не думал, что они встретятся еще. С одной стороны, его чрезвычайно подкупила простота этого парня, его внутренняя свобода, то, как он легко и непринужденно вытащил его из его кокона, заставив одним повелением своей левой ноги нарушить его рабочий график, с другой стороны, теперь, глядя ему прямо в глаза через стол, он вдруг увидел не наивного избалованного американского мальчишку, а довольно-таки самоуверенного и решительного мужчину. Он задумчиво облокотился о стол и потер нижнюю губу, погруженный в собственные мысли. Таким образом, он как-то пропустил то, что Бам сказал. - Что, прости? – переспросил он, внезапно ощутив, что молчание за их столиком как-то слишком затянулось. Вилле испугался, что может выглядеть слишком растерянным, потому манерно достал сигарету из пачки «Мальборо» и затянулся. Все это время Бам соблюдал паузу, пристально наблюдая за его движениями, и не продолжил ровно до того момента, пока Вилле не позволил произойти контакту глазами: - Я говорю, баба, небось, какая-то мелкая была, - повторил он. - Любой мужик бы за тобой потом бегал с пистолетом и еще бы требовал. - Ха-ха, - сказал Вилле, - вообще-то, мы с тобой еще не настолько знакомы, чтобы вдаваться в такие детали… В каждом свидании бывает такой момент, когда тебе внезапно начинает казаться, что вернуться к себе в постельку и подрочить будет значительно более расслабляюще и приятно и приведет к меньшему количеству последствий, чем продолжение этого свидания. Вот сейчас у Вилле настал именно такой момент. К сожалению для него и к вящей удаче Бама, теплая постелька Вилле находилась сравнительно далеко. - Я Брэндон… по паспорту, - интимно прошептал Бам, наклонившись над столом и приближая свое лицо. И улыбаясь. Все так же обворожительно, словно Чеширский Кот, - Брэндон Коул Марджера, Вест Честер, Пенсильвания. В Америке мне все еще не продают бухло, поэтому Славься, Британия! - Славься, - сказал Вилле и чокнулся с ним бокалом лагера. Губы стали к нему значительно ближе, и ему неожиданно стало пофиг на то, чем это все закончится. Вилле ухмыльнулся родившейся внутри безбашенности, поставил пустой стакан на стол, уставился на Бама в упор, слегка исподлобья, потирая нижнюю губу задумчиво указательным пальцем. Бам опустил глаза, он явно смутился. Шумно выдохнул в сторону. И отстранился. Смутился под его взглядом. Ха. - Ой, может я еще за пивком сбегаю? – предложил Бам, вскакивая со стула, чтобы скрыть свое замешательство. - А сбегай, что уж… - глядя на то место, где он до того был, немигающим взглядом удава и улыбаясь самыми кончиками губ, сказал Вилле, - раз уж встал. - Ха-ха-ха! – удаляясь, сказал Бам. - «Раз уж встал», - повторил он, - ха-ха-ха-ха! Вилле потер лицо ладонями, чтобы скрыть улыбку. Это было очень странное чувство, что рождалось у него внутри. Он, может, был не в полном восторге от каждой фразы, что бы ни сказал Бам, но он точно уже не хотел уйти и подрочить. Ситуация была достаточно нестандартной, человек был достаточно нестандартным, чтобы его заинтересовать. - На вот, - через пять минут, прилегши на его спину, Бам поставил по обе стороны от него по пинте эля. - Спасибо, милый, - использовав всю соблазнительную силу голоса, сказал Вилле. - М-м-м-м, - простонал ему в ухо Бам в ответ. Вилле чувствовал себя, словно ему какие-то сраные пятнадцать лет, он чувствовал его тепло и запах кожи, дыхания и стирального порошка от одежды, и еще какой-то парфюмерии, все это сливалось в один уникальный запах, который плавил его и заставлял наклонить голову вперед, обнажая шею. Руки Бама лежали на нем сверху, дыхание касалось его уха. - Слу-у-ушай, - сказал Бам, подсаживаясь к Вилле на одну скамейку. Вилле не сдвинулся в сторону, но и не придвинулся. Курил, закинув ногу на ногу. - А покажи мне свою? – горячо прошептал Бам ему в ухо. - М-м-м-м? – удивленно набычился Вилле. - Ну… её.. - Кого? - Ну это самое… - Чего?! - Ну её… - О господи, Бам, я так с девочками в первом классе знакомился. - Вот потому у тебя, вероятно, до сих пор и нет девушки, - нежно парировал Бам, складывая губы уточкой и наивно распахивая ресницы пошире. - Дебил, - необидным тоном, хихикая, ответил Вилле. Бам тоже захихикал в ответ. Очень мерзким голосочком. Торжествующим. Ладно, посмотрим, чья возьмет. - Татушечку покажи мне свою, - преданно засиял очами как ни в чем не бывало Бам. - Эту? - Вилле вывернул запястье, в котором была сигарета и на котором кокетливо из-под рукава выглядывало сердечко. Конечно, он знал, что не эту. - Нет, - сказал Бам невинно и беззаботно, - над пиписькой. Он все так же сидел рядом с ним на скамейке, вполоборота. И наслаждался собственной безнаказанностью. - Ладно, - Вилле резко поднялся, тоже повернувшись к нему навстречу, одну ногу поставив на колено на сиденье, решительным жестом задирая рубашку наверх, сунул это все почти Баму в лицо. Бам, против его ожидания, не подался назад, ничуть не смутившись близости его нежных частей тела у своего лица. Только лишь миловидное его нежное личико приобрело хищное выражение, да ангельская голубизна сияющих очей угрожающе потемнела тона на четыре…словно бы в них капнули чернил. Вилле смог это заценить, потому что Бам при этом поднял на него глаза и посмотрел в упор. Он улыбался. Он смотрел на низ его живота, плавно переходящего в верх лобка, горячо дышал ему в живот, чем вызывал вполне очевидные эротические переживания у Вилле, не двигаясь ни вперед, ни назад и явно играя с Вилле в игру «кто первый отдернется назад». И, учитывая, что у Вилле вполне себе определенно и неумолимо начал вставать, Вилле понимал, что его шансы на победу в этом соревновании не слишком велики. Он сжал зубами сигарету во рту и внимательно уставился в направлении ряда бутылок за спиной бармена, разглядывая ходящих мимо людей, чтобы хоть как-то отвлечься. Ему очень не хотелось, чтобы его член сейчас поддел Бама под подбородок, это было бы как-то слишком быстрой сдачей. Но и отступить он не мог. Твою ж мать! - Я хочу видеть ее всю. Снизу тоже, - приказал Брэндон. О, и что это был за тон! Вилле сцепил зубы, заставляя дернуться желваки, потому что он его задел. Он прямо физически ощущал сейчас выброс адреналина в своем организме от того, что его взбесил Бамовский приказной тон. Мягкий, спокойный, уверенный в себе, совершенно не подразумевающий отказа. Это был если не приказ, то чертов вызов, типа, а слабо тебе? Потому он просто сцепил зубы и, двумя большими пальцами подхватив себя за ремень штанов, оттянул его вниз так сильно, как только смог, до самого основания своего члена. Кстати, это оказалось неплохим маневром, потому что помогло ему скрыть степень своего возбуждения. - Вау, - радостно сказал Бам, - а ты, оказывается, красишь волосы. - Ш-тоблять?! – ошарашенно спросил Вилле, чуть не выронив изо рта папиросу. - У тебя на лобке волосы светлее, и под пупком, - сказал Бам. - Ты на татуировку пялиться собирался или на волосы на лобке? – мрачно спросил Вилле, поняв, что сентенция Бама снова не прошла безболезненно для его хуя. - Тебе соврать, или ты уже достаточно взрослый мальчик, чтобы сам понять? – неожиданно резко спросил Бам. - С-с-у-ч-ок, - прошипел Вилле. Но Бам не дал ему опомниться, он со всей дури приложился губами прямо к самому центру татуированной хартаграммы, хватаясь руками за ремень его штанов и стаскивая их ниже. У Вилле звезды заполыхали перед глазами, разноцветные готичные черно-красные звезды, перехватило дыхание - тот самый случай, когда влажная прохлада губ оставила на нежной коже под пупком пылающий и распространяющий свое тепло на все остальное его тело ожог. С этого момента шутка перестала быть для него шуткой. Вилле вырвался из его рук, подался прочь от стола, описав круг почета, заставляя посетителей, проходящих мимо, шарахнуться от себя, и поправляя штаны. Мысль закончить эту ночь без усилий Бама преодолела для него точку невозврата. Он был возбужден, ему нравилась откровенность и наглость парня, более того, ему нравилась нежность его губ и пальцев, скользнувших мимоходом по бокам. Когда он вернулся к столику, он увидел, что лицо Бама было несколько настороженным. Вилле схватил свой стакан со стола, делая большой глоток, чтобы скрыть лицо, и грубовато кинул Баму: - Подвинься. Бам не подвинулся, потому ему пришлось задвинуть его собственным бедром, приземлившись на скамейку и хватаясь за пиво. - Ну, за знакомство, - сказал Бам тост и чокнулся своим стаканом об его. Он сдвинулся вбок ровно настолько, насколько Вилле его задвинул, но не попытался никак разорвать их телесный контакт. Более того, он еще и положил голову Вилле на плечо. Вилле молча пил. - Я поцеловал звезду в звезду! – гордо сказал Бам. Вилле молча пил. - Или звезду в сердечко? Вилле молча пил. - Виллявала… а щито символизирует твоя татуировка? - Жопу, - любезно сказал Вилле. - Я поцеловал звезду в жо… - Заткнись. - Ладно, - согласился Бам, - но вообще-то ты первый начал. - Как тебе угодно, - согласился Вилле. - Вообще, не так важно, кто первый начал, - внезапно впал в философский настрой Бам, отбирая у Вилле только что разожженную новую сигарету и поднося ее ко рту, - важно, кто первый кончит. В идеале, конечно, кончать хорошо вместе, но так не всегда получается. Тебе как больше хочется, Виллявала? - Мне хочется сдохнуть, - сказал Вилле, зажигая новую сигарету и затягиваясь. - Какого хуя я вообще с тобой связался? - А мне – минетик, - томно сказал Бам. - Чё?! – закашлялся Вилле, в первый раз с самого детства подавившись сигаретным дымом. - Хочется, - сказал Бам невинно, - минетик. А тебе нет, что ли? Примерно в этот самый роковой момент Вилле сильно недооценил способности Бама. Может быть, они уже оба были к тому времени слишком пьяны, но он явно потерял контроль, потому что он даже не насторожился ни краем уха, когда Бам соблазнительно прошептал ему: - М-м-м… Вилька… ты не знаешь, что теряешь… а хочешь… хочешь, я тебя в пипиську поцелую? Прям при всех? Вилле еще не знал этого характерного расслабленного эйфорического тона Бама. Того самого, что предвещал планетарную катастрофу в локальном масштабе. Он все еще думал, что Бам просто берет его на слабо. - Валяй, - сказал он мрачно, ожидая, что ничего, кроме обоюдного ржача, после этого не случится. Потому и оказался в корне не готов, когда Бам рывком, охотящейся рысью, переменил положение, подогнув под себя ловко ногу, распластавшись на сиденье так, что его голова оказалась над самым его пахом. Он уткнулся губами ему в живот так низко, как позволяли брюки, бесстыднейшим образом засасывая чувствительную кожу живота и руками пытаясь расстегнуть ему ширинку. Вилле с воплем попытался его оттолкнуть от себя: - У меня не стоит! – грозно предупредил он. Но Бам вцепился в него не на шутку. В эту же самую секунду он с удивительной ловкостью сунул раскрытую ладонь в промежность Вилле, очень четко находя правое бедро и прижимая ладонью его эрегированный член, заставляя рефлекторно расставить под собой ноги шире, откинуть голову и застонать сдавленно, выдыхая через нос. - Вру-ш-ка, - диагностировал Бам, - да ты уже почти течешь. Задохнувшись от обилия нахлынувших на него противоречивых эмоций, Вилле не смог ответить вовремя. Их интимное уединение нарушил официант, собирающий пустые стаканы со столов, с крайне скептической физиономией наблюдающий за их возней. - Все в порядке! – поднял руку вверх, махнув официанту, Вилле. - Это мой двоюродный брат-близнец, он олигофрен! - Дя-дя! – сказал Бам, поднимая лицо от ширинки Вилле и старательно скашивая глаза к переносице, - у него там картинка! - потом не менее старательно пустил слюнку уголком рта, заставляя ее капнуть на эту самую картинку. Вилле не выдержал прекрасия зрелища и заржал в голос по-гиеньи пронзительно, закидывая голову назад. Это все уже становилось как-то немножко слишком. И не только в том смысле, что пущенная слюнка стекала ему в штаны, а двоюродный брат-близнец продолжал косить одним глазом, крепкой ручонкой со знанием дела сжимая его член, но и в том, что группа лиц, смутно похожих на скинхедов, уже начала издалека интересоваться ими. Получить пизды от третьих лиц никак не входило в план дня Вилле, о чем он поспешил сообщить Баму. Бам согласился и с неохотой слез с его коленок. Официант поспешил освободить их от своего внимания. Однако когда они выбрались на улицу, уже стемнело. Им казалось, они просидели в этом баре какой-то сраный час, а наступил уже вечер. Они решили пойти пешком до отеля, тем более идти было не очень далеко. Воздух пьянил не хуже эля, свет лондонских фонарей придавал их путешествию определенную долю романтики. Некоторое время они шли молча. - Дай руку, - первым не выдержал Бам. - Не дам. - Дай руку. - Бам, ну чё ты как педик какой-то. - Ладно, я сам возьму. Вилле промолчал. Очень сложно было объяснить самому себе, почему еще днем держаться за него обеими руками было не пидорством, а сейчас вдруг стало. Точнее, ему не надо было это себе объяснять, он и так знал ответ, он надеялся, что у Бама хватит ума его не спросить об этом в лоб. У него не было никакого желания показывать парню все то смятение чувств, которое он в нем вызвал - шаловливо, одним щелчком пальцев и играючи. Это был один из тех случаев, когда он очень боялся показаться смешным. - М-м-м, - Бам шагал рядом, держа Вилле под руку. Точнее, он держался за его предплечье обеими руками, зажав подмышкой скейт, двигаясь немного боком и вприпрыжку, не обращая никакого внимания на идущих навстречу им пешеходов. - А чё, а клево, а мне нравится, – Бам хихикнул, - ты, типа, как моя телка… ЭЙ! – Бам резко повысил голос, - СМОТРИТЕ ВСЕ! ЗАВИДУЙТЕ!!! КАКУЮ Я СЕБЕ СУЧКУ ОТХВАТИЛ!!! - Бам, ты ебанутый? - простонал Вилле. - Пока еще нет, но я надеюсь, что все-таки только пока. - Я тебе щас в голову дам, - прошипел Вилле. - Горячая штучка, - слава богу, это американский засранец сказал вполголоса, видимо, все-таки немного испугался. - Ей так и не терпится мне дать, - закончил свою мысль Бам, когда его лоб встретил кулак Вилле. Несильно, но убедительно. - Я так понимаю, что я, возможно, вел себя несколько грубо и, возможно, даже немного непотребно? – учтиво спросил Бам. - Определенно, сэр, - не менее учтиво согласился Вилле. Кулак от головы Бама он не убрал. Так они и шли. В обнимку и с кулаком у головы. - Не бейте меня, дяденька, это непедагогично, - деланно-слезливым голосом опытного малолетнего уголовника проныл Бам. - Пиздюк мелкий, - сквозь зубы сказал Вилле и сунул руку снова в карман. Избежав физической угрозы, Бам быстро обнаглел обратно. - Ничего, стерпится – слюбится, - снова перешел на свой умудренный опытом стиль Бам. - А? - Ты мне тоже не сразу понравился, - серьезно сказал Бам, - некоторые черты меня определенно отталкивали. Ну, потом я как-то постепенно убедил себя в том, что, возможно… - ЧЕ-ГО?! – Вилле остановился, уперев руки в боки и нахмурившись. Бам отскочил вперед на всякий случай. - Ха-ха, - сказал Бам, - Ха-ха-ха. Ха-ха-ха-ха. Попал. Подъебнул. Вилле, я тебя подъебнул!!! ХА-А-А-А!!! Бля, это было что-то… - Сука, ты труп, - шепотом сказал Вилле, но Бам никогда так четко еще не слышал. Бам бросился по улице стремглав. Вилле стартанул за ним, словно ракета, в два прыжка длинных ног едва не догнав, но спортивная хватка Бама его спасла, и он хитро вывернулся в последний момент, совершив коварный маневр, в результате которого противника занесло. Чем выгадал себе победные секунды. Далее Бам увеличил свое превосходство, успев перебежать дорогу на красный свет прямо перед машиной, оперевшись рукой о капот и ловко ее перемахнув. Водитель ударил по тормозам, загудел и закричал нечто не слишком политкорректное вослед, на что Бам заорал на всю улицу: - ВИВА ЛА БАМ!!! ВОТ ЭТО ГРЕБАНЫЙ ПАРКУР! - Судьба тебя все равно настигнет! – сложив руки рупором, пробасил Вилле с той стороны улицы. Он проиграл, но не сдался. Как и было предсказано раньше, судьба все-таки нагнала Бама. Нагнала уже непосредственно в лифте отеля, сунув ногу в закрывающиеся двери, изящными, но мощными плечами не без борьбы, но в конце концов эффектно победив механизм. Одним движением затолкала в самый угол лифта и нависла неумолимостью, присущей одному лишь року. Скейт с грохотом выпал из рук Бама прямо на пол. Оба парня стояли друг против друга и тяжело дышали, правда, они не очень понимали, от чего в большей степени. То ли осознав, что у него нет пути к отступлению, то ли и ему тоже приспичило особенно остро после неожиданно интенсивной физической нагрузки, отягощенной выбросом адреналина, но Бам отчаянно прошептал с устрашающей серьезностью: - Я больше не могу… терпеть, блядь… я так… я так тебя хочу… Вилле враз стало не до анализа. Он видел только чувственный рот Бама и смутно слышал «тебя хочу» в грохоте оглушительных ударов собственного сердца у себя в ушах. Он впился в полуоткрытые навстречу ему губы Бама до того, как он в принципе осознал, что он делает. Мозг обожгло нежным прикосновением чужих мягких теплых губ, с не уступающим ему жаром рвущихся навстречу их поцелую, открывая возбуждению тот самый сокровенный короткий путь от губ сразу к возбужденному члену, когда каждое прикосновение к губам было словно бы его ласкали прямо там. Завершение этого внезапного интимного акта торжества пылающей чувственности было ничуть не менее феерично, чем его начало. Бам застонал, вцепился в полы куртки Вилле, по всей видимости пытаясь прижать его к себе сильнее, отступил боком из угла, наступил на скейт, тот поехал в сторону вместе с ногой Бама. Бам ударился головой о стенку лифта, хотя и по чистой случайности, но по-спортивному ловко сделал подножку Вилле и с грохотом утянул товарища на пол лифта, любезно смягчив, впрочем, последнему падение непосредственно своим телом. Двери лифта бесшумно распахнулись, и финалом-апофеозом суровой мужской любовной прелюдии к ногам стоящей на этаже в ожидании лифта, а теперь, по факту, молчаливо взирающей на кучу-малу из двух субъектов мужского пола, лежащих друг на друге и скулящих от хохота, группе японских туристов на этаж победно выкатился подлый скейт. Плача от смеха, но продолжая истерически хихикать, Бам выполз из-под медленно и неверно поднимающегося на ноги Вилле и покинул лифт эффектным манером, на карачках, искоса поглядывая на вежливо ошарашенные лица азиатов, по ходу дела хвастаясь своим богатым словарным запасом японского языка, обретенным в просмотрах хентая и игре в идиотские компьютерные игры с братом: - Э… Гомен насаи… хи-хи-хи… Сайонара! Каваи… хи-хи-хи… Харакири! Покемон! Я УБИЛ СВОЕГО ПОКЕМОНА! Я ЕГО НЕ КОРМИЛ, И ОН ГАДИЛ ПОД СЕБЯ! НА ТРЕТИЙ ДЕНЬ ОН СДОХ! СДО-О-ОХ!!! В собственном дерьме! Кстати, как он мог столько гадить, если я его не кормил, вы не знаете? В принципе, это было все, что Брэндон хотел знать о Японии. Вилле учтиво поклонился туристической группе, сложив руки у груди и торжественно приветствовал их. - Добро пожаловать в Англию, леди и джентльмены, фрау и мадамы, мистеры и херры. Хорошего отдыха, земляне! Много не пейте! Учитесь на моих ошибках! Чествуйте «Блэк Сэббат», кстати, обязательно посетите Бирмингем! Поцелуйте там землю! Это Святая земля! Это Мекка! Э-э-э… а, чуть не забыл! Поклоняйтесь Сатане! – завещал он и торжественно проследовал по коридору, демонстративно покачиваясь и эффектно падая замертво на пол. Половина туристов уже зашла в лифт, половина попыталась броситься как-то помочь. Однако победила молодость, и первым к Вилле подскочил Бам, испугав цивилизованную нацию истошным криком: - СТУПАЙТЕ ПРОЧЬ! О-О-О-ОН МО-О-О-О-О-О-ОЙ! – схватил Вилле за ногу и потащил по полу. Пытался. Вилле широко раскидывал руки в стороны, и пытался цепляться за выступы дверей ногтями, и выразительно выл: - Повинуйтесь Оззи Осборну! Собирайте менструальную кровь каждое полнолуние и смешивайте со священным маслом абрамелины! Добавляйте муку и смотрите, как зарождается новая жизнь! Каждое новолуние! Магия! Алхимия! Претворяйте ритуал поклонения анусу! Почитайте Кроули как... как мать свою! - Мать твою! Вот ты ж припизданутый, а? - восхитился Бам, почесывая в затылке. Двери лифта бесшумно закрылись, увозя зрителей прочь, и игра им тут же наскучила. - Да, - сказал Вилле, переворачиваясь на спину и лениво потягиваясь. - Правда, с анусом я немного, на самом деле, загнул, просто слово такое мерзкое. Мне оно так нравится. - О, я понимаю твою боль, малыш, - сосредоточенным тоном произнес Бам. - Сделай мне эротический массаж, ты, - приказал Вилле, облизнувшись, указав на Бама, приподнявшись на локтях и расстегивая сам себе рубашку. - Вот это прием! – одобрил Бам, снимая майку одним рывком и кидая ее куда-то в угол коридора. Где он ее в итоге и забыл и где они искали ее потом поутру, потому что она оставалась последняя практически чистая. Вообще, они не столько выпили, чтобы быть такими опьяневшими. Это было что-то совершенно иное, что сносило крышу до конца. Но до утра было еще далеко, он встал над лежащим на полу Вилле, как бы полностью одетым, даже в куртке, но, учитывая ситуацию, наполовину голым, так что его соски нагло алели на бледной коже, как и облизывающиеся рефлекторно губы, а похабная татушка темнела из штанов, манерно напоминая торчащую из штанов волосню от пизды. Бам сам выглядел ничуть не более прилично: полуголый, в низко сидящих джинсах, открывающих вид на белье, сладострастно поглаживающий свои яйца и член сквозь штаны прямо над лежащим, чтобы тому было лучше видно. Потом Бам решил, по всей видимости, пародировать плохих стриптизеров, потому, облизав пальцы, демонстративно обвел ими свой сосок. Он точно не знал, желает ли он этим возбудить или рассмешить - скорее, в общем-то, рассмешить, потому что вообще-то они все еще были в коридоре. Однако его визави юмора не понял. Он отзеркалил его движения, и юмора в них Бам, как ни старался, так и не нашел. Он упал на колени, садясь ему на грудь сверху, и сделал то, что никогда не думал бы и посметь. Поднес ко рту Вилле свои пальцы, провел ими по его губам туда-сюда несколько раз, просто наслаждаясь ощущением, что он это может. Вилле открыл рот под ласковым прикосновением, потому что уже был достаточно возбужден, чтобы вообще ничего не соображать, и засосал вначале кончик третьего пальца Бама короткими, но чувственными поцелуями, потом безымянного, потом, уже значительно более длительно и аккуратно, оба эти пальца. Бам выдохнул непечатно и сунул ему в рот их так глубоко, как мог. Вилле застонал и выгнулся под его вторжением, принимая его в себя и запрокидывая голову назад. Бам просто увидел, как дернулся его кадык, отдернул руку и отполз назад со сдавленным: - А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А... Это было значительно больше, чем он бы мог выдержать сейчас. Он вновь спустился к поясу штанов Вилле, вначале потираясь об его живот всем своим телом и нежно проскальзывая кожа к коже наверх. Потом снова вниз и медленно губами по диагонали, заходя на бока и возвращаясь к верху, от лобка к длинной шее, вылизывая ее с упоротой похотью голодного пса. Им обоим нравилось это ощущение мокрой кожи от жадных поцелуев Бама, горящее между ними обоими. Бам продолжил свой своеобразный эротический массаж, спустившись снова по телу Вилле своим телом вниз и вверх опять. На этот раз Вилле со стоном схватил его задницу, вжимая его пах в свой, потому что было очень надо. Как бы ни было это приятно, это заставило Бама податься назад, потому что он боялся, что кончит себе в штаны, о чем он сообщил Вилле в самых прямых выражениях. Это было словно жажда. Физическая жажда. Это отчаянно возбуждало их обоих, несмотря на то, что определенные части тела их давно уже были готовы к другому. Извращенное удовольствие от извращения этого самого удовольствия захватило их умы на паласе в одном лондонском коридоре совершеннейшим образом и окончательно. Двери лифта неожиданно снова раскрылись, заставши Бама мрачно взирающим, стоящим полуголым, рачком над распластавшимся под ним в истоме Вилле. - Сука, японцы вернулись? – отчаянно спросил Вилле. - Не, - успокоил его Бам. - Уйдите на хуй, что, непонятно, чем мы занимаемся? – спросил он пару, вышедшую из лифта. Те шарахнулись в боковой коридор. Несколько минут Бам простоял молчаливо в той же позе, пока Вилле развлекал себя тем, что ловил ртом кулон на цепочке, который висел на груди у Бама и таким образом, учитывая его положение, болтался туда-сюда в районе его лица. Бам посмотрел вниз, с уважением отнесясь к развлечению партнера, несколько раз двинувшись туда сюда специально, чтобы увеличить амплитуду движения кулона, а потом наклонившись и вложив его ему в рот, чтобы усилия его увенчались-таки успехом. - Может, пойдем в номер? - как-то внезапно пришло Баму в голову. Вилле задумчиво выплюнул его кулон в знак согласия.