***
Ах, как же давно он так уверенно не чувствовал себя в своей шкуре. Встреча с деловыми партнерами прошла на ура, Бам едва дождался их прилета в Лос-Анджелесе: - ААА, КИИСААА, ДОН МИГЕЕЛЬ, ПРИВЕЕЕТ Я ТАК ПО ВАМ СОСКУУЧИЛСЯЯЯ! – заорал он, бросаясь на них в прыжке с ногами по очереди. - Драсти, - сказал он компаньонке Миге отчего-то крайне смущенно. Было уже достаточно поздно, он довез их до отеля, по дороге объяснив, что завтра у них будет наполовину свободный день, когда они так, кое-что сделают, посмотрят, кое-что отснимут во второй половине дня, команда его как раз все настроит. А потом, они съездят в аэропорот, встретить остальных членов группы ХИМ они начнут съемки на следующий день с шести утра. Он привез их в заранее забронированный уютный отель. Ведрана оставила их в баре втроем, пока они обговаривали дополнительные технические детали, потом Миге стал отчаянно зевать и отправился восвояси. Бам смотрел на то, как он выходит в двери, и хищнически облизывался. Потом вдруг вскочил и потащил Вилле за собой. - Пошли. - Куда, я еще не нажрался. - Потом нажрешься, - отрезал Бам. - Бля, - сказал Вилле, но Бам жизнерадостно хлопнул его со всей дури по спине и помчался вперед. Честь Вилле заставила его помчаться обидчику вослед, чтобы дать сдачи. Вилле почти нагнал его у лестницы, но споткнулся на третьей ступеньке и чертыхаясь упустил набранное преимущество. Ну ничего, у номера он его все равно догонит. Впрочем, у номера все как-то очень сильно изменилось. Они оба запыхались, но это было совсем не страшно. Бам схватил его и с победным воплем втащил его в номер за руку. Там что-то у них стукнуло в голове обоих, и к чертовой матери матрица реальности перенесла их в совершенно иную реальность. Без лишних слов, падая на кровать, задирая футболку до груди и ерзая жопой по матрасу, чтобы приспустить и без того низко сидящие штаны, Бам оголил свой живот, чтобы с гордостью продемонстрировать Вилле свое новое тату. Почти, ну если не считать анатомических различий в их скелетах, копирующее его лобковую печать любовного дьявола. Разумеется, сам факт этого не был для Вилле сюрпризом, потому что Бам полгода доставал его просьбами поделиться с ним контактами мастера, который сделал это. Удивительно, впрочем, что, сделав это, Бам нашел в себе силы так долго молчать. Татуировка выглядела вполне себе зажившей и устоявшейся, правда лобок свой Бам тщательно подбрил, чтобы все это выглядело красивее. Вилле без лишних слов положил ему туда свою ладонь. Бам выгнулся под ним, как лесная нимфа под сатиром, доверчиво, сладостно и похотливо. - Смотри, что я сделал, - сказал Бам. - Смотрю, - сказал Вилле. - Тебе нравится? – испуганно выдохнул Бам. Испуганно, но ровно так, чтобы опытное ухо, по-крайней мере ухо Вилле, уловило легкую сбивку дыхания на вопросе, что значило, что вот та правая жилка в паху уже точно бьется значительно активнее. Вилле все еще не вышел из образа, и это ему определенно нравилось. Это было как никогда уместно. Он облизал свои пальцы, медленно, чтобы Бам это видел, и провел ими, мокрыми, по всему узору его татуировки. Бам, кажется, отчаянно пытался спустить свои чертовы штаны до самых колен, только бы он не останавливался. Вилле завис, обводя пальцами границы его татуировки. Бам не смел ему мешать. Это было так странно. Не то что бы он уже не видал в своей жизни фанатов, которые делали на себе подобные штуки. Странно было, что они уже были любовниками изрядное время, и все равно вот тут вот… - Те-Бе-Нра-Ви-Тся? – Бам был не из тех, кому в падлу повторить вопрос. - У-гу, - сказал Вилле, - да. Сказал так индифферентно, что Бам чуть не обиделся, если бы только в этот момент его пальцы не заменил бы его язык. А Вилле, фигурно вылизывающий ему ловким язычком живот пониже пупка, вот это был реально номер. Бам схватил вначале руки Вилле по обе стороны от его бедер, потом сжал голову Вилле в попытке опустить его голову ниже. Но Вилле вдруг заржал, вырываясь из его объятий: - Не-е-е, - сказал он,- не так. Он сам рванул застежку своих штанов, и Бам оказался вынужден только последовать указаниям сверху. Ха, ну это, конечно, вовсе не потому, что он не хотел бы обсосать сейчас Вилле член и облизать всю волосню, что вокруг. И не то чтобы он не вожделел, как мартовская кошка, повторить его трюк с облизыванием краев его той самой оригинальной татуировки, возбуждаясь на то, как Вилле вдруг теряет равновесие, падая на кровать по обе стороны от его головы, и стонет. О, да, только этого самого он и желал. Он завелся как черт, почуяв бедра любовника, натягивая их на всякий случай на себя. Впрочем, Вилле в этот раз не медлил, он сам рванул кнопку и молнию на своих штанах, чтобы обогатить его податливый внутренний мир своим крепким хуем. Бам как животное, почуял, что что-то будет не совсем так, но и как животное ничуть не обеспокоился этим. Он чуял, что с Вилле что-то не так, но ему это нравилось, твою мать. Он принял и то, что Вилле оттянул его подбородок вниз, чтобы его член зашел к нему в рот более ловко, и даже охуевши осознал, что если он проводит своим хуем ему по щеке, изнутри, это блядь чертовски возбуждает. Не то, чтобы он прям-таки не сосал раньше и ему, и до него, но это ощущение, когда он словил кайф от того, что его рот используют, как рот последней сучки, хлопая его по щекам и заставляя давиться своим хуем, это было безусловно вновье. И Баму нравилось то, что он получал. Ему нравилось, что Вилле его теперь практически насиловал. Ну слово насиловал стоило бы вставить в во-о-от такие вот кавычки, в том смысле, что Бам охуел от этого всего, ему показалось внезапно, что он даже и не мечтал… ну то есть мечтал, конечно, но и не надеялся никогда, что его страсть к Вилле когда бы то ни было при его жизни получит такой осознанный ответ. Ей богу, он бы дал ему изнасиловать себя даже в ноздри и в уши, если бы было сильно нужно, просто чтобы не потерять этот завод. Член Вилле продолжал изображать на нем ебучего фейсхаггера из Чужих, пытающегося засунуть свой яйцеклад поглубже внутрь. Бам подавился пять раз, был по уши в слюне, и еще столько раз бы подавился, просто чтобы это не кончалось. Член его вибрировал как подорванный. Ему нравилось, что Вилле уделывает его. Черт возьми. Нравилось. Интересно, как далеко он сможет зайти? - А слабо трахнуть меня в жопу? - Почему? – как-то на вкус Бама даже отстраненно спросил Вилле. Бам даже как-то оторопел от той уверенности, что этот, сидя на нем, излучал. Он даже подумал было, задним умом, что вообще ему, кажется, нереально повезло, что он вздумал это вот как-то вот, можно сказать, завалить. Слабоумие и отвага. Вот его последняя опора на этой Земле… - Почему же, малыш? – Вилле с ловкостью змеи вытянулся вдоль его тела, забирая в руку его орган размножения и разминая его, со знанием, доступным только мужчинам. И без того очень чувствительный к прикосновениям, после того жесткого отсоса, которому его любовник его подверг, член Бама исполнился крепостью и соками так, что обмотался пре-эякулятной нитью вокруг его кисти. - Поцелуй меня хотя бы, а? - Да не, епта, не то чтобы он не дрочил бы на то, как Вилле бы его трахнул, но в последний момент у Бама вдруг взыграло что-то такое, что он точно не знал что. В смысле он не знал, что конкретно вдруг ему стало страшно, но это точно был не момент проникновения в него, а скорее нечто другое, что могло бы лишить его крутости в глазах другого мужчины… С другой стороны, он счастлив был как ебаный черт, что Вилле влез на него, и сейчас сосредоточенно и аккуратно, смазав какой-то херней свой хуй, распяливает ему его третий глаз, чтобы медленно, но верно войти. Вошел. На пару сантиметров, Бам зассал, сжимаясь, Вилле шлепнул его по жопе рукой пару раз, заставив вздрогнуть всем телом и застонать. Потом Бам подался чуть назад. И еще, и еще почти до конца, и Вилле накрыл его рот своим ртом. Сводящий с ума чертов контраст, донельзя мягкой, чувственной ласки губ у его губ, и раздирающего все больше с каждой секундой просто факта наличия в его заднице горячего, пульсирующего, большого хуя любовника, заводил невероятно. Бам целовал, вылизывал его губы, не стесняясь, того, что проявляет теперь даже больше инициативы: - Трахни меня, - прошептал он. От движения внутри чуть не выронил глаза из орбит, но сдержался и двинулся сам навстречу, заставляя своей причудливой орбитой движения собственной заднице Вилле счастливо застонать от осознания, что у него, у Бама, хватило ума, вожделения, сил или чего бы то ни было одного из списка начать ему подмахивать. Впрочем, спустя уже пять или шесть фрикций, известный метод оправдал свое, и Бам уже насаживался на хуй Вилле с тем же истовым напором, с которым этот хуй торпедировал его. Бам жевал свои губы, стараясь не вопить в открытую, дурниной, потому что тот темп, что был задан ему, точно не имел в виду долгой, чувственной и странной игры. Его ебали так, чтобы прикончить так скоро, как только можно. Бам пытался не выть, пытался как-то осознать, еще и еще, и еб твою мать, хуй с ним, он взвыл, понимая, что с минуты на минуту, и… Таки, да. Он дернулся с хуя Вилле, когда кончал, потому что испугался, что еще пара тройка его движений в нем, и он нахуй ебнется в какую-то несознанку… Ему пришлось сознательно единично запачкать казенный простынь, прежде он хотя бы немного понял, что не дал Вилле кончить, увлеченный собственным оргазмом. - Уй, бля, - задумчиво сказал он, разворачиваясь, - те реально так же круто, когда тя ебут? – задумчиво спросил Бам, хватая Вилле за член и начиная его усиленно теребить, опускаясь ниже, чтобы схватить кончик ртом. - Ва-з-мо-ж-на, - сквозь зубы, настолько членораздельно, насколько мог в данной ситуации, сказал Вилле. Потом задохнулся, волею волшебных щупалец Бама, застонал и щедро окропил его готовый к поглощению очередного жертвоприношения любви по-блядски с готовностью раскрытый навстречу ему рот.***
Поскольку Бам отдал Миге свой открытый мерс покататься, Миге с Ведраной, разумеется, воспользовались этой возможностью, чтобы ознакомиться с окраинами Лос Анджелеса. Взамен они встретили с утра уютным урчащим мотором, пугая цветущим и сияющим видом, в десять утра, двух других трудоголиков, пропивших треть вечера, и проебавшихся остальные две трети, и сомкнувших глаз только на жалкие полтора часа, после восхода солнца, потому что там как-то кого-то из них почему-то особенно приперло. Каким-то упоротым маразмом Человека Ебущегося, когда уже давно понятно, что физиология в общем-то практически себя исчерпала, но мозгу все еще что-то надо, истосковавшиеся по эйфории нервы предательски подают искаженные сигналы в центр, будто бы они вообще сегодня ни в чем таком не участвовали. И почему-то их сигнал пересиливал изможденную нелегким спортивным забегом плоть, заставляя гореть заново. О, это прекрасное спать только полтора часа из того всего времени, что можно было не спать. Когда на рассвете ты засыпаешь независимым спокойным человеком, которому как-будто бы и не надо спать вовсе, и как тебя трясет как суку в припадке спустя полчаса после завтрака, когда организм убеждается, что ему предстоит вместо уютной постельки – веселый и наполненный событиями ебучий новый день. Наверное Миге и Веди тоже ебались этой ночью. Даже наверняка, подумалось Вилле, да и они, наинежнейшим образом целуясь друг с другом по методу рот в рот, еще не видя того, как они с Бамом выходят из гостиницы, более чем подтверждали, что чувства были высоки, и все такое… Вилле только одолевало злобство, почему-то они были наполнены счастьем и восторгом, и лизались тут у самого его еблища, а он на трясущихся конечностях переступил дверь машины, не раскрывая, благо, люфт промеж бедер позволял, и сел на задний диван ногами на сиденье в позе голубя на памятнике, всей своей позой демонстрируя, что ему насрать на происходящее в машине между Миге и Веди. - ДА ЗДРАААААААААВСТВУЕТ БААААААААААААААААМ! – послышалось с другой стороны, и Бам тоже повторил за ним трюк с неоткрыванием двери, нырнув внутрь салона и кувыркнувшись в нем. Миге с Веди продолжали увлеченно целоваться. Веди, конечно, попыталась жестом поприветствовать их, но, как вы прекрасно понимаете, при всем уважении, дело было вовсе не в приветствии Ведраны. Первым сунулся в их лица Бам с упоительной ремаркой: - А я? А меня? Вилле увидел лицо своего юного любовника поперек чужих лиц, и сменил позу срущего голубя на что-то более комплиментарное песочному вельветовому салону, и сунул рожу туда же: - И меня, меня… Я… Поцелуйте меня, у меня уже полгода не было секса… - сказал он, упорно пытаясь чмокнуть Веди хотя бы в щеку. - Веди, не ведись на эту хрень, - сказал Миге, отстраняясь и пристегиваясь, пока его подруга любезно целовалась по-дружески в щеку с двумя мудаками, которых ему надлежало транспортировать. - Как тебе ЭлЭй? - спросил Бам Веди, давая возможность молодой женщине поговорить, а Вилле раскинуться на сиденье кабриолета, счастливо раскинув руки и даже стащив с головы вязаную шапочку. - Господи, какой кайф, - наконец-то его немного подотпустило с недосыпа. Солнечный ветер Калифорнии опять ласково шевелил его шевелюру. В принципе, все особенно дорогие для него люди, кроме мамы с папой, были тут рядом или должны были прибыть. Это был один из таких моментов, которым хочется пожелать, чтобы они бы продолжались бы вечно, так же как и этот ветер от движения кабриолета, играющий с его волосами. - Щелезуб, мать твою… Ты аж свой гондончик снял… Головку не застудишь? – отчего-то ехидно спросил Миже за рулем, глядя на него в зеркало заднего вида. Вилле лениво поднял на него свой пронзительно-зеленый взгляд, словно львица при виде случайно приземлившегося в поле ее зрения во время сиесты гуся: - Бами, малыш, согреешь мне головку? – ясно кому адресовался вопрос. Бами-малыш, был так же заебан за эту ночь, как и Вилле, и не то чтобы недоволен в принципе, как недоволен за то, что их куда-то везут, и что-то надо делать, и как бы реальность догоняет его на всех парах, и через каких-то сраных тридцать-сорок минут он будет руководить съемкой клипа такого уровня, которого он никогда ранее не делал, и там надо было сделать все так, как положено. Вообще он не думал, что ему придется так ебаться накануне. Но хуй бы в рот он бы конечно бы отказал бы Вилле сегодня ночью. - У меня жопа болит, - грустно сказал Бам. И это была, конечно, правда, но она никогда еще не звучала так прекрасно, как этим ранним утром в городе Ангелов. - Плохая сучка, - сказал с чувством своим прелестным романтичным баритоном Вилле и задумчиво закурил. Как-то так ему вот удалось в движущейся машине, на фоне пальм и гор, так эффектно закурить, словно бы ковбою в вестерне. Гребаный ты Клинт Иствуд. - Ладно, - сказал Бам, - ладно, - отчаяние привнесло вдохновения в его чресла и мозги, он встал раком на заднем сидении, в попытках расстегнуть зиппер штанов Вилле, - как скажешь… - Ребят вы охуели чтоли? – тактично спросил Миже. - А что такого? – спросил Бам. - Ну не при дамах же? – возмутился Миже. - А кто у нас сегодня дама? – спросил Бам. Вилле закрыл лицо рукой. - Господи, Бам, - выдохнул едва слышно он. Не, Бам не хотел никого обидеть. Он как-то совсем не специально так выступил. У него даже не было плана как-то кого-то подкозлить, он просто не выспался, перенедотрахался, в том смысле, что перетрахался больше чем мог, но меньше чем хотел, потому почему-то очень сильно хотел подкузьмить отношениям Вилле с Миге, в чистоту и непорочность которых, по долгим своим обсуждениям оных с Райаном Данном, он никак не верил. Даже Райан, который по понятным для Бама причинам Вилле не слишком-то симпатизировал, и тот был вынужден согласиться, что другого варианта событий просто быть не могло. А про супругу Миге он попросту уже забыл. Мысли о головке Вилле как-то вытеснили ее из его сознания, да и к тому же он бы сроду бы не позволил бы себе покуситься на самку дона Мигеля, потому его сознание просто вытеснило как-то из его мозгов, что они едут с женщиной. - Я, - отрезал Миге таким стальным тоном, которого Бам от него еще никогда не слышал. Вилле отвесил Баму же ласковый отеческий подзатыльник. - ЗА ЧТО? – Возмутился Бам. Вилле подбородком показал на темноволосую девушку на переднем сиденье - А, ну да. Извините, леди, - сказал Бам, - я походу со вчера не протрезвел еще, Вилле как ты можешь столько бухать? - Я еще не начинал бухать, - сказал Вилле. - Да ты, блять, не заканчивал… - отрезал Миге. Вилле искренне хотел закончить этот разговор, потому что дело пахло керосином, и за свою бабу Миге мог на него с чистой совестью конкретно разозлиться. Потому обнял Бама за плечи и потерся щекой об его голову. - Мммм, ки-са, - счастливо замурлыкал Бам. Его счастье само полезло к нему обниматься, снова и опять, он просунул руку между спиной и спинкой сиденья Вилле, чтобы обнять его под ребра, извернулся и принялся лизать Вилле шею. - Вы чо делаете, придурки, - намекнул на свое присутствие Миге. - Миге, ты разве не знал, мы любим друг друга, да Вилле? – ответил Бам нарочито гнусавым голосом. - Но вы же оба мальчики, - кажется Веди пыталась пошутить, но этого Бам не понял. - Кто мальчики? – потрясенно спросил Бам, - я всегда был уверен, что это девочка, которая просто очень любит ебаться в жопу. Вилле заржал гиеной, сгибаясь пополам. - Венди, а ты любишь ебаться в жопу? – ласково спросил Бам. - Веди, - поправила Веди. - Сорри, Веди, - искренне извинился Бам. Смех Вилле прервался на середине, потому что призрак Миге, пытающегося убить его первым попавшимся колюще-режущим предметом, внезапно встал перед его внутренним взором как живой. - Остановите, - попросил он, - выпустите меня, мне надо поссать, - это обычно срабатывало как отличный способ перемены разговора. - Нет уж, - отчетливо клацнув челюстями холодно сказал Миге, - скроешься в саванне, нахуй, нам потом тебя с вертолета пол дня ловить... - А я вот люблю, - сказал Бам. Бам был ебанут от природы, но Вилле с ужасом понял, что вот в отличие от него, Бам, не имевший их прославленной выдержки, и вправду был в никакашку до сих пор, - Кстати, он хорошо умеет это делать, - дал свои рекомендации ведущих собаководов, которых никто не спрашивал, Бам. Вилле никогда не знал, что в зеркале заднего вида глаза Миге могут выглядеть черными. - МИГЕ, А ОН ТЕБЯ КОГДА-НИБУДЬ ТРА… Вилле понял, что настал момент выбирать между худшим и худшим, и, привстав с места, перекинул ногу через ногу Бама, садясь ему на колени и засасывая при всех прямо в рот. - Сука, заткнись, еще одно слово и я тебя придушу, - сладострастно шепнул он в рот Баму, накрывая его рот своим. Чувствуя, как его собственная спина плавится от полного ненависти и ревности взгляда Миге, но понимая, что другой исход ситуации может стоить ему его дружбы. - Наконец-то я держу тебя за яйца, - с радостной улыбкой, сквозь зубы сказал Бам. - Ребят, Вилле, Бам, - невозмутимее всех в данной ситуации спросила Веди, - а вы что, правда встречаетесь или просто пьяные идиоты? - Пьяные идиоты, - сказал Вилле, слезая с коленок Бама и садясь как надо. - Встречаемся, - сказал Бам, - правда не так часто, как бы хотели бы. - Поэтому извините нас, леди, - Вилле вспомнил язык Шекспира ради такого случая, - тестостерон… - Не, а что идиоты не могут встречаться? – Перебил его Бам, - Почему бы двум пьяным идиотам не начать встречаться, отказывать идиотам в праве встречаться по меньшей мере не толерантно. - Выпустите меня уже нахрен поссать, - возмутился Вилле. У этой ситуации просто не было выхода с самого начала, они все были обречены. - А хочешь… - начал свое стародавнее коронное Бам Марджера, – НАССЫ МНЕ В РОТ. - Госсссссподи ты боже в рот ебучий Шива-Шакти – ебать мою Сватхистану, - Миге дал по тормозам со свистом, останавливая машину посреди бездревесной и безлюдной степи, - иди уже, твою мать, куда тебе угодно. - Тока не подглядывайте, - внезапно в Вилле проснулась нечеловеческая скромность. Миге уже понял свою ошибку в том, что он ожидал, что присутствие его спутницы жизни Вилле приведет в какого бы то ни было бы уровня чувство или даже заставит, может быть, в хорошем смысле приревновать. Нет, Миге понимал, что приревновать-то он Вилле заставил, но он так же понял, что к его аутентичной реакции, в которую эта его ревность вылилась, он не был готов ну никоим абсолютно образом, даже несмотря на то, что, казалось бы, он знал своего друга уже давно. Миге внезапно понял, что как бы он тяжело ни пытался с самого начала: в этой войне ему не победить. Он всегда останется проигравшим. Он подозревал о сути характера своего друга по части любовных взаимоотношений. Очень смутно, на уровне какого-то подсознательного жопного чувства. Он ведь прекрасно понял тогда, когда Вилле полез к нему целоваться, чего он от него хочет. И он значительно лучше Вилле знал, чего на самом деле хочет он сам. Он боялся Вилле. Боялся потерять его дружбу, боялся потерять его рядом. Он уже тогда чувствовал, что тот пойдет вперед, снося крыши направо и налево, потому что у него в глазах было написано, что ему только этого и надо. И Миге до смерти боялся, что станет самой первой, безвременно ушедшей жертвой. По причине чего готов был пожертвовать всеми своими нежными чувствами к другу, но только не допустить того, чтобы он переступил его, как покоренную вершину раз и навсегда. Он выиграл сражение. Это Вилле бился за него и боялся его потерять теперь. Но какой ценой. Какой ценой. Вилле был прав. Любовь – это война. Война без правил. Война, в которой в конце-концов, выигравших не было, нет, и не может быть. - Мне кажется, я нассал на гремучую змею, - задумчиво сообщил дымящий свежезакуренную сигарету вернувшийся герой романтических фантазий миллионов дев обоих полов Вилле Херманни Вало, - но она меня не укусила. - Побоялась отравиться? – холодно спросил Миже.