***
К концу зимы Джерар начал постепенно набирать вес. Благодаря стараниям Уртир и Мелди, их укрепляющим зельям, а так же восстанавливающим растворам и массажу лекаря некромант мог уже сидеть и даже самостоятельно приподниматься. Капельницу убрали. Маленькими, но частыми порциями Фернандеса стали кормить. Ел он с большой неохотой, чаще заталкивая в себя еду. Порой его даже рвало после приёма пищи. Похоже, истощённый организм не мог так легко вернуться к прежнему состоянию. И Сила не помогала. Она не оказывала на тело Джерара совершенно никакого влияния. Уртир ждала, что пробудившийся Дар поддержит своего обладателя, если не излечит. Но тёмные угли всё ещё тлели где-то в глубине души, и толку от них не было. Джерар молчал. Разговаривал он крайне редко, только в том случае, если в виде ответа не проходило молчание. Уртир вздыхала, но не давила на некроманта, лишь садилась рядом и прижимала к себе в очередной раз задремавшего парня. Таким слабым и немощным он выглядел сейчас. Уже стало казаться, будто и не было того плещущего могуществом и Силой тёмного мага. Все разговоры о Даре, прошлом или магии Джерар игнорировал. Он будто поставил стену между собой и остальным миром, отказавшись от всего. А по ночам ему по-прежнему снились кошмары. Не такие ужасные, как раньше, но некромант вздрагивал или стонал почти каждый раз. Впрочем, он успокаивался, стоило взять его за руку. Видимо, Фернандес наконец понял, что не один. Есть в этом мире те, кто о готовы о нём заботиться.***
Наконец, на континент пришла весна. Зазвенела капель, весело чирикали птички, мелькая на фоне такого чистого лазурного неба. Журчали весенние ручьи, а почки на деревьях набухали всё больше. Воздух был пропитан этим сладким и свежим запахом. Запахом нового жизненного цикла, запахом весны… Джерар стоял возле окна, глядя, как за стеклом постепенно расцветала жизнь. Он уже мог сам передвигаться, хотя и не слишком долго, но достаточно, чтобы прогуляться по коридору и выйти на закрытую пока ещё лоджию. Парень набирал вес и уже не походил на ходячий скелет, но одежда всё ещё висела на нём и казалось ему большой на два-три размера. Цвет кожи улучшился, теперь он был просто бледным, а не серым. Черты лица выравнивались, постепенно возвращая ему былую красоту. Хотя глаза по-прежнему выглядели застывшими и неживыми. А иногда некромант будто выпадал из реальности, уставившись в одну точку, и вздрагивал, стоило его потревожить. И таким растерянным выглядел Джерар в такие моменты. Уртир спрашивала его об этом, но парень лишь мотал головой, отказываясь хоть что-то рассказать. Но зато он разговаривал с Мелди. — Ты вновь решила прочитать эту книгу? — тихий вопрос застаёт зачитавшуюся девушку врасплох. — Что? — Мелди удивленно смотрит на полулежащего на подушках Джерара. — Ты ведь уже читала эту книгу? — вновь спрашивает некромант. — Да, но… Мне понравилась серия. Хочу перечитать любимые моменты ещё раз. — Девушка пожимает плечами. Она всё ещё не привыкла вот так легко разговаривать с некромантом. — Ясно. — Фернандес прикрыл глаза. — Если я мешаю вам, то я могу уйти, — предложила юная ведьма, подумав, что парень собирается спать. — Нет, — отозвался тихо Джерар, — я не против. Мне нравится слушать, как ты читаешь. Я ведь слышал твой голос всё это время. Он был моим спасением, ибо так я знал, что больше не заперт там. — Там… Было страшно? — аккуратно спрашивает Мелди. — Очень… — Ответ звучит совсем тихо. — Я бы не выдержала… — Никто не выдержит. И я тоже. — Но ведь с вами всё в порядке. — Я не в порядке, и боюсь, никогда не смогу вернуться к прежнему себе. — Почему? А в ответ лишь вздох. Джерар замолкает, и Мелди не решается задавать вопросы дальше. Она, как и Уртир, хочет узнать всё, но впечатлительная юная натура девушки могла просто не выдержать услышанного. Достаточно было увидеть только результат столетнего заточения. Ведьмочка ещё помнила тот ужас, когда она впервые увидела некроманта. Она ведь никогда не сталкивалась с мертвецами, а воспитание Уртир надёжно укрывало её от многих ужасов жизни, так что впечатление было очень сильным. Мелди тогда долго привыкала смотреть на лицо полумертвеца. Но вот Джерар начал выздоравливать, и девушка всё с большим удивлением наблюдала, как из ужасного скелета образуется молодой и красивый парень. Конечно, Уртир говорила, что некромант был весьма привлекателен в своей внешности, но собственным глазам веришь лучше. На вид Фернандесу не было и тридцати. Уже не юнец, однако и не взрослый мужчина. А какое-то потерянное выражение лица делало его ещё больше похожим на ребёнка. Или душевнобольного. С Уртир Джерар разговаривал иначе. Чаще он молчал, ибо ведьма спрашивала о том, чего он явно не хотел обсуждать. Но иногда он начинал всё же тихо говорить. — Ты изменилась, — произнёс некромант, когда они сидели за столом и ужинали. Кроме них в комнате больше никого не было. — Изменилась? И в чём же? — Милкович наколола на вилочку горошину. — Твоё поведение, речь, даже внешне немного. Я помнил тебя не такой… — А какой же я осталась в твоей памяти, Джерар? — женщина отложила вилку и сложила руки под подбородком. — Забавной, — некромант чуть наклонился вперёд, и отросшие волосы прикрыли его лицо, — любопытной, непосредственной, будто дитя. Тебя интересовало абсолютно всё, ты засыпала меня вопросами и не отставала, пока я не отвечу на каждый. — Значит ты всё же считал меня ребёнком, — покачала головой Уртир. — Ну что ты, ты ведь старше меня, как я мог… — Как-будто возраст что-то значит, — фыркнула ведьма. — Всё дело было в знаниях, верно? В отличии от самоучки, вроде меня, твои учителя были настоящими легендами. В узких кругах, конечно. — Знали бы мои наставники, к чему меня привели эти знания и моя гордыня… — Джерар… — Я устал. — Фернандес поднялся из-за стола. — Подожди, Джерар. — Уртир поднялась следом, подошла к некроманту и прильнула к его груди. — Пусть я и изменилась, пусть растеряла свою непосредственность, но кое-что во мне осталось неизменным: я всегда на твоей стороне. Что бы не случилось. Всегда. — Да? — раздаётся тихий голос. Джерар кладёт руки на плечи ведьмы и отстраняет её от себя, заглядывая в глаза. — Тогда скажи, почему ты оставила меня там? — Что? — Почему сто лет назад я оказался совершенно один в самой гуще битвы? Когда меня окружили и схватили, я был один. Почему же ты оставила меня? А я искал, звал тебя… — Я… Я… — Уртир не знала, что сказать, как ему объяснить. — Даже ты меня бросила, — повторяет некромант свои слова, произнесённые в жарком бреду. — Нет, я… — Но Джерар не слушает, отворачивается и уходит. Он слишком устал от всего этого. От жизни, от боли и от одиночества… А Уртир смотрит на сутулую спину и не может разжать губы, чтобы сказать правду. Ей было стыдно, ужасно стыдно за свой поступок. Она не имела права делать этого со своим соратником, но… Да, тогда она действительно была ещё ребёнком и вела себя, как ребёнок. Но теперь всё изменилось, теперь она выросла. Она была готова взять ответственность и, наконец, извиниться. Той же ночью она пришла к нему. Джерар не спал, он стоял возле окна и неотрывно смотрел на звёздное небо. Некромант вообще любил смотреть на звёзды. В ясные ночи он всегда выходил на балкон или улицу, чтобы полюбоваться ими. Сам парень рассказывал, что с детства его влекли эти крохотные небесные светлячки. Порой ему даже казалось, что они говорят с ним, что-то тихо нашёптывая на ухо. — Не спишь? — спрашивает Уртир, входя в комнату. Ответа нет, и женщина вновь задаёт вопрос. — Тебе снова приснился кошмар? Молчание. Джерар либо решил игнорировать ведьму, либо опять выпал из реальности. И сложно сказать, что более возможно. Уртир вздыхает и, подойдя к кровати, садится на неё: — Иди сюда. Я помогу тебе уснуть. Сон необходим для твоего здоровья. Наконец, некромант отмирает и оборачивается, взглянув на ведьму. Та нежно улыбается и протягивает руку к нему. Фернандес колеблется ещё пару мгновений, но всё же делает шаг, потом ещё один. Вот он залезает на постель и опускает голову на подушки. Уртир заботливо прикрывает его плечи мягким одеялом, проводит ладонью по волосам и, приобняв, прижимается щекой к макушке парня. Вскоре в тёмной комнате повисает тишина. Уртир не спится. Она в очередной раз открывает глаза и смотрит перед собой. Мысли упорно не давали ей уснуть, а странная тревога, засевшая груди, им в этом помогала. Чувство вины грызло ведьму. Необычное явление… Обычно дьявольские невесты не несут ни перед кем ответственности, живут так, как хочется им, и никогда не просят прощения. Но Уртир была хорошей ведьмой, пожалуй даже слишком хорошей… — Прости меня, Джерар, — тихо шепчет Милкович, приглаживая ладонью синие волосы. — Я так виновата перед тобой, прости… Ответа, конечно же, не следует. Некромант продолжает спокойно посапывать, видимо он всё же смог уснуть очень крепко. Уртир вздыхает и продолжает шептать: — Я струсила. Та битва… Я не ожидала, что Святой Орден окажется так силён. Белые рыцари окружали всех, всюду раскидывали антимагические руны. Я сама чуть не попалась под них, но меня спасла малышка Магдалет: оттолкнула в сторону, а сама была схвачена. Я слышала, как она кричала из огня. Как все они кричали… А потом я увидела, как твои мертвецы стали падать один за одним. Я… Я так верила в твою силу… А когда перестала ощущать её вокруг, испугалась. Решила, что ты погиб или был схвачен. Знаю, я должна была броситься тебе на помощь, спасти, но… Ты прав, я была тогда подобна слабому и глупому ребёнку. Я испугалась и сбежала. Спряталась в самом глухом уголке королевства и десятилетиями его не покидала. А потом узнала, что тебя заперли навечно глубоко в подземельях замка. Я была в таком отчаянии… Занятая рассказом, Уртир даже не заметила, что Джерар затих, перестав сопеть. Хотя некромант ни разу не шевельнулся, ничем себя не выдавая. Он просто слушал, как и всегда. — Я решила, что вытащу тебя, чего бы мне этого не стоило. Мне пришлось долго прятаться свою Силу. Сейчас стало полегче, ибо люди забывают про магию, но тогда я вздрагивала от каждого шороха. Я завела некоторые полезные знакомства, нашла Мелди. Прости, что так долго тянула с твоим спасением. Двери замка всегда были надёжно закрыты, попасть в подземелья я не могла. Да и как вскрыть замок я тоже не знала. Мне повезло наткнуться на старого мастера магических печатей, который когда-то создавал целый склеп в королевском замке вместе со своим учителем. Тогда я сразу поняла, где тебя держали. От него же я смогла узнать и про ключ, который отдали на хранение королю. Дальнейшие планы я строила на чистой удаче и риске. Мне действительно повезло, что они исполнились так легко. Но, знаешь… — Уртир тяжело вздыхает. — Я сомневаюсь, что ты простишь меня. Я сама себя никогда не прощу… — Тебе не нужно моё прощение, — вдруг тихо произносит Джерар. Ведьма от неожиданности вздрагивает. — Я ведь совсем не злюсь. Если бы ты пошла за мной, то умерла, и тогда некому было бы спасти меня спустя сто лет… — Джерар… — шепчет Уртир, и слёзы невольно выступают на её глазах. Она крепче прижимает к себе некроманта. — Прости меня, прости… Прости… И лишь звёзды за стеклом были свидетелями этого мига. Мига, когда ведьма просила прощения, а некромант прощал…***
Шикарный замок сверкал огнями. Всюду был шум, гам и веселье. Из открытых окон доносились музыка и смех. В широком бальном зале по блестящему паркету скользили в танце прекрасные пары, а возле стен рядом со столами с деликатесами толпился народ. Многие держали в руках бокалы, поднимали тосты и громко смеялись. Дамы в шикарных платьях собирались в небольшие группки и хихикали, прикрывая лица веерами. Мужчины в дорогих камзолах и костюмах обсуждали свои успехи в торговле и на любовном фронте, сопровождая порой рассказы громкими комментариями и смехом. Общее весёлое настроение было заразительным. Это был бал-маскарад. Всюду были маски самых невероятных видов и цветов. Высшее общество веселилось, празднуя день рождения младшей дочери хозяина замка — богатого барона, который держал в своих руках много промышленных предприятий и заводов. Конечно, для большинства бал был лишь развлечением, место для сплетен, танцев и хорошей выпивки. Такова была торговая элита Фиора. Одинокий парень в тёмном костюме и маске, закрывающей почти всё лицо, стоял на балконе. Рядом на перилах был бокал с шампанским, к которому он так и не притронулся. Тёплый летний ветерок касался синих прядей волос и уносился куда-то в ночную даль. Шум веселья остался где-то на заднем плане. — Вот ты где, Джерар, — раздаётся женский голос, и на балкон выходит женщина в шикарном тёмно-зелёном платье, расшитом золотом, и такой же золотой маске. — От шума голова разболелась, — отзывается некромант, не поворачивая головы. — Вот как… Уртир становится рядом с парнем и прижимается плечом к его плечу. Вскоре она вновь начинает говорить: — Уже почти год, как ты освободился. Я подумала, что этот бал даст нам возможность это отпраздновать. — Я догадался, но не стоило. Ты ведь знаешь, я не люблю столпотворения. — Знаю, но мне всё равно хотелось. Ты ведь всё это время не покидал пределов особняка. Да и чтобы полноценно вернуться к жизни, стоит узнать, как живёт нынешнее общество. Сто лет назад всё было иначе. Мир стал другим. — Значит изменилась не только ты… — Конечно, людям свойственно изменяться и подстраиваться под течение времени. Это нормально. — Я никогда не подходил под это определение. — Джерар, — Уртир положила ладонь на плечо парня. — Всё обязательно наладится. Год назад я даже и не знала, выживешь ты или нет, а сейчас, смотри, ты почти вернулся к своему изначальному состоянию. Разве что тело не такое атлетичное. — Я ведь не упражняюсь. Откуда взяться мышцам? — Почему бы вновь не начать? Раньше ты… — Уртир, — вдруг перебил ведьму Джерар. — Хватит говорить о том, что было раньше. Я уже никогда таким не стану. — Но почему? Ты почти полностью исцелился и твоя Сила… — Милкович положила ладонь на мужскую грудь и замерла, прикусив губу. — Вот именно, — тихо произносит некромант. — Почему твоя Сила не возвращается? Почему она всё ещё тлеет где-то внутри? — Тлеет? Неплохое слово. Силу развивают стремления, чувства и эмоции. А у меня нет ни того, ни другого, ни третьего. — Виновато в этом заточение? — Да. Черт бы побрал этого Байро, он оказался прав. Никакая смертная казнь по жестокости не сравнится с этим. Там было темно, душно и очень тихо. Я не мог пошевелиться из-за сковывающих цепей. Казалось, будто я разом лишился всех чувств: слуха, зрения, осязания и обоняния. Хотя нет, его как раз у меня не отняли и от этого было только хуже. Трупы, что они положили в склеп, начали гнить и разлагаться. А из-за жара и духоты процесс этот стал ещё более отвратительным. Я, привыкший к трупному запаху, сходил с ума от вони. Она была всюду, я весь провонял насквозь. Даже сейчас я до сих пор его ощущаю каждый раз, как делаю вдох. — Джерар прикрыл рот ладонью, будто удерживая рвотные рефлексы, но продолжил говорить. — Время в той тьме остановилось. Я не знал, сколько прошло: час, день, месяц, год, десять лет? Мысль, что я навечно останусь в том аду, въедалась в мой мозг подобно паразиту. Мой Дар копился, не находил выход из-за цепей и жёг меня изнутри. Было страшно. Больно. И очень жарко. Я… Я молил о смерти. Кричал так, что срывал голос, и мне оставалось лишь шептать. Я мечтал, что Смерть придёт и освободит меня. Но чёртова карга так и не явилась. Она всю жизнь находилась рядом со мной и оставила в тот момент, когда так сильно нужна была… Уртир молчала, боясь пошевелиться или громко вздохнуть. Джерар наконец решил выговориться, и нельзя ему мешать. Он должен всё вспомнить и пережить, иначе кошмары его никогда не отпустят. — Я ничего не видел в той тьме, но в то же время перед моими глазами стояли призраки. Я не звал их, они явились сами. Помню, среди них были и знакомые лица, те, кто погибли по моей вине или кого я убивал лично. Сначала они молчали, но потом начали шептать. Тихо, а потом всё громче и громче. Говорили все одновременно. Я приказывал им заткнуться, после молил, но они продолжали говорить и сводили меня с ума. Я воистину остался один на один со своим грехом. В своём персональном аду… Уже не помню, когда перестал различать реальность и собственный бред. Всё слилось в одно, а я… Я просто хотел исчезнуть. Никогда не существовать. Никогда не чувствовать. Не вспоминать… Джерар умолк. Молчание повисло между этими двумя. Где-то позади всё ещё шумел весёлый бал, но Уртир не обращала на этого внимания. Она думала над рассказом Фернандеса. Ведьма знала, что столетнее заточение не может быть простым, но такое… Удивительно, что некромант вообще смог придти в себя и начать нормально мыслить и говорить. Любой другой человек просто сломался бы и остался до конца жизни прикованным к постели, стонущим от вечных кошмаров сумасшедшим. — Джерар, — наконец нарушает молчание Уртир. Некромант оборачивается и оказывается в объятьях. Ведьма крепко прижимает к себе парня, обняв его за шею. — Прошу, не говори, что желаешь исчезнуть. Где бы я была, если бы не ты? Церковники сожгли бы меня на той площади, не окажись среди толпы зевак тебя. И не спаси ты мою жизнь, Мелди загнобили бы в том приюте. Так что ты спас нас обеих. И уже за это я вечно буду благодарна тебе. Поэтому… Не говори, что хочешь исчезнуть. Ты нужен Ночи, нужен Мелди, нужен мне. — Уртир, но остальные… — Они были готовы, — ведьма сжимает в ладонях лицо парня. — Знали, что всё может закончится именно так. И чтобы их мучения не были напрасны, ты должен вернуться и отомстить. — Кому? Фауст мёртв. Все наши враги мертвы. — Как будто это может остановить некроманта. — Я больше не желаю беспокоить призраков. Нет, не так, я не желаю даже видеть призраков. — Но… — Хватит, — Джерар убирает руки Уртир от своего лица. — Я устал. Вернёмся в особняк. И Милкович остаётся лишь, тяжело вздохнув, согласно кивнуть. Вскоре они уже покинули шумный бал, сели в карету, и она повезла их в ночную темноту по мощённым дорогам. В окне были видны огоньки городка, расположившегося недалеко от замка. Тёмная карета пронеслась мимо и свернула на лесную дорогу под густыми кронами могучих дубов. Особняк встретил свою хозяйку светом в окнах и прислугой, которая сразу бросилась помогать своей госпоже и её дорогому гостю. Пожилая камеристка сообщила, что леди Мелди уже легла спать, устав после дневных занятий. Уртир кивнула: она и занималась с девушкой почти весь день. Юная ведьма училась управлять своим даром, концентрировать его над заклинаниями и магическими рунами. Для любого новичка это было невероятно тяжёлым трудом, и не удивительно, что Мелди даже не дождалась свою наставницу, а отправилась спать. На самом верху лестницы, когда Джерар хотел уже свернуть в коридор и пойти в свою комнату, Уртир вдруг придержала его за локоть. — Подожди. — Парень обернулся, и ведьма улыбнулась. — Может выпьем чего-нибудь. — Я не хочу. — А я хочу. Ну же, Джерар, будь джентльменом, составь даме компанию. Ночь ведь только началась. — Ну… Ладно. Но не больше одного бокала. Ты знаешь, как я отношусь к спиртному. — Да, да, конечно, дорогой. И Уртир повела некроманта в противоположную от его комнаты сторону, туда, где располагалась одна из гостиных. Пожалуй, самая уютная во всём особняке. Пока Уртир распоряжалась насчёт вина и лёгких закусок, Джерар сел в глубокое кресло с высокой мягкой спинкой и деревянными подлокотниками, оббитыми замшей тёмно-красного цвета. Оно стояло будто в отдалении от основой мебели в комнате, где-то в тени и было облюбовано некромантом очень давно. Парень стянул перчатки, положил их на подлокотники и подпёр подбородок рукой. Вдруг его взгляд упал на окно совсем рядом. Почему-то оно было не зашторено, и в нём всё хорошо отражалось, будто в зеркале. Джерар видел часть гостиной, светильники и собственное лицо, наполовину прикрытое отросшей чёлкой. Рука сама тянется и заправляет пряди за ухо, а в окне отражается ещё и метка проклятья, будто перечёркнутая наискось следом от ожога. Сколько бед она принесла ему… Сколько раз люди, тянущие к нему руку помощи, вдруг отталкивали от себя худого мальчишку, только завидев алый символ… Сколько раз его называли чудовищем из-за неё, хотя он никого и никогда не трогал… Он просто хотел жить. Вот и всё. — Джерар, — раздаётся голос Уртир, и некромант невольно вздрагивает, обернувшись. Кажется, он вновь увлёкся раздумьями о своём прошлом. Ведьма сидела на широкой софе с изогнутой резной спинкой. Перед ней стоял невысокий кофейный столик, на котором находился поднос с тёмной бутылкой вина и блюдцами с фруктами и кусочками шоколада. Там же были два хрустальных бокала, на краях которых играли огненные блики от горящего напротив камина. — Ты идёшь? — спрашивает Уртир, похлопав ладонью рядом с собой. Джерар поднялся из кресла и направился к ней. Присев, некромант взял в руки бутылку и разлил тёмно-бордовое вино по бокалам. Ведьма ловко подхватила один и приподняла его перед собой, ожидая, пока парень возьмёт второй и повернётся к ней. Раздался тихий звон бокалов. — Выпьем за твоё спасение, — произносит Уртир. — Тогда, за тебя, — Джерар приподнимает бокал и кивает женщине. Та улыбается и подносит бокал к губам. Некромант следует её примеру. — Мм… — Уртир облизывает губы. — Ну и как тебе? — Весьма впечатляюще. Вкус просто волшебный, — отзывается Джерар. — Ну ещё бы. Самое лучшее в моей коллекции. Знал бы ты, сколько я за него отдала. Ну для такого случая не жалко. Это вино, кстати, почти наш ровесник. Больше ста лет выдержки. — Неплохо. — Да уж. — Уртир вновь делает глоток и берёт с блюдечка кусочек шоколадки. Откусывает немного и протягивает его Джерару. Тот сначала удивлённо приподнимает бровь, но всё же наклоняется вперёд и берёт шоколад из рук ведьмы губами. Милкович улыбается. Когда-то она частенько кормила некроманта с рук. И это невероятно тешило её эго: недоверчивый и подозрительный ко всему тёмный колдун послушно ел всё, что она ему не давала. Верил только ей. Полностью доверял… После второго бокала в гостиной вдруг стало гораздо теплее. Уртир чувствовала, как начинают пылать щёки, а Джерар невольно ослаблял шейный платок. Хотя некромант и просил ограничиться одним бокалом, но конечно, на этом они не остановились. Может Фернандес просто не заметил этого за тихим, спокойным разговором, а может просто не пожелал замечать. — Знаешь, — произносит Уртир, уже успев подсесть к парню почти вплотную и проведя ладонью по его щеке, — я всегда думала, что у тебя тёмно-зелёные глаза, а оказывается они карие. Это из-за пламени Дара они были такого необычного оттенка? — Может быть. Я никогда себя особо не рассматривал. — А зря. Ты правда красивый. — Тонкие пальчики скользнули по скуле, вниз по щеке и коснулись губ. — Разве для мужчины это так важно? — О, поверь мне, за эти годы я насмотрелась на таких нарциссов, что пеклись о своей внешности больше, чем о чести и достоинстве. И я действительно рада, что ты к ним никаким боком не относишься. Ты не боишься запачкать руки, никогда не боялся… — При чём здесь это? Разве мы не о красивой внешности говорили? — Ах, — Уртир рассмеялась, прикрыв губы ладошкой, — из-за вина у меня мысли путаются. — Может, тогда остановимся? — Нет, — протянула ведьма, улыбаясь, — давай ещё хотя бы по одному. У меня так легко и славно на душе. Джерар не ответил и повернулся, чтобы вновь взять в руки бутылку. Но Уртир заметила, как дёрнулся уголок его губ. Хотел улыбнуться, но почему-то сдержался? Или просто не смог? А ведь когда-то на его лице было больше эмоций. — М? — Джерар чуть поворачивает голову, опять почувствовав на своей щеке чужие пальцы. Но вдруг Уртир поддаётся вперёд и касается губами подбородка парня. Потом медленно скользит ими вверх и находит его губы, запечатлевая их первый спустя сто лет поцелуй. Фернандес не отвечает, просто позволяет ведьме целовать себя, но вино уже ударило в голову, и низ живота вдруг стал наливаться тяжестью. Давно забытые ощущения начинали распалять тело некроманта. Уртир так же медленно отстраняется и берёт оба бокала, которые Джерар успел всё же наполнить. Один отдаёт парню и небольшими глотками пьёт вино из своего, при этом не отводя взгляда от лица некроманта. Тот, впрочем, так же не сводит с неё глаз, опустошая бокал. Так они и смотрят друг на друга, пока вино не оказывается выпито до конца. Отставляют бокалы в сторону они одновременно. Так же одновременно поддаются вперёд. И одновременно оказываются в объятьях друг друга. В этот раз поцелуй был обоюдный. А ещё страстный, жгучий и опьяняющий не хуже любого вина. В гостиной становится жарко. Мужские пальцы нервно дёргают верёвочки на корсете, стремясь скорее снять ненужное платье. Женские ладони скользят по широким плечам, опускаются к груди и расстёгивают пуговицы на камзоле. Губы встречаются с губами, дыхание становится тяжёлым и смешивается. Он убирает назад тёмные завитые волосы, открыв шею и буквально впиваясь в неё. Покусывает нежную кожу, скользит по ней языком и оставляет ярко-алые отметины. А в ответ тихий стон и шепот: — Больше… Хочу больше… И он исполняет её просьбу. Облокотившись коленом о софу, закидывает стройные ножки в чёрных чулках себе на пояс. Туфли с глухим стуком падают на пол. Вскоре к ним присоединяются камзол и белая рубашка, которую она просто стянула с него через голову. Наконец, верёвочки на корсете поддаются, и он приспускает платье, ласкает пальцами грудь и целует ложбинку. И с женских губ вновь срывается стон. Они ни о чём сейчас не думали. Ни о какой Силе, ни о мести, ни о колдовстве. Сейчас для них не существовало никакого мира вокруг. Здесь и сейчас были только они. Просто мужчина. Просто женщина. Просто двое, поддавшиеся страсти и жгучему желанию стать единым целым с кем-то, кто всегда был рядом. Они оба чего-то ищут и пусть не всегда, но в это мгновение находят искомое друг в друге. Это мгновение и есть ответ…