Спокойный и размеренный стук сердца прямо под ухом успокаивал. Странно… Она даже и не знала об этом раньше. А может просто забыла?..
Эрза открывает глаза. Поднимает взгляд выше и смотрит на мирно дремавшего Джерара. Веки некроманта опущены, дыхание спокойно, но между бровей легла складка. Он всё продолжал хмурится, даже находясь во власти дремы. Тепло его ладони ощущалось на плече. Вряд ли бы другому мужчине Владычица простила этот в некотором роде собственнический жест по отношению к ней, но с Фернандесом всё было иначе. Или может просто она изменилась?..
Тут неумершая замечает кое-что странное и, аккуратно вытянув ладошку, касается пальцами щеки парня. Тот сразу же открывает глаза, и в них нет и намёка на сон, будто и не дремал он вовсе. Джерар медленно моргает, неосознанно сжимает ладонью тонкое девичье плечико и спрашивает:
— Что-то случилось, Эрза?
— Это ведь… Шрам? — Тонкие пальцы аккуратно касались тёмной полоски, что перечеркнула знак Проклятья. — От ожога?
— Да, — кивает некромант и холодно усмехается одним уголком губ, — королевский палач был весьма изобретательным в плане пыток.
— Пыток…? — шепчет Владычица и, упёршись рукой о плечо парня и приподнявшись, приближается к его лицу. Вдруг Джерар тихо зашипел и зажмурился, словно от боли. Эрза тут же отстраняется. — Что такое?
— Кхм, кажется, обезболивающее перестало действовать. — Фернандес тоже приподнимается, упираясь спиной в подушки. Кладёт руку на грудь и смотрит на неумершую, улыбнувшись. — У тебя весьма крепкая хватка, ты знала?
— Это… Я сделала? — спрашивает Владычица, аккуратно отгибая воротник рубашки некроманта и замечая не один слой белоснежных бинтов. — Прости, я… Я себя не контролировала.
— А, не волнуйся, — мотнул головой Джерар, — там всего лишь пара трещин на рёбрах и синяки размером с ладонь, но мне бывало и хуже. Так что это всё мелочи.
— И насколько хуже? — невольно срывается с губ девы вопрос.
— Настолько, что я молил о смерти, лишь бы всё прекратилось… — звучит тихий ответ, и Эрза почему-то знала: он не шутит и не преувеличивает. Что-то тёмное поднялось из глубины его глаз, и это что-то — воспоминания. Они способны принести немало боли. Боли, от которой так непросто избавиться. И она знала такую боль.
— Но, как я понимаю, твои мольбы не были услышаны?
— Нет. Я выкарабкался, как-то, но… — Некромант тяжело вздыхает. — От последствий не так просто избавиться. Даже сейчас, спустя больше полутора лет.
— Так вот почему твой Дар не внушает должного ужаса, — задумчиво тянет Владычица, на что Фернандес немного смущёно усмехается:
— Ты заметила это? Да, у меня совсем не те силы, что были раньше. Сто лет назад я кормил Морион душами, чтобы использовать его мощь полностью, сейчас я делаю это лишь ради того, чтобы он не сожрал меня. Он-то может, та ещё дрянь.
— Но зачем тогда продолжать его использовать?
— Я мог бы рассказать о его поражающих магических свойствах, о той самой легендарной Силе, что он дарует хозяину, но не буду. Наверное, мне просто нравится рисковать своей жизнью и остатками души. Нахожу удовлетворяющим какое-то мазохистское удовольствие ходить по лезвию ножа.
— Ты странный, — невольно срывается с губ Эрзы.
— И ты не первая, кто говорит мне об этом, — тут же отзывается с улыбкой Джерар. — Но жизнь оставила мне столько шрамов и болезненных воспоминаний, что я и сам уже не считаю себя нормальным. Удивительно, что я умом не тронулся ещё. Особенно после заточения.
— И правда, удивительно. — Владычица, задумавшись, прикладывает палец к губам. — Но знаешь… Я бы могла избавить тебя от этих воспоминаний и от шрамов тоже.
— Это каким же образом? — Парень садится, сложив руки на груди и чуть наклонив голову набок.
— Есть одно заклинание, доступное лишь Князьям Ночи. И я его знаю. Сделать несложно, результат — сто процентов. Однако…
— Однако?
— Скажи, — Эрза оборачивается к парню, — всё дело в твоих физических повреждениях, так? Они ограничили твою Силу?
— Да, — признаётся Фернандес, — конечно, не только они, но в большей мере. И если есть шанс исправить моё состояние…
— Он есть, — уверенно отвечает неумершная, — но я должна предупредить: последствия могут быть разные. Быть может, ты даже умрёшь.
— Интересно, — усмехнулся некромант. — И от чего же?
— От боли.
— То есть, чтобы избавиться от воспоминаний о боли, мне надо пережить боль? — приподнял удивленно брови парень.
— Не просто боль, — качнула головой Эрза, — заклинание излечит твоё тело от всех повреждений нанесённых тебе в прошлом от самого рождения. Но тебе придётся перенести всю боль от них снова. И не по очереди, а одновременно. То есть, боль от сломанных костей, резаных и колотых ран, ожогов, ушибов, увечий и всех пыток, что имели физические последствия, ударит по твоему организму в один миг. Для обычного человека это не так страшно, больно, но не смертельно. А вот для тебя… Я мало что знаю о твоей жизни, но всё же сомневаюсь — переживёшь ли такой удар? Сердце может просто не выдержать, а если выдержит, то могут превратиться в прах сознание и разум. Последствия, мягко говоря…
— Не радужные, да? — добавляет Джерар и тяжело вздыхает. Его физическое состояние ограничивает Силу почти в половину. И для выполнения плана это совсем не годится. Так что это заклинание просто подарок свыше, но как у него бывает с такими «подарками», всё может стать только хуже. Он точно сойдёт с ума или просто-напросто умрёт. Перспективы воистину совсем не радужные… — И каковы же мои шансы избежать этих последствий?
— Не знаю, — пожимает плечами Владычица. — скажу лишь, что как у смертного — никаких, но вот как у некроманта… Я слышала, что боль является одним из основных уроков в вашем обучении.
— Да, является, но не в таком количестве и не сразу, — Фернандес вновь тяжело вздыхает. И вот опять, чёртов смертельный риск. Сколько раз он уже с ним сталкивался? Да вся его жизнь — это один сплошной риск. Но ведь до сих пор как-то везло, может быть, повезёт снова?
В комнате повисает тишина. Джерар напряжённо думал, взвешивал все за и против, пытался рассчитать собственный болевой порог, и вообще стоит ли всё такого риска? Эрза сидела рядом, сложив ладони на коленях, и ждала, следя за работой тяжелых дум, что отражались на лице некроманта. Сейчас он казался ей немного другим, не таким холодным и безэмоциональным, как раньше. Более живым, настоящим и отчего-то близким. Странно это всё… Это необычное отношение Фернандеса к ней, его внимательность и забота о пусть и Высшей, но всё же нечисти. Некроманты так себя не ведут. У них есть своя эстетика поведения, согласно которой они могут приблизить к себе вампира (обычно это Князья или кто-то из их ближайшего окружения), даже сделать его своим другом и товарищем, но вот что бы такое… Такая близость просто…немыслима? Но ещё больше удивляло именно её поведение. Когда-то она не переносила чернокнижников, но вот лежит в постели с одним из них и даже правда хочет помочь ему вернуть Силу. А ведь эта Сила вполне может её сломать, надеть на неё поводок абсолютного подчинения, и никуда она уже от этого не денется. Ведь она — нечисть. Но отчего же тогда так легко забылись осторожность и гордость? Это боль от потери Младших так её подкосила? Ей больше не для кого себя беречь…
— Ладно, — вдруг прерывает размышления Эрзы голос Джерара, — к дьяволу всё, я готов рискнуть.
— Ну чтож, — произносит Владычица, — тогда нужны ингредиенты.
— Что именно?
— Вино, белое, и чем старше оно будет, тем лучше. Свежемолотая корица и пара веточек мяты и мелиссы. Желательно ещё зеленых, но и сушенные подойдут.
— Это всё? — спрашивает Фернандес, а после кивка девы добавляет. — Странный набор. Ладно, я распоряжусь.
И парень поднимается с кровати, идёт к двери, невольно прижав руку к резанувшей болью груди, и покидает комнату. Эрза остаётся сидеть на месте, ожидая его возвращения. Это было несложное заклинание, даже она, не имеющая дела с колдовством, легко с ним справится, но вот итог может оказаться плачевным. Может получится так, что она собственными руками убьёт того, кто действительно может помочь ей отомстить. И что будет тогда? Остаётся надеяться, что некромант знает, что делает.
Вскоре Джерар вернулся. В руках он нёс поднос, на котором стояла уже открытая бутылка вина, пара бокалов, мисочка с молотой корицей и тарелка с парой веточек уже пожухлых, но не сухих мяты и мелиссы. Эрза поднялась с постели и приблизилась к столу, на который Фернандес опустил свою ношу. Взгляд алых глаз скользнул к бокалам, и губ коснулась лёгкая усмешка:
— Думаешь, я составлю тебе компанию?
— Я на это надеялся, — отзывается парень.
— Я предпочитаю красное вино. — Владычица заправляет длинные пряди волос за уши и берёт в руки веточки, нюхая их.
— Я тоже, — улыбается некромант и поднимает бутылку. — Так, мне наливать?
— Угу, — кивнула Эрза, уже принявшись осматривать мисочку с корицей. Ингредиенты не самые идеальные, но большего и не надо.
Взяв в руки наполненный бокал, неумершая приправляет его парой щепоток корицы, следом рвёт на мелкие кусочки листики мяты и мелиссы и отправляет их в вино. Аккуратно взбалтывает сосуд и смотрит, как смешиваются ингредиенты. Джерар не сводил взгляда с Княгини, наблюдая за каждым её жестом. Он знал, что магия бессмертных отличается от любой другой магии. Видел её у Владыки Брейна, ощущал её слабые потоки от Ледяного и Огненного. Но то, что делает сейчас Кровавая Владычица больше походило на простое изготовление зелья или эликсира от обычной ведьмы, чем древнюю и могущественную магию бессмертных. В чём-то был подвох? Если да, то Фернандес просто обязан его распознать. Всё же, как говорил старый Мастер, никогда не поздно учиться.
— Итак, — произносит Джерар, когда неумершая ставит стакан обратно на стол, — что же такого необычного в этом зелье, помимо сомнительного вкуса?
— Последний ингредиент, — отзывается Эрза и берёт лежащий на бумагах тонкий кинжал для вскрытия конвертов. Не дрогнувшей рукой она проводит по собственной ладони, и алые капли срываются вниз, моментально растворяясь в бокале.
— «Кровь Владыки? Это и есть особенность такого невероятного заклинания?» — думает некромант, наблюдая, как светлый напиток темнеет.
— Готово, — спокойно произносит Владычица и подаёт парню бокал.
— И это всё? — с сомнением приподнял бровь Фернандес. — И даже не надо никакого заклинания?
— Я уже его произнесла, — отвечает дева. — Советую присесть, а лучше прилечь. Скрученный болью, ты вряд ли сможешь доползти до постели.
— А почему именно эти специи и травы? — всё пытался понять каждую тонкость некромант. Всё новое всегда было его слабостью. Азарт погони за истинной… Свойственен ли он каждому колдуну, или это только он был такой особенный? Кто знает…
— Чтобы успокоить сердце и разум, — терпеливо поясняет Эрза. И Джерар кивает. Конечно, ему были известны свойства и мяты, и мелиссы, и корицы. Да каждому они известны.
Последовав совету Владычицы, некромант возвращается на кровать. Неумершая забирается на другую сторону, садясь и наблюдая за парнем. А тот всё не мог решиться. Стоит ли игра свеч? Да, полное исцеление, что казалось ему таким невозможным раньше, теперь было очень близко. Но… Он ведь и умереть может. И никакие успокаивающие травки тут уже не помогут. Опасность более чем смертельная, да и шансов выкарабкаться маловато. Хотя, из того же заточения выбраться было просто нереально, но он же здесь, он вновь свободен. И как там говорилось? Удача любит смелых? Ну чтож, надо быть смелым.
Запах мяты пробирается в нос, а на языке ощущается горьковатое послевкусие корицы. Джерар выпивает странный напиток одним махом. Эрза аккуратно забирает из его рук бокал и ставит на прикроватную тумбочку. А парень прислушивается к собственным ощущениям. Но кроме стойкого вкуса самого настоящего зелья во рту и лёгкой тошноты, он ничего не чувствовал. Не сработало?
— Что-то я ничего не чувствую, — произносит Джерар, слегка кашлянув. — Оно точно должно приносить боль?
— Да, — отзывается Эрза, не отводя взгляда от лица некроманта.
— Странно, но почему-то мне не… Кхм!
Фернандес хватается за грудь и скрючивается, завалившись на бок. Немыслимый жар ударяет в голову, сердце бешено колотится о рёбра, а лёгкие будто сжало в тиски: он мог лишь открывать и закрывать рот, но спасительный кислород не поступал. И следом приходит она…
Боль…
Сколько же он пережил за всю жизнь? Джерар ощущал как ломается каждый палец на его руках, как сводит суставы, будто их кто-то выворачивает. По всему телу проходят вспышки боли, словно толпа солдат в железных сапогах била его со всей силы. Он вновь перестал ощущать ноги: «ласковые» палачи перебили ему когда-то колени, чтобы не думал сбегать. Возвращается и боль от ожогов: особенно сильно ощущается она на лице, где шрам перечёркивает метку. Невыносимо… Некромант стискивал зубы до скрежета, рискуя соскрести эмаль с них. Череп рвало изнутри, слёзы сами текут по лицу, а дыхание всё не возвращалось. Он задыхался…
И тут словно разряд проходит по телу, и парень выгибается: сотни ударов плетьми и кнутом, что приходились на его спину за всю жизнь, ощутились в один миг. Воздух с силой проталкивается в лёгкие, но тут же возвращается обратно вместе с криком. Он кричит громко и надрывно. Тут же закашливается и вновь начинает задыхаться. Каждая кость, каждый сустав, каждая клетка его тела разрывалась от немыслимой боли. Перед глазами всё размывается от слёз, и лишь чёрные точки всё прыгают и прыгают. Вдруг тошнота поднимается к горлу, и некроманта вырывает от боли прямо на пол. Благо, крючась от боли, он каким-то образом переполз на край постели, и та не пострадала. Но как же сейчас страдал Джерар… Разум отключился, все чувства и эмоции покинули его. Осталась лишь боль. В этот миг он состоял из одной только немыслимой боли…
И пришло спасение…
Чёрное забытье забирает его в свои объятья, укрывая от боли, пряча от неё в своих тёмных недрах бессознательности. Джерар затихает.
А Эрза, что с не изменяющимся лицом смотрела на муки некроманта, наконец отмирает, переставая напоминать статую. Она наклоняется к лежащему на боку парню, проводит ладонью над его лицом, перемещает её на грудь.
Жив… Удивительно.
— Ты и правда необычный человек, — с лёгкой улыбкой произносит Владычица и заботливо укладывает голову Фернандеса себе на грудь, не забыв вытереть его губы и мокрые щёки накрахмаленным платочком.
Приобняв широкие расслабленные плечи, Эрза гладит ладонью спутанные синие пряди. Он справился, выжил. Теперь же она поможет ему выбраться из тьмы разрушающегося, словно карточный домик, разума. Поддержит, подаст детали, чтобы собрать всё воедино и не дать сознанию кануть в небытие. Это ей по силам.
Вдруг за стенкой слышны быстрые и громкие шаги. Кто-то бежал по коридору в сторону комнаты, где расположились эти двое. Эрза открывает глаза и смотрит на дверь, которая в следующий миг распахивается, и в спальню буквально влетает запыхавшаяся Уртир.
— Джерар!
— Тише, — тут же одёргивает её спокойным голосом Владычица, — тут нет глухих.
— Что тут случилось? — спрашивает ведьма, проходя к кровати. — Я слышала его крик. Что… Что с ним?!
— Всё будет в порядке. Сейчас он просто спит, — отвечает Эрза, даже не думая отпускать некроманта из своих объятий. И недовольные глаза Милкович её ничуть не смущали.
— Но он так кричал…
— Лучше, — перебила женщину неумершая, — прикажи слугам прибраться там.
Уртир переводит взгляд туда, куда кивнула Княгиня. Хмурится ещё сильнее, сжимает губы и неосознанно стискивает кулаки. Она хотела знать, что произошло. Этот крик… Столько боли было в нём. Точно так же он кричал в те дни, когда Морион пробудил его ото сна. И от этого стало страшно. Джерар частенько «зависал», глядя перед собой пустым взглядом. Когда ведьме удалось его разговорить, некромант признался, что иногда ему кажется, будто он ещё заперт в той темнице, а всё, что происходит с ним сейчас, лишь результат свихнувшегося разума. Она знала, что всё реально, и потому могла его успокоить. Но сейчас он лежал в объятьях другой, и Уртир ничем не могла помочь. Она ничего не знала…
Ведьма разворачивается и, пробурчав что-то про присланных чуть позже слуг, выходит из комнаты. Эрза тихо выдыхает и вновь прикрывает глаза. Пальцы зарываются в мягкие синие волосы, а губы невольно касаются чуть влажного и горячего лба. Похоже, началась лихорадка. Но ничего, главное, что сердце бьётся, а разум они уж как-нибудь починят. Уж кто-кто, а Владычица могла в этом помочь.
* * *
Джерар медленно открывает глаза. Пару раз моргает. Туман перед взором рассеивается. Пальцы на обеих руках чуть дрогнули, а потом сжались в кулаки. Все мышцы затекли, а тело ощущалось будто что-то чужое. Или новое. Непривычное.
Толпы мурашек бегали по спине, ногам, плечам, как если бы всё тело затекло. Неприятное ощущение со временем проходит, а Фернандес, аккуратно опираясь на локти, медленно поднимается. Он лежал на всё той же знакомой кровати. Кто-то заботливый его переодел в свежие вещи. Уртир, должно быть. Ну не Кровавая же Владычица в конце концов. Кстати, о ней.
Джерар оглядывается и замечает одинокий силуэт у не завешенного окна. С трудом опустив ноги на пол, парень садится на кровати. Разминает шею, плечи. Раздаётся громкий хруст. Казалось, будто каждая кость в его теле захрустела. Мышцы слабо ныли, вызывая в организме стойкое желание размяться да поскорее. Положив ладонь на правое колено, парень с удивлением чувствует, кто коленная чашечка больше не ползает туда-сюда, а держится ровно на одном месте. Тоже самое было и со вторым коленом. Наконец-то о ноющих после тяжелого дня ногах можно забыть. И вообще все огрехи его тела исчезли. Отодвинув в сторону ворот рубашки, парень смотрит на плечо и грудь. Когда-то тут была пара шрамов от стрел, теперь же их нет. На боку рана тоже исчезла. И на животе. На ногах и спине должно быть всё тоже исчезло. И боль ушла…
Некромант поднимается. В голове ещё был туман, но он быстро рассеивался. Джерар выдыхает и делает пару неуверенных шагов к окну. По ощущениям собственное тело напоминало ему марионетку: неровные шаги, руки и ноги словно на ниточках, обрежь их, и всё рухнет. Но эти ниточки отныне в его руках, и он не собирается их обрезать. Не теперь, когда пережил ад. Странно… Фернандес задумывается. А ведь он и не помнит прожитой боли. Никакой. То есть, он помнит, что с ним произошло и происходило. Каждый момент его жизни по-прежнему отпечатан в памяти, но вот боли физической он не помнит. Душевная осталась: все страхи, потери, слёзы — всё это держится в его голове. Но вот боли от того, как палач прижигал раскалённым прутом его щёку, он не помнит. Есть просто факт пытки, но не её последствия. Джерар бросает взгляд на своё лицо, отразившееся в зеркале над комодом, когда проходит мимо: шрам исчез. Чистый алый знак Проклятой Судьбы на его щеке был нетронут.
— Как долго я был без сознания? — хрипло спрашивает Джерар, подходя к стоящей у окна Эрзе. Тут же прокашливается, прочищая горло.
— Сегодня третья ночь, — тихо отвечает Владычица, не оборачиваясь и не отрывая взгляда от пустого сада за стеклом.
— Ох, — выдыхает некромант, — Уртир, должно быть, с ума сошла.
— Она пыталась, — всё тем же голосом произносит неумершая, — но когда поняла, что ты дышишь и никаких ужасных ран нет, то успокоилась. Даже великодушно позволила мне остаться рядом с тобой. Хотя от неё пользы было бы меньше. Всё, на что она сгодилась, это обтереть тебя и переодеть вместе с той девочкой.
— Не будь к ней так строга, — улыбается одним уголком губ Фернандес, — она всё же искренне заботиться обо мне. Хотя, должен признать, её забота порой слишком чрезмерна и иногда выходит мне боком.
— Её поведение и мысли меня не трогают, — Эрза наконец оборачивается, глядя на парня через плечо, — мне нет дела до её чувств.
— Вот как, — тянет Джерар, а Княгиня вновь отворачивается к окну. — Ты… Всё это время была со мной?
— Да.
— «Значит, — думает некромант, — мне не приснилось, что кто-то держит меня за руку. И тот нежный голос… Это была она?»
— Я, — вдруг произносит дева и касается тонкими пальцами холодного стекла, — хочу погулять там.
— Но ведь сейчас февраль, сад совершенно пуст, — замечает парень.
— Я умею находить прекрасное в любом времени года, — отвечает Владычица.
И вдруг она снимает засов с деревянной рамы и с лёгкостью распахивает тяжеленные створки. Холодный ветер тут же врывается в комнату, заставляя поёжиться и взбодриться, скинув с себя последние остатки сна. Не успевает Джерар среагировать, как Эрза моментально забирается на подоконник и уверенно делает шаг в февральскую ночь. Ветер вздымает светлый подол платья, и дева уже исчезает с поля зрения. Фернандес удивленно подходит к окну и выглядывает на улицу. Светлое платье мелькает меж чёрных деревьев.
— Хэх, — усмехается некромант, качнув головой, — а я уж лучше по лестнице.
И он направляется к двери, но вдруг замечает что-то в кресле и притормаживает. Он восстановился. Пришло время восстановить знаменитую Кровавую Деву Войны и Победы.
* * *
Эрза ступает по мокрым дорожкам сада. Смотрит на голые деревья, пожухлые кустарники и пустые чёрные клумбы. Наверное, в период цветения здесь просто чудесно. Но и сейчас есть на что полюбоваться. Ведь природа спит и видит свои последние предрассветные сны, сны перед приходом весны и всеобщим пробуждением.
Ветер кружит, гуляет по пустому саду, как и она, приветственно обнимает её за обнажённые плечи. Ей совсем не холодно, и дева улыбается резким порывам, играющим с подолом её длинного платья. В воздухе пахнет влагой, мокрой землёй и далёким человеческим теплом, что шло от особняка позади. Эрза вдыхает аромат ночи и идёт дальше по каменным мокрым плитам.
И вдруг в голове всплывает старая-старая мелодия. Кажется, это детская песенка про весёлую пастушку. А может про старого мельника и его такого же старого и не менее упёртого осла? Уже не помнит. Но мелодия такая приставучая, и вот уже Эрза тихо мычит её себе под нос, гуляя по пустому саду.
Шаг, шаг быстрее, шаг, шаг медленнее, поворот. И снова: шаг, быстрее, шаг, медленнее, поворот. Ах, она, кажется, танцует. Алых губ касается незаметная улыбка. Никто не мог заставить её танцевать. Не умела она, может от того и стеснялась. И вот, танцует. В пустом февральском саду. И её партнёр лишь холодный ветер.
— Я бы хотел, — вдруг раздаётся в ночной тишине голос Джерара, — увидеть, как танцует Кровавая Владычица.
— Тогда, не отвлекай меня, — бросает через плечо неумершая, продолжая делать ритмичные шаги и кружиться.
— Нет, — мотнул головой некромант, — сейчас я вижу, как танцует Эрза, а мне бы хотелось узреть танец той, что ещё при жизни слыла сильнейшей в своём роде. Танец Кровавой Девы Войны и Победы.
Княгиня замирает и оборачивается. Она не совсем понимала, о чём говорил этот парень. Она — это она, разве нет?
— Но думаю, — добавляет вдруг Фернандес, — для этого кое-что понадобится.
И он вытягивает вперёд руку, в которой держит меч в тёмных ножнах и с золотой рукоятью. Эрза тихо выдыхает: это её меч. Ну конечно, чей же ещё? Она уже и позабыла о нём, а ведь когда-то всегда носила при себе. Кожаный ремень обхватывал её тонкую талию, а рука всегда знала, куда тянуться и откуда можно молниеносно достать смертельное оружие. Но теперь зачем ей меч? Кого ей защищать?
— Покажешь мне? — спрашивает Джерар и, подойдя ближе, вкладывает в узкую ладонь холодные ножны.
Отходит назад и замирает в ожидании. Эрза неосознанно вытаскивает меч. Серебряный отблеск луны мелькает в остром гладком лезвии, завораживая. Ножны опускаются на садовую скамейку, а Владычица проводит пальцами по ледяной стали. Она часами могла натирать и чистить от самых мелких пылинок своё верное оружие. Кто-то научил её, что клинок всегда должен быть чист и остро наточен, заботиться о нём надо лучше, чем о себе, и тогда он никогда не подведёт. Алые глаза чуть расширяются. Но кто научил? Уже не помнит… Так давно это было…
Тяжесть не ощутима, и она делает первый взмах. Лезвие со свистом рассекает воздух, а ветер обиженно вздымает длинный подол, но Эрза уже забыла о своём бывшем партнёре по танцу. Снова взмах, и вот уже она вспоминает. Видит перед собой столько картин прошлого. Взмах, разворот. Сколько их там было? Сотни, тысячи? Неважно… Все пали. Взмах, выпад. Острое лезвие режет воздух, а следом плоть. Брызжет кровь, но уже не остановиться. Азарт, запах битвы и победы. Она ощущала их в лёгких. Она ощущает их вновь. Разворот и резкий выпад. Враг пытался подкрасться сзади, но кто он такой против неё — знаменитой на весь мир Титании. О ней легенды слагали и будут слагать, а этот глупец уже захлёбывается в собственной крови, что лилась из разрезанной надвое груди. Что там плоть? Она рубила кости одной лишь рукой, одним лишь взмахом. Уворот, выпад, разворот и снова выпад. Все доспехи в крови, перчатки намокли, но ей всё равно. Она уже не может остановиться. Она снова рвётся в бой, рубя и сеча каждого на своём пути. Здесь нет союзников, лишь враги. Ветер вздымает светлый подол длинного платья, а по полю брани кружит в смертельном танце та, что позже нарекут Кровавой Владычицей. И февральской ночью, в пустом саду она танцует снова, впервые за последние пару сотен лет.
Чужая ладонь уверенно перехватывает её запястье, и Эрза замирает, моментально выныривая из водоворота воспоминаний. Распахивает глаза и видит перед собой лицо Джерара. Он спокоен, в тёмно-зелёных глазах плещется пламя Дара, а на губах такая лёгкая и довольная улыбка. И… Всего немного в ней есть нежности. Совсем чуть-чуть, но так много было этого «чуть-чуть».
Меч со звоном падает на каменные плиты, а бессмертная дева и некромант резко находят друг друга губами. Целуются порывисто, страстно, чуть задыхаясь из-за нехватки воздуха. Тонкие ладони цепляются на широкие плечи, уверенные руки обвили узкую талию. Холодные губы Бессмертия, горячие губы Смерти… Сейчас они нарушали негласные законы поведения и границы отношений меж двумя полярными видами существ. Меж Владыками Сумерек и Некромантами. Меж Нечистью и Повелителями Нечисти. Слали порядок мира Ночи к чёрту. И плевать на грехи…
* * *
До рассвета оставалось всего пара часов. Небо на востоке становилось светлее с каждой минутой. Звёзды гасли, а ветер разогнал последние тучи. Предутренний небосвод был абсолютно чист.
Двое лежали на одной постели, повернувшись набок и не отводя глаз друг от друга. Расстояние между ними было, но было ничтожно мало. Стоит протянуть руку, и оно исчезает. Что он и делает.
— Я, наверное, всё-таки сошёл с ума, — шепчет Джерар, касаясь пальцами бледной щеки Эрзы. Та улыбается, касается в ответ его щеки, обводит подушечками пальцев каждую завитушку на Проклятой метке.
— И я вместе с тобой, — раздаётся тихий шёпот Владычицы.
— Эрза… — вновь шепчет некромант, двигается чуть вперёд, прижимаясь носом к носу девы. — Если… Тебе жизненно необходимо о ком-то заботиться и кого-то защищать, делай это для меня.
— А что, — выдыхает неумершая, — что ты сделаешь для меня взамен?
— Я не просто помогу тебе отомстить: я заставлю этот мир заплатить на жизни твоих Младших высокую цену.
— И что же это за цена? — спрашивает Эрза.
И он отвечает ей. Тихий шёпот не слышит никто, кроме неё. Он даёт обещание и абсолютно точно собирается его выполнить. Услышав спокойные слова, Владычица невольно изумляется:
— И ты… Сможешь сделать такое?
— Да.
— Но как? Звучит более, чем невозможно.
— Есть один способ, — усмехается Джерар и вновь шепчет. Рассказ его тихий, но поистине впечатляющий. Эрза изумлена, но вскоре усмиряет удивление и произносит:
— Хорошо, я принимаю это. Поклянись, что сдержишь слово.
— Клянусь, — не раздумывая ни мгновение, отвечает Фернандес.
И вновь алые, но холодные губы находят бледные, но горячие. И вновь получают незамедлительный ответ. Да, пожалуй, они оба сошли с ума. Но таков уж мир: лишь безумцы могут жить так, как угодно им. Строить свою Судьбу самостоятельно, наплевав на законы и правила.
До рассвета остаётся всего пара часов, и небо на востоке светлеет. Сегодня оно чистое и ясное, но неумолимо приближались дни, когда захлестнёт волна гнева и мести Королевство Фиор. Сумеречные Владыки вернулись, и они не простят кровь и страдания своих Младших.
И скоро мир заплачет кровавыми слезами…
