* * *
Тихий шорох крыльев раздаётся в тишине древних руин. Семь сов скользили в ночной тьме. Пёстрые, бурые, с тёмным и светлым оперением — они были разные, но глаза у всех сверкали одинаковым золото-бурым льдом. Первой к земле опускается белоснежная сова, в одно мгновение обращается светловолосым юношей в лёгких одеждах, который спешил ко входу в старый полуразрушенный зал. За ним обращаются и остальные вампиры. — Леон, — зовёт высокий шатен, шагая за почему-то вдруг взволновавшимся Хладным, — что случилось? Почему мы так спешим? — Я уверен, что слышал Зов, — не оборачиваясь, отзывается тот, — это точно был Его голос… Вампиры проходят в старые руины, входят в зал и замирают у самого входа. — Вы так быстро вернулись? — раздаётся спокойный мужской голос. — До ближайшего людского поселения далековато. Или вы отправились назад, только услышав меня? А Хладные всё не отвечают. Смотрят поражёно на того, кого боялись уже никогда не увидеть. Джувия жмётся к плечу Ледяного Владыки, и на её губах улыбка: она прекрасно понимала, что чувствуют сейчас остальные. — Владыка… — срывается тихо с губ невысокого блондина. — «Владыка? Это он?» — мелькает мысль в голове девы с длинными золотыми волосами, что стояла рядом. Она смотрела на брюнета, к которому с доверием жалась Джувия: так это по нему тосковали Хладные? Его они искали по всему острову почти сотню лет? — А остальные где? — вновь задаёт вопрос Грей. Тут Леон еле заметно вздрагивает, опускает повинно голову, не смеет поднять взгляд на Князя: — Это все… Больше никого нет… — Все…? — шепчет Владыка, и ледяная маска поднимается, приоткрывая его истинные чувства: изумление, непонимание и скорбь по покинувшим его Младшим. Конечно, некромант предупреждал, что их осталось мало, но не всего же семь! Их просто ничтожно мало… — Прости, я… Я не справился с твоим поручением, не уберёг их… — всё сокрушался Леон, не поднимая головы. Грей молча поднимается, подходит ближе, глаз его не видно за чёлкой. Гневается? Нет… — Я не злюсь, Леон, — произносит Князь, кладёт ладонь на плечо вампира. — И всё же я… — Леон вскидывает голову, в глазах его вина. Они такие же чёрные, как и у Владыки, но не такие пугающие и непроглядные. Всё же не похожи на бездонные омуты. И тут Грей аккуратно привлекает к себе неумершего, и тот утыкается лбом в плечо Князя. Леон замирает, но холодная рука на затылке и голос, раздавшийся у самого уха, успокаивали: — Я рад, что ты сейчас со мной, Брат. И ради ушедших мы продолжим идти через Вечность. Вместе. — Да… — выдыхает Леон и закрывает глаза. Милосердие Владыки, доброта его Брата по Крови — всё это согревало давно охладевшее сердце и душу, что жила одним лишь беспокойством и бесконечной тоской последние девяносто пять лет. И Грей отстраняется, касается губами бледного лба под белыми волосами, делясь с одним из самых ближайших к нему Хладных накопленной Силой. И тот принимает её, даря в ответ свою, наполненную скорбью и облегчением. Владыка отстраняется от своего Брата по Крови, оборачивается к остальным, делает несколько шагов вперёд и разливает Хлад вокруг себя. Неумершие опускаются на колени, не отводят глаз, и на прекрасных лицах благоговение. — Дети Хлада, — тихо произносит Грей, наклоняясь к коленопреклоненным вампирам, не смотрит надменно на тех, что стали для него родными чадами, — я сожалею, что оставил вас. Сожалею, что в вашу бессмертную жизнь пришли скорбь и боль. А я ведь обещал вам совсем иное… — Ну что вы, Владыка, — вдруг произносит невысокий блондин, и на губах его улыбка, а в тёмно-зелёных мистических глазах абсолютное доверие. — Вы ведь теперь с нами. И отныне всё будет хорошо. — Ив… — смотрит на совсем юное лицо Грей. И тот аккуратно придерживает холодную ладонь Князя рукой, касается бледной кожи губами. Так выражают свои доверие и покорность Младшие перед Старшими. Перед теми, кто подарил им Вечность. И вот остальные Хладные приветствуют своего Владыку: касаются пальцами пол его плаща, дышат дарёной Силой, целуют ледяные ладони. И Князь отвечает им мягкой заботой: приглаживает холодные шелковистые волосы, касается губами бледных лбов, называет каждого по имени… Ив… Хибики… Шерри… Шерия… Рен… И… — Как твоё имя? — спрашивает у девы Грей. Та покорно опускает голову, водопад золотых волос скользит по плечам. — Дженни, — тихо отзывается неумершая. И вдруг чувствует прикосновение ледяных пальцев к подбородку и робко поднимает взгляд. — Кто привёл тебя в Сумерки? — вновь задаёт вопрос Владыка. — Я, — вдруг раздаётся за спиной голос Леона. — Но если ты пожелаешь, она станет твоей Младшей. — Это уже ей решать, — отзывается Грей и вновь смотрит на деву, — не так ли, Дженни? — Я… — выдыхает та. — Это большая честь, Владыка… — Ты пришла к нам в непростое время, Дитя, и пожалуй уже поздно это говорить, но Сумерки рады приветствовать тебя. И отныне все вы под моей защитой. И дева закрывает глаза, когда ощущает ледяной поцелуй на своей коже. Ощущает Силу, Хлад… И наконец понимает тоску Хладных по своему Владыке. Рядом с ним она чувствует покой, чувствует Вечность. Душа, что жила тревогой, теперь спокойна. И она практически видит их: тени больших крыльев, что образовались из чистой Силы и накрыли собой всех собравшихся вокруг Владыки Младших. Укрыли, защищая, уберегая от беды. И так спокойно на душе, когда вокруг Хлад…* * *
— Расскажите мне, что произошло. Небо на востоке медленно светлело, ледяной ветер гулял меж старых развалин, подвывая. Плотные ряды туч скользили по тёмному небосводу. А последние из Хладных собрались в древнем зале, расположившись на камнях вокруг своего Владыки. Тот полулежал на завалившейся колонне, на его плече покоилась головка Джувии. Ближе всех к Князю сидел Леон, облокотившись о колонну и прижимаясь спиной к свисающему с края плащу Грея. Остальные расположились полукругом, касаясь друг друга плечами, кто-то просто крепко обнимал соседа, но все неотрывно смотрели на Владыку снизу вверх. Его голос прозвучал тихим шелестом крыльев в ночной тишине. Он хотел знать, что случилось с его Младшими и как людям удалось одолеть один из сильнейших кланов Сумерек. — Когда… — начал рассказ Леон, сев к Князю полубоком, — Когда ты исчез, мы растерялись. Я хоть и слышал твои слова, но всё никак не желал верить. Да и старейшие были уверены, что подобное невозможно. Потому мы собрались все вместе и стали методично обыскивать весь Ледник. Искали абсолютно везде и в людских домах тоже. Ходили каждую ночь в деревни, заглядывали через зеркала, даже во сны смотрели — вдруг кто случайно тебя видел. Но мы ничего не нашли. Только лишь привлекли к себе ненужное внимание. — Людям же известно, что здесь хозяева мы, — отзывается Грей. — Да, известно, — кивнул Леон, — и от того мы и не прятались. Мы никогда не боялись людей, не видели в них угрозы. И занятые твоими поисками мы не сразу заметили опасность. Хотя он нас и предупреждал… — Он? — Ичия. — Ичия? Тот мальчик? — В голосе Князя мелькнуло неподдельное изумление. — О, — улыбнулся Хибики, — он давно уже не мальчик. Он вырос в великого мужа, Владыка. И несомненно прекрасного. — Да, — вновь подхватил Леон, — и его весть о твоём исчезновении расстроила ничуть не меньше, чем нас. Он искренне хотел помочь нам, насколько хватало сил. И все, кто сейчас здесь, были спасены именно Ичией. Он не побоялся пойти против жителей своей деревни, рискнул жизнью ради нас. И Ледяной Владыка кивает. Сумерки умеют выбирать себе друзей. И человек по имени Ичия несомненно был достоин того, чтобы стать другом неумерших. Грей помнил тот трепет и неподдельный восторг в глазах этого человека, когда ещё совсем юные Хладные привели его к Князю. Ичия был очень низок и откровенно некрасив, а в сравнении с прекрасными неумершими и вовсе уродлив. У него были короткие ноги, большие грубые руки и вечно спутанные, длинные рыжие волосы. Хотя голос был низок и при старании мог звучать даже приятно для слуха. Однако сам Ичия понимал, что он далеко не идеал красоты, а оттого всё прекрасное, будь то картины, наряды, музыка или вампиры, влекло его и вызывало настоящий восторг. Он ещё юнцом встретил случайно в ледяных степях гуляющих под луной Хладных. Очарованный, он даже и не понял, что те, кого он назвал прекрасными ангелами, могли его убить. Но восхищённые речи и весьма приятные комплименты были приняты неумершими благосклонно. Каждую ночь, если только не бушевала метель, Ичия выбирался за забор своей деревни и бежал к ждущим его на пустырях Хладных. Обычно это были юные девы, которые частенько хихикали над его речами, но были весьма довольны восхищением, что сквозили в каждом слове, каждом взгляде. И остальных, ещё только пришедших в Сумерки неумерших привлекало тепло жизни и души Ичии. Ведь из их памяти пока ещё не ушли воспоминания о прошлом в мире Дня и Света. «Прекрасные мои» — так Ичия называл Хладных. И даже когда те показали молодому ценителю красоты свои истинные лица, он не бросил обращаться к ним именно так. И он был рад прийти в Сумерки, но когда привязавшиеся в забавному парнишке неумершие привели его к своему Владыке, тот отказал. Грей мог видеть многое и точно знал — Ичия никогда не принадлежал и не будет принадлежать Сумеркам. Он должен был жить и умереть человеком. Такова была его Предопределённость. Судьба. Но в замен Князь Хладных подал ему руку и предложил стать Другом Сумерек. Редкая честь, выпадает она не каждому смертному, но Ичия честно заслужил её своей искренней любовью не только к внешней, но и внутренней красоте неумереших Севера. Холодная и смертельно опасная красота, но как светились восторгом тёмные и мелкие глаза Ичии от неё. А ещё он умел чудесно играть на северном варианте южной мандолины. Звонкий перебор струн, быстрая и медленная мелодия были по достоинству оценены вампирами. И когда Ичия понял, что его бессмертным ангелам нравится игра на этом инструменте, он стал постоянно брать его собой. И тогда можно было по ночам наблюдать весьма необычную картину: на залитой лунным светом поляне расположились на земле неумершие, а на невысоком камешке сидел низенький музыкант с мандолиной в руках, и звонкая, но нежная мелодия лилась по округе. А когда к клану присоединилась Джувия, чудная мелодия стала сопровождать милый голосок девы, которая знала много песен и умела петь поистине волшебно. И очарованы в такие моменты были все. Даже Ледяной Владыка прикрывал свои вечно холодные глаза и, облокотившись о ствол дерева или каменные стены и откинув голову назад, с удовольствием слушал прекрасную песню и не менее прекрасную мелодию. — Что ж, — произносит Грей, — и от чего же он вас спас? — От охотников, — подал голос Ив. — Охотники? Здесь? И тем более, у нас ведь соглашение, по которому они не смеют лезть на Ледник, — хмурится Владыка. Джувия на его плече крепче жмётся к Князю, чувствуя разрастающийся ледяной гнев. — Кажется, они о нём забыли, — вздыхает Леон. — Но всё же и от них мы не ждали беды. В ту ночь, когда клан собрался вместе в последний раз, Ичия разыскал нас в руинах крепости Варден и пытался предупредить, но мы были слишком самоуверенны… И холодный ветер подхватывает тихий рассказ, события которого текли прямо из прошлого. Прошлого, что навсегда изменило будущее клана бессмертных владык Севера…