* * *
Полная луна заливала округу своим серебряным светом. Светились под ним снежные равнины, мелькали в воздухе редкие снежинки, срываемые ветром с деревьев и крыш, а по тёмным небесам медленно ползли тучи, но их был так мало, что они не закрывали ни ночное солнце, ни мелкие сверкающие звёздочки. Мороз сковал давно заброшенную военную крепость. Когда-то из окон бойниц выглядывали дула пушек, ров перед высокими толстыми стенами был завален острыми кольями, а караульные и днём и ночью несли непрерывный дозор, охраняя границы Великого Северного царства. Но минуло с тех пор больше пятисот лет, нет царства, нет границ и территорий, но разбросанные по Леднику величественные крепости ещё стоят. Стоят безмолвные, холодные и пустые. Или не пустые?.. Морозный снег громко хрустит под ногами, когда какой-то человек невысокого роста, укутавший лицо и голову шерстяным платком и одетый в меховой тёплый плащ, бежит по белой равнине к распахнутым настежь воротам крепости. Забегает во внутренний двор, шустро поднимается по обледеневшей лестнице, скользит, но ловко удерживается за каменные выступы на стене и наконец оказывается в длинном коридоре. Там гуляет ветер, серебряный свет всё хорошо освещает, но по углам всё равно лежат тени. А ещё у широких окон стоят и сидят невероятно красивые существа в лёгких одеждах и с бледной, словно сама луна, кожей. — О, это же Ичия, — раздаётся женский мелодичный голос. — Ты пришёл сыграть нам? — Не сейчас, мои прекрасные, не сейчас, — бормочет мужчина, ещё совсем молодой, но по виду его так не скажешь. Он спешит дальше по коридору и замирает у выхода на широкий балкон. — Ох, вот вы где, я вас ищу… — Ичия? — И к человеку оборачивается Леон. Он беседовал с каким-то вампиром. Тот выглядел как очень красивый и уже зрелый мужчина с длинными тёмными волосами, одетый в дорогой, расшитый серебром сюртук. Старейшие… Так называли тех, кто пришли в Сумрак ещё при прошлом Владыке и исправно прослужили ему не одну сотню, а то и тысячу лет. Хлад, что навечно застыл в их глазах, был тому самым лучшим подтверждением. Мудрость и лёд, накопленные веками… — Да, ох… Я… — Ичия пытался отдышаться после долго бега. Ах, как же в такие моменты он завидовал своим прекрасным друзьям, которые вообще не знали усталости, были всегда бодры и сильны. — У меня новости. Плохие. — В чём дело? — нахмурившись спрашивает Леон. После неожиданного исчезновения Князя хуже уже ничего быть не может… — Этим днём в деревню прибыли люди. У них много оружия, и они называют себя охотниками на вампиров. — Охотники? На нашей земле? — вдруг произносит сидящий неподалёку Хибики. Рядом с ним Ив тихо хмыкает и складывает руки на груди. — Да, — кивает Ичия, — они всё о вас расспрашивали. А деревенские жалуются и жалуются, мол вы, мои хорошие, запугали их совсем. Каждую ночь в окна смотрите, через зеркала заглядываете, даже во снах от вас не скрыться мол им. И врут всё, врут, что мол убиваете людей, с особой жестокостью убиваете. — Людскому страху свойственно преувеличивать, — вздыхает Леон. — Мы забираем лишь тех, кого избрала Предопределённость. — Да, но они-то того не ведают! — возмущённо трясёт кулаками Ичия. — Врут всё про вас, мол вы чудища какие… — Но есть ведь доля правды в их словах, — раздаётся вдруг тихий голос старейшего позади Кровного Брата Владыки. — Но… — всё возмущался Ичия, но Леон его прервал: — Не волнуйся об охотниках, Друг Сумерек, они не смогут к нам подобраться или как-то навредить. А ещё лучше, сами выйдем к ним завтрашней ночью. Напомним о договоре. — Ох, боюсь я за вас, прекрасные мои, — вздыхает тревожно человек, — на душе неспокойно всё. И… От Князя вашего вестей никаких? — Никаких, — грустно и тихо отзывается Леон. — Но мы обязательно его разыщем. А ты ступай, нынче ночь слишком холодна. И луна всё освещала старую крепость. Последние следы прошлого и одно из убежищ вампиров с Севера. Место, где в старых комнатах и залах стоят гробы, что становятся уютным ложем для мёртвого сна и надёжным укрытием от губительных солнечных лучей. Дом Хладных…* * *
И вновь человек бежал по белой равнине, но вместо ласкового серебра луны глаза слепили яркие солнечные лучи. Близилась весна, таких вот дней становилось всё больше, но никак радость не могла пробиться в скованное страхом сердце молодого мужчины. Но страха не за себя, а за своих прекрасных друзей. — Ох… — выдыхает тяжело Ичия, облокотившись рукой каменную стену громадных ворот, что вели на территорию старой крепости. Он всё никак не мог восстановить дыхание, но надо спешить, бежать, предупредить… На рассвете прибывшие охотники вдруг заявили, что собираются идти в логово вампиров и уничтожить там каждого, а потому нужны храбрецы на это дело. Храбрецы нашлись. Из местных мужиков и ещё совсем юнцов, хотя матери на них и кричали за эту дурость. Лезть в рассадник нечисти — вот же безумие! Но упёртость в людях с Севера передаётся с кровью, от поколения к поколению, иначе не выжить в суровых условиях практически вечной зимы. Так что не смотря на бабский вой, уже к полудню собрался небольшой отряд человек в тридцать во главе с охотниками. Ичия в этот отряд не входил: не было желания, да и не звали его. Больно уж неказистым и убогим выглядел он при своём маленьком росте и сомнительных навыках драк. Не дрался он никогда, даже в детстве. Его просто из жалости никто не трогал. И вот сейчас он не хотел шататься по ледяной пустыне с этими явно неприятными ему людьми. Да и откуда им знать, куда идти? Ледник большой, за день его не обойдёшь. И искать здесь убежище Хладных, всё равно что искать иголку в стоге сена. Нереально. Но сердце Ичии чуть не остановилось, когда высокий и широкоплечий лидер охотников поводил над картой острова каким-то синим камушком и указал точно на бывшую крепость Варден. Деревенские недоверчиво перешёптывались с этого странного способа (не иначе как магия), а вот Ичия всё никак не мог унять дрожь в коленях. Его прекрасные и холодные ангелы спали сейчас в своих гробах в заброшенных залах именно этой крепости! Как же так?.. — Что ж, — громко произнёс лидер охотников, выпрямляясь и окинув собравшихся строгим взглядом, — место нам известно. Оружие вы получили. Теперь выдвигаемся. Но всё же, рисковать вашими храбрыми жизнями мы не будем. И хотя на улице день и по всем правилам эта нечисть сейчас крепко спит, но проверить стоит. Кто пойдёт на разведку? Недружный шёпот прошёлся по толпе мужиков. Но вдруг раздался чей-то чуть дрожащий голос: — Я… Я пойду. — Ичия крепче стиснул кулаки. Быть может он ещё сможет что-то изменить, как-то помочь своим бессмертным друзьям. — А справишься? — окинул коротышку сомнительным взглядом лидер охотников. — Д-Да, справлюсь, — запинаясь от волнения, рождённого паникой, отзывается Ичия. И тут кто-то сбоку хлопает его плечу: — Справится, господин охотник. Пусть идёт. Хоть где-то полезный будет. — Ладно, — вздохнув, кивает охотник. И Ичия очень быстро вылетает из комнаты, где вели обсуждение. — Как помчал-то… — Пусть бежит, господин охотник. Ну, а коли сожрут, так не жалко. Всё равно он бесполезным для деревни был. — Хм… Собирайтесь у главных ворот. Выдвигаемся с Божьей помощью и благословением. И вот бежал Ичия, бежал, что есть силы. Сможет ли разбудить? Сможет ли спасти? Что он вообще может, такой маленький и слабый? А вот и обледеневшие ступеньки, знакомый коридор, что теперь залит солнечным светом и арки-проходы вглубь крепости. Впереди три распахнутых настежь громадные двери, справа и слева есть ещё несколько обычных, деревянных, на ржавых петлях. Ичия сворачивает в первую же, и перед глазами предстают гробы из чёрной и очень крепкой древесины. Такие и с веками не развалятся. Всего гробов было семь, они лежали на небольших каменных постаментах. Всё же Хладные по-особому относились к местам своего отдыха в дневное время. Ичия подбегает к ближайшему и приоткрывает тяжёлую крышку. Это он делал впервые, но обстоятельства вынуждают. — Ох, Хибики… — выдыхает мужчина, заглядывая внутрь и глядя на совершенно спокойное юное лицо красивого юноши. Мягкие волосы тёмным золотом разлились по светлой подушечке, белая длинная рубашка идеально расправлена, узкие бледные ладони лежат на животе, а тонкие губы были плотно сжаты, и ни единого вдоха не срывалось с них. Вампир спал мёртвым сном. Ичия коснулся рукой плеча неумершего и аккуратно потряс. — Хибики, славный мой, проснись, прошу! Вас хотят убить! Но Хладный не отреагировал, продолжая свой дневной и очень крепкий сон. — Неужели я и правда никого не смогу разбудить?.. — шепчет сам себе Ичия, и в голове всплывает далёкий разговор с Хладными, когда он, раздираемый любопытством, всё задавал и задавал им вопросы. И мерная речь Леона, который терпеливо разъяснял ещё тогда молодому смертному юнцу самое простое, но в то же время неведомое: « — Нет, Ичия, днём ты не сможешь никого из нас разбудить, как бы не пытался. Особенно в полдень. В это время наш сон намного крепче. Но впрочем, при желании ты можешь попробовать разбудить Владыку. Он проснётся, если хоть как-то побеспокоить его сон, но проснётся далеко не в самом лучшем расположении духа. И тут уж даже солнце не остановит его. Что поделать, наш Князь страшен, когда не выспится.» — И сам Князь, что присутствовал при разговоре, на это только неоднозначно хмыкнул, то ли отрицая, то ли подтверждая слова своего Брата по Крови. Но не было Ледяного Владыки сейчас здесь. Воистину, Хладные стали беззащитны без него. И Ичия растерян, он не знает, что делать, как помочь. А охотники скоро уже будут здесь… И тогда мужчина вскидывает опущенную было голову. Да, пусть он всего лишь человек, слабый и неказистый, но он — Друг Сумерек. И он будет защищать Сумерки, настолько сколько хватит сил. Князь поверил ему, Хладные доверились ему, и он ни за что на свете не подведёт своих прекрасных вечных ангелов! Стремление защитить дало его рукам удивительную силу. С трудом, но он смог опрокинуть стоящую рядом с дверью наклонённую каменную колонну. Тщательно запер засовы, нанёс снега, чтобы казалось, будто деревянные створки никогда и не открывались. Получилось очень натурально и даже незаметно. И Ичия спешит к остальным дверям, запирает их, ищет, чем бы укрыть. Но вдруг замечает в широких окнах идущий через двор отряд и чувствует, как оказывается у него заледенели ладони, но не от мороза и снега, а от страха. Он опоздал… — А, Ичия, вот ты где, — произносит крепкий седовласый мужчина — глава деревни. — Цел? Не сожрала тебя нечисть поганая? — Нашёл их? — спрашивает уже лидер охотников, направляясь вперёд быстрыми шагами. — Д-Да, там… Вроде… — кивнул куда-то в сторону Ичия, опустив низко голову. И всё же он был слабым человеком, а оттого неосознанно боялся за свою жизнь. Это лишь инстинкт. — Ну всё, — хлопает его по плечу охотник, — отдыхай. Дальше сами разберёмся. И не дрожи уже, на вот, глотни, согрейся. И сунув в руки Ичии фляжку с чем-то явно горячительным, лидер охотников вместе с остальными направляется к дверям, которые только что с таким усердием запирались. Распахиваются со скрипом старые створки, люди расходятся в стороны, каждый держит в руках серебряные кинжалы, мечи, даже острые блестящие колья. — И правда в гробах спит нечисть… — бормочет кто-то из мужиков. — Открывайте гробы и готовьтесь бить, — командует лидер охотников. — Бить точно в сердце, чтобы трепыхаться не вздумали. И с тихими скрипами открываются крышки гробов. Особенно впечатлительные молодые храбрецы поражённо выдыхают, когда видят юные и прекрасные лица девушек и парней. И зачарованны они этой холодной красотой. — Помните, эта вся красота от дьявола, они лишь монстры, скрывающиеся за масками прекрасных существ. — Громкий голос лидера охотников вырывает зачарованных парнишек из дурмана. И они поднимают своё оружие, но впрочем, не все. — Сестрёнка Нэйли… — шепчет черноволосый юноша, увидев в гробу перед собой прекраснейшую деву с длинными и такими же чёрными, как у него, волосами. Лёгкое платье, тонкие знакомые ручки и такое родное, но в то же время чужое лицо. А он был уверен, что её убили… — Это больше не твоя сестра, малец, — хрипло отзывается престарелый охотник, который уже занёс свой кинжал над грудью другого вампира. — Это лишь кровожадная тварь, нечисть. И юноша опускает голову, но поднимает дрожащую ладонь, в которой сжимал серебряный острый кол. Да, его милой и бесконечно доброй сестрёнки больше нет, и он прибыл сюда, чтобы отомстить, чтобы положить конец своим ночным кошмарам. — Ну, — вновь раздаётся голос лидера охотников, — с благословения Всевышнего, очистим сию землю от нечисти. И удар почти одновременный… Ичия устало опускается прямо на пол. Утыкается лбом в ладони. Охотничья фляжка валяется рядом так и не тронутая. И Друг Сумерек ощущал боль Сумерек на себе… И тут доносится откуда-то далёкий женский стон. И следом ещё один мужской. Поднимается топот, слышен голос лидера охотников: — Проснулся кто-то? — Нет, уже затихли. Видимо, предсмертный был. — Обыщите всю крепость, найдите каждый гроб. И бейте не медля, вдруг какая из тварей всё же проснётся. И люди стали обыскивать крепость. Открывали старые двери, поднимали крышки гробов и без жалости и сожаления убивали тех, кого считали порождениями дьявола. Беззащитных и спящих Хладных методично уничтожали в кратчайшие сроки. Тысячелетия существования одного из сильнейших кланов Сумерек обращались прахом в этот полдень. Но не сдались Дети Хлада без боя. Один из вампиров (похоже, кто-то из самых старейших и почти равных Князю по Силе) вдруг открыл глаза за мгновение до удара и одним взмахом разорвал бок перепуганного парнишки с кинжалом в руках. Крик последнего переполошил всех. Ослабленного полуднем вампира охотники придавили к земле и всё же добили. Захлёбывающегося кровью юнца решено было срочно возвращать обратно в деревню, к лекарке и матери. Ичия не злорадствовал. Он всё сидел на полу, вцепившись побелевшими пальцами в собственные штаны и молился. В отличие от других он знал, что Небеса и Всевышний никогда не желали уничтожения неумерших. Дети Сумерек никогда не служили дьяволу, хоть и являлись нечистью. Но впрочем, и Богу они тоже не служили. Служили одной лишь Судьбе. Только её законам следовали, а уж куда вела её дорога — в Рай или Ад — туда и шли. И Ичия всё молился, а за его спиной была заваленная каменная колонна и запертая деревянная дверь…* * *
Солнце уже опустилось за горизонт. С наступлением темноты становилось намного холоднее. Но вот луны видно не было, она укрылась за тучами вместе со звёздами. И всё же Сумерки пришли. Леон открыл глаза, как только последний лучик солнца скрылся за горизонтом. Давно привычным жестом распахнул крышку гроба и сел. Рядом чуть заметно заворочалась Джувия и тоже открыла глаза, выныривая из дневного сна. Так уж сложилось, что милая дева никак не могла спать одна, и обычно она была только рядом с Князем. Но вот его нет, и потому Леон, что был ближе всех к Ледяному Владыке, предложил свою компанию. Джувия согласилась. Рядом стали просыпаться и остальные. Шерия тут же подбежала к своей старшей сестре Шерри и стала делиться удивительным сном. Да, вампирам снятся сны. Быть может, знай люди об этом, то не стали бы считать их такими уж ужасными созданиями. Но люди не знают. Ничего не знают… — М? — вдруг произносит Ив, обернувшись. — А почему дверь закрыта? — Странно, — произносит Леон и подходит к деревянным створкам. Кладёт на них ладонь и слабо толкает. — Будто заперты чем-то с той стороны. И тут за дверью раздаётся шорох и следом стук: — Вы проснулись, прекрасные мои? — Ичия? — изумлённо спрашивает Дженни. Остальные переглядываются. — Сейчас я вас освобожу, подождите мгновение только. И раздаётся тихое кряхтение, а потом грохот, будто каменная стена обвалилась. Пыль и снег пробились сквозь толстую щель внизу двери. Хладные замерли, словно статуи, и ждали. Скрипит ржавая створка, и дверь распахивается. Лунный свет падает сквозь открывшийся проём. Вампиры выходят из комнаты, оглядываются. Рядом стоит Ичия: выглядел он жутко уставшим, горбился, тяжело вздыхал и всё тёр красные от мороза ладони. — Это ты нас запер? — спрашивает Леон. — Да, простите, мои хорошие, пришлось, — тихо отзывается Ичия. — Но зачем…? — начал было Леон, но его перебил Ив, оглядывающийся в сторону распахнутых дверей: — А где остальные? Мы ведь хотели поохотиться сегодня. — Ох, — вдруг выдыхает Ичия и опускается на колени. Склоняется, уткнувшись лбом в свои ладони. — Простите, прекрасные мои… Простите… Не уберёг я… — Ичия! — Дженни опускается рядом с мужчиной. Кладёт ладошку на сгорбленную спину. И светлое её платье разлилось по каменному полу. — Ты чего? А Леон непонимающе смотрит на буквально упавшего к его ногам человека, но вдруг поднимает взгляд и оборачивается. И что-то мелькает в чёрных ледяных глазах. Всего мгновение, и вампир уже стоит в первых громадных дверях. И словно громом поражённый он замирает. Скользит взглядом от одного распахнутого гроба к другому и не может поверить. Вскрик срывается с губ Шерри, и она сжимает их ладонями. Рядом к ней жмётся младшая сестрёнка и с таким же поражённым взглядом смотрит на мёртвых бессмертных. Ив проходит вперёд, бредёт меж гробов и вдруг падает на колени. Губы неслышно шепчут — «Невозможно». — Карен! — вдруг бросается вперёд Хибики. Подлетает к нужному гробу. — Нет… Карен… И в руках его вместо молодой и красивой девы, что привела его когда в Сумерки, был ссохшийся труп столетней старухи. И вместо копны прекрасных и густых волос лишь жалкие клочки. Вместо бледной и гладкой кожи — побуревшая и покрывшаяся отвратительными пятнами. Смерть так жестока к бессмертным… И нет больше юных прекрасных лиц. Остались лишь высохшие, похожие на мумий трупы бывших Детей Хлада. Дженни подходит ближе, опускает ладошку на плечо Хибики, сама жмётся к его спине и ничего не говорит. Не знает, не может сказать и слова… — Они все… — вдруг произносит Рен, что уже успел обыскать всю крепость и вернуться. — Все… Остались только мы… И ветер воет где-то меж старых разрушенных крыш. И могли бы только Хладные лить слёзы, сейчас бы все рыдали навзрыд. Но не могли они… Хлад выморозил их слёзы навечно. Вдруг раздаётся тихий всхлип. Леон медленно оборачивается и видит, как сидит на коленях Джувия, сжимает тонкими пальчиками цепочку на своей шее, и прозрачные слёзы льются из её глаз. Она не была Хладной, она могла плакать. И сейчас душа милейшей девы рвалась от боли. — «Насколько больно нам, — невольно думает Леон, подходя к рыдающей неумершей и опускаясь перед ней на колени, — и каково сейчас ей… Терять свой клан уже во второй раз… Невыносимо…» — Джувии… Джувии так больно сейчас… Больно за всех вас… — всхлипывает дева, опустив голову и растирая слёзы по щекам, но не разжимая кулачок с крестиком. — Сколько же в тебе доброты, Джувия… — шепчет Леон и привлекает её к себе. Дева утыкается в широкое плечо носом. Рыдает, всхлипывает и зовёт… Зовёт Его… Ичия неуверенно заглядывает в зал. Он ждал в коридоре, всё не решался войти, но громкие рыдания Джувии стали утихать, и мужчина собрался с силами, чтобы вновь взглянуть в прекрасные лица. И он ощутил скорбь Хладных, лишь сделав шаг вперёд. — Ичия, — вдруг произносит Леон, отстранив губы от макушки Джувии, — ты видел, как это произошло? — Да, я… — Мужчина запнулся, отвёл взгляд. И всё же не может посмотреть в глаза Брата Князя. — Тебя никто не винит, — сразу же понимает запинку человека Леон, — расскажи. Это ведь охотники, так? Как им вообще удалось нас найти? Прошлой ночью ты ничего об этом не говорил. — Я и не знал. У них был какой-то синий камешек. Поводили над картой острова и сразу направились сюда. — Синий камешек? — шепчет Леон и, кажется, понимает. — Неужели… Сумеречный сапфир? — Что это? — вдруг раздаётся тихий голос Ива. Вампир подходит ближе и замирает рядом. — Магический артефакт. Позволяет разыскать любую высшую нечисть один раз. Но… Для его зарядки нужна опытная ведьма. Но я никогда не слышал, чтобы ведьмы помогали охотникам на вампиров… — Леон задумался. Уж кто-кто, а он знал о ведьмах достаточно. Хотя в то же время он не так много знал об охотниках. Лишь то, что поведал ему Князь. — Прекрасные мои, — вдруг обращается к вампирам Ичия, — прошу, нет, умоляю вас, уходите отсюда. Я слышал, они собираются вернуться сюда. Собираются обыскать весь остров. Уверены, что ещё не всех нашли. — Мы можем покинуть крепость, но не остров. Это наш дом, Ичия, — отзывается Леон. — Ну, тогда укройтесь где-нибудь. Там, где вас никто не найдёт. Как можно дальше отсюда. — Но, — вдруг раздаётся тихий голосок Дженни, — тогда мы можем больше никогда уже не увидеться. Ты согласен? — Да что там я, прекрасные мои, подумайте только о вашем чудесном Князе. Что будет, когда он вернётся и не найдёт вас? Ну, а мне достаточно знать, что вы есть в этом мире. И простите за людскую жестокость. И Ичия вновь склоняет голову перед неумершими. Как же стыдно было ему за людей, так тошно от них, и как горько и обидно за Хладных. Не заслужили они такого. Не заслужили…* * *
— Мы совершили большую ошибку, когда решили собраться всем кланом в одном месте… — тяжело вздыхает Леон и прикрывает глаза ладонью. Он первый после Владыки, и в произошедшем лишь его вина. Не уберёг… — Не надо, Леон, не вини себя. — Малышка Шерия сжимает ладошками руку вампира. — Да, — раздаётся голос глухо Хибики, — это всё люди. Рядом с неумершим сидит Дженни и всё не убирает ладони с его плеча. Внутри него всё рвалось от боли, гнева и скорби. Потерять своего истинно Старшего — хуже участи и не придумаешь. — Мы ведь будем мстить? — произносит Рен. — Нет, — мотнул головой Леон, — мы уходим. — Что?! — резко поднялся Хибики. — Сбежим?! — Да, — оборачивается к Хладным Брат Владыки. Взгляд чёрных глаз хмур, губы крепко сжаты. — Спрячемся в самых дальних от людских жилищ убежищах. На охоту будем выходить редко и только группами. — Леон, что ты… — зло цедит Хибики, но тут его перебивает Ив: — Ты хочешь нас спрятать? — Верно, — выдыхает Леон, — я должен уберечь хотя бы вас. Любой ценой. И повисает тишина. Ветер воет где-то под провалившейся крышей, слышно, как скрипит на чердаке оконная створка. Хладные покинули крепость Варден той же ночью. Теперь их временным укрытием стала давно заброшенная людская деревня, а конкретно, самый большой и более уцелевший дом в центре. Видимо, бывший дом старосты. Но время не пощадило людские жилища: многие из них вовсе развалились, кое-какие ещё стояли, но без крыш, таких, как этот дом, осталось очень мало. Но чтобы переждать один день большего неумершим и не надо было. — Уйдём к горным пикам, — произносит Леон. — И уходим сейчас. — Но… — вдруг раздаётся тихий голосок Дженни. — Мы даже не попрощаемся с Ичией? — Верно, — кивает Ив, — мы же вчера обещали ему, что придём увидеться в последний раз. — Ладно, — вздыхает Леон, подаёт руку поднимающейся со старой скамейки Джувии, — но долго задерживаться не будем. Надо успеть уйти до наступления рассвета. И Хладные покидают свой временный приют. Бесшумно скользят по ночному небу семь сов. Вроде бы и совершенно обычные, но у всех жутко сверкали золото-багряные глаза. А ещё вокруг самой большой и белоснежной словно дымка кружила, и незримая тень укрылась меж светлого оперения. Благодаря Силе Ледяного Владыки, что таилась внутри этих двоих, такой вот способ совместных путешествий стал доступен той, что никогда не умела летать.* * *
В ночи мелькали огоньки деревни. Пахло дымом, скотом и теплом человеческих жизней. Но сегодня вампиры огибали людские жилища. Они прибыли сюда лишь ради одного достойного их дружбы человека. И вдруг знакомый запах приносит порыв ледяного ветра. Это был запах давно застывшей крови… — Оттуда пахнет кровью, — произносит Рен, обратившись и мягко коснувшись ногами земли. Следом за ним опустились на промёрзшую тропу и остальные. Леон выпустил из объятий Джувию и огляделся. Далековато от людского поселения. Может волки задрали запоздавшего путника? — Проверим? — предложил Ив. — Ладно, — отзывается Леон и делает шаг в сторону, откуда донёсся запах крови. Быть может, Сумерки решили позвать к себе кого-то ещё и потому указали Хладным путь? Остальные неумершие бесшумно следуют за Братом Владыки. А с неба светит серебряная луна. Такой яркий и мягкий свет был весьма приятен вампирам, и они всё норовили подставить бледные щёки под тончайшие лучики. Ночь была тиха, но усиливающийся с каждым шагом запах крови отчего-то настораживал и отталкивал. С чего бы это?.. Впереди виднеются старые ворота. От забора ничего уже не осталось, лишь покосившиеся столбы да корявое дерево рядом. Должно быть, это когда было въездом на территорию чей-то усадьбы, но время взяло своё. Исчезла усадьба, исчез забор, остались лишь покосившиеся ворота. А ветер качает голые, словно поломанные ветки. Луна освещает всё вокруг. И неумершие подходят ближе. — О, нет… — вдруг выдыхает Дженни и бросается вперёд. Подлетает к старому дереву и замирает, в ужасе глядя на что-то. — Джен… — зовёт было Хибики, но тоже замирает. — Ох… — Не может быть… — срывается с губ Ива. И Леон закрывает глаза. Еле слышно выдыхает. Открывает их вновь. Узнать было крайне сложно, но рыжие волосы и меховой плащ давали подсказку: — Ичия… Да, Друг Сумерек был привязан грубыми верёвками к тёмному стволу дерева. Вместо лица — кровавое застывшее месиво, чуть тронутое инеем, широкие ладони посинели и разбухли, сапоги пропали вовсе, оголив ступни, а волосы потемнели очевидно от крови и заледенели. Он был мёртв… — Ичия… Как же… — шепчет Дженни, кладёт ладони на разорванные штанины. — Надо его снять, — произносит Ив. И вместе с Реном они рвут верёвки, аккуратно поддерживают охладевшее давным давно тело, укладывают его на колени опустившейся на землю Дженни. Та крепко прижимает к груди непропорционально большую по сравнению с коротким телом голову, гладит тёмные рыжеватые пряди. Леон стягивает со своих плеч плащ, укрывает им мёртвого друга и остаётся сидеть на коленях рядом. В морозном воздухе повисает тишина. Скорбно молчат Хладные. Скорбят и Сумерки. Они потеряли хорошего Друга. — Но почему? — Шёпот, что сорвался с губ Шерри, вдруг прорывает тишину. — Как это вообще…? Кто? — стискивает кулаки Хибики. И вдруг замечает что-то странное на камнях под старым деревом. — Что это? Надпись? — «Предатель… Рода»…? — читает Ив. — Люди, — высказывает вмиг посетившую всех догадку Рен, — это они. — Должно быть, — произносит тихо Леон, — узнали как-то, что он помогал нам. — Это не должно было случиться… — шепчет Дженни. — Только не с ним… И дева крепче жмёт к себе того, кто когда-то спас её. Она всегда была хороша собой, знала это и не чуралась пользоваться своей красотой. И однажды воспользовались ею. Обошлись жестоко, бесчеловечно, бросили умирать на морозе за забором деревни в канаве, где никто бы не нашёл её. Но по счастливому случаю, её стоны услышал гуляющий за пределами деревни Ичия. Нашёл, вытащил и, рискуя своей жизнью, в жуткий мороз и поднимающуюся метель отнёс к Хладным, что уже собирались тогда в поисках Князя в крепости Варден. Простил ей все насмешки с её стороны, просил спасти её в принципе ничего не стоящую жизнь своих бессмертных друзей. И Сумерки приняли её как свою Дочь, а Дженни, наконец, осознала, что есть истинная человеческая красота. И самым прекрасным среди людей для неё стал именно Ичия. Но вот как всё обернулось… И тихий всхлип раздаётся под ночными небесами. Милая Джувия вновь плакала, сжимая пальчиками серебряный крестик. Никогда ещё столько слёз не лилось из её прекрасных синих глаз. И каждый неумерший здесь скорбел и плакал, но лились холодные слёзы по давно заставшим сердцам. А глаза оставались всё такими же ледяными. И вот уже гаснет Хлад на Северном Леднике. И время неумолимо движется вперёд, приближая всё сильнее тёмное будущее Сумерек. Но что потом?..* * *
— Мы предали его земле, согласно людским обычаям, — всё тихо рассказывал Леон. — Но укрыли глубоко в одном из убежищ, чтобы никто не смел нарушить его покоя. Хотя… Теперь я не уверен, что люди не разрушили там всё. — Вот значит, как завершил свой путь наш Друг… — отзывается Грей. Джувия крепче жмётся к его плечу, и Владыка пальцами приглаживает её холодные, но пушистые волосы. — Ты знал, что это случится с ним? — спрашивает Леон. Хладные поднимают опущенные было головы, смотрят на своего Князя, ожидая ответ. Тот еле слышно вздыхает и прикрывает глаза: — Нет, мне так и не явилась его Предопределённость. Я лишь знал, что он должен был жить и умереть, как человек. И я тронут его искренней заботой о Сумерках. Он человек, достойный скорби Сумеречного Владыки. И я, и все мы будем помнить его невинную жертву. И Хладные вновь опускают головы, вспоминают, скорбят и молятся. Молят Судьбу быть благосклонной к маленькому человеку с громаднейшим сердцем, который мог видеть и понимать истинную красоту Сумерек. Достойному человеку… — Владыка, — прерывает молчание Ив, — что мы будем делать теперь? — Завтра ночью я поведу вас на охоту, — отвечает Грей. — Вы возьмёте столько жизней, сколько вам потребуется для полного восстановления Сил. А после мы отправимся на Континент. — Что? Но зачем отправляться в такой далёкий путь? — спрашивает тут же Хибики. — Понимаю, так далеко вам еще не приходилось путешествовать, но выхода нет. Я ни за что не оставлю вас вновь, однако я должен встретиться с Повелителем Сумерек. — А Джувия сомневалась, можно ли ему верить? — тихонько произносит дева и заглядывает в чёрные глаза Князя. Тот кивает, придерживая ладонью худенькие плечи: — Можно. Конечно, в нём нет столько искренности по отношению к нам, как у нашего бедного Друга, но всё же он уважает Сумерки. И что более важно, он всегда останется на стороне Сумерек, ведь он такой же обитатель Подлунного мира, как и мы. Ему можно верить. — Мы последуем за тобой, Князь, — Леон разворачивается и опускается на одно колено перед Владыкой, — последуем, куда угодно. — Ведите нас, Владыка, — произносит Дженни и, как и все остальные Хладные, склоняет голову перед Греем. Джувия тоже склоняет свою головку перед ним, целует тыльную сторону бледной ледяной ладони и доверчиво смотрит на Князя. — Следуйте за мной, Дети Хлада, — произносит Ледяной Владыка. — Ваша боль, ваши слёзы будут отомщены. Я вам это обещаю. А холодный ветер всё завывал где-то в забытых залах старых развалин. Гнал по ночному небу чёрные тучи, а те скрывали почти округлившуюся луну и маленькие светлячки звёзд. Сумерки молчали, но то что скрывалось за этим молчанием было пугающим и холодным. Начался обратный отсчёт, колебание маятника достигло своего пика, и теперь последует ход назад. Всё в мире движется по замкнутому кругу, и события прошлого обретут своё воплощение в настоящем. И какое же будущее ждёт этот мир?..