New York Lights

Регина сидела на диване в гостиной своего огромного особняка, маленькими глотками попивая яблочный сидр. Губы обжигал холодный хрусталь бокала, а горло горело от крепости приготовленного ею напитка. На ней было надето то самое серое платье до колена, черные туфли на каблуках и тонкий поясок, обрамляющий талию. Волосы были уложены в ту же идеальную прическу, а на губах играла довольная ухмылка, будто бы предвкушающая что-то важное, что-то, что произойдет буквально через мгновение. Но ничего не происходило... Сколько бы она ни ждала, сколько бы ни сидела поздней ночью в своей гостиной, боясь заснуть и упустить тот самый важный момент, ничего не происходило. Прошел месяц с того момента, как Эмма Свон покинула Сторибрук, прошел месяц прежде, чем Регина призналась самой себе, что ей нужна еще одна несуразная блондинка, портящая жизнь всем на свете, ей нужна, может, и не Эмма Свон (в этом она пока признаться не смогла), но хоть кто-то, кто бы смог стать для нее новым соперником, мишенью и смыслом жизни. Поэтому последнюю неделю она одевалась в одну и ту же одежду, пила один и тот же напиток, сидела на одном и том же диване, пытаясь в деталях воссоздать давно ушедший из памяти вечер, будто бы это могло принести в ее жизнь еще кого-то. Но никого не было. Никого. Дни шли своим чередом, а единственным, кто еще понимал Регину так же оставался стакан яблочного сидра, но вскоре и он перестал светить своим белым лучом в черной дыре души Королевы. Исчез. И Генри, можно сказать, тоже исчез из ее жизни, предал, обвинив в том, что это она сделала все, чтобы его родная мать покинула Сторибрук. По сути, так и было, и какая-то часть Регины прекрасно понимала, что маленький десятилетний мальчик прав. Поэтому она и разрешила ему какое-то время пожить у Мэри-Маргарет. Его учительницы и его единственного друга. В тот момент ее почему-то не волновало то, что эта самая учительница и есть причина, по которой создан Сторибрук, она – причина всех ее бед и страданий... Что-то, что вызывало в ней ненависть и желание бороться со своим давним врагом уехало вместе с Эммой. Навсегда и безвозвратно. И Регину это страшно пугало. Как один человек, по идее совершенно незначительный, проходящий мимо и незаметный в этом мире, смог настолько перевернуть сознание Злой Королевы? Ответа у нее не было. Как постепенно и исчезали вопросы... Когда-то она думала, что снова победила, увидев, как желтый жук поехал навстречу выезду из города, но она не думала, что в тот момент вместе с этим желтым жуком уехала ее последняя надежда. ... Еще один одинокий вечер в одиноком огромном особняке. Свет выключен, окна открыты нараспашку, ветер гуляет по комнатам, словно они пусты. Может, они и так пусты, потому что Регина Миллс ощущает себя прозрачной. Она укрыта от всего остального мира пределами своего дома и дворика, где все еще растет яблоня с очень необычным сортом яблок. - Медовый хруст, - вслух проговаривает она и заливается громким, истерическим смехом. Женщина, которая поселилась внутри темноты, которая слишком устала искать свет. Она поднимает ладонь кверху и разбивает луч от стоящего около дворика фонаря на две части... – Спи, проклятый город. Надеюсь, кто-нибудь охраняет твой сон, - и засыпает она сама, не укрываясь, как прежде, пледом. Просто ложится и засыпает. Кожа покрывается мурашками от холодного ветра, проникающего в дом, черные волосы, некогда густые, отливающие блеском, сейчас растрепались и слиплись на ее мокром от ледяного пота лице. - Регина! Регина... – слышится чей-то голос во сне, и Миллс стоит посреди огромного поля, покрытого цветами. Солнце ослепляет, разливаясь теплом по одной половине ее лица. Ощущения настолько реальны, что она сначала даже не понимает, что это всего лишь сон. Тогда она наклоняется ближе к земле, срывает цветок и вдыхает его необыкновенный, пьянящий аромат, прижимая бутон ближе к носу. - Регина! Регина! – Миллс оборачивается, оглядывается по сторонам, пытаясь найти того, кто так яро зовет ее. Голос женский, и он кажется ей знакомым, только она никак не может вспомнить, где слышала его. – Регина! – снова зовет женщина, только уже шепотом, который эхом гремит в ушах Королевы, а потом на небе почему-то появляются черные-черные тучи, и этот неведомый мир, будто весь остывает и становится на пару тонов темнее. Сыпется снег. Огромными хлопьями он ложится на ее волнистые черные волосы, собранные в аккуратную прическу на боку и на облегающее фигуру красное платье. Регина снова думает о том, что что-то не так... Откуда у нее этот странный наряд? Проходит мгновение, и женщина решает пройтись по полю, в поисках таинственного голоса. Ее босые ноги почему-то не мерзнут, когда она ступает по ледяному снегу, стараясь обходить увядающие цветы. Небо все больше чернеет... - Регина! Обладательница голоса появляется из ниоткуда и идет к ней на встречу, ступая по цветам, которые горят и чернеют под ее ногами. Королева с ужасом узнает в неведомой женщине Эмму Свон. В этот момент она понимает, что это, должно быть, сон, а возможно, и реальность, а сон – это как раз то, что она прожила за то время в проклятом Сторибруке. Облегчение не приходит. Наоборот, на ее душу почему-то опускается тяжелый груз безвременья. Сейчас властная и жестокая Регина Миллс не чувствует себя Королевой, она чувствует, что еще немного, и ее душа проломится под тяжелым натиском взгляда Свон. Та лишь с ухмылкой на тонких алых губах подставляет лицо падающим хлопьям снега, блаженно прикрыв глаза и на мгновение останавливаясь. Это похоже на отсрочку неизбежного, поэтому Регина уже сама подходит ближе, рассматривая бледное лицо перед ней. На Эмме белое платье, похожее на свадебное, и вплетенный в волосы венок с сухими вялыми цветами. Они где-то не во вселенной. Там, где не холодно и не жарко. Там, где нет грани между вымыслом и правдой. Эмма открывает глаза и впивается изумрудным взглядом в Регину. На ее белых кудрявых волосах тает снег и, кажется, что ее кожа стала еще бледнее. Они смотрят друг на друга несколько мгновений, не произнося не единого слова, но потом вкрадчивый шепот Эммы с оглушительным треском разбивает прозрачные стены тишины. - Прости. - За что? – спрашивает Регина, и ее не слушается собственный голос, ставший вдруг тонким и осипшим. Почему ей кажется, что она знает Эмму не какие-то несколько недель, а уже много лет? Вероятно, это все-таки сон. Сон... - Прости, - снова повторяет женщина и мотает головой. Из ее глаз, по щекам, стекают прозрачные слезы и тут же застывают, превращаясь в сияющий лед. – Прости... Прости... Я так сожалею. - О чем? Эмма рыдает навзрыд, оставляя вопросы Регины без ответа, а после корчится от боли, когда опускает руку в собственную грудь и с трудом вырывает оттуда пульсирующее ярко-красное сердце. Миллс удивленно смотрит на нее, протягивая ладонь и пытаясь остановить Эмму от каких-то безумных действий, но та снова мотает головой и разрывает свое сердце на две одинаковые части. Время останавливается. На одно только мгновение. Снег застывает в падающем положении, ветер перестает дуть и вокруг стоит звенящая ультразвуком тишина. Эмма вцепляется пальцами в обе половины, и одну вставляет прямо в грудь Регины, а другую обратно себе. Еще одна секунда. Королева делает громкий вздох: снег возобновляет свой ход, а небо становится немного светлее. Регина с ужасом осознает, что мгновение назад в ее груди не было сердца, она была мертва... А теперь она кладет ладонь, пальцами ощущая громкое биение, что теперь песней звучит по всему ее телу, по каждой клеточке и отдается громом в ушах и в голове. Эмма с нежностью смотрит на нее, и Миллс поражается тому, сколько любви оказывается в этом взгляде, ее ладонь непроизвольно тянется к бледной щеке и, ощутив, ледяную кожу под своими пальцами, она всеми силами хочет ее согреть, но шепчет лишь слабое: - спасибо. И просыпается, залившись криком в испуге... Не потому что сон был страшный. Нет. Потому что реальность оказалась гораздо страшнее. На часах 8:16 утра. Ветер на улице стих, а темнота уступила место ярко-оранжевому сиянию. Окна все еще нараспашку, в доме стоит запах чего-то горелого, вероятно, где-то неподалеку сжигают бумагу или небольшие связки дров. Тишину разбавляет мерное пение утренних птиц, и на душе становится чуть спокойнее... Королева на дрожащих босых ногах поднимается с дивана, ступая по деревянному полу, и, открывая дверь, она оказывается на пороге собственного дома. Глубокий вздох, и ее легкие наполнены гарью, смешанной со свежестью нетронутого с ночи воздуха. На улице немного холодно, это приятно радует и отрезвляет после тяжелого сна. Регина сначала поднимает голову, подставляя лицо восходящему солнцу, а потом ее взгляд находит небольшой листок бумаги, лежащий прямо на пороге. Она редко получает записки, и в такое утро это кажется еще более удивительным. Дрожащей рукой Миллс разворачивает сложенный пополам листок, где аккуратным почерком и черным пером написано всего несколько фраз: New York City, 23 Fifth Avenue, Flat 14. И закололо в пальцах, когда она поднесла вторую руку к груди, где отбивало стук ее сердце... _ And all the people say И все окружающие говорят мне: You can't wake up, this is not a dream «От этого сна не проснуться, ты не спишь, You're part of a machine, you are not a human being Ты - всего лишь часть машины, а не живой человек. With your face all made up, living on a screen Весь твой образ - выдумка, живущая на экране, Low on self esteem, so you run on gasoline У тебя низкая самооценка, поэтому ты работаешь на бензине». I think there's a fault in my code Кажется, в моём коде какая-то ошибка. These voices won't leave me alone Эти голоса никак не оставят меня в покое. Well my heart is gold and my hands are cold У меня золотое сердце и холодные руки.