Звук души

Тело все еще спит, когда разум велит подниматься. Или же наоборот. Она пока не разобралась, но глаза настойчиво не открывает, словно так мозг или тело засчитает это еще за пару секунд сна. Она поворачивается на другой бок и правая рука свисает вниз, нащупывая пустоту. Мозг активно подает сигналы о незнакомом пространстве. По крайне мере, это точно не ее комната и инстинкт самозащиты экстренно требует разведки территории. Зеленые глаза через силу открываются и их сразу ослепляют непривычные цвета. Сначала кажется, что это из-за темноты, но нет, стены действительно черные. Брови хмурятся сами собой в непонимании. Взгляд бежит дальше, натыкаясь на бордовый потолок. Темно-бордовые шторы не пропускают яркий солнечный свет, однако отчетливо можно понять, что за окном утро. Напротив нашелся темный, — черный, — стол, заваленный разноцветными папками и документами. Где-то за этими завалами выглядывала настольная лампа, пару листов свисали вниз, демонстрируя исписанные нотами строчки. В противоположном углу комнаты стоял синтезатор, пара колонок, компьютер на небольшом столике и небольшой крутящийся стул на колесиках. И все в все тех же бумагах. Это все, что попало в кругозор, но комната сама по себе была не большой, однако не ответила на главный вопрос — где она находиться. Голова отрывается от подушки, на глаза тут же падают взлохмаченные русые волосы. Она вытягивается на руках, упираясь в приятную на ощупь гладкую ткань. К слову, тоже черную. Такое же одеяло стекает с плеча, кожу обдает прохладой, заставляя сонное тело поежиться. Мака оглядывается по сторонам, в поле зрение попадает большой темный шкаф и черно-красная плитка на полу. Однако вопрос остался неизменным. «Надо… разобраться…» — проносится в голове, ибо это единственно, что сейчас способен сгенерировать светлый разум. Ноги тихо выскальзывает из-под одеяла, опуская те на пол, но вместо ожидаемого холода, пальцы зарываются в приятный ворс коричневого ковра. Все застыло, когда с талии упало что-то теплое и приятно-тяжелое. Настолько приятное, что наличие этого совсем не ощущалось до сего момента. Очередным ударом для сознания стало осознание того, что из одежды на ней ничего нет. Руки судорожно ухватились за край одеяла, прижимая его к груди. Однако смотреть за спину Мака не спешила, хотя совсем не понимала, что ожидает там увидеть и чего так боится. Но повернуться приходиться. Повернуться и увидеть безмятежно спящее лицо, тихо вздымающуюся грудь, белую растрепанную копну волос и руку, лежащую по направлению к ней. Видимо именно она приватизировала место на ее талии. На секунду Албарн кажется, что она забыла как думать, ибо голова была настолько пуста, что позавидует чистый лист. Но это была только секунда перед тем, как в голову беспощадно начали биться воспоминания. Воспоминания вчерашнего вечера. И ночи. Ссора после полночи… поцелуй… Девушка прикасается к губам и те как по команде вспыхивают, будто еще помнят тепло чужих горячих губ. И то, что было дальше. Как парень схватил ее и притянул ближе. И больше не отпустил. Как она особо и не противилась. Дыхание участилось от одного лишь воспоминания, сердце в груди заколотилось. Как куртки и обувь были покинуты еще в зале. Как ее подхватили за бедра на руки и потащили в комнату. Его комнату. Как ее аккуратно уложили на эту самую кровать. Как нежно и страстно целовали, не желали отпускать. Как она сама не хотела отпускать. В тот момент это было все, чего она хотела. Чужие губы и руки казалось были везде. Жар охватывал все тело, протекаясь по нему без жалости, затуманивал разум. По телу пробежалась дрожь, словно оно само по себе вспомнило прошедшую ночь, каждое место, где в воспоминаниях проходились широкие ладони обдавало огнем. Рука сама тянется к месту на ключице, где уже давно забагровел засос. Где-то на шее под подбородком точно такой же. Щеки горят и мысли в голове не хотят выстраиваться в одну цепочку. Хочется улыбаться и спрятаться, ибо стыдно. Чертовски стыдно. А еще волнение. Волнение перед непонятным. Они переспали. Но что будет дальше? Что вообще это значило? Что Соул чувствует к ней? Вздох вырывается сам собой. То, что этот черт запал ей в душу и сердце она осознала не так давно, а может и давно, но приняла точно недавно. Потому что принять такое было трудно и каждый раз русоволосая прогоняла эти мысли подальше, убеждая себя, что это просто дружеские жесты, что Итер помогает ей только из чувства долга перед их обоими друзьями. Тогда как все это воспринимать? Что если это просто захлестнувшие эмоции и все ее надежды сейчас — просто наивные глупости? Стало резко страшно. Для парня ведь нечего не значит провести с кем-то ночь. Возможно, он действительно просто хотел ее отвлечь, или преследовал собственные цели. Волнение в голове пульсирует сильнее, собирается душащим комком в горле. Почему-то именно худшие из мыслей кажутся самыми правдивыми и они обретут реальную форму, кода парень откроет глаза и озвучит их в живую. Мака в последний раз смотрит на пепельноволосого, подцепляет пальцами первую попавшуюся кофту. Натягивает ее, понимая, что вещь все-таки не ее, но останавливаться не собирается и поэтому тихо собирает все свои вещи, так же тихо покидая комнату. Первое что слышит парень — собственное мычание, когда он переворачивается на спину. Левой рукой он шарит по матрасу, но находит там только пустоту. Стоит этому факту добраться до сознания, как Соул тут же подскакивает, из-за чего в голове начинает гудеть и он чертыхается, но упрямо оглядывает комнату. Действительно, девушки нет. Как и ее вещей. Без задних мыслей композитор подымается с кровати. Настроение у него глупое и приподнятое. А еще в душе тепло и приятно. И птенчик. Хочется найти, обнять и просидеть так по меньшей мере вечность, ибо кажется только ее хватит, что бы полностью вкусить и рассмаковать факт наличия этой ночи. Он никогда не думал, что ложиться в постель не просто с симпатичным тебе человеком, а с любимым, именно с любимым человеком, намного, намного приятней. Первый вариант и в подметки не годится. Куда больше удовольствия приносит не сам факт того, что они переспали. А то, что это было взаимно. Соул выходит из комнаты и обходит первый этаж. И только после того, как искомого не нашлось, он пошел на второй сразу к двери комнаты девушки. Нехорошее предчувствие тихо подступало по позвоночнику, заставляя с каждой ступенью напрягаться больше. Оглушающим кажется стук.  — Птенчик? — собственный голос подводит. Он дергает ручку, но та ожидаемо не поддается, — Птенчик? Что-то приключилось? — ответа не следовало и теперь то противное чувство ясно маячило в сознании, — Ты можешь выйти? — но ничего не изменилось, — Птенчик, пожалуйста, я сделал что-то не так? — волнение отчетливо сквозит в голосе, — Птенчик, ответь!  — Ты… — голос за дверью, тихий и неуверенный, заставляет разом смолкнуть, — можешь пока оставить меня одну?  — Почему я должен это делать? Что-то случилось? Все в порядке? — хочется снести несчастную дверь к чертям, кулаки сжимаются и разжимаются от бессилия. Черт.  — Просто… — и снова тишина, но парень ждет, — М-мне надо побыть одной. Я — не ты, и мне не так легко…  — Не так легко что? Птенчик, объяснись. — музыкант хмурится, где-то внутри клубиться злость и подозрения, что светлая головушка опять наколдовала темную муть.  — Я не могу переспать с кем-то просто так, как ты! Дай мне время привыкнуть! — на одном дыхании выпаливают за дверью и Итер, перенеся ошеломление, еле сдерживает себя, чтобы не зарычать.  — Ты думаешь, что я затащил тебя в постель просто так?  — Я не знаю. — снова выдают неуверенно.  — Птенчик, ты дура, или да? Ты действительно думаешь, что я стал бы приводить тебя в свой дом, столько помогать, что бы в итоге просто переспать? Совсем дурная?! Я конечно знаю, что репутация у меня не священника, но я не настолько сволочь! Боже, и как я только мог влюбиться в тебя, такую недалекую?!  — Не называй меня недалекой!  — Я тебе только что признался, а ты только это услышала? — искренне изумился парень, но следом усмехнулся, издав смешок. За дверью резко стало тихо, послышался щелчок и дверь приоткрылась.  — Не врешь? — зеленые глаза взирают на него из щели.  — Не вру. — усмехается пепельноволосый, резко отпирая дверь шире, хватая девушку за руку и тянет на себя, заставляет уткнуться в собственную грудь, — Точно дурная. — он утыкается носом в русую макушку, слушая тихие неразборчивые бурчания, — Пойдем вниз.  — С чего тебе вообще такие глупости в голову полезли, недалекий птенчик? — теперь ситуация больше смешит и он то и дело, испускает хитрые смешки. Девушка, на удивление, без стеснения залезла к нему на колени, спрятав нос в изгибе шеи.  — Я не знаю. — тихо бурчат, — Просто заволновалась. Совсем голову потеряла.  — Господи, бабы, любите же вы накручивать все. — страдальчески стонет алоглазый, откидывая голову на спинку дивана, — Еще бы немного и мне бы пришлось вытаскивать тебя шантажом.  — Это каким-же? — хмурится юная особа.  — Нуу, — тянет тот с хитрой ухмылкой, — я бы пригрозил повесить на стену одно постельное белье, — тот хитро играет бровями, — как напоминание, там еще должны были остаться… Ай!  — Пошляк! Извращенец! — маленький кулак ощутимо бил по груди, но только забавлял светловолосого.  — А что такого? Приятно осознавать, что ты у любимого человека был первым. Я теперь эту дату красным маркером обведу. — смеется тот, за что снова получает.  — Придурок. — шипит девушка, смотря на композитора зелеными глазами. И стоит им столкнуться с алыми, как щеки тут же заливаются краской. Парень усмехается еще шире и проводит ладонью по щеке, гладит скулы.  — Птенчик, — тянет он тихо, словно их могут подслушать, а это величайший секрет, посвященный только одному, — я тебя люблю. — и слова эти срываются куда проще, чем он представлял, думал, будто говорил их уже тысячу раз до этого, и в душе разливается тепло вперемешку с волнением, но приятно, — А ты меня? — русоволосая только кивает, смотря расширенными глазами, словно завороженная.  — Люблю. — срывается тихое и такое невинное. И Маке кажется, что только сейчас она осознала в полной мере, что это именно то самое люблю. Не нравишься, не симпатичен, а именно люблю. Оно еще некрепкое, только зародившееся, но уже целенаправлено стать прекрасным цветком. Соул снова проводит большим пальцем по скуле, а потом наклоняется вниз. Албарн прикрывает глаза, ощущая теплые губы у себя на лбу. Веки поднимаются и она видит такую же теплую улбыку. В алых глазах видны отголоски той трепетной нежности, любви. И девушка понимает, что таким взглядом композитор провожает ее давно, влюбленным, ласковым, добрым. От этого хочется растечься счастливой лужицей и смеяться, как глупый ребенок. И кажется, думают они сейчас об одном и том же. Они одновременно тянутся друг другу. Губы сливаются в нежном поцелуе, трепетно лаская друг друга, без спешки, без той страсти, просто передавая чувства, что сейчас их владельцы не могут передать словами. Широкие ладони гладят спину, прижимают за талию ближе. Тонкие пальцы зарываются в пепельные волосы, ероша их на затылке. Так спокойно и правильно. Идеально. Парень еще не скоро выпускает зеленоглазую. Та и не спешит. Она даже в мыслях себе такого не представляла, а теперь это реальность. Действительно не верится.  — Так, с одним разобрались. — композитор все равно не удерживается, коротко чмокая притягательные губы, — Теперь переходим ко второму вопросу. — Мака не сразу понимает, что имеет в виду теперь уже наверно ее парень, эта мысль жутко смущает и в то же время радует, — Теперь ты можешь рассказать мне, что происходит между тобой и Локьерами? — Албарн дергается, но музыкант только сильнее обнимает ее, — Птенчик, я хочу помочь, ты можешь мне доверять, разве я уже не доказал тебе это?  — Думаю, время действительно пришло. — горько усмехается зеленоглазая, но улыбка становится мягче, когда она всматривается в чужое лицо.  — Так вот, как оно на самом деле. — тянет парень, накручивая на палец светлый локон, девушка все так же сидела на его коленях, только теперь опиралась на него боком.  — Ты не выглядишь удивленным. — хмыкает Албарн.  — Я догадывался. — в ответ хмыкает он, — Сначала не понимал, потом отрицал, но факты все собирались и складывались, финальным штрихом стала та песня, написанная тобой. Но это все равно оставалось только моими догадками, мне нужно было твое подтверждение, а не слова Дэса, или еще кого.  — Стоп. Кида? Когда ты с ним говорил? — выгнув бровь, Мака уставилась на композитора, — Что он тебе сказал?  — Я позвонил ему в тот же день, как мы встретились, но он мне сказал только то, что ты собиралась поступать в Академию на музыкальный, больше ничего.  — Ясно. Вот же.  — Не злись. Думаю, но просто волновался, как и все остальные. — он прижимает к себе за плечи, утыкается носом в висок.  — Прости, что не рассказала раньше.  — Ничего. Хотя, признаю, мне немного обидно. Так что тебе еще предстоит искупить свою вину. Я думал, что мои догадки банальная фантазия, ибо мне дико хотелось, что бы владелец того голоса и взрывоопасный птенчик были одним человеком. — честно признается он, с удовольствием наблюдая, как алеют миленькие ушки, — А теперь пошли.  — Куда? — удивляется девушка, пиская, когда ее подхватывают на руки.  — На верх. — невозмутимо крякает алоглазый.  — Зачем?  — А ты как думаешь? Я наконец-то узнал, что покоривший меня в тот день голос принадлежит птенчику, а он все время сидел передо мной и не щебетал. Я теперь просто обязан его послушать. Мака еле сдерживается, что бы не поежиться от пристального взгляда и пытается все свое внимание сконцентрировать на чашке чая, и не смотреть в сторону композитора, что сидит на соседнем диване. Тот пожирает глазами, кажется, куда более влюбленными, чем полчаса назад. Он вообще моргает?  — Может, прекратишь? — все-таки не выдерживает девушка.  — Не могу. — улыбается пепельноволосый, ему кажется, он теперь влюблен дважды, нет, трижды сильнее прежнего. Сердце до сих пор ходуном ходит от того прекрасного голоса. А то, что они в доме были одни предавало ощущения, что он единолично владеет чем-то невероятно прекрасным и редким, таинственным чудом света. Русоволосая хмурится, но вместе с тем стремительно краснеет, а потом смиренно вздыхает. Что с придурка взять. — Я будто заново влюбился. — да, пожалуй, так и есть. Первый раз его душу сокрушил чудесный голос, второй выстрел совершил дерзкий характер, а третий был сейчас, когда два предыдущих объединились в одно целое и сделали коронный удар. Он не против. Чертовски не против. Он давно понял, как эта странная паутина запутала его и стремительно тянет куда-то в неизведанное, но он ей доверится, если в конечной точке его будет ждать один чудный птенец.  — Придурок. — пыхтит этот самый птенец, сопя в свою чашку, но потом девушка поднимается, отставив кружку и пересаживается на его диван, прижимаясь к боку. Соул заметил, что после выяснения отношений Албарн стала более податлива на контакт. Словно дикий зверек, который наконец-то признал в приставучем человеке друга и теперь сам подставляется под руки, стремясь получить как можно больше давно желанной ласки. Приятно осознавать, что он может без задних мыслей и неудобств, что может создать смущающую неопределенную ситуацию, положит руку на тонкую талию и сжать, а голову уложить на другую светлую макушку.  — Может быть. — согласно кивает музыкант, — Зато счастливый. — протягивает он, растягивая гласные, краем глаза замечая как зеленоглазая улыбается, а тонкая прохладная рука ложится на его, переплетая пальцы и сжимая.  — Тогда придурки оба.

***

 — Эй, вы куда вчера подевались? В полночь был просто дико-шикарный салют! — не успели они переступить порог, как столкнулись со страшим из рыжеволосых.  — Возникли некоторые неотложные дела. — от неожиданности медленно выдает Мака.  — Это же какие неотложные дела могут возникнуть в канун Нового Года? — вздымает бровь Феликс.  — Некоторые. — место девушки отвечает пепельноволосый, усмехаясь, на что их друг обиженно фыркает, скрестив руки на груди и выдав что-то на подобии «противные».  — Может, поговорим в более уединенной обстанов… — более серьезно начинает парень, когда его взгляд останавливает на итеровской руке. И ладно бы себе, рука как рука, да вот только лежала она на талии русоволосой девушки, а та на нее никак не реагировала, при этом стояла к композитору очень близко. — Эй-эй-эй, ребятки, — начинает он, через силу сдерживая улыбку, что так и лезет, из-за чего уголки его губ, то приподнимаются, то опускаются, — это что такое? — он все-таки улыбается, указывая пальцем на чужую руку, — Это то, что я думаю? Да? Ну скажите, что да! — глаза его задорно сияют, словно это он вступил в новые отношения и из него разве что радуга счастья не прет. Но когда пара, теперь на официальных правах, синхронно кивает, помещение оглушает радостный возглас, из-за чего все той же паре его хочется чем-то огреть, можно с отключкой, лишь бы успокоился. — Я знал, что это когда-нибудь случится! Лили, ты мне должна косарь! — и парня как ветром сдуло, когда в поле зрение прошла вышеуказанная персона, скрывшись за шторкой в комнате персонала.  — Неужели это было настолько очевидно? — вздыхает мотоциклистка, понимая, что рыжеволосый сейчас обежит весь клуб за две секунды и наведет шуму.  — Думаю, да. — смеется Соул, быстро чмокая в макушку, таким жестом якобы пытаясь поддержать и морально подготовить к предстоящей облаве из работников заведения и сказать, что она будет страдать не одна. Облаву им все-таки устроили знатную. Девушки тут же утащили русоволосую в свою девчачий уголок, заваливая пищащими вопросами. Лили конкретно устроила допрос на тему того, как они познакомились и что из себя представляет ее молодой человек. Но это было не столько из-за любопытства, сколько из-за банального переживания. Младшие же завалили более слащавыми и романтичными причудами, особенно глаза их горели на вопросе, как именно пара призналась друг другу, но от этого вопроса девушке пришлось учтиво уклониться. В другом же углу, будто на чертовом ринге, Итера окружила мужская часть коллектива. Но оттуда был слышен не девчачий ультразвук, хотя Феликс умудрился эта компенсировать, а больше добродушный смех. Мака слышала как ее парню даже кто-то посочувствовал, мол счастье тебе привалило с тем еще характером, держись, браток. На что она фыркнула и подумала, что в этом плане ей тоже можно вполне посочувствовать. Тормошили их не так уж и долго, но паре показалось, что намного дальше. Потом устроили общий допрос и наконец поздравили, что по-честному, больше смутило, при чем обоих. Дальше пошел вопросов насущих, ближайших планов и мероприятий. Ребята сообщили, что клуб еще ночи три так точно будет гудеть во всю, поэтому сегодня днем они закрыты, что бы персонал передохнул, после того как еле выгнал последний народ в семь утра. Сложнее всего было с несколькими личностями, которые ночью сняли один из тех номеров и заперевшись там, сопели беспробудно, а запасные ключи никак не хотели находиться. Так что начальница сейчас активно думает, как улучшить эту систему.  — Что думаете делать в ближайшую неделю? — спрашивает Фел, присаживаясь на диванчик напротив, когда они отделились от остальной компании и наконец-то добрались до места потише.  — Через три для возвращается Мейсон. — вздыхает Соул, убирая закинутую туда руку со спинки дивана и упираясь локтями о колени, — Думаю, дальше объяснять не надо. — вымучено усмехается он, на что второй парень понимающе кивает. Где-то за ним, пристроившись возле стенки стоял Дик. По словам темноволосого его дедушке стало намного лучше. «Старик словно ожил и отослал меня прочь, с глаз долой, велел неделю не возвращаться и порезвиться, а с конюшней он как-нибудь сам справиться.» — процитировал тогда слова родственника парень с угрюмым видом. Мака наверное впервые видела его таким недовольным. Что поделать, понимает, дед его упрям, но наперок возрасту слишком задорист, что лишний раз заставляет за него волноваться еще больше.  — Сочувствую, друг. Я бы хотел пожелать вам оторваться за эти деньки, но вынужден поговорить о кое-чем неприятном. — сложив ладони вместе и приставив их к носу, более спокойно сказал рыжеволосый прикрыв на секунду глаза, а потом смотря на пару, — Мака, это касается тебя. — он перевел взгляд на девушку, и в то же время будто спрашивал разрешения продолжить, на что та быстро кивнула, — Майк вчера в клубе видел кое-кого. — начал он, но пара уже поняла, о ком шла речь, — Я конечно не уверен, но все же хочу спросить, не связана ли причина появления этих людей здесь с тобой?  — Связана. — с иронией хмыкает Албарн, — Мы встречались вчера. Встреча была не особо приятной.  — Какие-то проблемы. — вполне твердо спрашивает рыжий, якобы намекая, что только слово и весь их коллектив за девушку горой, как впрочем и всегда за каждого из них.  — Сами разберемся. — отрицательно мотает головой та, — Но спасибо. Если они появляться снова что-то разнюхивать, скажите мне.  — Хорошо. — кивает светловолосый, — Смотри, не нарвись на новые неприятности, дай людям отдохнуть. — издает он смешок напоследок.  — Я уж об этом позабочусь. — скалится уже пепельноволосый, за что получает тычек под ребра.  — Тогда не буду вас больше задерживать. Хотя, — Фел поднимает указательный палец вверх, — есть у меня еще одна новость, на этот раз приятная. — он загадочно улыбается, — Оказывается, на нашем недавнем мероприятии побывали интересные и немаловажные люди, инкогнито конечно, им понравилась наша организация и в скором времени они планируют спонсировать еще один такой заход. И если все пройдет так же гладко, то сотрудничество продолжится на постоянной основе. — голос его был до ужаса довольным, словно все его слова не только планы, а уже состоявшееся дело, хотя Фел никогда не отличался заниженной самооценкой и отсутствием самоуверенности. Но вопреки ожиданием, алоглазый только взвыл, хлопнул ладонью по лицу, в то время как зеленые глаза загорелись неприкрытым восхищенным огнем. Ох, горе ему бедному, опять за этой неугомонной приглядывать.  — Скажи мне, как только установите дату. — чуть-ли не пыхтя от нетерпения, будто это будет уже завтра, говорит Албарн, на что друг ей улыбается обольстительной улыбкой чеширского кота.  — Обязательно. — кивает он.  — Только со мной. — тут же встревает второй, кладя руку на девичье плече, словно та сейчас подскочит и куда-то унесется. Соул мысленно хмыкает, отмечая, что вообще-то может.  — Да пожалуйста. — хмыкает девушка, не обратив внимание на скрытое предупреждение, — На этот раз ты точно будешь глотать пыль с под моих колес! — заявляет она.  — Какая же любящая девушка мне досталась. — смеется на это парень, из-за чего хихикать над другом начинает рыжий и даже слышатся пара смешков от Дика.  — Решено. Вы узнаете первыми. — улыбается он, — Еще у нас посидите, или как?  — Пожалуй, пойдем. Съездим наконец-то на нормальное официальное свидание, а не на завуалированные вылазки. — итеровская рука очень быстро пристроилась на чужой талии. Парень поймал себя на мысли, что как-то быстро и четко у него сформировалась эта привычка, при чем даже с его стороны это похоже на открытое заявление собственных прав. Удивительно, что русоволосая пока не проявляя признаков недовольства и не огрела его чем-нибудь. А вот за свою реплику стандартный тычек под ребра он получил.  — Ооо, вот оно как. — рыжий заиграл бровями, издеваясь, — Ах, новоиспеченные голубки, летите-летите, больше не смею вас держать. Свидание, к слову, у них действительно было. Сначала они просто рассекали по городу, поскольку не могли выбрать куда пойти и пока никому ничего не приходило в голову, они решили полностью их опустошить, устроив маленькие гонки. Но в итоге решением стал парк аттракционов. Идея якобы была неплохой, но не успели они доехать, как столкнулись с первой проблемой, а именно с внешностью парня. Было бы проще не будь его внешность хотя бы такой примечательной, но тут природа над ним пошутила. Однако Албран на такое нашла достаточно клишированное, но по ее мнению забавное и отличное решение. И первым делом они пошли в магазинчик аксессуаров, где мотоциклистка отыскала для пепельноволосого маску и длинные мохнатые заячьи ушки в тон волосам, только причитая под нос, что хвостики живодеры разобрали, но сделать из Итер миленького большого кролика ей это нисколечко не помешало. Парень не отомщенным оставаться решил недолго, поэтому в отместку Албарн была вынуждено стать кошкой. И в отличии от нее, хвост этот гад нашел. Обидно было только, что расцветка была скудной и на выбор были только примитивные черный и белый или же ненатуральные цвета, на подобии синего, красного и тд, но парень вполне остался доволен и белым окрасом, а вот маски он с презрением обошел мимо, ибо его кролик еще куда не шел, а вот все остальное было стремным, что наверное и спасло девушку от этой страшной участи. Резвились они на аттракционах разных. Большой радостью было то, что ограничений в выборе не было никаких, ибо никого из них не укачивало и никто не падал в обморок от американских горок на спуске. Правда Соул был менее энергичен в силу того, что ему траты нервов и с Албарн в обычные дни хватает, тут и горки никакие не нужны, хотя было весело. Сходить в дом ужасов было желанием чисто интереса и балды. У пепельноволосого было скрытое желание, что зеленоглазая все-таки попугается пару раз для приличия, хотя в этом он крупно сомневался. Однако оба больше просто дергались от неожиданности, нежели от страха, во время прохождения причитая, что могли бы и что пострашнее одеть, а один несчастный работник даже получил замечание, что нечего так выскакивать, он тут кофе вообще чуть не разлил! Самой страшной в итоге призналась маска собаки из того самого магазинчика. У Маки тогда вытянулось от удивление лицо, а потом они синхронно заржали. Закончить парк аттракционов по всем фильмовским и книжным клише решили на колесе обозрения. На нем они скорее отдыхали. Просто сидели прижавшись как два воробушка и смотрели на любимый город, который медленно поглощала тьма. Уходили они оттуда довольные. Но домой все равно не хотелось. Никак. На этот раз место назначения нашлось быстрее. Им стал тот самый парк, в котором они как вчетвером бесились полночи. Они нашли лавочку у озера и просто говорили о глупостях. К примеру, что тому баскетбольному кольцу должно быть не хватает их шумного БлэкСтара и его самолюбивых выкриков. Или что-то скопление звезд похоже на отъевшуюся таксу, а полный диск луны поодаль то ее миска.  — К слову, — неожиданно выдал парень, начав копаться в карманах, — думал отдать в новый год, но как-то не получилось. — бухтел он больше себе под нос. Он вытаскивает какую-то коробочку, небольшую и нейтрального цвета. Мака неуверенно принимает призент. Аккуратно, словно та не картонная, а фарфоровая, снимает крышечку, застывая на месте. Она неверяще достает подарок, с широкими глазами присматриваясь, думаю, он или не он.  — Я думала, что потеряла его тогда. — шепчет девушка, понимая, что еще немного и по щекам покатятся слезы, ибо глаза уже отчаянно щипает. Музыкальный ключик, только теперь обрамленный из такого же серебристого метала полумесяцем поблескивал в свете фонарей, а на задней стороне хорошо были видны дорогие сердцу инициалы. Русоволосая сжимает кулон в руках и прижимает к груди, а сама прижимается к чужой груди. — Спасибо. Я не надеялась больше его увидеть. Где ты его нашел?  — Когда вытащил тебя той ночью. — он ласково прижимает маленькое тело ближе, поглаживая по голове, — Заметил совершенно случайно. Он был в ужасном состоянии и я решил для начала привести его в порядок. Но в Сиетле я бы не смог, поэтому отдал только когда вернулись в Город Смерти. Потом решил добавить кое-что от себя. Надеюсь, ты не против.  — Все нормально. Мне нравится. — Мака улыбается, отстраняясь. Она смотрит в чужие глаза, думая, что сейчас бы дико хотелось посмотреть на них без линз, но те все равно искрят теплыми эмоциями. Они не надолго прикрываются, когда тонкие ладошки обхватывают лицо и гладят щеки, а после светловолосая наклоняется, чмокая в губы, мягкие и горячие вопреки холоду и морозу. Она на секунду отстраняется и прижимается губами снова, быстро отдаваясь чужим манипуляциями, позволяя обхватить свою нижнюю губу и посасывать ее, но не оставаться в долгу и укусить в противовес. Только для парня это послужило как красной тряпочкой для быка и Албарн была быстро прижата к спинке скамьи, буквально задыхаясь под чужим напором. Итер сминал приятные на вкус губы, иногда применяя язык, пару раз мазнув уста. Оба с удовольствием бы не прекращали никогда, если бы не проклятый воздух, что так быстро утекал из легких. Зеленоглазая с трудом дышала, губы пощипывало, но казалось мало, судя по взгляду Соула, ему тоже. — Поможешь? — она протягивает тому кулон, не дожидаясь согласия, поворачивается спиной, убирая с шеи волосы. Она видит, как цепочку растягивают и подносят в горлу, но вместо холода метала чувствует влажные после поцелуя губы и тихий чмок. Только после того уже застегнутой спадает цепочка, а длинные пальцы проводят по шее дальше, забираясь ими под шарф и легонько надавливая на засос. Непонятно чем руководясь, но на такой жест, Мака только молча наклонила голову в противоположную сторону, но прикосновение быстро исчезло, а вместо этого музыкант прижался к ее щеке своей, обнимая поперек живота и покачиваясь из стороны в сторону, довольно помыкивая.  — Лучший Новый Год в жизни. — тихо говорит он, смотря в небо, а потом с ухмылкой добавляет, — Надеюсь пословица «Как новый год начнешь, так его и проведешь» действует.  — Чертяка!

***

 — И не смей опаздывать! Отмазки не помогут, я на такое не ведусь, так что даже не вздумай выкинуть какую глупость, понял? — с экрана ноутбука на него грозным взглядом глядел мужчина.  — Да понял я, понял. — громко фыркает алоглазый, — Хватит гудеть. Садись ты уже в свой самолет и дай мне отдохнуть от тебя еще немного.  — Смотри мне. — в последний раз пригрожает пальцем Мейсон и связь обрывается. Композитор облегченно вздыхает. Ну наконец-то. Чертов менеджер из-под земли достанет. И видимо, он уже что-то задумал, если так хочет, что бы парень был на месте. Жадная душонка. Он откидывается на спинку дивана, прикрывая газа и зарываясь рукой в ворох волос, совсем не ожидая, что ноутбук запиличет вновь, а на экране высветится иконка входящая звонка, говорящая хозяину, что нет, его пока не отпускают и он кому-то тут срочно нужен. Но все смятение как рукой снимает, когда он видит от кого идет вызов.  — Блэк, энергичная ты задница, неужели решил снизойти со своего пьедестала к обычным смертным?  — Ты не обычный смертный, ты мой холоп! — тут же в ответ заржал голубовласый. И Итер понимает, как же скучал по чертовому другу, — Рассказывай, что у тебя, да как? Я тебя столько не видел, Соулик, брат! Радуйся, Великий Я помнит о тебе! — и снова пошел заливистый смех, что заставил и пепельноволосого улыбнуться.  — Нет, сколько бы я тебя не видел, ты меня все равно достаешь всего за пару секунд. Все, отключайся, надоел. — весело хмыкает тот.  — Ээээ! — раздается возмущенное с монитора, — Великий Я тут, видишь ли, думаю о нем, а он во как! Не отдам я тебе свою печень, неверен ты! — аки раненная дама, хмыкнул баскетболист, скрестив руки на груди, — Цубаки, ну ты посмотри на этого холопа, вообще из ума выжил, а Великий Я так хорошо к нему относился! — парень тычет пальцем в экран. Через секунду на кухню, а именно там он сидел, заходит темноволосая девушка, приветливо улыбаясь.  — Привет, Соул. Как дела? — он машет рукой, становясь рядом с Блэком.  — Привет, Цу. Все хорошо, даже слишком. — он так же открыто улыбается, понимает, что говорит чистую правду, — Вы уже встретились?  — Дааа… — тянет танцовщица, — Турнир закончился месяц назад и сейчас БлэкСтар ездит со мной. Сейчас мы в Венеции.  — Венеция, сколько ездил, так там и не побывал. — немного мечтательно улыбается Итер.  — Так бросай все дела и едь к нам! — задорно бросает Стар.  — Разбежался. — фыркает музыкант, — Мейсон мне уже приговор сделал. Шаг влево, шаг вправо — расстрел.  — Этот скряга не меняется. — смеется друг.  — Кстати, как прошли соревнования. Уже оплакал поражение? — скалится тот.  — Великий Я везет домой победу! — с возмущением и небывалой гордостью парень бьет себя кулаком в выпяченную грудь и довольно улыбается во все тридцать два.  — Да ну? Брешешь. — хмылится белобрысый, хотя прекрасно знает, что друг не врет, ибо матч он видел. Охотники выложились на славу.  — Нет, ну вы посмотрите на него. — хлопнул в ладони баскетболист, — Совсем распустился, холоп. Ну подожди. Вот Великий Я приеду и устрою тебе взбучку!  — Боюсь-боюсь. — выкинул в ответ композитор, хитро улыбаясь, — И долго вы еще будете по миру колесить?  — Месяца два и вернемся на родину. Да, Цу? — синеглазая согласно кивает.  — Соул. Ты сейчас в Городе Смерти? — спрашивает она, уложив свои руки на плечи жениха.  — Да. — кивает тот. Лицо девушки становится слабо, но уловимо-напряженным, от чего и сам парень невольно хмурится. — Что-то случилось?  — Не совсем. — вздыхает черноволосая, — Точнее, я на это надеюсь. — девушка на секунду отводит взгляд, — Соул, ты можешь как-то узнать, что сейчас с Макой? Я не уверена, что она сейчас в городе, но все же. Мы долго не связывались, а когда я позвонила она была вне зоны. И так уже некоторое время. Может, я напрасно волнуюсь и она просто где-то потеряла телефон…  — Телефон? — перебивает ее вопросом композитор, наклоняя голову к плечу, — Телефон… — тянет он, когда его мозг уже полностью обрабатывает эту мысль и его осеняет, но сказать, что-либо у него не получается, когда со стороны кухни доносится возмущенный крик.  — Чертяка! Соул дергается, по интонации уже определяя, что ничего хорошего, по крайне мере ему, этот крик не сулит. Но за что он провинился мозг вспоминать отказывается, просто командуя бежать далеко и быстро. Понятное дело, он этого сделать не успевает, потому что через секунду на горизонте вырастает невысокая фигура, с половником и лопаткой. Парень смотрит на это домашнее чудо секунду, скорее умиляясь. Инстинкты самосохранения притупляются, чем не слабо так подставляют своего хозяина.  — Я же просила не трогать! — возмущается русоволосая, показательно взмахнув лопаткой. И только после этого музыкант осознает свой косяк, выдав обреченное и напуганное «бля» и в следующую секунду подскакивая с дивана, уворачиваясь от той самой лопатки. Совсем забыв, как за ним, замерев от шока, наблюдает помолвленная пара. — Вслед за хозяином, когда тот убегает с поля зрения, на компьютер заскакивает хорек, но так же быстро убегает. — Соул Итер Эванс, а ну стоять!  — Эванс? — вскидывает бровь БлэкСтар, но его вопрос теряется в общем шуме и никто его не слышит.  — Птенчик, пожалей! — музыкант складывает руки в умоляющем жесте, когда его любовь подступает к нему с половником. Она может зарядить им не хуже книжки, он знает, имел печальный опыт. А все дело было в том, что сегодня на них обоих снизошла мания сладкого. И в целом приготовить что-то вкусненькое ничего не мешало. Вот только по обычаю спокойно сделать это как нормальные люди они не могли, поэтому в итоге оба оказались испачканными. Закинув тесто в духовку, девушка собиралась отправиться в душ и быстро привести себя в порядок. И настоятельно просила не трогать подготовленную заранее глазурь. Вот только просьбу пепельноволосый не выполнил, все-таки соблазнившись и слопав чуть-ли не половину. За что сейчас и расплачивался своей многострадальной головой. Поэтому сейчас не оставалось ничего кроме того, что бегать от мотоциклистки, пытаясь спастись, хотя и понимать, что расплата все равно его настигнет. Вслед за хозяином бежал пушистый альбинос, словно чувствуя свои вину, ибо к поеданию вкусности он свою лапу тоже приложил.  — Вот прибью, тогда пожалею! — снова замахивается поварешкой юная особа. Парень упирается в подлокотник дивана, осознавая, что бежать некуда и решается на отчаянный шаг, а именно ухватить девушку за талию и вместе с ней через тот подлокотник упасть на бедный диван, пытаясь отобрать орудие смерти, — Пусти! — она все-таки отвешивает ему половником по лбу, но тот пользуется этим и выхватывает проклятую железячку из прохладных рук, вытягивая конечность, что бы та не смогла до нее дотянуться, с этой же целью прижимая ее за талию второй рукой, — Задрал. — обреченно выдыхает зеленоглазка, сдаваясь и просто разваливаясь на парне, отвесив ему на последок щелбан.  — Ну прости. Каюсь-виноват. — тот примирительно чмокает насупившуюся особь в макушку, — Готов возместить убытки, только не убивай.  — А что еще прикажешь с тобой делать? — хмыкает мотоциклистка.  — Любить и лелеять. — хитро улыбается парень, за что получает еще один щелбан.  — Обойдешься. — фыркает та.  — За что мне такая заботливая? — нежно улыбается композитор, скинув несчастную палку куда-то за диван, а руку умостив рядом с первой.  — За все грехи твои наземные. — Албарн укладывает руки ему на грудь, устраиваясь поудобней.  — Это же сколько я должен был их совершить, что бы мне досталось такое чудо? — щурится Итер, склоняя голову в бок.  — Это я должна спрашивать. — ворчливо хмыкают в ответ.  — Мака? — вопрос растворяется в гробовой тишине. Названная особа тут же замирает, пару раз клипнув глазами, будто ей почудилось.  — Цубаки? — запнувшись на первой букве спрашивает мотоциклистка, приподнимаясь и оглядываясь по сторонам, но не находя никого в комнате кроме них самих. Однако когда вопрос повторяется, она определяет его источник в ноутбуке напротив, однако там была только заставка рабочего стола, пока на глаза не попался мерцающий значек соцсети. Она тут же подскакивает, садясь и открывает окошко, где на нее смотрят во все глаза две офигевшие моськи, — Цу.  — Мака, правда ты? Слава Богу. — черноволосая облегченно выдыхает, приложив руку к груди.  — Великий я не понял. А это что только что было? — голубоволосый вскидывает бровь. Зеленоглазая смотрит на все еще лежащего за ее спиной парня, тот быстро поднимается, садясь рядом с ней. — Что вообще происходит? Вы как вместе оказались?  — Вам как, все сразу, или по конкретному? — со вздохом спрашивает Албарн.  — Все. — в унисон потребовали помолвленные, на что другая пара так же синхронно вздохнула.  — Ешкин дрын. Великий Я столько всего интересного пропустил. Хочу к вам. — обиженным тоном прохныкал Стар.  — Мак, так что случилось с твоим телефоном? — мягко трепля возлюбленного по волосам, устремляет взгляд на экран Накацукаса.  — Телефоном? — Албарн подвисает точно так же застывает как ее парень до этого, потом изумрудные глаза расширяются и она поворачивается к композитору, который понимающе кивает. Дьявол дери. Она тот телефон убила еще в ту злополучную ночь, но из-за пепельноволосого особой нужды в гаджете и не было, а со временем она о нем и совсем забыла.  — Завтра разберемся с этим. — решает оборвать эту тему беловолосый.  — Вы Великому мне, холопы, лучше вот что скажите, — нефритовые глаза странно прищуриваются, — что между вами двумя? — на секунду виснет тишина, — Великий Я понимает, долгое сожительство сближает, но тот концерт был не просто двух соседей. Вы ведь встречаетесь? — больше прозвучало как утверждение, нежели вопрос, ответом ему было молчание и правильно расценив его как согласие, парень усмехнулся, — Цу, а Великий Я тебе говорил, что им срок полгода. — довольный собой лыбится баскетболист, получая от невесты похвалу в виде поглаживаний.  — Неужели это настолько заметно было? — вскидывает бровь русоволосая.  — Вы слишком хорошо смотритесь вместе. — извиняющимся тоном отвечает брюнетка, — Так, Соул знает?  — Да, теперь знает. — кивает мотоциклистка, понимая, что подруга имеет в виду их большой секрет и заваруху с Локьерами.  — Ну наконец-то! — выкрикивает Стар, — Мне все равно кажется, что надо было с самого начала все прояснить.  — Засранец! Так ты знал?! — возмущению композитора не было предела.  — Великий Я знал с самого начала, завидуй мне, холоп! — гордо ответил друг.  — То бишь, ему, — он ткнул пальцем в экран на звезданутого, можно было рассказать, а мне нет. — он с укором уставился на девушку.  — Соул, это я Блэку рассказала и попросила никому не говорить. — решила вступиться Цубаки.  — А ты, — музыкант уставился на друга, — мог бы и сказать вообще-то. Еще друг называется. А потом меня предателем обзываешь. А сам-то!  — Ээээ, ты давай тут без наездов! Великий Я ни в чем не виноват!  — Паразит разве что из тебя великий. — шипит пепельноволосый, однако беззлобно, — Ладно, проехали. Что-то еще?  — Да. Что у тебя с глазами? — Блэк склонил голову к плечу, — Великий Я понять никак не могу, то ли кажется, то ли что. Соул рефлекторно прикрывает ладонью один глаз и смотрит на Маку, что еле заметно кивает. Проклятье. Линз не было. Он дома и их не было для кого одевать, ведь Мейсон знал, а вот звонок друга был полной неожиданностью. А рядом с птенчиком он настолько расслабился, что левый раз забывал их и на люди одевать. Приходилось прятаться за солнцезащитными очками, как идиот, притворяясь пафосником.  — Тебе кажется. — отвечает он, собравшись быстро с духом и стараясь говорить как можно невозмутимей и непринужденней, что бы казалось правдоподобней, убирая ладонь. На это баскетболист хмурится, прищуриваясь, словно это ему поможет, то ли рассмотреть все-таки эти чертовы глаза, то ли вскрыть другу мозг и узнать, врет тот или нет.  — Да нет, брат, что-то ты мутишь. А ну, выкладывай. — Соул был готов проклинать друга за его редкую, но как всегда не во время проявляющуюся, прозорливость. Вот вроде дурак звезданутый, а людей, падла, видит.  — Чтоб тебя, Блэк, прикопаю. — фырчит белобрысый, а потом наклоняется немного ближе к экрану, задирая рукой челку, что бы было лучше видно, — На, смотри. Доволен? — голубоглазый вместе с его девушкой замирают, непонятливо клипая глазами.  — Не понял. — все-таки выдает он, отойдя от удивления, он вроде как хочет добивать что-то еще, но получается только повторить уже сказанное.  — Не понял он. — обиженно сопит музыкант, откидываясь на спинку, — Еще б ты понял! — немного громче ворчит он, но как-то успокаивают прохладные пальцы, что сплелись с его одной рукой, а второй поглаживали предплечье, — У меня для тебя есть одна новость, глядун ты наш, это мой настоящий цвет глаз. — в очередной раз повисла тишина. И честно, пусть в парне и бушевало недовольство, но вызвано оно было диким волнением и неким страхом, что сейчас дали о себе знать. А еще неловкость. Они столько лет знакомы. И по сути, все это время он другу врал. Да, никто не запрещает ему носить линзы как и любому другому человеку, и он не обязан на каждом углу трепаться об этом, да и Стар никогда не спрашивал. А все равно как-то совесть грызет, ведь это не просто желание иметь другой цвет глаз посредством линзы, он банально его скрывал.  — Погоди-погоди. — замахал руками юноша, наконец закрыв разинутый от удивления рот, — А как же…  — Линзы. — перебивает его Итер.  — Нифига ж себе. Великий Я даже не догадывался. — сказано это было больше с неким восхищением, нежели обидой, — И не впадлу же было тебе это таскать каждый день… Нахрен ты их вообще носишь?  — Со временем привык… Что бы косо не смотрели, что бы не отпугивать публику… — Соул замолк, словно ожидает вердикта.  — Ну и дурак. — вдруг хмыкает Блэк, чуть-ли не подскакивая, — Наоборот, их бы прибавилось, Великий Я ручаюсь. Че стремного то, ну необычно, согласен. Ну и что? А почему ты Великому мне раньше не сказал? Или думал, что Великий Я тебя из-за такого пустяка обходить стороной буду? Мы в таких задницах побывали, что это просто мелочь. — парень засмеялся, а Соул неосознанно облегченно выдохнул.  — Ну придурок. — улыбнулся он. В итоге пары проговорили по меньшей мере еще два часа, один из которых звезданутый парень рассказывал, как его команда разорвала противников в клочья, не дав им и шанса на победу. И конечно же никто из троих не сказал, что все они видели тот матч и что на самом деле за звание победителя пришлось не слабо так побороться, и выиграли они с небольшим отрывом. Но портить голубоволосому минуту, а точнее целый чертов час, славы никто не спешил. Потом перешла очередь на Цубаки. Как проходили ее тренировки и нормально ли ей под опекой Григория, что так чем-то не полюбился Албарн. Накацукаса же заверила, что у нее все хорошо и они скоро планируют вернуться, так что скоро встретятся. Но признает, что конкуренция большая, все девушки в их группе сильные и упорные, но адекватные, так что без всяких выходящих за нормы казусов. Мака же поведала, как прошла ее последняя гонка с Драйком, как все это произошло, с большой благодарностью отмечая помощь друзей из клуба. И рассказала подруге, кто же на самом деле был когда-то таинственный мотоциклист, на что уже с узнаванием заверещал Блэк, ибо его наконец-то осенило и он вспомнил, где видел и Макин мотоцикл и тот самый трюк еще с Академии. Итер сказал, что они оба дураки, что не догадались сразу. Потом разговор перетек в разного рода мелочи. Где помолвленная пара бывала и как им там было. В свою очередь Соул и Мака представили друзьям маленького хорька. И они выяснили, что скорее всего именно этот милый зверек и свернул окно разговора, из-за чего мотоциклистка не заметила их сразу. Напоследок друзья согласовали еще созвониться вот так в скором времени, а алоглазый пообещал уже завтра обеспечить девушкам личное средство связи. На этом и попрощались.

***

Как бы не хотелось продлить безвылазный отдых, время не ждет. Не ждет и Мейсон, который готов был композитору уши отодрать, когда последний чуть не опоздал на очередную сделку. Что он подписывал, он так и не понял, даже когда уже вернулся в дом, ибо был еще до чертиков сонный. Он даже не помнит как до офиса добрался, настолько это было отточено до автоматизма. Мака смотря на парня утром искренне ему сочувствовала. Но кажется, после отъезда, менеджер озверел еще больше. Не то, чтобы он был какой-то агрессивный, просто выпивал все соки насколько был искусен. Он не зовет тебя придурком и остолопом, но вместо этого ты объедешь город десять раз за час, чтобы вернуться в самое начало и повторить адский круг вновь даже не до конца понимая, зачем оно тебе надо. Еще его менеджера настораживало то, что музыкант, вместо того, что бы заселится с ним по привычке в один отель, где он еще мог его выцепить из номера и заморочить вопросами, очень резво рвался домой. Именно в свой дом, а не в квартирку недалеко от центра, где пепельноволосый обычно ночевал. Но паршивец молчал как партизан, отмазываясь, что ему просто так хочется. Однако пришлось знатно постараться, что бы убедить Мейсона, что ни с чем незаконным это не связано и он ни во что не впутался, а он не умрет, если будет назначать свои бесконечные встречи на часик попозже, или начнет проводить их без него. Однако это все были мелочи, когда спустя полторы недели после возвращения не вскрылось то, что Итер качественно скрывал почти полгода. Как демонюга прознал, парень до сих пор не знает. Но факт остается фактом. Мейсон прознал о их условной договоренности с Локьерами. Но хуже всего то, что ему эта идея понравилась и он теперь нацелен воплотить ее в кратчайшие сроки. Парню оставалось только взвыть. В тот же день они связались с фурийной семейкой и устроили встречу. Алоглазый еще долго не забудет как сверкали глаза Маливии, когда его менеджер повторял условия договора. Будто они не песню вместе записать собираются, а ей его в лично рабство продают за гроши. К слову, Блэр от матери не далеко ушла, но та больше странно улыбалась, будто только что одержала победу на войне и проигравший пришел сам в руки. Об этом он красноречиво пожаловался Албарн, когда вернулся домой в ту ночь. Вечером это назвать язык не поворачивается, но ужасно грело изнутри то, что девушка каждый раз его дожидалась, сидя в зале на диване и поглаживая зверька на своих коленях, или читая книгу. Но все равно ждала, пока не щелкнет дверь и рядом не упадет замерзшая и уставшая тушка композитора. Она без слов позволит упасть к себе на колени и зароется пальчиками в копну волос, от чего тот будет чуть-ли не мурлыкать. Это одна из тех вещей, что заставляли его даже дьявольски уставшим давно за полночь уперто садится за руль и ехать в родной дом. Теперь еще и теплый, с теплыми в нем созданиями, ждущими его одного. Даже если сама девушка говорила ему забить и остаться в городе, не мучать себя и дать себе лишних пару часов сна, он все равно уперто сопел наигранным тоном в трубку, что без поцелуйчика на ночь сна ему все равно не видать. Девушка вздыхала, наверняка хлопала себя по лбу, но ничего после этого не говорила. Еще радость в жизни — телефон у птенчика. Он теперь не понимает, как они обходились без чудо-техники до этого. Отвлекаться от занудной трепни Мейсона на пришедшее сообщение было практически бесценно. Албарн изрядно скупилась на милые слова, поэтому очередное гневное сообщение он читал воображая в голове чужой голос, который представить совсем было не сложно. Но бывали и моменты, когда уже под полночь пиликнет мобильник и на экране высветиться вопрос о том, все ли хорошо и когда он будет дома. В такие моменты кажется, что они встречаются не пару недель, а намного дольше того срока, что знакомы. Да, они еще привыкали к новому статусу, притирались к друг другу под новыми ярлыками, пробовали на вкус, но это было не так заметно. Не остро и резко. Возможно, оба просто не видели в этом смысла, а возможно действительно нашли что-то, чего так не хватало в этой жизни. Точно сказать нельзя, однако все намного лучше, чем он мог себе представить.  — Ох, сколько воспоминаний. — загадочно тянет Соул, расправляя ткань в руках. Мака с наволочкой выпрамляется с вопросительным мыком, — Надо было все-таки на стену повесить. — девушка смотрит на вещь, тут же краснея и толкая парня в плече, на что тот смеется.  — Оставь несчастную простынь в покое, она не виновата, что ее владелец такой извращенец. — бухтит Албарн, закатывая глаза.  — Хорошо-хорошо. — послушно говорит белобрысый, все еще посмеиваясь. С того случая у них, к слову, так ни разу и не было. Однако парень про это не сильно то и думает. Даже не возникает как таковой необходимости, что возникала в нем раньше, до знакомства с одной взрывоопасной бунтаркой. Его вполне удовлетворяют чувственные поцелуи и теплые объятия, тихие слова в темноте комнаты и размеренное дыхание на коже. Однако ту ночь он где-то в глубине хранит и лелеет. — Я рад, что ты к нему не пошла тогда. — неожиданно говорит парень, совершенно не отвлекаясь от своего дела, от чего русоволосой не сразу доходит, о чем тот толкует.  — Я тоже. — с ломанной улыбкой кивает та, — Я бы определенно пожалела об этом. — она задумчиво жамкает ткань в руках, — Сейчас, оглядываясь на наши «отношения», я понимаю, что больше хотела ему помочь избавится от этого больного обожания.  — А меня ты от чего избавить хочешь? — Итер улыбается, играя бровями и наклоняя лицо к лицу девушки.  — От идиотизма, но это у тебя, похоже, с рождения. — фыркает она, рукой отстраняя чужой фейс, из-за чего тот забавно морщит нос.  — Тот ведь тоже был там? — он склоняет голову к плечу, складывая очередную простынь. Затеять генеральную уборку было идеей полезной, однако крайне не желательной, учитывая, что это его единственный выходной за две недели и наверное за целый месяц.  — Да. — тянет не очень весело мотоциклистка, вспоминая неожиданную встречу в клубе, — Скорее всего, именно он им и сказал про клуб. Ни Крис, ни Блэр про него не знали.  — Злишься?  — Не сказала бы. — она подергивает плечами от неприятного прокатившего чувства внутри, — Скорее не понимаю, почему он так поступил. Мне бы хотелось у него спросить это лично. — Мака думает о том, что есть большая вероятность, что они еще незаметно появлялись в клубе, хотя никаких извещений на эту тему не было. Она бы хотела лично с ними встретиться еще раз, да и вообще вернуться в строй и не куковать дома, но после спокойного и рассудительного разговора, алоглазый ей доказал, что пока лучше этого не делать. Хотя бы для того, что бы лишний раз не провоцировать ненавистную семейку. — Если бы он хотел сделать что-то дурное, то сделал бы это намного раньше.  — Тут ты права. — хмыкает собеседник, — Но мне больше интересно, от чего они зашевелились спустя столько времени. Мне кажется, они догадываются, что ты можешь быть где-то в моем окружении. Иногда Блэр делала наводящие вопросы, но они были достаточно размытые, что бы ответ что-либо дал. Однако больше ее интересовало сотрудничество.  — Думаю, тут ее мать постаралась. Маливия не глупа. Все хорошо обдумав, она вполне могла выяснить наиболее вероятною причину моего побега. Ведь она должна была быть достаточно резкой, ибо до этого в целом я сидела смирно, не смотря ни на что. И как наказание, решила повесить поиски на свою дочурку. Поэтому Блэр так активно ищет. Потому что этот вопрос стал серьезно волновать Маливию. — невольно в голове всплывают картинка из того ресторана, где она и ее отец сидели за одним столом, она все еще надеется, что это было просто воображение, но практика доказывает, что ее надежды редко себя оправдывают.  — Почему ее это озаботило только сейчас? — парень вздымает бровь.  — Потому что им скоро нечего будет подать публике. — хмуро отвечает Албарн, так же хмуря брови.  — А до этого было?  — Вообще-то, не было. — вздыхает мотоциклистка, — Но кажется, они нашли мои диски.  — Тогда, на концерте, значит… — осеняет композитора, вспомнив достаточно странную и выбившую его из колеи реакцию птенчика.  — Ага. Ее никогда не должно было быть в исполнении БлэрКис. Кое-что я записывала тайком и прятала в комнате. Видимо, что-то из этого они нашли.  — В твоей комнате еще что-то осталось?  — Да, есть еще два диска и папка с текстами. Я надеюсь, что они до них не добрались. — бурчит девушка полузлобно, — Если судить по их действиям, то пока нет. Жаль, что я не могу их забрать так просто. — зеленоглазая резко замолкает, с некой грустью смотря на вещь в своих руках, во взгляде читается тоска.  — Может… я их заберу? — смотреть на грустного птенчика всегда было тяжело.  — Чего? — Мака смотрит на него так, будто думает, что ей послышалось, ибо она так и думает.  — Может, их заберу я? — повторяет свой вопрос музыкант и на немое «Как?» продолжает, — У меня наверняка побольше шансов оказаться там без подозрений, хотя бы ради контракта. — она на секунду замолкает, задумавшись, — Мм, например, скажу, что хочу уточнить сроки, а при возможности, зайду в твою комнату и заберу папку. У тебя ведь еще должны остаться ключи от комнаты? — светловолосая кивает, — Ну вот. Да и тебе в любом случае не помешает забрать от туда вещи.  — И как ты это сделаешь? С чего вдруг Маливия должна пускать тебя шастать по дому? — хмурится Мака, понимая, что это какой-никакой риск и даже если придумать отговорку на случай, если запалят, вряд-ли старшая фурия в нее поверит.  — Кто сказал, что говорить я буду с Маливией? — Соул хитро улыбнулся, чем заставил девушку резко выдохнуть, било в этом изгибе губ сейчас что-то озорное, поражающее в сердце, — А там придумаю.  — Ты уверен? — с замешательством смотрит мотоциклистка.  — Я пожалею намного больше, если хотя бы не попробую. — хмыкает парень, трепля рукой пшеничную макушку, а потом целуя в лоб. Отстранившись, он сморит в любимые глаза, а потом сама девушка тянется к нему и целует в губы. Лизнув нижнюю, она ее тут же прикусывает и прижимается ближе, обнимая за шею, а после отстраняется со сбитым дыханием. Глаза странно поблескивали. — Вы посмотрите, как мы научились. — выдохнул парень, почти плотоядно улыбаясь, сказать, что у него внутри что-то не ухнуло вниз и не перевернулось внутри верх тормашками, означает соврать. — Какой хищный птенчик. Я могу рассчитывать на продолжение?  — Сначала уборка. — в лицо музыканту прилетает подушка и кажется, сидящий на столе неподалеку хорек, хихикает над ним, весело мотая хвостом.

***

Ехать в Академию, как обычно, не хотелось, однако особого выбора не было. Во первых, там устраивал встречу очередной спонсор, какой-то знакомый с директором чувак, что по совету того же директора им заинтересовался и что-то хочет замутить. Во вторых, младшая из Маливий сегодня должна была навесить это здание и звукозаписную в частности. Кажется, эта комната стала еще одним место, куда он сможет добраться даже с закрытыми глазами, настолько приелся маршрут. Большой радостью, но все равно вырывающий вымученный стон, стало сообщение, что встреча с спонсором переносится на завтра. И минимум два часа ему еще нечего будет делать. Но он все же надеется на удачу, поэтому сразу идет в звукозаписную. Подходя к двери и дергая за ручку, он первую секунду радуется, что дверь оказалась не заперта, значит, искомая вполне может быть там, однако это сменяется дурным настроением, вперемешку с разочарованием, когда в комнате он видит только смутно знакомого паренька, к которому теперь испытывает еще меньше приятных чувств, чем до этого. Брюнет окидывает его взглядом, однако ничего не говорит и продолжает свое дело у аппаратуры. Соул решает придерживаться той стратегии, поэтому просто отписывается менеджеру и птенчику, что он уже на месте. Секундой позже телефон звенькает о том, что птенчик решила полетать по городу на своем скакуне, но предвещая бурчание парня на эту тему заверила, что будет осторожна и не надолго. Алоглазому остается только вздыхать. Если девушка чего-то хочет, то ее ничего не остановит. Он осматривает инструмента, отмечая недурные фирмы. Оборудование Академия предоставляет первоклассное. Но раздражает взгляд, что то и дело пристально следит за ним. И следящий не шибко это скрывает, не отводя его, когда композитор поднимает на него свой. Это продолжается около часа, прежде чем голубоглазый нарушает тишину.  — Почему ты прячешь ее? — вопрос разрезает тишину и честно удивляет пепельноволосого.  — Почему ты считаешь, что прячу ее именно я? — он вскидывает бровь, выпрямляясь, напоследок легко проводя кончиками пальцев по инструменту.  — Почему ты понимаешь, о ком я говорю? — с неким самодовольством хмыкает тот, Ден, кажется, — Я видел вас в клубе.  — Это ничего не доказывает. — так же бесстрастно пожимает плечами Соул.  — Но говорит многое. — так же пожимает плечами юноша, — Отпусти ее. Ты делаешь только хуже.  — Я никого не держу. — хмыкает композитор, — А ты, значит, делаешь лучше?  — Ты, сунувший нос не в свое дело, ничегошеньки не знаешь. — темноволосый практически переходит на шипение. Итера это чем-то забавляет, кажется, еще пара реплик и они начнут ходить в буквальном смысле слова по кругу на расстоянии, как хищники, прежде чем сцепиться. — Ей лучше вернуться, так она еще может… — он замолкает на полуслове, сверля собеседника взглядом.  — Может, что? — тот вскидывает бровь и хмурится, — Скажи, кто она для тебя, что ты так озабочен ее судьбой?  — Она… — первое слово звучит со странным нотками, похоже, на восхищение, — Она солнце. Яркое солнце. И оно угаснет, если так продолжится. Итер замирает ненадолго. Кажется, теперь он понимает, что имела в виду его девушка, говоря о маниакальном обожании. Наверное, и не догадывается, что у нее тоже есть такой фанатик. Ну что ему с ним теперь делать? Солнце. А как же. Знал бы этот парень, как это солнце холодно на самом деле, как холодны тонкие пальцы и как мерзнет по ночам.  — Скажи мне одну вещь, — композитор выдыхает, — ты уверен, что делаешь это ради нее, а не ради себя? Уверен, что ей будет намного лучше вернуться в место, откуда она так отчаянно сбежала и продолжить так, как жила до этого? — ответом его не удостаивают, только сверлят голубым взглядом, — Я могу устроить тебе встречу, что бы ты сам все увидел, — он замечает, как чужой взгляд светлеет, — но, — резко говорит он, — ты должен пообещать, что ни об этой встрече, ни об этом разговоре, ни о чем из этого никто не узнает. Еще отдашь мне свой телефон на это время. — добавляет он в конце, когда получает согласный кивок. Уговаривать птенчика даже не приходится. Девушке только уловив суть сразу согласилась, тем более, что она недалеко, да и по словам голубоглазого, Блэр не должна явиться раньше обеда. Соул пригрозил ему, что лучше бы это было правдой. Ему крайне не нравится идти на такой шаг, но что не сделаешь ради любимого человека. Если бы не слова Албарн накануне он бы о этой встрече даже не заикнулся. Они идут на парковку и ждут минут десять, когда туда влетает черный мотоцикл. Композитор быстро подходит к мотоциклу, не успевает девушка слезть. Та стягивает шлем, одаривая парня улыбкой и шустро спрыгивает. Тот быстро укладывает руки на стройную талию, притягивая к себе и тянется к обветренным, но оттого не менее желанным губам. Девушка не противится, приставая на носочки и оплетая руками шею. Возможно, она так легко поддалась, потому что еще не заметила своего знакомого, что стоял на расстоянии. А Соул соврет, если скажет, что поступил так только из-за того, что успевает соскучится за пару часов, а не из-за того, что хотел заявить свои права на птенчика для одного субъекта и кое-что прояснить.  — Ты снова холодная. — шепчет он с укоризной, когда отстраняется и расправляет края своего длинного пальто в стороны, захватывая им в плен русоволосую, что бы хоть так отогреть, — Снова легко одета. — бурчит он.  — Предлагаешь мне на мотоцикле в пальто ездить? — та ехидно изгибает бровь, забираясь холодными пальцами под шапку и легонько дергая музыканта за мочки. Тот возмущенно сопит и забирается таким же холодным носом под шарф к шее и тычется в нее, заставляя девушку негромко пискнуть и стукнуть алоглазого по плечу. Парень пару раз выдыхает в шею, вынуждая поежиться и отстраняясь, целует в висок, наконец-то выпуская жертву их плена, но сжимая ладонь в своей, думая, что сегодня же купит этой неугомонной перчатки.  — Я подожду здесь, но вмешаюсь сразу, как только мне что-то не понравится. — тихо, но серьезно говорит Итер, когда девушка таки замечает второго юношу на парковке. Та только кивает и чмокает в щеку, прежде чем уйти. Говорят те действительно долго. Соул думает, что успел себе отморозить почки и задницу, ибо мотор мотоцикла давно остыл и сидение вместе с ним, но отрывать пятую точку с сидушки и подставлять ее морозу было сродни самоубийству. Он даже подумывал, что когда девушка вернется, то просто отодвинется и поедет с ней куда угодно, лишь бы не вставать. О чем конкретно двое говорили композитор не слышал. Те стояли на достаточном расстоянии, что бы до него доносилось только что-то неразборчивое и бессвязное, но к счастью, к нему они стояли боком и он мог хотя бы судить по лицам. А судить было что. Сначала все было безобидно. Девушка приветливо улыбнулась и обняла знакомого, который ответил тем же. Но с каждой минутой разговора улыбка медленно перетекает в замешательство, а потом и вовсе в хмурость. Видимо, парень таки решил поведать ей о своем мнении, где ей лучше. Видимо, именно тогда голоса и стали громче и недовольней, хотя все равно было не разобрать. В какой-то момент, Соул даже хотел вмешаться, но решил подождать еще немного, ведь пока ничего выходящего за рамки не произошло. Вполне ожидаемо. Потом все стихло и молодые люди просто что-то обсуждали. Однако было видно, что что-то между ними сломалось и если те и были друзьями, то вряд-ли ими еще когда-то будут. Оставшийся разговор русоволосая явно чувствовала себя неудобно, то сжимая одну руку другой, то вовсе обнимая себя за плечи, скрещивая их на груди. Она пару раз поглядывала на музыканта в такие моменты, но он только молча смотрел ей в глаза, таким образом показывая, что он все еще здесь, он следит и поддерживает. Так прошло еще минут сорок. В конце больше говорила Мака, ибо судя по движениям губ, прежде высказался собеседник. И чем больше та говорила, тем меньше парень на нее смотрел, а потом и вовсе склонил голову в сторону и вниз. По его лицу читалась явная досада, чувство совершенной ошибки и какое-то уныние. Когда она закончила, они перебросились еще парой фраз и молчали долгую минуту, а потом зеленоглазая, видно, бросив что-то на прощание, развернулась и направилась в его, Соула, сторону. Он молча стоял и ждал, пока та подойдет и только после того, как женская фигура замерла перед ним с грустным взглядом, он спросил.  — Ну как прошло? — вопрос глупый, но почему-то кажется правильным.  — Куда хуже, чем я ожидала. — с иронией и вымученной улыбкой отвечает она.  — Иди сюда. — он распахивает призывно пальто, позволяя той быстро в него нырнуть и уткнуться в грудь. Он тут же ее обнимает и кладет подбородок на макушку, коротко целуя. За ними все еще наблюдает тот парень, но композитору как-то похеру. Этот щеголь ему с самого не понравился, впрочем щеголю, как тот осмелился признаться по дороге на парковку, музыкант тоже никогда приятен не был. Ну и славно. Он отвлекается от мыслей, чувствуя, как холодные руки обвили его торс, на что алоглазый стиснул сильнее. Потерся лбом о макушку и выдохнул в нее пару раз. Он ничего не говорил, потому что понимал, что это сейчас не нужно. Нужно просто постоять и подарить человеку тепло, зарядить его своей энергией, что бы тот смог идти дальше, ну или хотя бы добраться до дома, где композитор точно сможет обеспечить стопроцентный заряд. Девушка наверное не знает, но сейчас от тепла чужого тела заряжается не только она. Соул замечает, как брюнет, простояв еще минуты две наконец-то разворачивается и уходит. В голове всплывает мысль, что теперь возвращаться в звукозаписную еще неприятней, а сделать это нужно и невольно морщит нос. Черт бы побрал всю эту семейку и окружающих ее людей. Одни неприятности. Он и так их не любил. Не сказать, что ненавидел или презирал, но какой-то банальной симпатии, как к человеку, у него к ним не возникло. Не хотелось продолжать контакт, а просто поскорее смыться. А теперь, когда он узнал правду, то стали действительно мерзкими. Не только из-за своей лжи всем, но еще и своим мерзким поведением при этом. Хотя, какие еще люди могут так поступить?  — Как ты? — еще через какое-то время, выдыхая, спрашивает он, когда тело в его руках совсем застыло и если бы не дыхание, то даже через ткань свитера отдавалось теплом, он бы подумал, что держит в руках манекен.  — Лучше. — Мака выныривает головой из недр пальто и смотрит на него. По взгляду он видит, что да, лучше.  — Поедешь домой? — парень склоняет голову к плечу.  — Думала еще заехать в клуб. — мотоциклистка слабо улыбается.  — Есть какие-то новости?  — Нет, хочу обсудить с Фэлом ближайшие гонки. — мотает та головой, композитор напрягается.  — Зачем? — он изгибает бровь.  — То, что я больше не гоняю с Драйком, еще не значит, что мне не с кем соревноваться вообще. — она гладит ладонью по щеке, таким нехитрым методом пытаясь задобрить попечителя.  — Тебе меня мало? — наиграно-обиженно тянет тот, однако к руке ластиться как кот.  — Ты почти все время занят, чертяка. — усмехается Албарн и треплет по макушке, в очередной раз отмечая, что белые волосы очень мягкие и приятные, — Я хочу немного развлечься, а не вылазить на четырех-часовую прогулку раз в три дня.  — Ладно. — недовольно пыхтит тот, с грустью проскулив, когда упомянули о его занятости, — Только будь аккуратней, я тебя прошу.  — Угу. — она улыбается. Тычется носом в нос и коротко чмокает в губы, снова обнимая напоследок, однако выглядит довольной.  — Как же я не хочу тебя отпускать, птенчиик. — тянет последнее слово он, сжимая в объятиях и покачиваясь из стороны в сторону, чем вызывает смешок у зеленоглазой, — Ладно, беги, а то, не дай Бог, еще мегеры вылезут и будем мы оба бедные. — хмыкает композитор и отдает мотоциклистке ее транспорт, а та не смеет спорить и уже через минуту на парковке только он один.

***

Как ему удалось договориться что-то обсудить у Локьеров в особняке без наличие Маливии в этом самом особняке, он понятия не имеет. Скорее всего потому что, золотоглазая не слишком задумывается над целью, ее удовлетворяет сам факт того, что композитор приедет к ней домой. Возможно, по той же причине, ему так же легко удалось быстро оборвать разговор и отослать девушку за какой-то документацией. Большим счатьем было, когда фиолетоволосая кинула невзначай, что он может осмотреться, пока ее не будет. Значит, та скорее всего на долго. Пока он подымается по лестнице в голове возникают ностальгические картинки, как он шел этим путем в первый раз и все веселье, что было потом. Да, незабываемый опыт. Если честно, он бы даже повторил. Слишком забавно было видеть, как всем нужна Албарн, а Албарн никто, и как весь дом почти играл с ней в кошки-мышки. Особенно с той блондинкой. К слову, о блондинке. Та встретила их на пороге и парень заметил как на секунду расширились ее глаза, но та быстро взяла себя в руки и сделала вид, будто знать его не знает, как ни в чем не бывало. Пожалуй, это даже к лучшему. Главное, что бы после его ухода, она сохраняла свою позицию и держала язык за зубами. Замок податливо щелкнул. Итер мысленно ликует, что Локьеры поленились поменять замок. Он тихо проходит в комнату, замечая, что вещи со стола вместе с ящика разбросаны по полу, видимо последствия активного поиска, которые никто не захотел убирать. И сама комната как-то попустела и потускнела, казалась куда более серой. Но он не уделяет этому слишком много времени. Он идет к шкафу, где по словам русоволосой должна была находиться папка. Там, со стороны, что стоит к стене, двойное дно, при чем не дурно сделанное. Дощечка не ходит ходуном от каждого прикосновение и вообще никоим образом не выдает, что она здесь не родная. Пепельноволосый осторожно поддевает ее железной линейкой, крепкой, но в то же время неприметной. Что по ней и не скажешь, что она является ключем к своеобразному сокровищу. Но когда барьер убран, Соул застывает, судорожно взглатывая, потому что там пусто.  — Так и знала, что ты здесь за этим. — композитор вздрагивает, подскакивая на месте с доской в руках, думая, что за этот мигу успел словить минимум три инфаркта, — Думаю, ты это ищешь? — Нина протягивает ему желтого цвета папку, на что музыкант на нее странно и недоверчиво косится, — Не смотри так, я нашла ее почти сразу, как эта мелюзга свалила, так что лучше спасибо скажи.  — Спасибо. — ошеломленно выдает Итер, забирая папку и открывая ее, находя там небольшую стопку исписанных листов и два диска в пластиковых коробочках, — Почему ты мне помогаешь?  — Не пойми не правильно. Я это делаю, только потому что чувствую себя виноватой. Нет, даже не так. Скорее всего, только я виновата в том, что случилось и почему она сбежала. Поэтому, это мои извинения. И передай ей, что все скучают, но надеются, что в этот дом она больше не вернется. По крайне мере, не так, как до этого. — блондинка скрещивает руки на груди и смотрит недовольно, будто задели ее гордость. Алоглазый сначала просто кивает, а потом снова благодарит, на что та отмахивается. — На крыльце стоят пару сумок с вещами. Бери их и сматывайся, пока я не передумала. Хозяйка не увидит. Ей я передам, что тебе пришлось срочно отлучиться. Понял? — она зло ткнула на того пальцем, на что музыкант кивнул и улыбнулся, — А теперь вали по быстрому.

***

С того дня прошло уже около недели, может и неделя. Прошло гладко и Блэр молча проглотила оправдание, правда, на следующий день ему все равно пришлось встретиться с ней и якобы обсудить сроки. Еще об этом как-то узнал менеджер и снова заехал по ушам. Но это все стоило двух сияющих глаз и благодарного умопомрачительного поцелуя. Правда, свою плату парень так же взял в виде тех самых дисков. Ну нет, он просто обязан послушать! В итоге, они так и остались у него, потому отдавать такую прелесть он в край не хотел и был готов опуститься до капризов маленького ребенка, лишь бы сокровище не отбирали. Девушка особо потерей не была расстроена. У нее были текста, больше десяти исписанных листов, которые она теперь сидя на диване в зале вдумчиво читала и что исправляла, иногда мычанием наигрывая мотив. Соул часто залипал на такую картину. Ему нравилось. Нравилось, как светловолосая поджимала колени к груди, что было удобней исправлять, как водила тупым кончиком карандаша по губам в задумчивости. Нравились те самые помыкивание в такт, даже так звучащие приятно. Нравилось, что птенчик от него не прячется и больше не пытается что-либо скрыть. А еще немало удовольствия доставляла мысль, что рядом с ним она может словить свое творчество за хвост и ей не надо куда-то убегать, что бы погрузиться в свои мысли. Это говорило о том, что девушке рядом с ним удобно. Однако у Соула была проблема. Девушка чувствовала рядом с ним себя видимо слишком удобно. И это было ярко видно в коротких шортах и юбках. А парень не может на это спокойно смотреть. Он думал, что он не нуждается. Да в целом так и есть. Просто вид сожительницы… соблазняет. И соблазняет по крупному. Хочется не просто сесть рядом и обнять, хочется провести ладонью по гладкому бедру, задрать подол чертовой юбки, хочется прижать ближе, прижать к себе. Хочется волком выть от того, что парень не знает, что с этим делать. Он не знает, стоит ли намекнуть или не стоит делать вообще ничего. Хочет ли Албарн того же. И как вообще воспримет, если поймет. Да, у них буквально началось все с этого, однако это по факту ничего не значило. Поэтому внутри бурлило каждодневная внутренняя борьба. Даже сейчас композитор не мог спокойно сидеть и смотреть на такое же сидящее существо рядом. Он то и дело бросал на юную особь взгляды словно хищник, а потом себя одергивал, пытаясь вразумить и призвать к голосу разума. Но с каждым днем получалось все хуже и хуже. Еще было удивительно, что птенчик этого не замечала, а возможно делала вид, что не замечает, но Соул все-таки надеется на первое. Он в очередной раз вздыхает в кружку, отводя взгляд. Сегодня снова юбка. Безусловно это счастье, видеть девушку в подобном, особенно, когда на протяжении полугода не выпадало ни единственного шанса увидеть стройные ножки без слоя одежды, однако это и мучительная пытка. Особенно когда это беспечное существо снова поджимает свои ножки под грудь, исправляя очередную ноту.  — Ты чего такой кислый, чертяка? — неожиданный вопрос вырывает из пучины мыслей, но композитор готов взвыть, потому что он только смог отвлечься, а тут снова здорова.  — Все нормально, просто задумался. — нагло врет он.  — Задумался на несколько дней подряд? — русоволосая скептически вскидывает бровь, откладывая листы на столик и потягиваясь, вытягивая руки вверх, из-за чего задирается кофта и видно светлою полоску живота. Алоглазый судорожно взглатывает.  — Птенчик, ты знаешь, меня загружает Мейсон. — вымучено улыбается он и вроде прокатывает, ибо сожительница просо согласно кивает и более ничего не спрашивает. Они сидят в тишине еще минуту, а потом Албарн поднимается со своего привычного места и пересаживается к парню. Близко, прижимаясь ногами. Она тянет руку и зарывается ею в пепельные волосы, мягко перебирает их уже привычным движением, наблюдая за своими действиями. Приятные почесывания приносят сказочное удовольствие. В такие моменты хочется найти кота и разузнать у него как научится мурчать, что бы делать так каждый раз, когда чужая рука зарывается в волосы. Итер поворачивает голову, смотрит на нее немного сверху вниз. Зеленоглазая мягко улыбается и музыкант не понимает точно, что он в этом увидел, но это был как какой-то знак, что буквально сорвал его с цепи. Его не оттолкнули, когда он наклонился и запечатал обветренные губы поцелуем. Обняли за шею и притянули ближе. Его не остановили, когда напор стал сильнее, когда он попытался протиснусь язык в чужой рот. Внутри все вздрогнуло, когда языка коснулся чужой, когда раздался первый пошлый чмок. Мотоциклистка прижимается грудью, притягивает за шею, колдует в волосах и слишком хорошо целует. Так, что дух вышибает с первой секунды. Так, что хочется, просто такой мешающий в такие моменты элементы, как воздух. Хотя слушать чужие вздохи так же приятно как и пение. Отрываться не хочется. Язык жаркий, мокрый, дико возбуждающий. У него от одного поцелуя внутри все кипит, кожа будто горит и пальцы покалывает. Кажется, что он умрет, ели оторвется, руки отвалятся, если не пройдутся по талии. Парень совсем не замечает, как меняется положение. Не может понять, кто стал инициатором. То ли он напором все-таки заставил Маку поддаться, то ли та сама его утянула. Но факт оставался фактом. Он нависает над тонкой фигурой и все еще мучает припухшие губы. Руки будто живут своей жизнью. Они проводят по стройному бедру, задираю проклятый подол, поглаживая кожу, из-за чего ему в губы судорожно выдыхают. Вместе с этим вздохом у него по позвоночнику проходит будоражащая дрожь. Вторая рука забирается под кофту, чувствует как вздрагивает живот. Девушка сгибает одну ногу в колене и прижимает к его боку. Он понимает, что если сейчас не прервется, то уже не остановится, слишком вызывающее, слишком для него возбуждающее тело в руках. Он мычит в губы, поскольку отстраниться ему так просто не дают. С трудом, но все же получается. У птенчика глаза блестят, покраснело лицо и дыхание прерывистое. Он клянется, что выглядит так же.  — Птенчик, ты же понимаешь, что будет, если ты меня сейчас не остановишь? — собственный голос хрипит, во рту вязкая слюна.  — Кто тебя просит останавливаться? — когда эта фраза, этим голосом, доходит до ушей композитора, тот на секунду замирает. Девушка под ним отпускает шею и откидывается на диван. Волосы разметались в стороны, согнутые в локтях руки. Она поворачивает голову в сторону, ближе к плечу и плутовски смотрит из-под ресниц. Секундой позже губы растягиваются в той самой мягкой улыбке, но сейчас она выглядит, словно сошла с лица демона-искусителя. Ну и кто еще из них из подземного мира прибыл? Он не знает, возможно оба. Но после этого ему окончательно сносит крышу и он буквально накидывается на призывно открывшуюся юную особу.  — Сама напросилась. — хрипло говорит он, в конце срывается на рык и прикладывается к шее. Звук, реакция на это действие ему до безумия нравятся.

***

Он просыпается ближе к вечеру в своей комнате. Первое, что видит — обнаженную спину и русые волосы. Не в силах сдержать улыбки, да и не видя смысла, он придвигается ближе и обнимает. Тело привычно прохладное. Хочется отогреть. Соул прижимает ближе. Девушка в руках поворачивается к нему лицом и тыкается носом куда-то в грудь. Кожа чувствует мягкое размеренное дыхание, от чего композитор только шире улыбается, поглаживая спину. На этот раз он не даст птенчику сбежать сразу после пробуждения. Он заставит ее краснеть и еще долго будет вспоминать. И плевать, что из-за этого ему может прилететь пара книжек в голову. Музыкант не знает, сколько они еще так лежат. Он утыкается носом в светлые волосы и просто наслаждается моментом. Боже, как же хорошо сейчас. Кажется, что он сейчас преодолеет любое препятствие, любые проблемы — сущие мелочи. Ничего не имеет значения и вообще мир подождет, пока он наслаждается этими минутами. И никакие невзгоды не страшны. Когда зеленоглазая просыпается и встречает мягкую улыбку, она отвечает тем же, но все равно отвешивает пепельноволосому легкий щелбан, просто из своей личной вредности и что-бы не был таким дольным. Смущает. И приятно. Не чувствуется какого-то дискомфорта от своего внешнего вида, от их положения. Хочется и дальше так продолжать лежать. Ей практически не на что жаловаться. Руки теплые, широкие и ласковые. Взгляд любящий и лелеящий. Понимающий. На душе хорошо и спокойно. Идиллия. Без каких либо слов они так лежат еще пол часа, никто не против. Замерев в одном положении и прижавшись к тому, кто сердцу роднее. Итер думает, что наверное все-таки девушка что-то да замечала, а может действительно желания совпали. Но теперь он точно больше полюбил юбки, очень практичная вещь. Главное при Албарн так не выразится, ибо та чисто из вредности вовсе перестанет одевать этот чудный элемент гардероба. Мака же думала, что никогда не могла себе представить, чтобы она лежала вот так с кем-то, тем более с Итером. Буквально пару месяцев назад она готова была не только отослать парня в пешее эротическое, но еще и самолично туда доставить, чтоб уже наверняка. А что теперь. Она, черт возьми, умудрилась влюбиться в него. И черт возьми, это взаимно. И если она правильно судит, то музыкант свои чувства к ней начал осознавать порядком раньше. Хотя это не столь важно. Важно, что именно в этот момент ей просто прекрасно и даже идеально.  — Долго еще валяться собираемся? — нарушать эту тишину сродни преступлению, но алоглазый все же никогда не был особым блюстителем порядка.  — Не знаю. — честно отвечает юная особь, ей никуда не хочется, лень даже двигается, она обнимает композитора, тычется носом в грудь, ощущая, как музыкант перебирает ее волосы, одной рукой прижимая к себе. На такой ответ Итер только улыбается, чего-то подобного он ожидал. Остается еще только каким-то телепатическим чудом открыть дверь и впустить в комнату зверька, что бы тот пристроился где-то рядом для полного счастья и можно вообще никуда не выходить. Он мученически стонет, предчувствуя что-то не хорошое, когда на широком изголовье кровати звенькает телефон. Он думает, что определенно об этом пожалеет, но все же тянет к гаджету руку, открывая сообщения. И так на месте и застывает, видя всего два предложения и неподписанный номер. Ему не нужно его подписывать, потому что буквально через полгода максимум он снова изменится, но этих двух предложений ему хватает, что бы понять кто ему написал. Только один человек в этом мире. И этот человек хочет встретиться вновь. «Буду завтра утром. Жди.»