Дневник Темного. Свет.

Величественные и одновременно легкие лестницы, перила, анфилады и арки предстали в тот вечер передо мной каким-то сказочным переплетением. В один миг мне показалось незаметным пролетевшее время, когда мы строили наш новый "дом". Можно ли назвать это домом? Воплощенное воспоминание о желаемом, идеальном, а не о прошлом. Я занимался больше островом, а архитектурой - Финрод. Скалы, реки, породы в глубине недр, все трещинки на поверхности и узоры напряжения в толще камня, под слоем почвы были известны мне до мелочей, потому что... Потому что это было первое по-настоящему цельное творение с тех пор как мы вернулись из Западного Края. Точно так же Артафиндэ с любовью и полностью отдавая себя строил замок. Теперь он не назывался Минас-Тирит. Замок ожившей Надежды или.. я много подходящих слов находил на ах'энн, но нолдо творил и ждал, когда услышит и поймет то самое имя, которое чаще всего приходит с завершением творения. Всем мастерам, должно быть, знакомо это чувство - когда творение оживает под руками, отзывается и словно говорит с тобой. Иногда в перерывах между забвением и упоением работой при встрече мне хотелось заключить эльфа в объятия, как часто делают люди от избытка чувств, осознавая наконец ясно и ярко, какая возможность выпала нам в итоге... Артафиндэ. Иногда мне хотелось сжимать его в своих объятиях иначе, понимая, какое счастье досталось мне - просто быть рядом и творить вместе с ним, вдыхать аромат волос, все еще хранящих запах ветра и моря, забирать усталость и дарить покой сна этому вечно неутомимому, а потому изматывающему себя до предела живому золотому огню. Основу формы замка, из которой художник и архитектор создавал свое творение, я помогал ему воздвигнуть. Мы пели ее вместе. Я как и прежде легко и с радостью говорил со Стихией, придавая камню нужную форму. Финрод, соединяя мысль и силу с моей, направлял мои действия, чтобы замок получился именно таким, каким мастер видел его. Я предлагал спеть его полностью, как когда-то была сотворена Твердыня Севера, но нолдо предпочитал создавать детали вручную, украшать и прорабатывать мелочи, неторопливо и вдумчиво. Я понимал его, ведь Мастеру было дорого не только конечное творение, но в первую очередь сам процесс работы, когда проступают первые черты задуманного и обретают все более законченную форму. После многих дней непрерывной работы мы, почти одновременно выбившись из сил, встретились на берегу Сириона. Устало опустившись на траву, мы из-под полуприкрытых век смотрели на звезды, и эта усталость, казалось, тоже приносила радость. Я мог стряхнуть ее в один миг, но хотел разделить это чувство с эльфом. Осознание и почти гордость от того, что ты физически ощущаешь, как твои силы, покинув тело и дух, не рассеялись, а обрели форму, перетекли в новое творение. Артафиндэ сидел на берегу, опустив босые ноги в прохладные воды реки. Я, откинувшись спиной на траву, раскинув руки, как будто мог так обнять мир, любовался мерцающей в свете луны, серебристой гладью Сириона и яркой, словно светящейся в синей дымке ночи фигурой нолдо. Закрыв глаза, я прислушался к дыханию острова и земли и словно услышал далекий стук ее сердца - совсем не такой, как у сердец арта-ири или зверей, и все же я мог уловить в нем сходство, и в тот момент оно словно билось в унисон с моим. Легкое почти невесомое прикосновение волос к моей руке заставило открыть глаза. Это Финрод тоже опустился в траву, а его длинные и пышные локоны рассыпались во все стороны. Артафиндэ... мог ли ты предвидеть когда-то, что мы будем так лежать рядом в траве, в ночной тиши на берегу Сириона и смотреть в небо. Мог ли я предвидеть? Мы почти не говорили, в такие мгновения понимая друг друга без слов, иногда через прикосновения осанвэ. Я зарылся рукой в золотые локоны эльфа, переплетая их с мягкой, почти такой же шелковистой травой - Финрод, заметив это, лишь чуть улыбнулся. Усталость вскоре взяла свое, и нолдо погрузился в дремоту, а потом и в сон. Он мог бы показаться одним из первых Детей на заре Мира, спящих беззаботным сном под звездами. Ночь не была холодной и на возведенном нами острове никаких опасностей не мог нести сон под открытым небом, и все же мне хотелось укрыть и защитить друга, казавшегося таким открытым и хрупким сейчас. Я понимал почему и отчасти сам был таким же здесь. Наш остров был Домом, о котором к тому же пока мало кто знал, кроме немногих эльдар, прибывших с нами. Здесь мы могли себе позволить быть такими же безмятежными, какими были на берегах Тэлери. Я осторожно чтобы не потревожить сон друга, поднял его на руки и унес в уже отстроенные и жилые его покои в замке. Мягко опуская на одеяла, я лишь легко коснулся его лба губами, и на лице нолдо сквозь сон проступила улыбка. "Я бы мог всю ночь оберегать твой сон", - думалось мне, будь в том нужда, но в Новом мире не было больше прежних тревог и опасностей, и каждый мог быть свободен и спокоен в своей беззащитности. Так было там или просто слишком сильно хотелось верить в это.