Котячий ребенок

Магеллан притащил меня в Пылающий Ад и сдал с рук на руки местному надзирателю. Точнее, надзирательнице. Блондинке «Сади-тян» в кислотно-розовом БДМС костюмчике, с такими же розовыми рожками и изящными вилами, которые не ломались вообще никак и ни обо что. Так началась моя новая жизнь в незабываемом тюремном колорите с легким флером демонической тематики. Я, помнится, называла Импел Даун в шутку адом... Так вот… Теперь мне не до шуток. В самом страшном сне мне не могло присниться, что разумные существа способны делать такое с другими разумными. Для начала Пылающий Ад был назван так из-за огромного котла с кипящей смердящей кровью. Заключенным вменялось таскать дрова и поддерживать температуру на уровне. За отказ «сотрудничать» здесь просто сбрасывали в котел. За любую провинность — в котел. За косой взгляд — в котел. Мировое Правительство никогда не отличалось гуманностью. Я от жары не загибалась только благодаря Воле Вооружения и тем приемчикам, которые выучила на Алабасте. Работали все в три смены, что давало возможность отдохнуть, поесть и пообщаться. Вот это «пообщаться» и превращало достаточно терпимую трудовую терапию в ад. Какими будут люди без надежды выбраться, не имеющие ни совести, ни жалости, без возможности как-то скостить себе срок хорошим поведением или даже облегчить бесконечные пытки? Это уже будут даже не люди, а крысы, и система у них будет крысиная. В Импел Даун не было личных вещей, не было передачек снаружи, не было контрабанды от тюремщиков. У заключенных были только казенные полосатые робы и свой комплект из тарелки и кандалов на руки-ноги. К работе были приставлены все без вариантов, так что крутизна тут измерялась едой и уважением. Были главари, которые могли всех нагнуть, были полуголодные слабаки и были одиночки, которые могли постоять за себя, но держались в стороне. Попав в это общество, я должна была в кратчайшие сроки найти свое место в этой экосистеме. В первый же день меня попробовали сначала довольно мирно склонить к одной из шаек (всего их было три, по числу камер-блоков). Предлагали стать вышибалой, которая будет бить и так побитых, а потом возвращаться под крылышко «хозяина» блока, эдакий ручной монстр и пугало для слабаков и заключенных других камер. Вот только я тигрица, а не крыса или ручная кошка, и на поклон я пошла лишь один раз в жизни — к Отцу! И не из страха вовсе (меня медсестры в клещи взяли)! Так что я ответила резким отказом, чем нажила себе кучу проблем в первый же день. И тогда меня решили взять силой. При всем моем неуважении… меня деда бил-бил, не разбил. Я второго командира Белоуса валяла, а у него не пятьдесят, а пятьсот лямов дурная голова стоит. На меня кинулись трое вышибал, истощенные жарой и голодом, были быстро мною раскиданы. Даже в моем жалком, ослабшем и шокированном состоянии. Однако, вся эта мышиная возня меня разозлила. Неужели они не могли подождать пару дней, пока я приду в себя после Титча? Приговора, ставящего под удар Семью и брата? Голодовки во время «анестезии»? Купания в котле с кипятком? После драки с блугори? После той садистки-извращенки, Сади, которая меня избила, не успела я глаза скосить?! В бешенстве я раскидала весь свой блок на полсотни человек, в очередной раз заработав себе статус неприкосновенной одиночки. На следующий день главарь моей камеры подкинул мне в жертву девственницу… Ну, не совсем девственницу… Совсем даже не девственницу: камеры были смежные, а охрана за насилием не особо следила (не убился никто — и ладно), так что всех, кто не может за себя постоять, быстренько приходовали. Женщина была забитая, запуганная и вся перемазанная в саже и опилках, так, что было не разобрать ни цвета кожи, ни цвета волос. Глаза у нее были лихорадочно-черные, полные слез, а из одежды только обрывки полосатой робы. Она была худая, с разбитым до неузнаваемости лицом и легкой улыбкой смертельно больной на опухших губах. Я едва ли не впервые оценила нулевую привлекательность моего нового тела для людей и содрогнулась. Не знаю, хотели ли мои сокамерники, чтобы я сожрала ее и за это полетела в котел или просто чуток подобрела на сытый желудок, но добились они только одного. Теперь я выбрала себе самое темное место в углу, очертила когтем полукруг и свирепо полосовала любого, кто посмеет ко мне сунуться. А той бедняге я на следующий рабочий день подложила веточку на пути, она поскользнулась и упала в котел… Пусть лучше идет дальше. Мучительная смерть ей была в радость после того, что она пережила: она улыбнулась мне, пока летела вниз. Будь моя воля, я бы не задержалась в этом филиале ада на земле и лишней секунды. Мне было противно смотреть в бессмысленно-мертвые глаза заключенных, которые были жестоки друг к другу просто потому, что так у них сохраняется иллюзия, что они еще могут что-то контролировать, на что-то влиять. Однако, я хорошо понимала, что лишних шансов и возможностей у меня нет. Импел Даун не задрипанная база дозорных, а сердце местного чертового Правосудия… Через пару недель, удостоверившись, что я более-менее знаю, как тут что устроено и где находится, я решила — пора. Сначала надо перекусить кандалы, ограничивающие размах лап, потом разобраться с решеткой. Тут проблем возникнуть не должно, все из хоть и прочного, но металла. Моим клыкам такое вполне по силам. Дальше надо проскочить мимо «мино»-стражей. У нас на уровне чаще всего появляется Минозебра, но могут быть и вариации. Хоть бы не Минокоала, он тут самая свирепая зверюга с чугунной шипастой булавой… Какого-либо графика я не смогла вычислить: пару дней мог дежурить один, а потом резко сменяли на другого стража, а потом возвращали на денёк первого , а потом заступал третий. Иногда стражей не было вовсе. Итак, пролезть мимо охраны в коридоры. Камера хранения личных вещей заключенных находится возле кабинета Магеллана. Там мне надо подобрать свою сумку с вивр-картами и Лог Пос, который с меня сняли (Голяком оставили, ворюги!). Потом надо заскочить в ещё одно помещение рядом — комнату наблюдения, нашпигованную ден-ден-муши и охраной. Там натырить побольше ключей. Потом можно будет идти дальше, к Эйсу и наружу. Пункт особой важности: не показываться на глаза даже заключенным. Тревогу эти ублюдки поднимают на раз-два. А зависть — тут грех популярный… Ну-с, план был спланирован, а вот претворять в жизнь было страшно. А если не получится? Если опять схватят? Я нервно оглянулась на невозмутимого Первого. Этот лысый бугай раньше был охотником за головами, одним из лучших, но потом вступил в Барок Воркс и после разгрома Луффи вместе с боссом оказался тут. Ни в жизни бы ему не поверила, но именно он оказался единственным адекватным тут человеком, а не крысой. Как и я, он попал сюда сравнительно недавно и заработал себе статус одиночки, хотя мог бы легко встать на место главаря блока. Ему, как и мне, было глубоко плевать на местные игры в песочнице, но и сбегать он не хотел. Не знаю каким таким волшебным образом, но Крокодайлу удалось заработать уважение этой каменной скалы, его преданность и верность. И Шичибукай ему сказал, что в тюрьме они пока посидят. А раз хозяин сказал, то псу нет нужды раздумывать. Однако, он согласился прикрыть мою дыру в решетке, хотя бы пока блок не позовут на смену. А это лишние пять-десять часов! Он же мне рассказал о расписании, дежурствах охраны и стражей, месторасположении камер (ден-ден-муши вдруг обернулись не такими смешными улиточками, как казалось). Без него мне бы пришлось тут еще как минимум месяц сидеть и на экскурсии в пыточную ходить. А там особого интереса нет: порку через волевой доспех получать да висеть пару часов на цепях — вот и все «нестерпимые боль и унижение». Магеллан просчитался, засадив меня на этот уровень. Алабаста была горячее, чем этот адов котел! Впрочем, недооценивать враженя я никогда не пыталась. Магеллан просчитался, только потому что видел меня слабым, дрожащим мокрым комочком, а теперь я отъелась после Титча, благо, мяса мне давали более чем достаточно, чтобы я не пожрала сокамерников, и окрепла на ежедневных «тренировках». Как вишенка на торте, у меня было перманентно-злобное состояние, когда хочется вцепиться в глотку за неправильный взгляд. Это от мерзости, которая тут кругом творилась, от чужой боли, криков и страданий, от запаха крови, который въелся, кажется, уже в шерсть, от безумия, что кругом творилось, от нервов за брата и Семью, от... Много всяких причин, чтобы невзлюбить местный колорит и его обителей. Только Даз и помог остаться в своем уме. Так же я была благодарна ребятам сверху, которые больше не включали мою однажды просыпавшуюся эмпатию. Если бы я еще и чувствовала весь этот ад, я бы вообще с катушек полетела. Мне хватает и того, что я вижу. Кивнув Первому, я перекусила толстые прутья решетки и, дождавшись, пока караульный пройдет мимо, а улитка отвернется, я выскользнула и на полусогнутых ускользнула в коридор, где однажды скрылся Магеллан. Даз придержал и поставил на место две металлических балки. У меня не было времени оглядываться: уже появился другой караульный. Пол на четвертом был усеян опилками и сажей. У меня подушечки лап совсем за эти пару недель почернели, татуировки было больше не видать, как бы я не вылизывалась… Кое-где виднелись капли и лужи крови, особенно на неровных стыках камней. Я старалась не засматриваться и не представлять этот ужас, следя больше за «небом». Видео-улитки были круты, несомненно, но они были и дорогими, точно жизни в мирах без войн. Так что о повальном Армагеддоне Моллюсков речи не шло. Улиток сажали на перекрестках коридоров, но они легко отвлекались и уползали по стене. Вот почему видеокамеры прикручивают! Дурной мир, использующий улиток, и спасибо ему за это… Я себе поражаюсь. Мне же лучше, что улитки уползают со своих мест, но в душе такое возмущение, словно это моя работа — за муши следить. У меня вообще-то побег тут! Соберись, Саша, или найдешь приключений на свою пушистую жопку! Мое путешествие по коридорам было совершенно не эпичным, и мне было не до смеха. Даже когда я таскала реактивную ракушу с Каа, у меня было ощущение, что я смогу, если что, убежать, что у меня будет еще столько шансов, сколько понадобится. А здесь… Чтобы можно было оценить мою серьезность, я просто замечу, что у меня не играла «розовая пантера» в голове. План был спланирован, а Саша, кажется, потерялась... Блять. Или все-таки не потерялась? Я надула губы и принюхалась, в надежде, что кровь не отбила у меня чутье. Было бы печально: жизненный срок чудовищных тигров от человека не отличается, а мне всего пятнадцать. Нюх иногда важнее слуха или зрения у меня. Кто-то выстукивал по коридору каблуками форменных сапог, так что я взобралась по кладке вверх и затаилась в неровных тенях потолка, цепко держась когтями. Из-за обилия коридоров и промежуточных уровней, предназначенных для сокрытия ловушек и плутания беглецов, стены и потолок были угловатыми и неровными. Мимо прошел один из охраны в светло-коричневом. Рядовой. Убедившись, что он ушел, я аккуратно сползла на пол, проверив, нет ли камер, и порысила дальше. Я все еще на путях караульных, а, значит, тут относительно безопасно: нет смертоносных механизмов в полу и стенах, каких-нибудь ядовитых пауков или иных гадов, коих развелось за века немало. И если я правильно помню, если сейчас повернуть направо, то будет камера хранения. Мои вивр-карты (остальные вещи тоже, но на них сейчас плевать) точно там. Я выглянула за угол и столкнулась с улиткой мордой к попе. У меня сердце остановилось, я быстро шугнулась обратно. Твою ма-а-ать. Это было близко. Спасибо, вселенная, что она повернута задницей. Спасибо, что в этом мире вообще используют улиток, а не обычные видеокамеры! Проверив Волей пару метров за углом, чтобы не палиться, что я тут вообще есть (А то я под крысу мимикрирую вообще-то!), я прошмыгнула под улиткой и скользнула в камеру хранения. Сюда обычно люди приходят, только если новичков доставили, и надо их шмот на полочку положить. А остальное время тут никого, только ден-ден-муши ползает. Меня даже не насторожило, что дверь должна быть закрыта… Отдышавшись после пятиметрового, но суперстрессового марафона, я рискнула осмотреться и замерла. Бля. Бля-бля-бля, я попутала повороты! Я в офисе Магеллана! Вокруг была приятная, хорошо освещенная и по-деловому обставленная комната. В середине стоял стол, у стен громоздились шкафы с папками, рядом с дверью, вот, приютился диванчик-лавочка, какие бывают в музеях… Контраст между неровной кладкой подземелий и прилизанным лоском офисного здания был настолько разительным, что я грешным делом подумала, что попала в портал, пока открывала дверь. Ну, как в «Корпорации монстров». Но потом я заметила табличку на столе, а из дверки сбоку вышел сам многоуважаемый начальник, довольно вздыхая и поправляя полы кителя. Закрыв дверь, он обернулся и увидел меня. Мне резко поплохело, но я не дала лапам ослабеть, а глазам — закатиться. Надо попробовать ошеломить противника. Он сейчас такой же охуевший как и я. — Добрый вечер, — улыбнулась я как заправский ловелас. — Заключенная 42-78-95? — ни черта не удивился Люцифер, невозмутимо дозастегивая форму. — Так ты говорить умеешь? — Нет, — я тут же сделала вид, что вообще не знаю, о чем он, нащупывая ручку двери. Тревога поднимется в любом случае, а вот бодаться с начальником Импел Даун у меня нет ни малейшего желания. Сейчас важно унести лапы. Как я вообще могла так фатально ошибиться?! Я же почти не теряюсь! Я таких инструкций наслушалась… Нашла кого слушать — крыс местных! Я нащупала ручку, дернула дверь и рванулась прочь. Не успела я сделать и шага, как меня нагнали клубы фиолетового дыма. Фруктовик?! Я свалилась как подкошенная, содрогаясь от боли, но стараясь ползти дальше. Надо валить, а продышаться я потом успею. Высокая восприимчивость к любым веществам сделала свое черное дело, мне хватило пары вдохов, чтобы загнуться от боли. Воздух застрял где-то в горле, заставляя задыхаться и пыриться на необычный ракурс пола. Сквозь темнеющее сознание, я почувствовала, что меня опять подхватили за ошейник и потащили куда-то, волоча по полу. Но от врезающегося в горло металла было легче дышать, хотя двигался воздух из легких и обратно с сипом и отдышкой. И как бы я не рыпалась, ничего не могло сдвинуть железную руку. Не к добру это… Отхвачу пиздюлей на пару жизней вперед точно…