Котячий ребенок

«У людей с холодными руками теплое сердце» или «Сто одна причина обняться в Ледяном Аду». В отличие от прошлого уровня с тремя огромными многолюдными блоками, тут были организованы мелкие камеры на три-пять человек. И в отличие от прошлого же уровня, заключенные тут были любителями крепких обнимашек. Личных вещей как и прежде не было: кандалы и цепи неприятно холодили тело, а робы совершенно не грели. Меня в компашку (как обычно) не взяли — побоялись выстукивающих непрерывное SOS клыков и вытянутых от холода когтей. Так что когда Ханнябал закинул меня в камеру, меня пинками быстро отогнали к решетке, где я и свернулась клубочком в надежде сохранить остатки тепла, позыркивая на своих новых сокамерников вытаращенными глазами. В соседи мне достались две женщины и мужчина. Первая была, сразу видно, бой-бабой: сильной, суровой и необъятной. Вторая была, словно противоположность, тощая как лошадь, рахитичная какая-то и флегматичная, со взглядом матерого убийцы. Мужчина казался типичным головорезом и не буянил только потому, что его прижала бой-баба. Уверив себя, что нечего мне завидовать их теплому междусобойчику, я отвернулась на новый вид из «окна», стараясь не закрывать глаза. Знаю я эту байку — не спать на холоде: организм замедляет процессы, теряет тепло еще стремительнее, а потом уже просто нет сил проснуться. Нежные подушечки начали потихоньку неметь, так что я решила сосредоточиться на единственном доступном мне сейчас занятии — телевизор без возможности переключить канал на что-то более приятное и теплое. В прошлый раз (Дожили, я сравниваю места своего заключения!) мне было видно, как трудятся заключенные, перенося огромные бревна голыми руками, как падают стволы и люди в ревущий огонь, было слышно, как кипит кровь, стонут люди от боли и отчаяния, всегда пахло кровью. И оно не замолкало ни на секунду, звуча адской симфонией в сознании. Тут же была опустошающая пустыня для чувств: не было ничего кроме однообразно завывающего ветра, навевающего мысли о том, как прекрасно, наверно, раствориться в этом вое, расслабиться и тихонько уснуть, став одним из снежных волков… Я вжала голову в плечи и свернулась крепче, испуганно вглядываясь в снежный пейзаж. Это не галюны! Там реально шарятся волки! Чем дольше я смотрела, тем отчетливее различала двигающихся перебежками белых хищников. Офигеть, им тут даже комфортно! Я неприязненно поежилась, тихо и недовольно урча. В завываниях ветра отчетливо прозвучал многоголосый вой волчьих глоток. Я обернулась на соседей, те сжались кучкой в углу и дрожали. Видимо, это их обычное состояние, которое даже чудовищный тигр поколебать не в силах… Еще б мне дрожать перестать. Судорожное подергивание шкуры мешало сосредоточиться на Воле. Я слишком устала и замерзла. Но и выбора у меня особого нет: если не предприму ничего, то замерзну в скором времени насмерть. Так что прикрыв глаза для удобства, я пыталась погрузиться в транс, как учили меня самураи. Совершенно неожиданно меня за лапу пребольно тяпнули. На голых инстинктах я притянула лапу и вцепилась во врага сама. Глаза быстро открылись, обшаривая местность на предмет новых нападений, челюсти сомкнулись сильнее, ломая чужую шею. Оказывается мои человеческие соседи неспроста жались к холодным стенам: в решетки вполне пролазят волчьи головы. А где голова, там и клыки… Впрочем, это живой волк пролезть внутрь не мог, а с поломанными ребрами — вполне себе влез. Теплое. Под голодными взглядами белой стаи и испуганными человеческими я разделалась с добычей. Стало гораздо теплее, и сил прибавилось. Я смогла немного отдохнуть и собраться с новыми силами. Однако, что волчок для меня? Закуска. Я приглашающе высунула хвост за решетку, соблазняя алчущих зверюг подойти поближе. Один сорвался. Я быстро вогнала когти ему в холку и втянула в камеру, ломая грудную клетку. Удивительно, но красноглазый был еще жив, хотя и скулил от боли, сеча лапами и щелкая челюстями. Я продолжила трапезу, размышляя, как поступать дальше. Размышления длились еще четыре волка. Шерсть у меня застыла сосульками и теперь неплохо защищала от ветра, хотя лишнего тепла тоже не приносила. Зверье оказалось на редкость тупым, хотя и живучим. На вкус тоже было сносным. Хотя в таком положении мне показалось бы вкусным все на свете. А уж теплая кровь, в которой я чуть ли не искупалась… Впрочем, она быстро застыла коркой поверх ледяной, превратив меня в бордовую сосульку. Пока трапезничала, восстановила силы, отдохнула и смогла растянуть Волю на доспех. Стало вообще почти замечательно, а температура перестала так кусать шкуру. Едва исчезли угрозы скорой смерти, меня потянуло в сон, и я не стала себе отказывать, свернувшись в клубок у решетки. Будут кусать — будет завтрак. Кажется, стоило прикрыть глаза, как меня безбожно выдернули, дернув за лапу. Я с урчанием открыла глаза, всем своим видом обещая смерть неугодным. Волк несчастно заскулил, пытаясь отодрать прилипший к кровавой корке язык, дергаясь, словно рыбка на крючке. Вот и завтрак. Мои соседи успели разделить остатки теплых шкур и теперь кутались в замерзшие, окровавленные обертки, лихорадочно блестя глазами и прижимаясь друг к другу. Заметив, что я на них смотрю, сокамерник разрыдался, бой-баба встала перед ними грудью, защищая подопечных. Меня хватило только на рычание. Я вчера придумала, как выбраться, но план не включал в себя спасение соседей, поэтому я решила повременить чуток, может, придумается, что получше… Но видимо, и так сойдет. Хотя прежде чем действовать, надо уточнить парочку моментов: — Чем здесь занимаются заключенные? Вас заставляют что-нибудь делать вообще? Кажется, я простыла, иначе этот сип дракона из «Властелина Колец» не объяснить. Горло моментально засаднило, я поморщилась, делая глоток еще теплой крови из разодранной глотки. Медка с вареньем тут ведь никто не принесет... И не знаю, что испугало моих сокамерников больше: кровавая ледяная корка, кровь на морде, требовательный взгляд на этой морде, голос, которым эта морда говорила или же просто то, что эта морда заговорила. Но бой-баба сбледнула с лица и села на пол. Мужик взвизгнул и спрятался за худой женщиной. Та запрыгнула за спину главе камеры. Шок и трепет продолжались буквально пару минут, а потом «атаманша» взяла себя в руки, села на лавку, приняв самую независимую позу и дала ответ: — Стражники боятся сюда ходить поодиночке, только если соберутся в полк, — усмехнулась она. — Да тут даже ден-ден-муши не работают, такой сучий холод. И эти твари, — она мотнула головой на волков, носящихся по равнине, — своих-чужих не знают! Сюда только начальство спускается раз в день, помои свои приносит. Трупы скармливают волкам же. Что еще тебе? Я поднялась, размяла шею, плечи, а потом и хребет, с треском ломая корку. В щели сразу же ударил ветер, словно только этого и ждал, но мне уже хватало сил держать доспех и регулировать свою температуру самостоятельно. Попырившись и попрессовав женщину еще немного, я наклонилась и перекусила кандалы. Неожиданно для этого потребовалось гораздо больше усилий, чем в прошлый раз. Неужели учли и выдали из другого сплава? Учатся твари. Я тоже учусь. Женщина громко сглотнула, подбираясь, чтобы отразить атаку, если таковая будет. Я еще раз повела шеей, хрустя и шурша ледяными осколками, проверила состояние мышц, напрягая каждую и расслабляя. Слава богу, мое тело было привычно к нагрузкам и не сильно болело. Я вчера больше боялась, чем реально устала держаться на воде, так что я — вот она, готова к подвигам вновь. Я нехорошо оскалилась и ломанула по решетке, сгибая в дугу. Ей хватило десятка ударов, чтобы прутья погнулись достаточно, и я смогла выскользнуть. Где пролезет кошачья голова и передние лапы, там будет и все остальное. Хуже только крысы. Я обернулась на испуганных сокамерников, оставшихся у стены в окровавленных шкурах. Вот и все, я на свободе, и стража об этом не узнает еще очень долго. Интересно, мои вещи уже перенесли в камеру хранения пятого уровня, или они пока на прежнем месте? Хотя проверю по ходу. Да и плевое это дело — один ошейник перенести. В прошлый раз я таилась, маскируясь под крысу и пытаясь не светиться лишний раз. Но теперь кое-что поняла. Тут тысячи заключенных, которые жаждут знать, что происходит вокруг и которые достаточно сильны, чтобы узнать самостоятельно. Мне ни к чему таиться, гадая, что прячется за следующим поворотом. Развернув Волю Наблюдения, я быстро узнала, где охрана, заключенные, волки… Кстати о волках. Схуяль их так много? Я сильно недооценила этих белых зараз: они прятались под каждым сугробом. Передо мной выскочила парочка «приманок». Да знаю я эту тактику. Кинься я сейчас на них, и попаду в кольцо и трагично умру под ударами сотен пастей. Территория этажа слишком маленькая, чтобы у них было место разгуляться, так что все это, все сто двадцать с хвостиком особей, одна стая. А волки — скотская порода, умная, выносливая и терпеливая. Если я хочу выжить, то пора выметаться. Эти маленькие твари очень похожи на армию Пятнистых, только клыки у них покрепче, а когти потупей. Пара волков воспользовалась шансом и сунулась за погнутые решетки. Я была вдвое больше любого из альбиносов, и они отлично пролезали в дырку, которую я для себя сделала. Моих сокамерников, как я предполагала, съели… Я направилась к выходу с уровня, прощупывая все Наблюдением. Волки пошли на окружение: мне не дадут просто так уйти, тут просто нет другой добычи, а есть очень хочется. И как выбраться с уровня до того, как они нападут? Вариант подождать, пока начнется обед, мне не слишком импонирует: потеряю кучу времени. Правильно ли я поступила, выбравшись сейчас, не продумав план до конца? Скорее да, чем нет. При всех моих достоинствах и талантах, у меня не такой закаленный организм, чтобы бороться круглосуточно с холодом. Господи, да на мне ледяная корка! Это вообще нормально?! Выберусь с уровня тихонько, где-нибудь в уголке отогреюсь, отдохну нормально, а потом отправлюсь спасать Эйса. Шумиха как раз уляжется… Первый волк бросился, когда я уже увидела кованные железом ворота. За первой ласточкой полетели, как град, остальные «пташки», просто заваливая меня царапающимися лапами, щелкающими челюстями и мелкими, но мощными телами. И наверно, будь я отдохнувшей, согретой, полной сил, морально стабильной, меня бы не смогли так закидать, но я такой не была, и меня завалило. Все это походило на тьму посмертия, которая раздирала меня голодными пастями на части после того, как экран заглючило. Мне было больно тогда, страшно. Сейчас же клычки меня не трогали, не доставляли боли, но тычки со всех сторон, укусы-щипки, дерганья за хвост, уши и лапы вывели меня из себя. Я сцепилась со всей оравой, забыв про необходимость быть тихой и незаметной. Плевать, я порешу этих мелких тварей! Я больше не та девчонка, которая не может дать сдачи! Однако, сил я все-таки не рассчитала. Волки были бесконечны, я уже не могла держать доспех, потому что сил оставалось совсем немного, и их я использовала для того, чтобы предугадывать удары. Шкура изрядно потрепалась, везде зияли рваные, неглубокие раны, из которых бежала теплая кровь. В глазах слегка темнело от слабости. Черт. Совершенно неожиданно мне пришел кто-то на помощь: волки разлетелись как котята в стороны и с визгом разбежались. Пахнуло… ядом, и от сладости этого запаха меня повело. Ой нет, пора съебывать, пока не надышалась. Магеллан прибыл на место. Да он меня преследует! Делать ему больше нечего кроме как за мной бегать! Я сумела оторваться, попетляла, замкнув следы в кольцо, и забралась на дерево, где и притихла, слушая, как тяжело сминается снег под весом великана, проходящего мимо. Сердце колотилось как сумасшедшее, в глазах темнело от слабости и адреналина. Колючие хвойные ветки пребольно втыкались в раны, но я не смела менять неудобное положение, пережидая. Этому фруктовику я не соперница даже из засады — траванет, никакие кайросечные клыки не помогут. Начальник тюрьмы прошел совсем рядом, мазнув рогами по еловым лапам. Интересно, он выше Отца? Остро кольнула тоска по Семье. Я подвела, не уследила. И Луффи подвела тоже, не смогла сдержать обещание. От боли, душевной и физической, я зажмурилась и медленно выдохнула, мечтая, чтобы враг ушел. Магеллан почти свалил, но, как обычно, меня подвела мелочь — свесился хвост. Какая-то особо голодная и наглая шавка вцепилась в кисточку-вилочку, а я от неожиданности мяукнула. Вы вообще знаете, с какой громкостью мяукают чудовищные тигры? Эхо в лесу высоких деревьев обеспечено! Не разбираясь где, что и как, надзиратель плеснул лиловой жижей, сметая деревья, зазевавшихся волков и меня. Стоило коснуться дряни, как из головы вынесло любые мысли, в глазах потемнело, а тело упало мешком с грудой костей внутри. И то не уверена, что кости там остались. Агх, твою мать, хули больно-то так?! Кажется, меня снова взяли за ошейник на холке и поволокли куда-то, быстро пересчитывая моими боками ступеньки. Меня крючило, выворачивало и корчило во всех мыслимых и немыслимых позах. Боль гуляла волнами от кончика хвоста, по спине, лапам, к голове и обратно. Что печально, по ощущениям волн было несколько, и иногда они пересекались, выворачивая в два раза сильнее. Щас сдохну. Почему меня сразу не убили, а куда-то тащат? На фоне агонии серия уколов прошла почти незаметно, но после нее стало ощутимо легче. Через какое-то время боль ушла настолько, что я смогла открыть зажмуренные глаза и оглядеть местность. На меня испытующе смотрел Ханнябал, почти не мигая. Или мне так казалось. Я со стоном попыталась отвернуться. Ключевое здесь — «попыталась». При первом же намеке двинуться меня опять согнуло от боли, пришлось зажмуриться, замереть и сцепить зубы, чтобы переждать приступ. — Ханнябал, ты закончил? — голос ударил по голове беспощадным обрезом металлической холодной трубы, насилуя слабое сознание и отдаваясь эхом в подкорке. Заместитель тут же скривился и косо глянул куда-то себе за спину: — Да, начальник, я подобрал противоядие, хотя это было очень трудно… — он повернулся ко мне. — Надо воспользоваться шансом, сообщить, что одна заключенная сбежала уже дважды, Магеллан не справляется с… На его лицо легла чужая ладонь и грубо откинула в сторону. — Иди работай, Ханнябал. И позови мне Сади-тян, — я умудрилась вздрогнуть и вжаться в пол, на котором лежала, тут же поморщившись от боли. — Эй! Кто из нас начальник! — возмутился фараон. — Кхм-кхм, — многозначительно прочистил горло начальник, давая мне по мозгам громким звуком. Заместитель быстро осознал плачевность своего положения и резко откланялся, исчезнув из зоны слышимости или просто затихнув. Я тихо замерла на полу, расслабившись и прикрыв глаза. Боль почти прекратила терзать мою нервную систему, и мне показалось, что это лучшее, что я чувствовала в этой жизни. Всего-то и надо было, что уменьшить боль… Тело медленно возвращало подвижность, но слабость наливала конечности свинцом, сводя любые попытки двинуться на нет. Но расслабленность пришлось быстро согнать. Сейчас тут будет эта розовая, а я не хочу опять... Я буду драться. Магеллан куда-то отошел, но вернулся с наручниками моего размера. Я выставила лапы в защитную позицию, щерясь и топорща оттаявшую шерсть. Позвоночник прострелило такой болью, что в глазах потемнело. Когда пришла в себя, кандалы были на мне, а Магеллан собирался застегнуть мне… ЭТО НАМОРДНИК?! Ах ты сука бессердечная! РАСИСТ! ТВАРЬ! ЗОО... ЗООФОБ! САМ СЕБЕ НАДЕНЬ! Я выберусь и убью тебя! Этой самой пастью тебе глотку порву! Невзирая на боль, осевшую в мышцах, я защелкала челюстью, сеча когтистыми лапами. Плевать, если я его тяпну, и мне будет еще больнее. Не дамся! Русская-нерусская, а не сдамся! Врагу не сдается!.. Мои уши оттянула дополнительная пара цепких рук, и Магеллану удалось застегнуть толстый ремень, обитый кайросечными бляхами, у меня на пасти, и надежно закрыть мне рот. Руки сзади перехватили ремни и закрепили на затылке. Щелкнул замок. Я задергалась, злобно сверкая глазами, царапаясь, брыкаясь и совершенно не собираясь облегчать жизнь ублюдкам. Ничего унизительнее в жизни не испытывала! Даже когда в меня кинули первый камень люди Серого терминала, не было так обидно! Пасть открывалась буквально на пару сантиметров, чтобы язык просунуть и его же прикусить. Мышцы, размятые борьбой, больше не болели, а злость только придала сил и открыла второе дыхание. Всех побежу, одна останусь! Мое буйство остановил Магеллан, схватив за морду ладонью, таким образом, чтобы если что — капля яда с легкостью скользнула мне в рот. Я с рычанием и клекотом замерла, боясь отхватить еще лиловой жижи. Едва ли я переживу такое еще раз. Тем более хлебнув дрянь внутрь. Мне хватило и просто обваляться в ней как в панировочных сухариках. — Заключенная, ты сбежала во второй раз, и в этот раз тебе пощады не будет. Ты отправляешься на шестой уровень Импел Даун и больше никогда не покинешь его. А чтобы прибавить тебе смирения и сговорчивости, каждый день ты будешь посещать Сади-тян, — к своему ужасу я почувствовала, что меня обнимают тонкие, но сильные руки в розовых рукавах, стилизованных под язычки пламени. Я замерла от страха. — Надеюсь, что больше не услышу о твоих безобразиях. Магеллан поднялся, но разрушил свое величие, охнув и сбежав в туалет не прощаясь. Сади прижалась к моей шее, вжимаясь грудью, а потом свесилась перед моей мордой, сверкая безумной улыбкой. Я засекла лапами и завертелась, пытаясь избежать ужасной участи. Внутри меня плескался мерзкими волнами липучий страх, что они опять будут меня топить. Кажется, им в прошлый раз понравилось. Надзирательница схватила меня за холку, заставив замереть. Кажется, это было что-то первобытное, но от этого мне стало еще противнее за себя. Нашла кого признавать сильной и кому покоряться! Сади покрутила на пальце крошечный для моих огромных лап ключик. Наверно, от моего намордника. НАМОРДНИКА! Я в наморднике! Позор моего гордого тигриного рода! Вызываю тебя на бой, ведьма! Я как валькирия бросилась в бой. В дверь заглянул Минокоала, заставив меня замереть от страха, а потом броситься защищаться еще яростнее… Сади приглашающе махнула на меня рукой, перехватывая мои удары лапами двумя руками и скалясь еще радостнее. — М-м-м, люблю стойких, — простонала она, отпрыгивая с места от удара задних лап. — Давай ее в котел. Где он там? — Уже почти готово, госпожа Сади-тян, — прогудело чудовище, заволакивая в помещение свою шипастую дубину.