Котячий ребенок

Я пришла в себя, вылизывая через тесный намордник бок. Резко пришла в себя и осознала, что все закончилось. Это заняло не больше секунды, а потом я продолжила вылизывать мокрую шерсть. Во второй раз мне казалось, что будет не так страшно. Все-таки я уже знала, что мне предстоит, и знала, что меня вытащат, когда я совсем ослабну и уйду под воду. Мне не дадут умереть, и это было самое главное. Однако, в чем веселье, если пленница уверена в том, что это приключение обойдется ей лишь мокрой шерстью и легким испугом (не таким уж и легким)? Сади-тян не одобряла халтуры в своем ведомстве, так что в этот раз условия квеста усложнились: котел взяли больше, я перестала доставать до дна и была вынуждена всегда следить, где небо, а где вода. Да и полоскали меня куда дольше. Пару раз я отключалась, но меня доставали, откачивали и макали опять. Психопаты-энтузиасты, казалось, никогда не устанут. А потом вот — я очнулась уже в камере, и мне совсем не хочется думать о чем-то еще. У меня мокрая шерсть, и мне хватит этой проблемы до конца жизни. — Заключенная 42-78-95, — раздалось у меня за спиной твердым голосом Магеллана, заставив меня прикусить язык от неожиданности и страха, но не обернуться, — как заключенной на шестой уровень пожизненно тебе разрешается выбрать что-то одно из своих личных вещей. Я враз забыла свои страхи и вцепилась в эту возможность всеми своими когтями. Однако, какой зэк покажет копу, что ему что-то надо? Только дурной. А мне мозги, хоть и прополоскали, но не отбили. Деда бил-бил, не разбил… Не показывая интереса, я вальяжно развернулась из клубка, в котором оказывала себе психологическую помощь (вылизывание у кошек имеет сильный успокаивающий эффект), и посмотрела на начальника чуть насмешливо, но без вызова. Я не хочу тягаться с ядоделом сейчас, просто не знаю как. — Я, — сорванное горло засаднило, и я прокашлялась, — могу выбрать, что угодно? — Только одно. Я сощурилась, выбирая между Логом и трубкой. Даже особого выбора нет. — Тогда я хочу свою… — я решила не рисковать из-за формулировки, опасно это. — Свой мундштук с пузырьковым кораллом. Он успокаивает мне нервы. Такой, в форме дракончика. Можно? — Да, тебе сейчас принесут, — важно кивнул начальник и удалился, стараясь не бежать очень уж откровенно. Я бы вскочила на лапы, но не была уверена, что они выдержат мой же вес. Настроение резко скакнуло ввысь. По крайней мере кое о чем я смогла позаботиться. Рано пока говорить с уверенностью, но если все выйдет… — Саша! — Саша-тян! — окликнули меня два знакомых голоса. Я вздернула голову, отвлекаясь от разглядывая плит. Эйс? Джимбей? Брат понятно, а вот рыбочеловек что делает тут? Неужели он попался с Отцом? Я вскочила, забыв о слабости, и уставилась в камеру напротив. Эйс! Живой и почти здоровый! Джимбей! Совершенно не рада видеть в подобном месте и обстоятельствах. Какого… члена происходит?! — Ты в порядке? Что они с тобой сделали? Мы тебя звали, но ты не отвечала, ты как? — не дали мне начать допрос бывшего Шичибукая (он в тюрьме, а, значит, бывший.) Я глубоко вздохнула, чтобы успокоиться, но это почти не помогло. — ХЭЙС, ТЫ ЭГОИСТИЩНАЯ СК’ТИНА, — с разбегу начала я, — К’ТОРАЯ БЕСПОКОИТСЯ ТОЛЬКО О СЕБЕ! ТЫ ЩЕМ ДУМАЛ, КОГДА МЕНЯ ПО ГОЛОВЕ БИЛ?! ТЫ ВООБЩЕ ПОНЯЛ, ЧТО НАТВОРИЛ? ДЖИМБЕЯ СПР’СИ, ЧТО ТЫ НАТВОРИЛ! Я УВЕРЕНА, ОН ТЕБЕ РАССКАЖЕТ, ЧТО МЫ С ТОБОЙ НАВОРОТИЛИ! А Я С ТОБОЙ ГОВОРИТЬ ОТКАЗЫВАЮСЬ. Поняв, что «говорю» чересчур громко, и мой рев отражается от стен и слышен всем, я нашла в себе силы заткнуться и успокоиться. Пока я делала дыхательные упражнения, рядом со мной раздался другой насмешливый голос: — Вот уж не думал, что кошка может быть умнее тебя, Портгас. Я обернулась на звук, быстро узнавая личность. Сэр Крокодайл, бывший Шичибукай, которого закинули в тюрьму из-за Луффи, начальник Первого. Если я правильно знаю, ему не светил шестой уровень, не с его наградой и заслугами. Что он тут делает? Пытался сбежать (Первый говорил совершенно обратное, и я ему верю) или попал сюда заслуженно? Я притормозила вопросы. Он мой сосед навсегда, у нас будет достаточно времени, чтобы даже не подружиться, а породниться. Но едва ли хоть один из нас будет от этого в восторге… — А тебе пр’вет от твоего щ'ночка с ч'твертого ур'вня, — отбрила я нападку на брата и вернула острый взгляд на брата. — А ты, я надеюсь, осознал ту глубину задницы, в которую мы попали. Я не говорю, что вина тут лишь твоя — я тоже хороша, могла бы и догадаться, что волнуешься ты куда больше, чем показываешь, — я заходила по своей половине камеры, постоянно путаясь в кандалах и одергивая цепь, — но ты мог бы и подумать головой, а не бросаться грудью на амбразуру… Мой слегка невнятный (Н’м'р'дник, р-р-р!) монолог, разбавляющий тишину уровня, прервался появлением охранника. Видимо, отправляли кого не жалко. Я требовательно протянула лапу через решетку, выхватила свою прелесть и сунула в пасть, выдувая радужный пузырек и слушая звук, с которым тот выходит. На морду сама собой вылезла зубастая ухмылка, от которой охранник пискнул и сбежал. Ты развеял мою грусть и одиночество, путник... В самом удовлетворенном состоянии, которое только может быть в таком положении у измученной кошки, я опустилась на пол, вытягиваясь подобно сфинксу и пуская пузыри. Радужные смолки казались сюрреалистичными брызгами совершенно иной, противоположной местному унынию реальности. Сухопутное чудовище с фальшивой рыболюдской игрушкой смотрелось глупо, но мне было откровенно плевать. Теперь самая опасная вещь при мне. Благослови вселенная мою предусмотрительность. Пираты Белоуса славны тем, что всегда приходят друг другу на помощь. Где бы ни были, как бы далеко их не отнесло… Такое объясняется только вивр-картами, так что нас при поимке точно бы стали обыскивать. Эйса бы шмонали, даже будь он без штанов: у командира точно должны быть карты других командиров, хоть одна. А вот меня — тот еще вопрос. Я прохожу по категории домашних чудовищ и являюсь с точки зрения дозора не самым важным членом команды. Тогда, у Банаро, тасуя вивр-карты, я забрала у брата карту Феникса и спрятала рядом со своей, где никто бы не додумался искать. Игрушки чудовища, разве ж они интересные… Лог Пос наверняка проверили и распотрошили, найдя мою и брата карты, им должно было хватить. Но они ценности не составляют, поскольку мы тут и искать нас не надо. А вот Феникса… Я вновь замерла. Моя вивр-карта в шляпе Эйса. Та была у Титча. На мой быстрый вопрос я получила подтверждение своих страхов: маячком стала не фениксова карта, но моя. Из моего Лог Поса они получили кусок, указующий на шляпу при Титче. Что он с ней сделал? Отдал дозорным? Оставил себе как трофей? Послал Отцу с какой-нибудь запиской вроде: «Хэ-хэй, гляди, что нашел!»? Он затеял войну, а значит, вариант с Отцом предпочтительней. Значит, моя карта на Моби Дике… С облегчением я осознала, что еще один мой кусок на Сабаоди в борде. Пока съездят туда, пройдет время… Время… Как будто у нас его много. Эйса скоро казнят... — Саша… Я с рычанием огрызнулась на брата и продолжила метаться, звеня металлом… Пора выбираться в очередной раз. Вот только как? — Саша, прости. Джимбей рассказал мне про предсказание, и… Я опять все испортил. — О, ну что ты, — саркастично зыркнула я на него. — В этот раз мы старались вместе. Само упоминание этого дурацкого предсказания выбесило меня вновь. Да блять, я знала это еще два года назад, я ведь убедилась, что все хорошо! Так какого черта?! Почему все обернулось именно так — что Отца погубит его же Семья?! С расстройства я упала на пол, свернулась клубком и зажмурилась. Способ старый, но других средств у меня нет. И, говорят, работает даже с ночными чудовищами и на вампирах. Закрыть глазки и представить, что все это просто дурной сон. В реальности же все отлично, уверена! Вымотанное сознание упало в настолько глубокий сон, что я сама не заметила, как пришло время очередного сеанса у Сади. Миноносорог со вздохом отцепил мои цепи и вытянул меня из камеры. Я честно сопротивлялась, брыкалась и пыталась кусаться, но ничего мне не помогло. В последний момент в спешке мне удалось подбросить свою трубку в камеру к Джимбею и Эйсу. Рыбочеловек молча прикрыл "посылку" полами кимоно, принимая. Славно, карта Феникса "потеряна при странных обстоятельствах". Сделав полезное дело, я постепенно уступила и позволила себя утащить в пыточную. В этот раз было просто плохо. Ничего не добавили, не убавили, и я уже примерно знала, к чему готовиться. После того, как я отблевалась от воды, передо мной поставили миску с мясом. Они издеваются. В глазах темнеет от паники и нехватки кислорода, а они еще хотят, чтобы я что-то в себя запихивала! От одной мысли о еде стало плохо. Сади достала ключ из междугрудия и расстегнула мне намордник. Едва она стащила ремни с морды, я бросилась на нее, целясь куда придется. Она увернулась и вызвала других стражей и охрану. Меня уже пытался поймать Миноносорог. Но у меня открылось десятое, самое отчаянное дыхание, и я как мясник беспощадно кромсала ему толстую шкуру, пытаясь добраться до Сади и не попасться под дубину зоана. Тот лупил и себя, и пол и стены вокруг, и даже замахивался на свою начальницу. Усмирить меня смогли только трое стражей, прижав своим многотонным весом к полу, но я все равно норовила оцарапать хотя бы их. Сади пыталась отдышаться и недоверчиво щупала глубокие царапины через всю грудь. Я зло ликовала — она испугалась, по-настоящему испугалась, что я убью ее. И я убила бы ее! Убила бы, прижми меня Минотавр секундой позже! — В камеру ее! — Сади отбросила в сторону все свои стоны и жеманность, превратившись в злобную ведьму. Мне еле-еле нацепили намордник, проверили, не пострадали ли кандалы, и потащили обратно вниз. Все-таки заключенных шестого уровня или убивали, или игнорировали. Это я уникум такой, по пыточным шляюсь. Но не строить же ради меня еще одну пыточную. Так что меня спокойно таскали на пятый уровень. Меня приволокли и привязали к стене. Адреналин схлынул, и я, не слыша обеспокоенных вопросов Эйса и Джимбея, повалилась и опять уснула без задних ног. Меня крупно трясло. А ребра болели, намятые. Во рту стоял вкус собственной крови. Только лапу грела пара капель чужой, человеческой… Сади после того, как заключенная подпортила ей шкурку (шрамы все равно убрали какой-то особо эффективной мазью), стала аккуратнее. Так на наших сеансах появились двое дополнительных стражей. Она пыталась портить шкуру уже мне, но ничего не добилась: волевой доспех я научилась ставить быстро и держать даже без задней мысли в полуобмороке. Поэтому они вернулись к полосканию в котле. Порой это длилось часами и зависело от настроения надзирательницы и моего поведения. В качестве поощрения мне давали еды. Им хватило трех недель, чтобы превратить меня из… меня в подневольную скотину, не смеющую даже глаз поднять без разрешения. Мне было тошно от самой себя, но страх перед Сади был куда сильнее. Сильнее всего на свете. Не уверена, что если бы она попросила вивр-карту (знай она о ней), я бы смогла противостоять ей. С «уроков манер» меня всегда приволакивали без сил и почти невменяемую. Меня хватало только сказать «все в порядке» брату и Джимбею, а потом я сворачивалась в клубок и пыталась успокоиться и собрать себя по кускам. От сознания осталось совсем мало — верх взяли инстинкты. Тело почти перестало слушаться осознанных команд разума. Например, я теперь не могла перестать шипеть на людей или забивалась в угол при любом удобном случае. Говорить я тоже почти перестала. Только «все в порядке» и поведение, доказывающее, что у меня не все в порядке.