Котячий ребенок

Сади была недовольна, что у нее отобрали любимую (последнее время) игрушку, но пойти против начальства и героя Дозора не могла. Во всяком случае теперь время купания было строго ограничено. Розовая пошла другим путем: она меня распяла. В моей же камере! Ну не наглость ли?! Намордника ей было мало. Так что теперь я была как и Джимбей вынуждена проводить время в одной позе. Шичибукай смотрел сочувственно, но поделать ничего не мог. Так что теперь я лежала глубоко под землей, замотанная в цепи так, что даже не почесаться. Я, МАТЬ ЕГО, ТАЙ-ЛУНГ! — Сэр. — М-м. — Сэр, это дело жизни и смерти. Срочно! — Чего тебе, кошка? — Я тигрица… Почеши мне спинку, я не дотягиваюсь. Бывший Шичибукай, просто солидный и некогда влиятельный мужчина страдальчески застонал, мученически прикрывая глаза. Я уставилась на него еще требовательней, для дополнительного эффекта поддавливая ки. Это срочно, господи, как будто мне это нравится! Крокодайл недовольно на меня зыркнул, но дотянулся и пребольно почесал крюком, оцарапав старые шрамы. Но зуд хоть успокоил… Ох, как все плохо… На нас тут же уставилась видео-улитка, пыря свои шары-глаза. Шичибукай совершенно по-детски указал на меня, всем своим видом показывая: «Она меня заставила!» Ах ты подлец! Я бы вцепилась ему в последнюю руку, если бы не намордник! Я повернулась к Эйсу, показывая на Шичибукая лапами. Мы взрослые разумные, что за нахер?! Брат скупо улыбнулся и пожал плечами, тут же поморщившись от боли. Длительный контакт с кайросеки, тюремное заключение и полученные «совершенно случайно» в ходе транспортировки заключенного синяки и ссадины точно не улучшали его здоровья: щеки ввалились, губы потрескались, а на ребрах можно было как на ксилофоне играть. У меня, собственно, не лучше. Я грустно и тяжело вздохнула. Знаете, то чувство, когда садишься в поезд, на лавочку в купе, встречаешь совершенного незнакомца и рассказываешь ему все, абсолютно все, что не можешь высказать знакомым и друзьям, с которыми тебе еще видеться. Эдакий психолог на время поездки. Вы общаетесь, вам кажется, вы почти друзья, а когда настает время, вы просто встаете и уходите, чтобы больше не вспомнить об этом человеке несмотря на все те теплые чувства. Мне кажется, я излишне привязалась к тому, кто обещал покинуть меня через пару часов… Может, спрыгнуть с поезда за ним? Время до казни неумолимо сокращалось, и все это отчетливо понимали. Старые заключенные завистливо поглядывали, мол, не успел сесть, как выйдет на свободу, пусть и ненадолго, а мы не могли наговориться, насмотреться, просто прочувствовать друг друга достаточно близко. Господи, еще никогда я не понимала фразу «перед смертью не надышишься» так буквально! Я рассказала все о том, какой была моя жизнь, как я умерла, что чувствовала, как там в посмертии, что можно будет выбрать, все-все выбрать! И возможно в следующей жизни будут родители, семья, любовь. Даже для него! Особенно для Эйса! А я… я умру однажды и найду его. В другом мире, другой жизни, но я попробую его найти… Если тоже не забуду… Мои депрессивные размышления о нашем с братом мрачном будущем прервали шаги. Я услышала возбужденный голос фараона, тихий клокочущий бас Магеллана, мелодичный женский голос, что-то тихо им отвечающий. За этим фоном стучали чьи-то каблучки. Я по привычке подобралась, но цепи не дали уползти далеко. На шестой уровень спустилась большая часть начальства, Вице-адмирал и необычная гостья. Я пригляделась повнимательнее, гадая, где видела это лицо раньше: черноволосая синеглазая женщина с золотыми змеями-серьгами была определенно запоминающейся личностью. Стоящая рядом змея наводила мысли об амазонках. — К тебе особенный гость, Эйс, — встал перед решеткой Ханнябал. — Угадай кто. Эм. Я перевела взгляд на гостью. Пафос из Ханнябала хлестал из всех дыр. Заключенные затаили дыхание, ожидая имя красотки, пошли первые шепотки, сливающиеся в единый шелест. — Джимбей, даже ты никогда не встречался с ней раньше, так что подсказать ему вряд ли сможешь. О ней слышали все, но мало кто видел ее вживую. Предводительница племени Куджа, одна из Шичибукай, сильная, благородная, самая прекрасная женщина в мире — Императрица пиратов, БОА ХЕНКОК! Да-да, Хенкок! Та самая! Хенкок-сама! Вы богиня! Когда я стал начальником, вы выйдете за меня замуж! Если б я только могла дотянуться до лба… Нормально ж общались! Че в фанклуб внезапно превратились-то! Магеллан был того же мнения и с удовольствием вломил своему амбициозному заместителю. Это ж надо, «когда я стал» при живом-то боссе!.. Впрочем, «Императрица» на суету вокруг себя внимания обращала мало, ей такое было даже привычно. Но то она. Заключенные забушевали как разбуженный от спячки морской король. Это ж бабища! Под крики мутирующие от почти невинного «Глядите, девушка! Даже красивая!» до «На хую я тебя вертел, красотка, раздевайся, полезай к нам в камеру!» я попыталась устроиться поудобнее и отвернуться как-то от этого позорища. Господи, должны же быть тут у людей хотя бы смутные понятия о чести! Радовало, что Крокодайл даже не дернулся, все так же сидя в своем углу, коршуном пырясь на пришельцев. Вот у кого самоуважения хоть залейся. Чешет меня, только если ки придавлю… И вину на меня же сваливает. — И что тебе от меня надо? — Ничего. Просто своими глазами хотела увидеть человека, из-за которого в скором времени разгорится война и в которой я буду принимать участие. Я заклокотала. Да как она смеет! Он не виноват. Сэр бросил на меня косой взгляд. Крики вокруг становились все гадостнее и громче и сливались с топотом и грохотом заключенных. А разошлись они нынче… ни черта не слышно. Еще и Ханнябал под шумок свои амбиции проталкивает. Словно ей было мало шума, Хенкок повернулась и состроила классическую мордашку «девушка в испуге». Толпа фанатов взревела, да так, что у меня заложило уши после стольких дней молчания. Еп твою мать, царевна, где были твои мозги, когда ты их провоцировала. — Дерьмо-начальник, они назвали вас дерьмо-начальником! Вы это стерпите? — подлил маслица заместитель и так раздраженному Магеллану. Если бы я могла, я бы уже уползала через канализацию. От Люцифера поползло ядовитое облако, а с кожи закапала фиолетовая слизь. Не-не-не, только не ко мне! Не в мою сторону! Зная, насколько болезненно будет просто вляпаться, я завозилась, пытаясь отстраниться от решетки. Что эти уроды наделали?! Он имеет право убить любого на шестом уровне, и ничего ему за это не будет! — Знайте. Свое. Место. Я здесь главны-ый, — прогудел гигант, возводя под стать своему росту огромнейшего ядовитого многоголового дракона. Да я и без высокой скульптуры это знала! Одна из змей угрожающе накренилась в мою сторону, словно проводя взглядом. Ихи-и-и, спасите! Господи боже, я и не знала, что он так может! Так, я мало что прошу в жизни, но вот сейчас тот случай. Я еще не настолько отчаялась, чтобы умереть прямо сейчас! Заключенные загомонили, даже заместитель не выдержал капающего отовсюду яда и взмолился о пощаде. Головы гидры вытянулись и ударились в решетки трех камер, откуда пошло то обзывательство. Яд все еще продолжал капать отовсюду. Люди кричали, но теперь уже от боли и ужаса. В этом хаосе я услышала прерывистый вздох Эйса. Я его, блять, вырастила, я с ним пятнадцать лет таскаюсь, я в любом шуме его услышу! Я метнулась так сильно, что цепь с кольцом заскрипели от натуги, чтобы увидеть, что... с братом все в порядке. Что-то произошло? Яд враз потерял свои устрашающие свойства, став просто лужами на полу. Но с Эйсом было все в порядке, в смысле на него не упало ни капли, только на лице застыло выражение шока и неверия. Так. Что-то я начинаю нервничать. Если б царевна сказала гадость, у него была бы другая морда… Что она могла ему сказать? — У меня есть и сила, и полномочия, чтобы казнить вас тут всех. Не забывайте об этом! — громыхнул начальник напоследок, после чего сразу поласковел и обернулся к амазонке. — Хэнкок-доно, теперь вашему разговору никто не помешает. — Я уже закончила, мы можем идти… — Эй! — окликнул ее, когда она уже повернулась, чтобы уйти, Эйс. — То что ты сказала… Это правда?! — А зачем мне лгать, — ответила вопросом на вопрос женщина, повела плечами, смахивая каскад черных волос. — И еще, — голос и выражение лица у нее потеплели на пару градусов, даже появилась улыбка, — он очень боялся, что вы будете злиться на него за это. Я схватилась за сердце и захрипела. Что-то мне поплохело от догадки. Да-да, мне очень плохо. Ибо только один человек мог такое сотворить. Неужели опасения дедушки сбудутся даже быстрее, чем можно было предположить? Все внуки загремят в тюрьму?! Тогда он каркуша похлеще меня. — Эйс, скажи, что это не то, о чем я подумала! — Это Луффи, — срывающимся сдавленным голосом подтвердил брат. — Он здесь. — Погоди, тот самый? — поднял голову Джимбей. — Блять, — сказала я и упала в обморок.