Часть 2-3. Зангетсу.
11 марта 2017 г. в 19:52
Всегда. Всегда он был кому-то да нужен. При, каждом, воплощении находился кто-то, ставящий целью жизни контролировать его. Ну, или хотя бы воспользоваться в своих целях. Сейчас его звали Ичиго. В других воплощениях по другому. Это не имело никакого значения, желанием Зангетсу всегда было его защитить. Он ведь вечный ребенок, сколько бы лет ему ни было. Разве можно к такому чуду относится иначе? Хотя, судя по тому, как к нему относились — можно. Это только Зангетсу не получалось. Когда бы ни приходили они в этот мир, всегда его важнейшей задачей было сохранить жизнь и чистоту хозяину.
Ичиго. Смешно как, мальчик-клубничка. Казалось бы, только начал жить, кому он мог успеть перейти дорогу? И, тем не менее, уже сейчас почти ввязан в войну. Точнее его очень хотят ввязать. Урахара стоит лишь у подножия горы тех, у кого есть свои планы на мальчика. Но исследователь хотя бы не делает вид, будто желает счастья Ичиго. Ну да, пользуется им, а что? Так прямо и говорит. Хотя бы, не лицемерит. Другие действуют так же, лишь мотивация меняется. Как, например, отец. Все эти годы он делал из мальчика воина. Да, это действительно было необходимо. И сейчас оправдывает себя. Но вместе с тем лишал Ичиго детства. Зангетсу отчасти его понимал, он и сам заставлял хозяина стать сильнее. Но как же ему было больно! Своими руками отнимать юность у такого светлого существа! Что останется от его ясного теплого взгляда, которым он смотрит на людей, по окончании войны? А уж когда он подрастет, сколько красавиц сраженных его мужеством тут же падет к его ногам, вновь заставляя стать старше слишком быстро! Хотя о чем это он? Какое уж тут может быть «подрастет». Одна вот уже есть, хотя ей 150, а ему 15. И правильно, таких мальчиков надо женить на себе пока они ничего ещё не понимают.
Душа Зангетсу рвалась на части, с одной стороны стремясь сохранить мальчишке последние мгновений детства, которых его так жестоко лишали, а с другой прекрасно понимая необходимость за короткое время сделать из ребенка мужчину.
И мало того, сам же ещё и в любовь с ним умудрился вляпаться! Хуже ничего не придумаешь. Попытался, конечно, выбраться. Но что. Опоздал? Или поторопился? Сейчас уже и не разберешь. Сейчас нужно не допустить, чтобы беда превратилась в катастрофу.
И Зангетсу выбрал тогда Урахару. Этому нужно действующее оружие. Необходимо разлучиться с Ичиго? Пусть. Лишь бы мальчик в итоге вышел с наименьшими потерями. Бьякуя не тот человек, чтобы просто взять и простить. Мести допускать нельзя.
А у самого меж тем в голове крутилось: «ах, Зан, как же ты мог это допустить! Уж ты то на своём веку, включающем многие жизни, повидал, к чему может привести такая вот любовь. И всё равно умудрился увязнуть так, что не выбраться». И нечего ему было ответить самому себе. Так и есть, и повидал, и случилось, и хотелось попробовать. Столько жизней этого не допускал! А вот тут сломался и сам ошибся. Ну что ж, быть может, и он в следующий раз придет в этот мир милой зверушкой, а лучше деревом. Тогда точно не захочется повторять прошлый опыт.
Оказавшись в одиночестве в отведенной ему комнате, Зангетсу тяжело опустился на стул. Столь необходимое время для раздумий было теперь в полном распоряжении, и огромном количестве. В долгом и трудном решении стоящей проблемы, можно было не сомневаться. Но, будь задача проста, не имело бы смысла подключать исследователя. Многоходовые растянутые во времени комбинации всегда были коньком Урахары, ну или можно назвать множество имен, которые он когда-либо носил. А плюс к тому у него были возможности их реализовать. Чем сам Зангетсу похвастаться не мог. Хотя, будь занпакто человеком и имей возможность быть с Ичиго рядом, как партнер, многие из последних событий не случились бы.
Но нельзя иметь всё сразу, и возможность сохранить мальчику жизнь и быть рядом с ним всегда, вполне стоит потери возможности на обычную любовь. Теперь они хозяин и меч. Вот и всё. Дорога назад есть, но Зангетсу не собирается ей идти.
Что скажет обычный человек на идею любить меч? Невозможно? Шизофрения? Другой диагноз? Да, отчасти они правы. Им нельзя любить друг друга ни физически, ни морально, поскольку существуют они в разных плоскостях реальности. А происходящие изредка пересечения этих плоскостей, ситуацию не спасают. Разве можно любить и быть вместе лишь иногда? Но таковы правила.
Мир физический для занпакто недоступен. Данный Урахарой гигай лишний раз подтверждает это. В духовный можно приходить лишь иногда, и опять это накладывает определенные ограничения. Как-то — на это тратиться сила вызывающего. То есть можно либо быть вместе, либо сражаться. И то и другое никак. Во внутреннем мире Ичиго они могут встретиться в любой момент, вот только покажите того, кто со временем не будет желать продлять свидания на всё больший срок. А мальчик должен жить не внутри, а вне себя. Остаться с Зангетсу там будет значить для души смерть. А Ичиго живой. И должен общаться любить ненавидеть. Если этого нет, если он выберет смерть, зачем тогда было обменивать свою собственную жизнь на возможность защитить? Плюс, даже если они будут вместе в том мире, появится ещё одна маленькая проблема, хотя и настолько несущественная по сравнению с главной, что даже речь о том вести не стоит. Итак, кто захочет такого для любимого существа? Ичиго, Ичиго, как трудно думать о чем-то кроме него. Прогнать милый образ стоящий перед глазами.
Зангетсу вздохнул, возвращаясь мыслями к ещё одной своей проблеме, благодаря Урахаре, сделавшим слишком сложными простые до того вещи. В отличие от многих занпакто у него был тот, с кем можно разделить вечность. Дикий зверь заключенный в клетку, достаточно умный, чтобы обнаружить от неё ключи и раз за разом пытаться вырваться на волю. Было интересно играть с ним, борьба не была скучной. И в какой-то момент Зангетсу даже ощутил давно забытое чувство — ему хотелось именно жить, а не существовать здесь. Это было бы легко преодолеть, но и тут тоже всё пошло не так. Как было бы замечательно, не включись в игру Ичиго! Яркий светлый мальчик способный добиваться своего. Даже если это «своё» для них очень опасно и совсем не нужно. Зверь узнал об этой сладкой слабости Зангетсу, зверь сыграл на ней и выиграл, вот только в итоге проиграли они все.
Но правда ли это? Только ли пустой виноват? Сейчас Зангетсу был почти уверен в своём нежелании выигрывать. Ведь его победа означала невозможность любви. А в этот раз так хотелось рискнуть и урвать таки у судьбы возможность счастья. Ведь раньше хозяин всегда находил его значительно позже, когда уже был мудрее, и соглашался с невозможностью такой вот любви… Но то было раньше. А сейчас же, невзирая на голос разума, Ичиго шел к намеченной цели напролом. И в какой-то момент Зангетсу дрогнул, и позволил хозяину поверить, что такие отношения возможны. Глупо.
И даже это не всё! Есть вещи значительно хуже. Даже сейчас, после всего, в груди Зангетсу гнездится надежда. А вдруг сейчас получиться? Подленькая злобная надежда, что Ичиго не отступит и добьется своего! И они будут вместе, как возлюбленные.
Нет! Нельзя. Не сметь об этом думать. Не получиться, они не должны. Как он глуп был, допустив, чтобы в сердце созрела любовь. Ну что же, второй раз он эту ошибку не повторит. С любовью поделать ничего не может, так вытравит из себя надежду. Иначе, кто знает, в какую бездну она может из всех завести. Сейчас пострадал один лишь Бьякуя. В следующий раз им может так не повезти. Разрушителем цивилизаций на его памяти хозяин уже был. Да, надо закончить всё здесь и сейчас!
Хотя, стоп, о чем это он? Ещё ничего не закончено, даже, пожалуй, не начато. А он уже всё за всех решил. Сейчас нужно сделать всё зависящее, чтобы мальчику больше ничего не грозило. И помня Урахару в прошлых воплощениях можно предположить, чего тот может пожелать. Вот только запутавшись в отношениях с Ичиго и пустым, со стороны Зангетсу будет очень неразумно впутывать сюда и исследователя.
Зангетсу встал и прошел к окну, Урахара скоро должен выйти от Ичиго. Быть может, удастся взглянуть на хозяина? Хотя нет! Он не должен. Тем более, Ичиго вообще нельзя видеть его. Это не честно по отношению к мальчику, и к их будущему.
Ну вот, опять он об этом! Всё не так! Они лишь оружие и владелец. Ну да, он сам всего лишь меч… всего лишь занпакто влюбленный в своего хозяина. И это никогда не измениться. А значит, он должен остаться для Ичиго только тем, чем является — оружием. Вот только… объяснил бы кто это любви угнездившейся в сердце! Ничего. У них теперь очень много времени, чтобы разобраться во всем. Зангетсу пообещал себе, до воссоединения справиться с проблемой. Его желания больше не будут беспокоить Ичиго, а там мальчишка смирится и будет счастлив с выбранным им человеком извне. Только таким Зангетсу выйдет отсюда. Решительно задернув занавеску, занпакто вернулся к столу. Сердце ныло, несогласное с таким заключением. Хотелось тупо сидеть и смотреть в одну точку. Волевым усилием заставив тело двигаться, мужчина поднялся и принялся обследовать временный дом, представленный Урахарой.
Глазам предстала небольшая комнатка с телевизором, книгами, свежая газета на столе, явно всё это готовилось для скорого принятия гостей. Ну, разве что радушный хозяин не будет помещать столько камер и датчиков, как это сделано здесь. Это значит, исследователь создавал комнату под него? Просчитал варианты и был готов к согласию? Да и гигай представил сразу же. По другому и думать не получалось. Вот только легче от этого не становилось. Да пожалуй, появилось ощущение опасности. Но рядом с Урахарой оно и не проходило. И несколько раз ему удавалось очень сильно изумлять Зангетсу.
«Что ты задумал, Урахара? Зачем тебе я?» Хотя к чему эти вопросы, скоро и так узнает. Одно можно уже сказать сейчас, дело здесь не столько в исследовании природы занпакто, всё то же самое Урахара мог бы получить от Бенихиме. То же, о чем не могла сказать она, не расскажет и Зангетсу, просто потому, что это табу. Значит, этот интерес уже сейчас возник к нему самому? Не слишком ли рано? Они даже не знакомы толком. Или этому исследователю удалось схватить за хвост память прошлого? Этого ещё не хватало. Поймать на себя прошлую любовь, казавшуюся когда-то вполне безопасной. Пустого и Ичиго будто мало. Впрочем, быть может, удастся договориться? Урахара в отличие от мальчишек взрослый… а значит гораздо опаснее.
Проблемы с Ичиго отошли на второй план, мозг подключился к решению стоящей проблемы, но потом Зангетсу заставил себя расслабиться. Чего бы ни захотел Урахара, рано или поздно, но он об этом скажет. И, возможно, эта игра позволит самому Зангетсу отвлечься от проблем с Ичиго. Пока же стоит заняться дальнейшим исследованием. Тяжесть внизу живота была явно обусловлена необходимостью решить одну маленькую насущную проблему, свойственную всем физическим телам. Как странно, оказывается, он совсем забыл, каково это — пребывать в собственном теле.
За первой обнаруженной дверью скрытой занавесью оказался спальня, один взгляд на кровать, и пришлось некоторое время потратить на избавление от мыслей об Ичиго, который мог бы быть здесь же, с ним. И к одной проблеме прибавилась вторая. Желание отыскать ванную от этого стало лишь сильнее. К счастью вскоре нашлась и она. Интересно, зачем Урахаре потребовалось эти двери прятать? Хотя… безусловно, так комната выглядела намного уютнее. Это приятно, ведь ему здесь жить ближайшее время. И кто знает, сколько это времени от них потребуется чтобы решить всё.
Ну, а пока ванна. Войдя внутрь, он огляделся, здесь всё было устроено для облегчения быта человека явно забывшего о том, как пользоваться обычными предметами. Выражалось это в мелких приклеенных листочках расклеенных повсюду с надписями типа: «нажать», «повернуть», «подставить руку». А так, чисто опрятно, ну и камера естественно, над рассекателем в душе. Не иначе как для лучшего вида старался. Забавный, и так ведь ясно — стоит захотеть и посмотрит и потрогает и много что ещё. Или тоже хочет сначала поиграть?
А пока Зангетсу решил опробовать душ на себе. Он и забыл даже, когда ему приходилось вот так вот мыться. И листочки, надо признать, здорово облегчили жизнь. И лишь когда выходил, вытирая полотенцем влажные волосы, почувствовал внимательный взгляд. Итак. Разговор с Ичиго исследователь закончил и готов вновь обратить внимание на него? И наверняка это был разговор не с самим Ичиго, а живущим внутри пустым. Это значит о произошедшем между ними тремя Урахара уже знает. От этого легче вовсе не стало. Значит, уже просчитал варианты общения и собственную выгоду.
Ну что же, пора снова поздороваться с ним. Сев за столик, на котором стоял то ли завтрак, то ли ужин, в этом круглосуточном свете и не поймешь, Зангетсу отсалютовал чашкой камере напротив. А потом принялся ждать, и спустя секунду к нему через ещё одну потайную дверь, присоединился Урахара.
— Как Ичиго? — не стал скрывать беспокойства Зангетсу. Обманывать себя либо Урахару бессмысленно, все мысли, так или иначе, занимал хозяин. А боль от разлуки, которую испытывал сам у мальчика была вряд ли меньше. Хотя их всё же двое. Ичиго и пустой. Но пройдет ещё немало времени, прежде чем каждый из них признается, что для него значит другой. Быть может это хороший шанс понять друг друга.
— Спит, — просто ответил Урахара, и добавил: — расскажи мне, что между вами произошло.
Рассказать? Если бы он мог. Сейчас даже думать об этом не хотелось. Тем более то, как Урахара смотрел, лишь доказывало — версию пустого исследователь слышал. Этого вполне достаточно, чтобы понять. Потому Зангетсу задал второй, не менее беспокоящий его вопрос:
— Что с Кучики?
— Пока новостей нет, и проявлять свой интерес я не буду, — спокойно ответил Урахара, нежелание Зангетсу говорить о случившемся между ними тремя после рассказа пустого казалось вполне обоснованным. И всё равно хотелось узнать именно его версию. Да и просто встряхнуть его, заглянуть в глаза и увидеть там все ответы. Всё являющееся сутью Зангетсу. Понять мотивы действий. Ведь рассказа пустого для этого явно слишком мало. Этот не проснувшийся толком занпакто нанес удар феноменальной силы, находясь всего лишь в руках неопытного мальчишки, и с тех пор не получалось думать ни о чем другом. Исследователь в Урахаре возопил и требовал немедленного получения этого опытного образца. А вот сейчас Зангетсу казался совсем другим, чем Урахара привык думать изначально. Этот занпакто действительно любит своего хозяина! В этом сомнений нет. И своим спокойствием ему не удастся Урахару обмануть. Интересно, с чего такая ярость поднялась в душе? Ну хорошо, из-за любви этих двоих пострадал Бьякуя, самому Урахаре что с того? Это тоже интересная и возможно перспективная тема исследования. Но это всё шло краем сознания, там, где эмоции никогда не появлялись. А в реальном времени было всё совсем по другому.
В воздухе повисла неловкая тишина, полная невысказанных обвинений, ненужных оправданий и боли от невозможности хоть что-то изменить. Потом исследователь прошел к окну и отдернул занавеску. Мальчишка, держась за грудь, стоял возле стены, словно мог видеть находящееся там окно. Урахара вышел к нему, и Зангетсу чувствуя беду видел, как хозяин бросился первым. Ярость исследователя ощущалась всё время, пока он был рядом, и Зангетсу понимал его. Бьякуя сразу после того, как Ичиго отпустил его всё ещё стоял перед глазами, и сам занпакто тоже бы хотел наказать мальчишку за это. Хотел бы, но не мог, он ведь и сам виноват в том изнасиловании. Не испугайся он новой попытки Ичиго сблизиться, всё кончилось бы по-другому. Потому он заставил себя смотреть, как раз за разом отлетает Ичиго, получив очередную оплеуху. К счастью Хичиго тоже не помогал. И вряд ли пустому удержаться было легче, чем самому Зангетсу.
Когда же всё было закончено и исследователь, подняв мальчика на руки, отнес в другой дом, занпакто вновь задернул занавеску и вернулся к столу. Убедить самого себя в правильности этих действий не получалось, хотя и знал, что Урахара не причинит Ичиго вреда. Ну что ж, опять в нем желание охранить Ичиго от реального мира конфликтовало с потребностью объяснить мальчику простую истину о необходимости отвечать за свои поступки. И удержался он от защиты Ичиго лишь потому, что не чувствовал в действиях исследователя злости. Но как же хотелось быть сейчас рядом с мальчиком. Исцелить его раны. Но он не мог. Они все должны пройти этот путь до конца. Иначе все уже сделанное бессмысленно. А злиться на Урахару не получалось. Увиденное до сих пор стояло перед глазами. И несправедливость случившегося больно ранило сердце. Если бы можно было всё это так же просто удалить, как он только что смывал грязь с тела.
Снова Зангетсу увидел исследователя лишь несколько часов спустя. На этот раз Урахара принес просто чудесные новости: Бьякуя, вероятнее всего, скрывается у Кьёраку. Но уже через пару фраз сказал такое, что никакие хорошие новости перебить не смогли:
— Мы должны позволить Кучики сделать с Ичиго всё то, что Ичиго сделал с ним.
— Нет! — а в голове билась только одна мысль: «Зачем я Ичиго привел сюда!»
— Бьякуя на меньшее не согласиться, а гибель одного из них как вариант я не собираюсь рассматривать. — Урахара положил ладони на запястья Зангетсу и попытался заглянуть в глаза. Впрочем, дрожь рук не хуже должна была ему показать, что занпакто думает о таком выходе из положения.
— Нет! — что самое страшное, Зангетсу тоже считал, что это честно. А так же был согласен и в другом: на меньшее Бьякуя точно не согласится. Да и на этот то вариант его придется уговаривать. Но разве можно позволить, чтобы с мальчиком, его наивным и чистым мальчиком случилось такое?! Что угодно, только не это. Что угодно? Хорошо. Что?
— Ты подумай пока, если придумаешь, как ещё Ичиго может смыть этот позор, сделаем по твоему, а пока будем действовать по моему плану. — Урахара сжал ладони сильнее, сейчас главное не позволить Зангетсу уйти. Но тот достаточно разумен, а к тому же способен сам перебрать все аргументы за и против, и прекрасно понимая всё, о чем тут только можно спорить. Когда дрожь прекратилась, исследователь выпустил его руки. Этот план не нравился и самому, но другого пока не было. К тому же: кровь за кровь, зуб за зуб — всё честно.
— Нет, — повторил Зангетсу, но уже скорее по инерции. Он действительно подумает ещё, но вряд ли сможет забыть, что Бьякуя горд, а значит, будет желать лишь смерти одного из них. И если на руки Ичиго кроме насилия падет ещё и чужая, несправедливо пролитая кровь, то, что же будет дальше с мальчиком? Сможет ли он жить с таким грехом на руках? Не будет ли лучше, если он умрет сейчас и начнет всё сначала, в другой раз? К тому же Бьякуя не такой уж и злодей. Быть может, он пожалеет мальчика? Не сделает всего того, что Ичиго проделал с ним?
— Ну же! Ответь! — Урахара вновь, уже чуть сильнее сжал его запястья, и Зангетсу поднял голову, заглядывая в глаза — правда ли, что там только беспокойство об Ичиго? Или Урахара желает мальчику зла? Но там была только лишь честность. И в нынешнем воплощении этот человек оставался таким же, как всегда. Быть может и не говорящим всего, но, безусловно, честным. И не желающим лишней крови.
Почти забытое чувство доверия к этому человеку тронуло душу, а потом Урахара перегнулся через стол и прикоснулся губами к губам, как когда-то очень давно. Ярость вспыхнула и тут же погасла, сменившись спокойным любопытством, интересно, почему каждый раз, когда они были вместе, исследователь начинал с этого? Желание стать ближе посещало его лишь, когда Зангетсу действительно становилось плохо, и когда он почти был готов ему доверится? Впрочем, сейчас выбора нет никакого. За помощь надо платить. Так пусть это будет лишь плата. И Зангетсу ответил на поцелуй.
Но исследователь, вместо того чтобы принять игру ушел. Занпакто нахмурился, это плохо. Значит, будут другие попытки сблизиться. И не просто трахнулись и разбежались, на чем хотелось бы удержаться сейчас. Очень плохо. Однажды Зангетсу уже вступал в эту игру. Закончилось, естественно, печально. И вот опять. Это сулило большие проблемы в будущем. Ведь нужно будет разбираться с Ичиго и пустым! Впрочем… ему же нужно удержать хозяина вдалеке? Возможно, это будет замечательной идеей. Хотя нет. Кто-кто, а Урахара для этой цели точно не подойдет. Этого надо либо держать в стороне, либо навязать такие вот товарно-денежные отношения. Я расплачиваюсь своим телом, ты — помогаешь Ичиго. Главное, чтобы это происходило сейчас, потом, после их объединения, всё снова станет слишком сложным, чтобы принимать в расчет ещё и Урахару.
Дни проходили за днями, а исследователь больше не посещал своего гостя, хотя его заинтересованность Зангетсу чувствовал постоянно. Понемногу свыкшись, он перестал обращать на это внимание. А с исчезновением мыслей об Урахаре, возвратились мечты об Ичиго. Даже не мечты, а так, подстерегающие каждую минуту желания. Стоит закрыть глаза, и перед внутренним взором появляется знакомый образ. Как, например, в тот раз, под струями воды из душа. Когда мокрые пряди скользили по шее, и неожиданно подумалось, что так вот мог бы касаться его Ичиго. Обнаженный тоненький мальчик зашел бы к нему в душ, и, привстав на цыпочки, осторожно обхватил руками шею. Зангетсу прикрыл глаза и облизнул губы, касаясь пальцами воображаемой ладони. Потом Ичиго потянется вверх, пытаясь достать до его губ, прижимаясь к груди…
И тут в его мечты ворвалось давно забытое ощущение — за ним наблюдают. Это охладило не хуже ведра ледяной воды. Вернувшись к тому, зачем он сюда вообще пришел, Зангетсу намылил волосы. К счастью вскоре Урахара потерял к нему интерес, и спокойно закончив свои дела, занпакто вернулся в комнату. Произошедшее в ванной его совсем не обрадовало. Он не должен думать об Ичиго так! Но желание от этого никуда не делось. Нельзя, нельзя, нельзя! Это его глупое желание счастья привело их сюда. Это его слабость привела к беде. Надо переключится на Урахару! Быть может тогда станет легче? Хотя не станет. Образ Ичиго в его сердце не сможет заменить никто. Но, вместе, как возлюбленным, им не быть никогда, и с этим придется смириться.
Первую и последнюю осмысленную попытку предложить Урахаре желаемое Зангетсу предпринял на следующий день. Вновь почувствовав внимание исследователя, а это опять случилось в ванной, мужчина сделал шаг назад, так, чтобы тело, или большая его часть, могло поместиться в кадре, а потом провел ладонью по груди. Нежно, очень осторожно, и едва ли не увидел, как участилось от этого дыхание Урахары. Давным-давно на начало любовной игры, он всегда реагировал так. А тем временем Зангетсу продолжал. Потеребив сосок, пальцы скользнули вниз, прошлись по животу, приглашая зрителя присоединиться. И тут Урахара выключил камеру.
Что ж, тем самым подтвердив сомнения Зангетсу: исследователю нужен был вовсе не временный секс, он хотел устойчивых отношений. Более того, Урахара не нашел ничего лучше, чем прийти и прямо об этом сказать. Как будто сейчас у них мало проблем и без этого. К сожалению, отказать ему Зангетсу не мог. Исследователь нужен, только так есть возможность спасти мальчика.
Урахара готов был долго ждать. И это было главной проблемой. Если в отношении Ичиго Зангетсу мог надеяться, что не получив желаемое мальчик быстро переключится на другой, более подходящий для его внимания объект, то сейчас от исследователя занпакто могло избавить лишь скорое возвращение во внутренний мир хозяина. Да и там Урахара найдет, как уже не раз находил. Правда, тогда не любви хотел, а потому Зангетсу не особенно протестовал. И всё же поцелуй между ними в тот день был, но лишь в очередной раз подтвердил сомнения, так, не перейдя ни во что другое. Более того, с того дня Урахара отключил все камеры находящиеся в доме. Впрочем, как обычно, это нисколько не мешало ему снимать другие показания.
Мерное течение жизни изменилось с приходом Кьёраку. Как только благоухающая саке парочка оказалась на пороге комнаты, Зангетсу осознал — теперь можно идти только вперед. Зачем Урахара привел подвыпившего капитана сюда, не составляло труда понять, и, сохраняя спокойное выражение лица, занпакто отдернул шторку и отошел в сторону. И всё же глаза его не отрывались от лица Кьёраку, он надеялся понять, чего им ждать от капитана. Пришел ли он с добром, или тоже захочет страшной мести? Ведь он, в отличие от Урахары своими глазами видел сделанное Ичиго. А заодно и все последствия, кои вряд ли могли оставить хоть кого-то равнодушным.
Под глазами Кьёраку залегли тени, выдавая усталость, а, заодно демонстрируя, настолько тяжело ему эта неделя далась. Зангетсу едва ли не чувствовал себя предателем. Они всё это время пеклись о моральном благополучии Ичиго. А Бьякуя тем временем успел измотать здорового сильного мужчину. Если сейчас кому-то и требовалась помощь, то это Кьёраку. И всё же во взгляде, которым он водил по изнуренной нарушенной связью фигурке не было ненависти. У Зангетсу появилась уверенность. Да, точно, в его лице они обретут ещё одного союзника стремящегося двоих помирить.
— Я думаю, нам пора выпить! — заключил Кьёраку в результате осмотра, и, усевшись за столик, выставил пару прихваченных сверху рюмок и початую бутылку. — У тебя есть из чего? — Он не менее внимательно оглядел самого занпакто.
— Да, — Зангетсу спокойно достал стаканчик, а стараниями Урахары здесь были и они, и сел напротив. Так можно было видеть обоих одновременно. А поскольку речь шла о судьбе его мальчика, это казалось безумно важным.
Исследователю пришлось сесть между ними, что несколько огорчило, ибо смотреть он мог одновременно лишь на одного из своих собутыльников, в то время как они видели всё. Ну да Урахара вряд ли что-то важное для себя пропустит.
— Итак, — серьёзно начал Кьёраку, ибо вид Зангетсу и Ичиго не предполагал веселья, при этом, продолжая разливать по стаканчикам саке. Но закончить мысль не успел. Урахара, самым своим жизнерадостным тоном заключил:
— Итак, у тебя есть Бьякуя, у меня Ичиго, я думаю, нам стоит их помирить! — тем самым пытаясь привязать эту серьёзность к важности наполнения стаканчиков, и навязать радостный тон для продолжения общения. Иногда от этого о серьёзных вещах становилось легче говорить. А разговор им предстоял очень неприятный.
Повисло тяжелое молчание, Кьёраку всё так же разливал саке, Урахара улыбался прижав к щеке любимый веер, а Зангетсу просто молчал ожидая ответа гостя.
— Конечно! Я здесь именно для этого, ты ведь тоже думаешь, что так будет лучше для всех? — закончив своё безумно необходимое дело, Кьёраку поддержал радость Урахары, обращаясь уже к Зангетсу.
— Да, — спокойно ответил тот, игнорируя тон, которым начали беседу собутыльники. Поводов для веселья он не видел, но если им так удобнее общаться, не имел ничего против, главное, чтобы дело было сделано.
— Ну вот видишь, как всё замечательно, мы все хотим одного и того же. Уверен, и Ичиго хочет этого! — пропел Урахара внимательно глядя на Кьёраку. Тот как-то сразу растерял весь свой благодушный настрой.
— А вот Бьякуя, боюсь, хочет крови, — невесело заключил он. — Но Унохана запретила ему подниматься целый месяц, а значит у нас больше трех недель, чтобы найти выход.
— Три недели, это больше чем ничего! — лицо Урахары озарилось светлейшей из улыбок. — Теперь я уверен, мы помирим их. — А потом ему пришлось повернуться и посмотреть на Зангетсу, безмолвно повторяя то же самый вопрос, ибо, если ответ будет отрицательным даже начинать ничего не стоит. Но занпакто прикрыл глаза, соглашаясь. Но вот того, что и Кьёраку заметил, каких усилий стоило Зангетсу это решение, Урахара не увидел. Хотя было ли это важно? Кто знает. Тем временем исследователь закончил: — Тогда мы отдадим Ичиго в полное распоряжение капитану Кучики на то же время, которое потребовалось мальчику, чтобы всё это сотворить.
— Что? — Кьёраку был рад, во-первых, тому, что сидел, а во-вторых, что в это время не пил. Он недоуменно перевел взгляд на Зангетсу, но тот оперся головой на сцепленные руки, прикрывая губы пальцами. Неужели Урахара спрашивал у него разрешение на это? Тогда почему занпакто его вообще дал? Как можно предлагать подобное? Вопросы теснились в голове и наползали один на другой, но ни одного не было высказано вслух. Ответа же на единственный прозвучавший так и не последовало, и тогда пришлось признать: эти слова всё-таки были сказаны. Чтобы чем-то занять себя Кьёраку принялся разливать по второй. Теперь все усилия были сосредоточены на том, чтобы руки не дрожали. Вообще-то прямо сейчас единственным владевшим капитаном желанием было уйти отсюда. И как можно скорее. Уйти и никогда не возвращаться. Не разговаривать с людьми предложившими такое! А двое продолжали молчать, лишь Зангетсу выглядел так, словно ему в живот вонзили меч и медленно там проворачивают. Наверное, только это и удержало Кьёраку от того, чтобы уйти. Это, да ещё внутренняя уверенность: да, так будет справедливо. Если бы ему просто рассказали ситуацию, он бы возмутился как все. Но он видел её с другой стороны. Это к нему пришел изнасилованный Бьякуя. Это он сам смывал с тонких белых бедер казавшуюся безумно яркой кровь. Это он держал мечущегося во сне мужчину за руку, и стирал слезы, когда кошмар подходил к своей кульминации. Будь это не так, Кьёраку то же считал бы такую месть жестокой. Но у него не получалось! Не получалось и всё! Это справедливо. И лишь одного он не мог понять. Только занпакто, сидящего напротив. Как Зангетсу вообще мог согласиться на такое!
Всё так же в молчании они выпили. Потом по третьей. И по четвертой. Наконец, Кьёраку не выдержал и, глядя Зангетсу в глаза, прямо спросил:
— И ты его отдашь?!
Занпакто прикрыл глаза, но прежде чем он что-либо сказал, вмешался Урахара:
— А что такого? Ты ведь сделаешь так, чтобы Бьякуя Ичиго просто отпустил.
— Ты с ума сошел?! — большего бреда Кьёраку не слышал пару десятков лет. Он налил себе, забыв об остальных, выпил залпом и снова налил. Он уже примерно представлял, чего хочет от него Урахара. Более менее оценил шансы. Недаром же был капитаном. И пришел к выводу, что у них может получиться. Вот только в чем тогда месть? Кто от неё выиграет? Ичиго? Ему и так неплохо живется. Да и не откажется Бьякуя от возможности отомстить, если вообще на такую месть согласится.
— У тебя получится! — с всё той же жизнерадостной улыбкой пропел исследователь. Уж он то не хуже других понимал все за и против. И ему тоже было сложно принимать это решение. Но взвесив все, прикинув возможности, он понял, что шансов на наилучший из возможных исход больше всего будет именно здесь. Эти двое придут к такому выводу, быть может чуть позже, но тоже придут. Но у них не было времени на размышления. Всё должно начаться уже сейчас! Итак, времени непозволительно мало, всего то три жалких недели. И выиграть можно лишь, если не упустить не единой секунды. Как исследователь он знал цену времени. А так же значение секунд решающих порой всё. Осталось убедить в этом их.
— Нет! — качая головой Кьёраку разливал саке, неожиданно обнаружив, что оно кончилось. Тогда из складок розового кимоно была извлечена ещё одна бутылка. Зная Урахару очень давно, он был готов доверять его решениям. Но всё же с этим планом согласиться было безумно трудно. И всё упиралось в то, что они с Укитаке должны будут сделать. Что же, Урахара просто не видел всего, потому в нем живет надежда. И единственный человек способный сейчас всё понять сидит как раз напротив. — Зангетсу, скажи ему, это просто невозможно. Ты ведь видел, что Ичиго сделал с Кучики?
— Видел, — спокойно ответил занпакто, не меняя позы. — Но, быть может, у тебя есть другие идеи, как их помирить? Ты думаешь за три недели Бьякуя забудет произошедшее и сможет Ичиго просто простить? Что, по-твоему, адекватная цена за сделанное им? — Зангетсу взял стаканчик и залпом выпил, к сожалению, в его состоянии саке просто не имело шансов подействовать. Все взгляды Кьёраку были понятны, и Зангетсу вполне их разделял. Но так же он знал — месть должна произойти. Раньше или позже, но она состоится. И только от Кьёраку сейчас зависит, каким будет после той мести Ичиго. Если задуманное Урахарой получиться, то выиграют от этого все.
— Это адекватная, — мрачно согласился Кьёраку, поддерживать веселый тон Урахары у него не было никаких сил. Предложенное ему совсем не нравилось, но собственных идей, как разрешить ситуацию не было. Но насчет того смогут ли они с Укитаке уговорить Кучики отказаться от мести, и просто отпустить парня он мог ответить и сейчас — не смогут. О чем и поведал исследователю.
— Так Укитаке уже у тебя! — радости Урахары не было предела. Это, пожалуй, была вторая замечательная новость, из тех, о которых можно только мечтать. И это была суровая правда, у самого Кьёраку проделать такое не было ни одного шанса, точно. Укитаке же когда-то был капитаном Кучики, а значит, подчинение ему всё ещё оставалось в крови. — Тогда у вас точно всё получиться. А отказываться от мести Бьякуя не должен, пусть мстит. Иначе, как сможет простить?
— Но… — Кьёраку недоуменно смотрел на исследователя, потом перевел взгляд на Зангетсу, тот похоже тоже ничего не понимал. Впрочем, понявший Урахару станет предметом поклонения всего Сейретея. Пока это удавалось лишь Айзену, да и то, вероятнее всего не полностью.
— Он просто должен несильно травмировать мальчика, на это он точно согласиться. Не зверь же он. — Улыбнулся Урахара, но опять его собеседники не разделяли веселья.
— Я вряд ли смогу контролировать насколько сильно он будет Ичиго повреждать, — покачал головой Кьёраку, взглянув на Зангетсу в глазах которого плескался почти первобытный ужас. Да, этот тоже не сможет. Да и вообще, как это будет происходить, кто будет при этом присутствовать, кто окажется способен на это смотреть?!
— Этим мы займемся потом, сначала нужно получить от них обоих согласие. Если этого не произойдет, от плана придется отказаться. — Сейчас Урахара торопился, оба не дети и вполне способны прикинуть варианты развития событий сами. Потому надо рассказать максимум продуманного пока плана, а то они вновь начнут возражать. — Но у нас всё получиться, и когда месть останется позади, я предоставлю Кучики адьюкаса, а пустой убивший его родителей сейчас стал именно им, и месяц, проведенный у вас, будет вполне объяснен погоней за ним в Хуеко Мундо. А вы покажете кому-нибудь Ичиго, чтобы объяснить, кого же вы скрывали всё это время.
— Это может сработать, — Кьёраку впервые задумался о такой возможности. В такой виде план даже нравился. Вот только была одна ма-аленькая проблема. И возникнет она когда все узнают, что он месяц скрывал у себя живого мальчика. Точнее будут две проблемы. У него и у Укитаке соответственно. И нужно объяснить кровь, портал в свой дом и почему мальчик появился там после этого. Спасать живых от смерти шинигами категорически запрещалось. Даже если это Куросаки Ичиго. Конечно, смертельная казнь после истории с Рукией им теперь не грозит. Да и кто будет серьёзно наказывать двух капитанов в преддверии генерального сражения? Вот только их ма-аленькая проблема от этого легче не становилась. Идти ли на это ради Кучики?
В глазах Зангетсу и Урахары виделось понимание, им проблемка тоже казалась очевидной. Итого, сейчас на кон кроме всего прочего была поставлена его собственная готовность так рисковать ради Кучики. И не только его, но и Укитаке. Сомнений в поддержке друга не было. Всё, во чтобы они не вляпывались они делали вместе. И здесь будет так же. В прошлый раз это была Рукия. Сейчас Бьякуя. Кьёраку прикрыл глаза, а потом решился: а почему бы и нет! Они уже ввязались в это. Глупая выходка Ичиго уже стоила слишком многого хорошим людям. Так почему бы ни рискнуть и не попытаться всё исправить? Задумка Урахары чистой воды авантюра, а их они с Укитаке ох как любили. Только ввязываясь в них можно почувствовать себя живым. Кьёраку широко улыбнулся, вот с этой частью плана он уже сейчас был полностью согласен!
— Только, — Урахара сделал паузу, здесь они будут возражать, но он сам точно знал, всё должно быть сделано именно так. — Только вы не должны говорить Кучики о том, чем он будет заниматься здесь. Если он почувствует, что вы его пытаетесь купить, всё может стать ещё хуже, чем есть.
— Но как тогда нам его уговаривать?! — Кьёраку чувствовал, как сомнения оставляют позиции одна за другой. Да и Урахара отличался великолепным чутьём на ситуацию. Например: то, что Бьякуя решит, будто его собираются купить. Это ведь так и будет. Пожалуй, они всё равно должны рискнуть. Пойманное чуть раньше желание хорошей авантюры не хотело отпускать, а если что-то пойдет не так, всегда можно переиграть.
А пока Кьёраку разлил по ещё одному стаканчику саке. На Зангетсу он старался не смотреть. У того был такой взгляд, что сомнения в том, насколько он беспокоиться за хозяина умирали не родившись. Да. От занпакто тоже в этом деле потребуется очень многое. Одного взгляда на Урахару выглядящего котом, заполучившим в своё распоряжение шматок сала достаточно, чтобы предположить, насколько, многое.
— Вы просто должны сделать что сможете. А мы пока подготовим Ичиго к тому, чтобы он смог перенести и самый страшный вариант. — Урахара внезапно растерял всё свое веселье. И закончил уже совсем грустным тоном. — А я тем временем попытаюсь придумать что-то ещё. — Это явно было обещанием для Зангетсу, но ни у кого не осталось сомнений, что все варианты он и так уже пересмотрел, выбрав наиболее реальный.
— Хорошо, — вздохнув, согласился Кьёраку. Спорить не хотелось, хотелось действовать, и для начала рассказать обо всем Укитаке. Быть может, у него после разговора с Кучики с глазу на глаз появятся какие-то более безвредные для всех варианты? И Бьякуя и его интересы были сейчас совершенно не причем, просто смотреть сейчас на Зангетсу было невозможно. Хотелось хотя бы что-то сделать для занпакто, измотанного разлукой с хозяином, а происходящее с Ичиго должен чувствовать в полной мере и его меч. Но в отличие от мальчика мужчина держится спокойно, словно нет этой сводящий с ума боли. А ещё ему сейчас придется принять решение, на которое Кьёраку едва ли был способен сам. И оно причинит боль значительно сильнее, чем любая физическая. Вот смог бы сам Кьёраку отдать Укитаке? Нет, он бы лучше Кучики убил. Но если бы занпакто собирался это делать, то лучшее время было тогда, на поляне. А сейчас никто этого не допустит. И он согласится, иного выбора у него нет. Но Кьёраку было жутко смотреть на него сейчас.
— Зангетсу? — спросил Урахара.
— Хорошо, — слово упало, словно камень в омут.
— Но для начала они оба должны согласиться принять такую месть. Если не согласятся, ничего не получиться. — Попытался обнадежить их Урахара. Но получилось не очень.
Кьёраку подавил в себе желание тут же уйти, просто не желая оставлять Зангетсу сейчас одного. Но говорить о чем-то отвлеченном совсем не получалось. Вторую, третью и четвертую бутылку они пили в полном молчании. Когда же закончилась последняя, Кьёраку встал, и на прощание сжав Зангетсу плечо, отправился наверх. Урахара вышел проводить гостя. А оставшийся мужчина, не двигаясь с места, смотрел всё в то же не зашторенное окно. Отсюда видеть Ичиго он не мог, но от этого не становилось легче.
Несмотря на всё выпитое, Зангетсу был абсолютно трезв. Такие вот решения не способствовали опьянению. И потому сейчас он позволял себе думать лишь о том, что если план Урахары сработает, то всё закончиться. А если почувствует опасность для своего мальчика, то просто его не отдаст. Да, так правильно. Человека желающего лишь смерти видно всегда. А значит, Ичиго можно будет спасти. Да и потом рядом с его мальчиком остается пустой. Быть может изнасиловать он и позволит его, а вот что-то большее вряд ли. К тому же, какое это насилие, если всё происходит по обоюдному согласию? Но легче всё равно не становилось. Даже после такого вот обещания себе.
Вновь заглянувший Урахара лишь укрепил в этом решении. Если до прихода Кьёраку и были какие-то надежды на мирный исход, то после его слов они развеялись. Бьякуя жаждет смерти всё равно кого из них, и теперь они знают об этом так же хорошо, как и Кьёраку. Зангетсу казалось, будто он посреди бела дня заснул, и ему грезятся какие-то кошмары. Но к несчастью это была действительность.
Не в силах больше выносить компанию Урахары он ушел в спальню, едва ли не мечтая о том, чтобы его не оставляли там одного. Такой способ сбросить напряжение не хуже других, но исследователь тоже знал чего и как хотел, и не последовал за ним.
Всю последующую неделю компанию ему составляла лишь приносящая еду Уруру. Зангетсу не был против, сейчас все мысли занимал лишь Ичиго и испытание ожидающее их. Да, пожалуй, он не отделял себя от Ичиго. Всё это придется проходить им обоим.
А время всё шло и шло, Кьёраку должен был вернуться лишь получив согласие, но его всё не было. И поневоле в сердце проник другой страх. А что если Бьякуя не согласится? Ведь он может просто очень долго думать, а потом, когда ему разрешат вставать, пойдет мстить. Что же они будут делать тогда? Несогласие Ичиго пока не особенно беспокоило, по крайней мере, не так, как молчание Кучики.
Но на их счастье первое из заветных «да» прозвучало, когда до срока оставалось немногим более двух недель. На пороге вновь появился Кьераку, и этот гость был желаннее всех виденных когда-либо.
— Он согласился, — спокойно произнес Кьёраку, и не был бы собой, если бы просияв, не добавил: — И за это стоит выпить! — Из знаменитой розовой капитанской накидки была извлечена первая бутылка, а где прохлаждаются стаканчики, он заметил ещё в первый приход сюда. А тем временем скользил взглядом по двум другим мужчинам оказавшимся с ним в одной комнате. По Урахаре как обычно сложно было что-то прочитать, а вот Зангетсу совсем не понравился. Знал он уже таких, чем холоднее кажется, тем сильнее переживает. Не замечает даже, какие синяки залегли под глазами. Плохо это.
— Но Ичиго ещё не сказал «да», — столь нехарактерно для него грустно констатировал Урахара. Впрочем, в этом поводов для радости он не видел. А в такие моменты он никогда и не улыбался. Одно согласие позволяло надеяться на лучшее. Хотя без второго, которое тоже должно быть получено добровольно, оно мало значит. И это уязвимая часть плана. Они оба должны хотеть, чтобы всё закончилось, и как можно скорее.
— Да, это нехорошо, — немного сник Кьёраку, но тут же вновь улыбнулся: — Тоже повод, горе запить! — Уж если за что-то брался Урахара, можно было не сомневаться — этот добьется своего. И не своего тоже, но это уже мелочи. Они снова сидели за маленьким столиком, но сейчас тек мерный разговор. Урахара спрашивал о новостях Сейретея, Кьёраку искренне поражался, как исследователю удается вроде бы в одном и том же подземелье содержать Ичиго с Зангетсу и сражающихся Ренджи с Чадом. И при этом они умудряются не пересекаться. Урахара интересовался, как проходит тренировка Рукии и Орихиме, а Зангетсу продолжал молчать. Разговоры этих двоих его интересовали мало. Разве что дело могло касаться Ичиго. А шинигами продолжали и продолжали пытаться хоть немного растормошить его. Не давать совсем уж уходить в себя. Под конец, когда Кьёраку показалось, что он уловил проблеск жизни в тусклых глазах, он посетовал на отсутствие теплого бока Укитаке рядом, и засобирался домой. Не дай он то обещание другу, ох он бы сейчас остался! Зангетсу наверняка сразу бы вспомнил, насколько чудесна жизнь. И сколько в ней удовольствий!
В этот раз алкоголь делал своё дело, и когда Кьёраку ушел, скопившееся за последние дни напряжение едва не вылилось в безудержный секс. Но парочку засосов на шее Урахары Зангетсу всё же оставил. Они, конечно, не мальчики уже, чтобы смущаться подобных чувств, но всё же, если бы это произошло, то отношение товар-деньги совсем бы не напоминало. Спас положение Ичиго, мяукавший что-то под дверью. Ну как можно заниматься сексом под такое музыкальное сопровождение? Впрочем, сейчас им было о чем думать кроме этого. Его мальчик все ещё медлил с ответом, а заставлять его делать это никто бы не стал.
А время неумолимо утекало. И пока они ожидали, пришло время для очередных бесед. Урахара как-то спрашивал о чувствах, которые Зангетсу испытывает к Ичиго, но тогда разговора удалось избежать. Но долго ли могла продолжаться эта отсрочка? И вот однажды Урахара вновь вернулся к беспокоящей теме. Об отношениях между шинигами и занпакто. И интересовали его отнюдь не средства ухода за духовным клинком, или тема лучшего взаимодействия между хозяином и оружием. А именно возможность такой любви. И, естественно, в этот раз пришлось ответить.
Зангетсу сидел на кровати, уставившись в стену. Смотреть на занавеску, за которой наверняка можно увидеть любимое лицо не было никаких сил. Потому последнее время он предпочитал оставаться здесь, хотя бы окон нет, а значит, нет и соблазнов. Урахара не держал его на цепи и не заставлял оставаться здесь. В любой момент Зангетсу мог выйти из дома и пообщаться с Ичиго. Но то самое обещание, данное в начале, держало крепче любых других пут. Хотя там даже и обещания как такового не было. Просто слова «ты не будешь с ним видеться» и всё. И вот сейчас, когда его мальчику так плохо, когда его так нужно приободрить, поддержать, да хотя бы просто побыть рядом, удержать себя в этом доме стало очень трудно.
— Почему ты сопротивляешься этой любви? — Урахара вошел тихо, а может, он уже какое-то время здесь стоял, понять оказалось сложно.
— Он ещё совсем ребенок, Урахара, как я могу хотя бы мечтать о нем, не говоря о том, чтобы коснуться? — повторять вновь о невозможности любви шинигами и занпакто не было никаких сил. Зангетсу закрыл глаза, а дотронулся до лица ладонями. И перед ним тут же встал такой знакомый образ! Только начавший взрослеть мальчик. Которого так хотелось целовать, но сначала Ичиго должен был подрасти.
— Этот ребенок победил Кемпачи. — Голос Урахары был спокоен и тих, словно он говорил с больным. — Не говоря уж о вещах, которые делал с обоими Кучики.
— Это ничего не меняет, ему всё так же всего лишь пятнадцать лет. Секс с Рукией был её выбором, и то, чем всё закончилось, лишь доказывает его неготовность к подобным отношениям. А Бьякуя банально оказался не в том месте, не в то время. — Зангетсу убрал руки, чтобы посмотреть исследователю в глаза. Урахара обошел кровать, и сейчас стоял напротив, не выпуская веера из рук, но взгляд его был печален, и привычную ухмылку он сейчас надевать не стал. Зангетсу был благодарен за это, усмешку сейчас он бы просто не перенес.
— Но он же сам на тебя лезет, — грустно констатировал исследователь, и, садясь рядом, добавил тихо: — Никто бы ничего не сказал, если бы ты с ним спал.
— Мне не важно мнение других, мне важно, что бы думал я о себе сам. Я настолько старше, что даже не замечу случайно сломав. — Зангетсу откинулся назад, смотря в потолок, и думая об Ичиго, но не сейчас, а лет через пять, или, может быть, десять. Он станет старше, он будет понимать происходящее. Выбор спать или не спать будет действительно и его выбором. Причем полностью осознанным, не то, что сейчас.
— Дурак, — тихо прошептал Урахара, откидываясь на кровать рядом, потом приподнялся на локте, заглядывая в глаза, провел пальцами по измученному лицу. Зангетсу вряд ли это заметил, уйдя в грезы наяву. — Правда, дурак. Он у тебя сильный.
— Сильнее меня? — перед глазами Зангетсу встала милая сосредоточенно-обиженная мордочка, едва улыбка не скользнула на губы. Но всё же сдержал себя, просто по привычке, об его чувствах никто не должен знать. Ведь ими так легко воспользоваться. Но то привычка из прошлой жизни. А здесь их выражать можно, здесь никто не увидит, а Урахаре он, похоже, уже научился доверять.
Впрочем, исследователь никогда не позволял забывать, что его действия может и на благо, но всегда преследуют собственную выгоду. И нынешняя попытка сблизиться не стала откровением. Но не в этот же момент! Только перед глазами стоял очаровательный мальчик, как вдруг на тебя лезет небритый мужик! Урахара вздохнул и пошел в комнату. Оставшийся же в одиночестве в своей спальне Зангетсу, раздумывал об его изумительной способности никогда и ничего не делать просто так. А так же о том, что и в этот раз сексуальную связь в виде платы не получилось навязать. Что ж, всего лишь ещё одно подтверждение, чего именно добивается Урахара. Но тут у него ничего не выйдет, любви между ними не бывать! И пока между ним и Ичиго существует связь, жить, как обычный человек Зангетсу не сможет. Исследователю придется смириться с невозможностью этой любви. Хотя это, вероятно, будет первым делом оказавшимся Урахаре не по зубам.
А порвать связь между шинигами и занпакто значительно труднее, и в то же время легче, чем можно подумать. Вероятнее всего, исследователь уже понял, что сделать это со стороны шинигами нельзя. А от занпакто потребуется желание, чтобы это осуществить. И пока Зангетсу хочет оставаться рядом с Ичиго, этого не случится.
Сейчас же стоило задуматься о другом: осталось около недели, а мальчик так и не решился отдать себя в руки Кучики. Если Ичиго не сделает этого в ближайшее время, их шансы вмешаться и помочь им помириться устремятся к нулю. Других вариантов, из которых оба вышли бы с наименьшими потерями, так и не появилось. А это значит надо добиться от Ичиго согласия. Вот только как? Зангетсу встал с кровати и присоединился к Урахаре, но они так и не поговорили о деле. Просто достаточно было заглянуть в его глаза и стало ясно — Урахара тоже об этом думает, и если бы у него были идеи, он бы их уже высказал.
И тем не менее, шанс выпал значительно быстрее, чем Зангетсу мог предположить. Едва Урахара вышел за дверь, как прозвучал его голос:
— Зангетсу, посмотри, что тут у нас.
Дверь была раскрыта, и ничего не оставалось кроме как выйти. Это несколько удивило, но увиденное за порогом шокировало. Ичиго не нашел ничего лучше, чем предложить себя! Первой реакцией было отвесить мальчишке оплеуху. И Ичиго, почувствовав это, сжался. Сердце трепыхнулось в груди, взгляд скользнул по обнаженной фигурке, отмечая мельчайшие признаки усталости и отчаяния. И вместо удара, Зангетсу сделал шаг вперед и прижал мальчишку к себе. Только сейчас в полной мере позволив себе осознать, как же не хватало ему Ичиго. Только ощутив его так близко от себя, вспомнил, насколько сильно любит. И в то же время вновь осознал: позволять Ичиго убить Кучики он не должен. Если желает сохранить его таким вот как сейчас — светлым, чистым, открытым, то просто обязан сделать так, чтобы они помирились. Если у Кьёраку и Укитаке всё получиться, Ичиго не сильно пострадает. Он должен попросить мальчика предоставить Кучики возможность отомстить.
Хотя… не будет ли это ещё хуже? Предательство того, кому верил? Но их любовь невозможна в любом случае, а сражения… что ж, это будет далеко не первый раз, когда Ичиго неприятно брать меч в руки. Но они справятся с этим. Пройдут по пути доверия вновь. Зангетсу никогда не оставит хозяина, кто бы что по этому поводу не думал. И мальчик должен осознать необходимость отвечать за свои действия самому. Если дать ему почувствовать свою безнаказанность, легче от этого никому не будет.
Ну, а на то, что Ичиго сделал прямо сейчас, Зангетсу мог сказать только одно:
— Больше так не делай.
В ответ послышалось полузадушенное хмыканье, в котором с трудом угадывалось согласие. Но четче сказать об этом, вжимаясь носом в грудь другого человека, и не вышло бы. А Ичиго не мог отпустить от себя того, о ком думал с первой же минуты попадания сюда. И Зангетсу это прекрасно понимал.
— Иди к себе, ты должен сделать так, как хочет Урахара. Когда всё закончится, я вернусь.
А потом было самое трудное — разжать объятия мальчика и уйти, когда сердце и разум, в кои-то веки согласные друг с другом, требуют остаться. Но после этих слов выбора не оставалось. Он должен стать тем, в ком Ичиго будет черпать свою силу. Если не показывать, насколько страшно ему самому, то и мальчик постарается справиться со своим ужасом. Это испытание, через которое они должны пройти. В преддверии войны, которая всех их ждет, нельзя оставлять позади злость и ненависть, когда можно добиться дружеской поддержки. Если этого не произойдет, в ключевой момент Бьякуя и Ичиго могут начать сражаться друг против друга, вместо того, чтобы пойти бок о бок. Вместе. А если один из них умрет, кто от этого станет счастливее? Разве что Айзен.
Но это все правильные слова, а на деле страх за Ичиго никуда не делся. Да, наверное, и не мог. Как можно не опасаться за судьбу того, кого любишь? Зангетсу сидел в комнате, и ждал хоть каких-то новостей. Хоть чего-то способного заполнить пустоту в груди. Интересно даже, а занпакто может стать пустым?
Кьёраку наведывался к Урахаре, как оказалось, каждый день. И уже на следующий день после полученного согласия, у Зангетсу вновь собрались трое за кувшинчиком саке. В глазах всех облегчение мешалось с опасением, но до конца отсрочки данной Уноханой оставалось около недели, а значит, отступать некуда.
— Теперь, когда оба важных условия исполнены, нам нужно договориться, как всё будет происходить. — Урахара взял стаканчик и выпил. При первых двух разговорах об этом ничего не говорилось, ибо бессмысленно делить шкуру неубитого медведя. Но сейчас это должно быть сказано, и как подозревал исследователь возмущения и отторжения этот план вызовет не меньше, чем сама идея отдать Ичиго. Но Урахара просто чувствовал, что всё должно быть именно так, а потому был готов убеждать их в необходимости именно этих действий. — Будет лучше, если все мы подойдем туда одновременно. Вы с Укитаке, и мы с Зангетсу приведем своих подопечных на ту же поляну в лесу. — Здесь Урахара сделал паузу, и так понятно, сейчас последуют возражения. На первый взгляд поляна не лучшее место, где они могли бы встретиться. Первым не выдержал всё же Кьёраку:
— Но почему именно там?! — казалось бы, всё вокруг должно напоминать о той встрече, разве это не хуже?
— Там всё началось, там и закончится, — спокойно ответил вместо исследователя занпакто. Насколько он знал Урахару главные неприятности коснуться самого Зангетсу, и вряд ли
этот план может вообще понравиться. Но сейчас отступать поздно, главное сейчас самому оценить необходимость этих действий.
— Точно, — кивнул блондин, разглядывая своих гостей. Сейчас главное убедить Кьёраку, ему же ещё и с Укитаке разговаривать, а с тем, что должен предпринять Зангетсу у них будет время разобраться, ещё почти неделя времени. Потому Урахара и сосредоточился на нем: — Шинсуй, когда Бьякуя увидит Ичиго, его могут вновь одолеть сомнения, да и место предрасполагает. Но если что-то такое у него есть, там он покажет их сразу, а не после того, как мы их оставим.
— Мы их оставим?! — в два голоса, в унисон.
— Да, это самое важно, как только мы убедимся, что убивать друг друга они не собираются, мы должны будем уйти, оставив их наедине. — «Невозможно! Немыслимо! Недопустимо! Это неправильно!» примерно так должны они думать сейчас, и Урахара их прекрасно понимал. И всё же, когда он раз за разом прокручивал разные ситуации в голове, эта показалась лучшей.
— Нет! — снова два голоса в унисон.
Хотя это и первая естественная реакция, да и вполне ожидаемая, но почему-то Урахаре стало немного обидно. Дойти до этого момента и отказаться из-за того, что в твою интуицию не верят? Знают же, он всегда добивается своего. Ещё не было ни разу, когда он ошибся. Всё же сейчас ему придется проявить другую сторону своего дара и убеждать. А вот это, к сожалению, никогда не было его сильной стороной. И всё же он попытается:
— Вы же сами знаете, Бьякуя не монстр и не садист. Он хочет отомстить, да. Но наше присутствие будет его только раздражать. Хотя бы тем, что мы ему не доверяем. У Ичиго значительно больше шансов получить меньше повреждений, если нас рядом не будет, если мы не сможем прийти к нему на помощь. И об этом должны будут знать они оба. Шинсуй, ты видел почти в километре от той поляны беседку?
— Да, — как бы ни хотелось Кьёраку сейчас возражать, но правоту в словах Урахары было непросто отрицать. Да и нужно признаться себе в другом. Лично его присутствие Кучики только раздражало. Укитаке намного проще общался со своим бывшим лейтенантом, и насколько можно было об этом судить, ещё лучше у них проходило в его отсутствие. Даже немного обидно. — Но с ними может остаться хотя бы Укитаке?
— Нет. Тогда Бьякуя тогда не сделает всего о чем думал ожидая этой мести, и не почувствует себя удовлетворенным. Месть должна остаться только там. Сделали и забыли. И не надо их потом расспрашивать о произошедшем. Это только их дело. Думаю, не один из них не захочет к этому возвращаться.
— Всё равно — нет. — Кьёраку видел в каком состоянии после той встречи был Бьякуя, и даже малейшая возможность, что после этой встречи таким же будет Ичиго безумно пугала. Слова, это только слова, предположения, только предположения. Они должны контролировать события, которые будут развернуты на той поляне.
— И что, ты считаешь себя способным стоять и смотреть, как Бьякуя будет насиловать Ичиго? — Ответ на этот вопрос был более чем очевиден, и тем более Урахара должен был его задать. Полной уверенности в том, как Бьякуя будет мстить, у него не было до сих пор. Но даже если просто трахнет вместо того, чтобы проделать всё описанное Зангетсу, да и виденное потом на поляне, это уже будет намного лучше, чем любая другая месть. Просто отпустить он, конечно, не сможет, но хоть не поубивают друг друга, разве это не лучше?
— Нет, — Кьёраку отвернулся, бросив беглый взгляд на Зангетсу продолжавшего молчать. И тот разомкнул рот, но не с тем, чтобы поддержать, как, казалось бы, и должно произойти, а, задав вопрос до которого Урахара надеялся дойти, лишь получив согласие хотя бы с этой частью плана.
— Но это ещё не всё, а дальше? Бьякуя отсутствовал месяц и пойдет к тебе, как и было обговорено в начале, Ичиго вернется вместе с двумя капитанами в Сейретей, но ты ещё не сказал, что должен буду делать я. — И да, он действительно понял, зачем Урахаре было многословное вступление. И почему хотелось приступить к этому вопросу лишь измотав их спорами по первому. Урахара, поставленный перед необходимостью ответа на прямой вопрос, задумался. Попытка запутать Зангетсу в словах обойдется себе дороже. Потому ответил не менее прямо, стараясь игнорировать выражение появившееся в глазах Кьёраку:
— Ты вместе со мной вернешься сюда, и останешься здесь, пока Ичиго не вернется.
— И почему ты уверен, что эта попытка разделить нас не закончиться нашей смертью? — снова задал неприятный вопрос Зангетсу.
— Что-то мне подсказывает, ты знаешь, как обойти эту проблему, — попытался улыбнуться Урахара, но, глядя в черные глаза это, оказалось, не просто.
— И с чего ты решил, что я помогу тебе в этом? — холодно спросил Зангетсу.
— Потому что ты отдал мне себя до тех пор, пока Ичиго и Бьякуя не помирятся и всё не закончится. До этого времени ты мой. Если не согласен, мы всё можем завершить уже сейчас. Поскольку договоренность существует, они вероятнее всего найдут общий язык, но вот помогать капитану сохранить своё лицо я уже не буду. — Ох, разговор пошел как Урахара и ожидал, разве что присутствия Кьёраку не подразумевалось.
Но капитан не пытался вмешаться, бросая лишь быстрые взгляды то на одного, то на другого, то на всё ещё не сошедшие синяки с шеи Урахары. И принял самое разумное в этом момент решение: «милые бранятся, только тешатся». Они с Укитаке и сами не раз вступали в подобные перепалки. Лучше сейчас между ними не влезать, от обоих попадет.
— Я подумаю над твоим предложением, — спокойно ответил Зангетсу, но прежде чем Кьёраку с округлившимися глазами успел спросить о Кучики, быстро добавил: — А впрочем, я согласен. Я останусь здесь, с тобой.
Кьёраку заметил быстрые нехорошие взгляды, которыми обменялись двое, но счел за лучшее их просто игнорировать. Впрочем, учитывая случайное обещание данное другу, будет даже лучше, если Зангетсу останется здесь. Нет, Укитаке у него верный, но в этой жизни бывает всякое. Пока же стоило вернуть разговор в мирное, насколько это возможно русло. И драка насчет того стоит или не стоит оставлять Кучики и Ичиго наедине, для этих целей совсем не подходила.
— А после того, как Ичиго окажется у нас?
— Я думаю, ты уже понял и так. Ты подобрал раненого Ичиго, не позволив ему погибнуть. Несмотря на извечный запрет вмешиваться в дела живых. Там у вас случилась любовная интрижка, задевшая и Укитаке. Вам останется лишь показать его кому-нибудь, случайно. Ну и вам, естественно прикажут вернуть его на землю. Просто постарайтесь, чтобы он пробыл у вас хотя бы четыре дня.
— Ох, ещё и на взыскание влетим, и всё ради Ичиго, — горестно посетовал Кьёраку, хотя и не совсем откровенно. Это решение он принял ещё две недели назад, и милый Укитаке его поддержал. Пока же, разливая по стаканчикам саке, он думая о необходимости оставить Ичиго на поляне. И о том, как мальчик отреагирует на сообщение о том, что Зангетсу с ними не пойдет. Расстаться со своим занпакто? Оставить его где-то далеко? Кьёраку поежился, нет, через такое он пройти не хотел. Это даже страшнее изнасилования. Свой стаканчик он тут же выпил и налил ещё. Попытался представить себя без занпакто. Не получилось. Неужели Зангетсу пойдет на это? Он должен был точно знать!
— Не ради Ичиго, ему то от этого лучше не станет. А вот Бьякуя от этого должен выиграть, впрочем, он, вернувшись, тоже получит взыскание за несвоевременный уход в Хуэко Мундо. — Урахара поддержал начинание Кьёраку в смысле распития бутылки. И через короткое время от неё осталась едва ли треть. Зангетсу к ним не присоединился, всё так же сложив руки на столе и устремив взгляд на закрывающую окно занавеску. Наконец он нарушил молчаливое возлияние:
— Я согласен. — Когда же на него воззрились две пары малость мутноватых глаз, осталось лишь уточнить: — Со всем, и оставить Ичиго на поляне, и остаться потом здесь.
— Хорошо, — в тоне Урахары вовсе не слышалось радости. — А как ты?
— Я подумаю, мы ещё посоветуемся с Укитаке, и я сообщу ответ, — Кьёраку был не в силах так просто отступить. Хотя был уверен в ответе друга, он в своём бывшем лейтенанте не сомневался. Но в части отделения Ичиго от занпакто его просто трясло, разве можно такое допустить? Но его мнение на этот счет учитывать никто не собирался, и это было очень грустно. Хотя, быть может, одному из собравшихся в его доме это будет приятно знать. Ну или не приятно, но Бьякуя, возможно, будет милосерднее?
Дальше они просто молча пили, и в тот день вернуться назад, в Сейретей, не получилось. Как, в общем, и хотелось. Впрочем, просыпаться, прижимая к себе нежную щечку Кучики, ему нравилось значительно больше, чем небритого, дышащего перегаром исследователя. Кьёраку осторожно встал, стараясь не разбудить Урахару, и направился в комнату. Зангетсу обнаружился там же, где его и оставили. То есть сидя за столом, уперев взгляд в занавеску. И саке на него вновь не действовало.
— Мы там этого того? — попытался уточнить события, которыми закончилась последняя бутылка Кьёраку. Не то что, если у них с Урахарой что-то было, он сильно расстроился бы. Просто обычно подобное случалось, когда они с Укитаке ссорились, а так, на пустом месте изменить другу было бы обидно. Но это вопрос преследовал ещё одну цель, заодно немножко отвлечь Зангетсу от грустных мыслей. С другом иногда такое проходило, а вот занпакто на это не отреагировал.
— Нет, а ты бы хотел? — не изменил ни позы, ни выражение глаз Зангетсу. И да, это не только прозвучало как предложение себя, это им и было. Убежать от Ичиго к Шинсую, разве это не вариант? Пожалуй, даже единственно возможный.
«И почему я дал то обещание!» — расстроился про себя Кьёраку, — «Ему сейчас так требуется отвлечься!» и всё же нарушить данное другу слово оказалось невозможно:
— Только если с Широ, — и потянулся как сытый кот.
— Тогда выпьем, — предложил Зангетсу, ставя на стол непочатую бутылку.
— О! — восхищенно воскликнул Кьёраку, не удержавшись от извечного влюбленного взгляда. — Ты просто читаешь мои мысли!
— Зачем ты остался? — спокойно спросил Зангетсу.
— Что, это настолько очевидно? — немного насторожился Кьёраку. Так просто читать его мотивы мало кто мог. Похоже, здесь пройдет только откровенность. Ну, а почему бы и нет? Хочешь так, будем общаться там: — Поговорить с тобой хотел, с глазу на глаз.
— В комнате напичканной оборудованием Урахары?
— Но ты ведь знаешь, как её обмануть? — Кьёраку мило улыбнулся.
— Её да, а вот его нет. Он проснется через пять минут, потому у тебя очень мало времени, чтобы задать свой сокровенный вопрос. — Зангетсу разлил ещё по одной.
— Сокровенного нет, но тот, который я бы хотел сохранить от его ушей есть. Итак, можно? — Кьёраку не видел никаких отличий между раньше и сейчас, а всё что сделал Зангетсу — это просто разлил по стаканчикам саке, потому уточнить не мешало.
— Можно, — кивнул Зангетсу, теперь уже с любопытством разглядывая собутыльника.
— Ты не собираешься позволять Урахаре нарушать между вами связь? — спросил, глядя глаза в глаза Кьёраку.
— Нет, — недоверчиво ответил Зангетсу, мог ли он угадать?
— Но связь между шинигами и занпакто может быть нарушена только вами? — Кьёраку пытался по движению зрачков угадать ответ, но это не получилось. Хотя прозвучал именно тот, которого он и ожидал:
— Это закрытая информация.
— Тогда последний, и прошу тебя, дай мне на него ответ, — Кьёраку протянул ладонь и легонько сжал запястье Зангетсу. — Есть ли какая-то возможность быть нам с Укитаке вместе. Навсегда. При каждом перерождении.
— То, что ты ищешь, не даст тебе того, что ты хочешь. Лучший вариант и так у вас уже есть. Вы всегда будете вместе, и всегда будете начинать с самого начала. — Зангетсу немного посомневался, но всё же добавил: — И ты не первый раз задаешь мне этот вопрос. — Ну вот, небо на землю не упало, а значит, он не сильно нарушил запрет. Похоже, Кьёраку что-то и до этого разговора знал.
Они продолжили пить в полном молчании, думая каждый о своём, но неизменно дорогом, а через пару минут к ним присоединился Урахара.
На следующий день Кьёраку ушел, обещав вернуться завтра. И Урахара решил, не откладывая перейти к той части, которую нужно было обсудить именно с Зангетсу. Гость же явно ждал этого разговора, словно понимая, что это ещё не всё. Будто уже сказанного мало! Но как бы Урахара не хотел избежать этого, он просто чувствовал — так надо.
— Зангетсу, есть ещё одно, — осторожно начал исследователь, подсаживаясь к столу. Алкоголь уже выветрился из обеих голов, Ичиго пока не стоило ничего знать, а тянуть с этим разговором было уже некуда.
— Говори, — спокойно ответил Зангетсу, не отрывая взгляда от шторки.
— Это должен сделать ты, — тихо сказал Урахара, подождал вопроса, но поскольку его так и не последовало, решил сказать всё быстро и прямо. — Когда мы придем на поляну, ты должен будешь раздеть Ичиго и отдать его Кучики. Кимоно лучше не снимать, а накинуть на голову, так им обоим будет легче, если они не будут видеть друг друга.
— Это обязательно? — Зангетсу ничем не выдал своих чувств, но для Урахары это лишь стало подтверждением снедающей душу гостя боли.
— Нет, не обязательно. Если ты не хочешь, это сделаю я. Но я просто прошу тебя сделать это. — Как бы ни хотелось сказать да, и на том закончить разговор, но Урахара прекрасно понимал о чем просит. Одно дело сидя здесь убеждать себя с необходимости этих действий, и совсем другое отдать своего мальчика в руки мстителя самому. Но это ещё немного способно покачнуть весы справедливости в сердце Кучики в пользу милосердия. А разве не для этого они все столько сил положили?
— Но так будет лучше? — все же не смог не задать свой вопрос Зангетсу, хотя и очень старался промолчать. Знает ведь, если бы Урахара не был уверен, то и не просил.
— Да, немного, но лучше, — тихо ответил исследователь.
— Я сделаю это, — Зангетсу встал и ушел в спальню, видеть сейчас Урахару было слишком сложно. Впрочем, сейчас было бы трудно видеть любого человека.
Урахара же ещё немного посидел за столом сжал ладонь в кулак и, смотря туда, где недавно сидел Зангетсу. Потом встал, взглянул на занавесь скрывающую дверь в спальню, сделал движение, чтобы пойти туда, но тут же, одернув себя, вернулся обратно в дом.
С Кьёраку они на следующий день встретились наверху, ну что же, и это согласие было получено. Обсудив последние мельчайшие детали, они расстались теперь уже до встречи на поляне. Оставалось лишь рассказать Ичиго о скором расставании с Зангетсу, да проведать самого занпакто. Но вот этого Урахара пока сделать не мог. Быть может поближе к условленному времени и сможет, но пока никак. Вместо этого он лишний раз проведал принесшего извинения за своё поведение Ренджи, тренирующего сейчас Чада. Проверил, как справляется со своими тренировками Исида, в общем, делал всё, лишь бы оттянуть тот момент, когда нужно будет войти в комнату к Зангетсу и посмотреть в его глаза. И надо признать это отняло у него очень много времени.
Когда же он всё же вернулся домой, на глаза попалась шествующая из лаборатории Уруру, несущая обратно не тронутую еду.
— Стой! — Урахара завернул девочку к себе, поскольку она даже не помнила, что вообще ходит в лабораторию, то и не отчитывалась ему о том, в каком состоянии находятся гости. Но сейчас она хоть что-то, но должна помнить. — Как давно он ничего не ест? — Только выходя из своего транса, она должна помнить ответ. А от кого она несет полный поднос еды очевидно. Тело, требующее питание есть только у Зангетсу.
— Три дня, — Уруру внимательно смотрела на Урахару, ожидая дальнейших распоряжений. Глаза её были расфокусированы, как и в любой другой момент, когда она действовала по заранее заложенной программе. Но сейчас изменять её пока было рано.
— Хорошая девочка, иди, — Урахара перехватил поднос, и, собравшись с силами, спустился в лабораторию. Зангетсу не съел ничего с того дня, как дал то согласие. Так не пойдет, если он настолько переживает, лучше сделать это самому.
Зайдя в комнату и поставив поднос на стол, исследователь скользнул в спальню. Как и ожидалось, Зангетсу оказался здесь, лежа полностью одетый поперек кровати и прикрыв ладонями лицо. Если он так провалялся все эти три дня, то ему скорее смерть от жажды грозит, чем от переживаний.
— Вставай, — скомандовал Урахара, если понадобиться, то просто заставит его подняться, взяв контроль над гигаем в свои руки.
— Не волнуйся, со мной всё в порядке, — спокойно ответил Зангетсу, поднимаясь с кровати и выходя в комнату. Вытащив пару чашек, он принялся готовить кофе.
— А мне, кажется, нет, — Урахара вздохнул, то, что занпакто скрывает свои чувства даже от него, совершенно не нравилось. — Я беру свою просьбу назад, я сам всё сделаю. Тебе даже не нужно будет отсюда выходить.
— Неужели ты думаешь, что я в такой момент оставлю его? — Зангетсу повернулся, ставя перед Урахарой чашку с кофе. Затем поставил перед собой вторую и, подвинув к себе поднос, принялся за пропущенный то ли завтрак, то ли ужин.
— Хотел бы я сказать тебе все, о чем думаю, но боюсь сейчас не лучший для этого момент, — Урахара поднялся из-за стола. — Я сейчас проведаю Ичиго, а если вернувшись сочту, что ты не готов действовать адекватно, то когда мальчик пойдет на встречу с Кучики, ты останешься здесь. И ты знаешь, что если я захочу, то так и будет. — Урахара перехватил контроль над гигаем и заставил ложку поднесенную ко рту проделать обратный путь и высыпать рис обратно в пиалу. Затем, вернув контроль Зангетсу, встал, и, не оборачиваясь, вышел. Возможно, так действовать было неправильно, но сейчас этого мужика следовало, как следует, встряхнуть. И Урахара очень надеялся, что у него это получилось. Так, осталось поговорить с Ичиго, и можно будет вернуться к вставлению мозгов занпакто.
Зангетсу же действительно встряхнуло, по крайней мере, мало не показалось. Он в каком-то ужасе некоторое время пытался понять, чего от него надо Урахаре, но, быстро справившись с собой, понял — ничего. Его просто приводили в себя и ничего более. Да уж, это явно требовалось. В таком отчаянии, как за последние дни ему давно пребывать не приходилось. Вряд ли оно куда-то денется до самого конца, а значит с ним надо как-то сосуществовать, раз справиться невозможно.
Вернувшись, Урахара удовлетворенно кивнул, явно заметив разницу в прежнем и нынешнем состояниях. Но все же не удержался от предупреждения:
— Только посмей снова так себя вести, вмиг очутишься сторонним наблюдателем.
— Как он? — вместо ответа задал самый важный сейчас вопрос Зангетсу. С каждым часом, приближающим время встречи, держать себя в руках становилось всё труднее. А сейчас он вообще благодарен был исследователю за этот вот гигай. Если он всё же не выдержит, Урахара в любой момент сможет перехватить контроль. Но ради Ичиго нужно сохранять спокойствие.
— Боится, — просто ответил Урахара, и добавил: — Как и все мы.
— Было бы гораздо проще, если всё это должно было случиться со мной, — устремив взгляд в чашку кофе, которую крутил в своих ладонях, Зангетсу едва слышно вздохнул. Он видел всё со стороны, он знал, насколько это будет тяжело пережить мальчику. И да, просто стоять в стороне и ждать было страшнее всего. Когда бы знаешь, что всё зависит от тебя это одно, но сейчас было совсем другое дело.
— С тобой и так по его вине происходит очень многое, — жестко сказал Урахара, но потом улыбнулся фирменной улыбочкой и добавил: — Но я то, как раз совсем не против.
— Ему трудно придется, — словно не слыша, продолжал Зангетсу. Сейчас от него ровным счетом ничего не зависело, как вынести это вот ожидание?
— Но ты прекрасно понимаешь, что отвечать он должен за себя сам? — внезапно переменил тон исследователь. А что ещё оставалось? Зангетсу всегда был единственным существом, которому Урахаре хотелось помочь. Но почему-то это никак не получалось. Потому что в процессе исследователь только и делал, что причинял всё новую и новую боль.
— Понимаю, и согласен, но почему-то от этого не легче, — Зангетсу продолжал смотреть в полную чашку, не замечая даже, как ладонь Урахары легла на запястье.
— Недолго осталось, надо ещё немного потерпеть, и все закончиться. — Урахара тихонько сжал пальцы, но нервное напряжение владевшее Зангетсу блокировало чувствительность.
— Да, — тихо произнес Зангетсу, подняв взгляд на сидящего рядом мужчину, а потом они просто пили свой кофе и ничего больше не говорили. Урахара провел у него целый день, и лишь сообщив, что уже поздняя ночь отправился спать. Что же оставалось пережить один день, и послезавтра всё устремиться к своему концу.
Зангетсу прошел в спальню, выключил свет, благо окон здесь не было, а значит, вечный день за окном можно было игнорировать, и попытался заснуть. Но вместо сна вернулось то самое состояние, из которого так хорошо вывел сегодня Урахара. Ну что же, тоже развлечение, борьба с отчаянием. И возможно оно бы снова одержало над ним верх, если бы не зашел сказать «спокойной ночи» исследователь. Ну, зашел-то он естественно не за этим, но это не существенно. Надо признать ещё никогда Зангетсу не был так рад человеку посреди ночи вламывающегося к нему в спальню.
— Ты чего, нет, так не пойдет! — Урахара мгновенно понял, в чем дело, но не затем он целый день пытался привести Зангетсу в порядок, чтобы вот так сейчас увидеть, что всё началось сначала. — Куда бы ты без меня делся! — Ехидно спросил, забираясь под одеяло, и прижимая к себе мелко дрожащего мужчину.
— Наверное, — Зангетсу сделал вид, будто думает, — сам бы справился? — На самом деле он был рад возможности провести эту ночь не одному.
— Куда уж тебе без меня, — фыркнул Урахара, уткнувшись небритой щекой в шею, и задремал. А скорее просто сделала вид, будто задремал.
Весь следующий день они провели не вставая, нет, секса между ними так и не было, какой уж тут может быть секс, когда твои поцелуи встречают столь же энтузиазма, как это сделал бы письменный стол? Зангетсу их банально не замечал, погруженный в свои переживая. И Урахара вскоре сосредоточился лишь на одной задаче — отгонять от него страх. Нет, и так понятно, когда придет время Зангетсу справиться с собой, и сделает всё как надо. Но пока, ожидая того самого часа, он самый уязвимый из всех. Никто из них не остаётся один. Кьёраку и Укитаке сделают для Кучики всё, чтобы тот забыл сомнения и страхи. Пустой не даст покоя, а вместе с тем и возможности уйти в себя Ичиго. Только у Зангетсу никого нет. Ну, так Урахара проведет это время с ним. Просто рядом. И ничего особенно в состоянии занпакто нет. Даже сильные люди чего-то боятся.
Так прошел и подошел к концу последний день. Ночью им даже удалось поспать. А с утра Урахара ушел, позволяя Зангетсу привести себя в порядок перед встречей с Ичиго. Да и нужно было проследить, насколько приготовил себя к этой встрече сам мальчик. Когда же все приготовления были закончены, Урахара вернулся за Зангетсу.
«Ты должен это сделать!» Только так позволял себе думать о просьбе Урахары Зангетсу. Действительно веря ему, уже который раз убеждаясь, что если кто-то и может сделать невозможное, так только этот человек. Они все пытались увести ситуацию с пути ведущему к катастрофе. Но такое вот решение, это всё же зло. А убедить себя, что меньшее зло лучше, чем зло большое оказалось невозможно. Зангетсу вновь опустился на кровать. Время сомнений давно прошло, настало время действий. Но сейчас, до прихода исследователя, можно было позволить себе ещё немного опасений за Ичиго.
— Ну что, ты готов? — Урахара вошел тихо, сел рядом на кровать, положил ладонь на лоб. — Если не хочешь, я сам сделаю это.
— Но нужно, чтобы все сделал я? — Зангетсу это знал, но не спросить не мог.
— Да. — Урахара осторожно провел пальцем по шраму на лбу. — Тогда у нас будет больше шансов, что все закончиться хорошо.
— Намного? — Зангетсу перевел взгляд на исследователя. Последние мгновения данные себе на страх, и он возьмет себя в руки. Отсюда и до конца, до возвращения Ичиго, не даст себе ни секунды размышлений и сомнений. Но пока ещё можно, ещё совсем чуть-чуть. Но вот уже дрожь уходит из рук, вот спокойствие медленно втекает в него подобно полноводной реке, и он вновь становится самим собой. Тем, кого всегда знал Ичиго.
— Полпроцента я тебе обещаю, — грустно улыбнулся Урахара, глядя, как Зангетсу берет себя в руки. Да, так и надо, Ичиго должен увидеть его именно таким. А сам исследователь был бесконечно благодарен Зангетсу за то, что позволил увидеть подобное. Слабым испуганным, но всё же живым. Способным переживать. Кто знает, сколько людей когда-либо имели право видеть боль Зангетсу. Скорее всего, их очень мало. Единицы. Такие как он не позволяют себе показывать настоящие чувства.
— Один из двухсот? — занпакто прикрыл глаза, когда они вновь открылись, в них стояла решимость. — Это стоит того, пойдем.
Они вышли из домика вдвоём, положив ладонь на ручку двери ведущую в комнату мальчика, Урахара снова обернулся к нему. Зангетсу кивнул, с его стороны исследователь мог ничего не опасаться. Занпакто хорошо понимал: если Ичиго увидит его слабость, то и сам сломается и не сможет пережить то, к чему так долго готовили. Можно ли позволить этому случиться сейчас?
— Ичиго, ты готов? — Урахара даже не пытался шутить сейчас. Да и его вряд ли кто-то услышал бы. Эти двое напоминали две перетянутые струны, только тронь — порвутся. Мальчишка, увидев Зангетсу, бросился к нему, вжался лицом в грудь, нервно сжал пальцы на складках плащ, аж ткань затрещала, а может, это только показалось. Ведь ткань не может трещать? Зангетсу осторожно положил руку на его плечи, чуть прижал к себе, а потом отстранил:
— Ичиго, ты сейчас должен быть сильным.
— Д-да, — пролепетал мальчик, дрожа всем телом, попытался стать столь же уверенным, как собственный меч, но не выдержал и вцепился в ладонь мужчины обеими руками. Зангетсу не стал убирать руку. Исследователь занял место по другую сторону, и так они и пошли втроём. Всю дорогу до самой поляны, с которой всё и началось. Навстречу идущим к ним с другой стороны шинигами, пребывающем едва ли в меньшем напряжении. Естественно на их пути вновь не встретилось никого знакомого. Но ведь иначе и быть не могло, когда за дело принимается Урахара, всё идет, как задумано.
За всю дорогу не было вымолвлено ни слова. Лишь Ичиго с каждым шагом дрожал всё сильнее, и крепче цеплялся за протянутую ладонь. Так дошли до той самой поляны, к счастью другие уже ждали их там. Зангетсу сам чувствовал себя не лучше, чем хозяин, но показывать этого тем троим просто не мог. Как, впрочем, не мог заставить себя отпустить ладонь Ичиго. Урахара вроде бы что-то говорил, но это прошло мимо сознания. Для него мир сократился до дрожащей в его руке ладошки.
— Зангетсу, — тихо произнес Урахара, бросив взгляд на абсолютно спокойного человека, и боясь, что слова сейчас не дойдут до сознания. — Я думаю пора.
— Хорошо, — спокойно ответил Зангетсу, обернулся к своему хозяину, заставил взглянуть в свои глаза: — Ичиго, ты готов?
— Да, — ответил ничего не соображающий от ужаса парень.
— Хорошо, — снова повторил Зангетсу, осторожно развязывая пояса хакама, и позволяя тяжелой ткани упасть к ногам мальчика. С болью увидев, какой страх вызвали эти действия у Ичиго. «Да, маленький, ты снова чувствуешь, что тебя предают. Но так надо. Если Урахара уверен, что это увеличит шансы на милость капитана хотя бы на полпроцента, то это стоит того». Следом было снято верхнее кимоно, Ичиго вновь дернулся, попытавшись плотнее запахнуть нижнее, но Зангетсу легонько пожал его плечо, и мальчик вновь расслабился. Постелив на землю кимоно и чуть потянув на себя, занпакто заставил Ичиго опуститься на колени. Хозяин смотрел с ужасом и мольбой, но сейчас отступать было уже бессмысленно. Зангетсу провел пальцем по его скуле: — Я буду ждать тебя. — А затем заставил упереться в землю руками и задрал нижнее кимоно, обнажая розовые ягодицы. Ну вот, осталась последняя деталь и Ичиго будет полностью готов. Когда и она была снята, мальчишка всхлипнул, и ткань кимоно упала первая соленая капля. — Я люблю тебя. — Шепнул Зангетсу напоследок, вставая с кимоно и подходя к Урахаре. Скользнув усталым взглядом по лицам, он всё же заметил одно. Самое важное. На лицах всех троих шинигами удивление мешалось с отвращением. Как он мог, вот так, сам отдать Ичиго? Недопустимо! А Бьякуя был просто поражен. Тоже ведь такой маленький ещё. Не понимает, что так нужно, в отличие от двоих, которые не одобряют, но понимают. А ещё Зангетсу знал: только что они эти полпроцента выиграли.
— Ну что же, я думаю, мы можем оставить их вдвоем, — как мог веселее возвестил торговец.
Зангетсу кивнул и первым пошел к условленной беседке, в которой они и будут дожидаться конца действа. Лишь запомнил, что пришел первым и сел так, чтобы увидеть сразу, когда Бьякуя и Ичиго придут. Потом в сердце был только страх, и благодарность за безмолвную поддержку Урахары сидящего рядом. Да и ещё благодарность другим двоим, которые тоже переживали за Ичиго. Но всё, что они могли сделать, уже было завершено, сейчас они могли лишь ждать, какой выбор сделает сам Бьякуя. И хуже этого ожидания не было ничего.