Имеющий глаза

День третий, и капитан Джеймс Т. Кирк не делает ровным счетом ничего, а агент Кора Орват делает очень многое, но также безрезультатно Кора На безупречно тихом мостике слышны были только рубленые реплики и только по делу. Ухура терзала модуль ближней связи. Глядя на нее, и Чехов влез в какую-то технику с головой, а Саймонс решительно открыл приборную панель — что там по регламенту можно было сделать? Выбравшийся из инженерной Скотт, осмотревшись, махнул рукой и ретировался с мостика, даже не сказав, зачем пришел. Кирк улыбался дежурно — вроде бы так же тепло, но при этом жутко. Коре было проще всех: ей Кирк холодно улыбался и вчера, сегодня просто стал меньше сдерживать неприязнь. Вязко тянулись минуты. С удивительным занудством и педантичностью мистер Спок анализировал присланные Милодаром акты и протоколы, судебные дела и прецеденты — все сводились к тому, что придется соглашаться неизвестно на что. Коре разжевывали как первокласснице, почему ничего из этого не годится. Если бы юристы Милодара нашли лазейку, они бы не прислали горы отработанного материала. Этой ночью Спок неживым голосом попросил контакты Центра аналитики, а она спросонья их надиктовала, лишь бы отстал. Проснувшись же, она впервые услышала про древний ромуланский Свод Ст'Кама. Его тяжеловесные, устаревшие формулировки говорили, что воину надлежит сдержать слово чести. Получалось, как не вертись, чертов «договор в целом» отменить не получится. — Без вариантов. Не согласимся — не узнаем, что им надо, — Кора отложила падд и помассировала затылок, отгоняя головную боль. — Именно так. — Вы это знали с самого начала. — Нет, но понял через двадцать четыре целых и три десятых минуты анализа. Терпение кончилось. Кора поднялась на ноги и сообщила: — Через час на связи Вулкан. Встретимся в переговорной. Интерес Спока в том, чтобы выставить ее с корабля как можно скорее. Кто бы мог подумать, что вулканец, даже не пытающийся делать скидку на людскую нелогичность, настолько невыносим? А потом Кора ругалась с мистером Скоттом, перестраивая дальнюю связь на свой вкус, добавляя в обычный корабельный канал параллельную линию и щедро посыпая шумом и кодами настоящий сигнал. Кто будет шпионить — увидит рутинные разговоры с Милодаром; не слишком секретные, где-то даже не очень фальшивые, такие и слить не жалко. Кирк про ромуланские законы услышал позже и уточнил, правильно ли он понял, что в кипе документов затесалась ссылка на это старье. Правильно. Посольство Гаммы-Кью отвлекало внимание постоянными правками. Какие-то из них наверняка опирались на очень старые документы. …Но сколько же лет законам, которые полагаются на устные договоренности и слово чести? — Свод, если переводить на современный язык, в первую очередь утверждает, что слово воина нерушимо. Если воин решился на такой договор, он уверен в намерениях обеих сторон и выказывает уважение послу лично, — обстоятельно пояснял старый консультант с Вулкана. — Это следует из Трактата о достоинстве воина. — А как получилось, что нас как-то касаются ромуланские законы? — Ромуланская Империя настаивала на том, чтобы допустить использование этого кодекса в международных миссиях. Разумеется, с ограничениями. В наши дни это редчайшая практика. В последний раз по этому вопросу ко мне обращались в 2194-м году, и уже тогда это был уникальный прецедент. Подписи представителя Ромуланской империи в любом документе Пакета достаточно для того, чтобы ссылка на Свод стала действительна. Значит, с этой сделки что-то получит и Ромул. Что же за интриги у Гаммы-Кью? — И что будет, если мы примем условия? — помрачнев еще больше, уточнил Кирк. — Ваша сторона примет на себя обязательство исполнить одно — любое — личное пожелание посла, если это в ваших силах. Это древний кодекс, и он говорит о доверии воинов, формулировки в нем весьма нетрадиционны. — И если нет? — С их стороны было бы логично воспользоваться прессой и донести до партнеров, что Федерация позволяет себе не соблюдать договоренности. Это отрицательно скажется на репутации нашей стороны. Также они могли бы подать иск в межпланетарные инстанции. — Все это можно оспорить, а скандал — замять. — Да, но это время, — вступила в разговор Кора. — Проблема в том, будет ли это время у нас, и чего нам это будет стоить. Благодарю вас, мистер Стром. Ваша консультация нам очень помогла. Живите долго и процветайте. — Живите долго и процветайте. Связь прервалась, и Спок молча вышел из комнаты. И — что? — мимоходом почти коснулся рукой запястья Коры. Будь он человеком, она бы и не заметила: за столом переговоров они сидели рядом. Но — Спок, вулканец, случайно? Никогда. Но всерьез задумываться об этом было некогда: на выходе ее поймал Джонс и вцепился мертвой хваткой. Кирк приставил к ней правильного вредителя, условные полезность и честность которого никак не давали повода его отослать. — Ходят слухи, что вы — человек недоброжелателей капитана в Штабе, — доложил он, — и вы хотите снять его с должности или даже отдать под трибунал. Капитана жалеют, а вас ненавидят. — Неплохо. Что еще? — Прозвучало мнение, что капитан со старшим помощником рассорились из-за вас. Что мистер Спок приглядывается к вам. Говорили даже про любовный треугольник. «Не поругались бы эти двое — так и шведской семьей бы обозвали». Не все так разумны, как Ухура. Это правда, глаза есть у всех — не все могут видеть, но каждый может рассуждать. Забавно: ее сочли роковой соблазнительницей, захомутавшей бедного Кирка. И Спока. Джонс отдал честь и обещал информировать о любых странностях. А Кора вновь вышла на охоту. «Прогуляться». Для начала — в кают-компанию. Там оказалось на удивление пусто: все попрятались по углам, пережидали дурное настроение капитана и старпома в каютах. Попастись на открытые пространства выбрались только самые смелые — Ухура была в их числе, она даже напевала что-то жизнерадостное, поднимая боевой дух приунывшей команде. Эту песню Кора никогда еще не слышала. Так хотелось расслабиться под приятный голос, отпустить напряжение, но чуждые переливы и слова о сути какого-то бестелесного, меняющего лица, смутно тревожили. К чему бы? — Ниота, а кто тебе такую интересную песню напел? — Не помню, — пожала плечами Ухура. — На Сааде-Младшей кто-то из наших подслушал, всем вокальным кружком переводили на стандарт. Саада-Младшая? Где это? Сразу не припоминалось, кажется, про нее она что-то слышала, очень давно и очень смутно. — Как смена? — Сама знаешь. Даже не хочу об этом говорить, — Ухура убрала падд в сумку, но все же не уходила. Да, ей точно нужно было выговориться. — Да? — Между ними будто кошка пробежала. А что ты скажешь? — Скажу, что Ниоте Ухуре некому пожаловаться на двух упрямых командиров. — Помирились бы они скорее, а? Еле выдержала смену. Сама видела, на мостике ледник. Спок злющий, Кирк сам не свой. Даже наш доктор не высовывался сегодня, а это уже само по себе… — она махнула рукой и взяла из миски пригоршню прессованных сухофруктов. Кора ее так понимала! Но эта ссора была ей на руку, поэтому сочувствовала не слишком искренним. Джим Джим в общем-то понимал, почему от него шарахается дежурная энсин. Он держался ровно и профессионально, но людям этого было мало. Он улыбался — от него отходили поскорее; он старался работать — получалось из рук вон плохо. Из помощника Спок в одночасье превратился во вредителя. Чтобы услышать нужные слова, прежде так естественно вливавшиеся в приказы и рассуждения, приходилось каждый раз просить. Неловко и унизительно. Он даже отложил проверку фазерных батарей — до того дурно становилось от мысли, что придется говорить, говорить много, говорить со Споком. Даже когда Джеймс Кирк только стал капитаном, его не так задевали сухие и безжалостные уточнения Спока: в конце-то концов, тогда он в самом деле почти не знал свою Леди. Сегодня Орват с мостика сбежала очень быстро. А вот ему предстояло еще половину смены дышать одним воздухом со Споком, злиться, не понимать и по-прежнему хотеть. А тот как нарочно зависал над своим терминалом, забыв про стул. Интересно, к каким выводам пришла агент? Джеймс Кирк — это точно Джеймс Кирк, честный капитан Звездного флота? Без подлога, без маскировки, весь — настоящий, на виду. Все его прегрешения записаны в личном деле, а оттуда за последний год почти ничего не стирали, он проверял. Не случайная же интрижка так взволновала агента полиции? Там и не было ничего, он только пару раз пообщался с офицером по науке с нейтральной базы, такую малость разве можно назвать шпионажем? О Гамме-Кью Джим думал и думал много. Но для проверки кое-каких идей пришлось бы постучаться к не самым приятным знакомым. С Корой Орват, вцепившейся в Ухуру и все каналы связи, про «незаметно» можно было забыть. Самая первая мысль — побеседовать поплотнее с послом — казалась все разумнее. И если поначалу он остерегался этого — посол ему чересчур нравилась, да и Спок не одобрял — но теперь у него был карт-бланш. Спок его отверг. Спок едва ли не жался к Коре Орват, чуть ли не дотрагивался до нее. Что же… Действуйте, капитан! Для него — все девушки мира. Самые обаятельные, самые красивые, самые страстные. И никакого мистера Спока. Только по службе. Не думать о том, как они могли бы просыпаться вместе; не мечтать о Споке в домашней темной робе; забыть о переглядывании на мостике и понимании с полуслова. У него отличный первый офицер, лучший во всем флоте, тот, кого он с таким трудом когда-то убедил остаться на «Энтерпрайз». Не лучший друг. Не тот, с кем он был готов разделить все и на чью взаимность смел надеяться. Он позволил себе прошлым вечером оплакивать свою не сложившуюся любовь. Довольно. Он собирался научиться жить с памятью о ней, идти вперед и не сломаться, как бы тяжело ни было. В голове играли с детства знакомые распева мотивы гитары — старинная рок-музыка Земли — и звуки иноземных инструментов. Сумасшедшая штучка в его голове — неужели это она показалась Споку такой мерзкой? Если самую настоящую чопорную леди затащить в стриптиз-клуб — станет ли ей противно и гадко? Или она, сломавшись, покажет, что в ней есть восторженного-похотливого-ненасытного? Для Спока оказалось лучше остаться собой прежним — всегда и во всем. Слова, которые еще недавно сплетались в непринужденную беседу, падали медленно и тяжело. Каждая фраза оказывалась взвешена и обдумана, чтобы дыхания хватило до конца. Каждая реплика — необходима и осмысленна. Отличная беседа, идеальная для вулканских логиков, прямо-таки образцовая. Может, Спок что-то не так понял и просто ждет разъяснений? Если их дружба раскололась, осталось ли на ее месте хотя бы уважение?