Имеющий глаза

— Предварительно — согласны, госпожа посол, — отчеканил Спок. Посол, едва ли не подрагивающая от напряжения, как-то сразу расслабилась, подернулась рябью и сладко улыбнулась. И куда делась ее холодность? — Мистер Спок, — пропела она. — Послезавтра конец цикла Малой Луны. Это хороший день, в который я озвучу свою волю. — Вот и уточнили, — Кирк в очередной раз пригладил волосы. — Сволочи. — Все равно бы лететь пришлось, — пожала плечами Кора. — Вопрос только, куда. Подсказок не было: ни в файлах Миртан и Амшаля, ни в тех обрывках информации, которые удалось выловить и прочесть. Посол оставалась по-прежнему загадкой. Гамма-Кью была лишь одной из планет союза десятка миров вокруг. Какой из них — ее «родина»? Где запрятано то самое гнездо перекидышей? Кирк широко улыбнулся и развернулся к Коре: — Мисс Орват, как вы относитесь к прогулке на Мирани? Скажем, слетать туда на выходные. — Откуда знаете? — Я с послом флиртовал как проклятый всю неделю. — Компьютер, Мирани на экран. Справка. — Мирани. Третья по населению колония Гамма-Кью. Более сорока значимых поселений, четыре города, претендующие на звание столицы. — Стоп. Слишком много. Еще, что у нас есть еще? — Украшения, — уверенно сказал Спок. Кора сначала даже не поняла, о чем он. Ее-то куда больше интересовала мимика посла. Смутно припомнилось, что, да, было у нее какое-то тусклое сооружение на пальце. Спок успел загрузить энциклопедию традиций Мирани и уверенно выбрал одну из неброских цепочек: — Оно. Чем украшение отличается от остальных, сходу было и не сказать.- В этой провинции только один большой город. Тогда… Зовите своих ребят, а я пока сделаю запрос на стыковку. Кирк подошел и ударил кулаком по кнопке вызова, коротко отдавая распоряжения. Потер подбородок, задумался — что-то уточнил. Наконец удовлетворенно кивнул, сел на свое место (каждый раз его стул оказывался все ближе к Спокову), проглядел списки и отчего-то хмыкнул. — Что-то не так? — Скажите, Кора, а вы их по фамилии подбирали? — Нет, а что? Кирк протянул ей список десантников. Смертин и Хель — из службы безопасности корабля, от Коры — трое: Дертодд, Томбстон, еще один… — Ромуланец с прозвищем на вулканском, которое переводится как «Несущий смерть». Очаровательно. — И правда очаровательно, — согласилась Кора. А Кирк вгляделся в запрос и прищурился: — А теперь расскажите, почему это ваших в списке трое плюс пилот, а ждем мы двоих. — Ромуланец и мой пилот дожидались на корабле. И я не хочу думать, чем они там занимались. — То есть все это время на палубе были два неучтенных пассажира. Ромуланец-убийца и… — Отличный пилот, просто богиня транспортатора. — Очаровательно. Я чувствовал, что телепатический фон возле доков сексуально перегружен, но счел это проблемой своего восприятия. *** Десантникам, едва они добрались, даже передохнуть не дали, из транспортаторной сразу же отправили в док. Последними вышли люди Коры — здоровенный ромуланец в красной форме службы безопасности (к этому привыкнуть все не удавалось) и землянка, кажущаяся на его фоне такой крошечной. Времени, времени было в обрез. Последнее, что оставалось — это инструктаж, но и рассказывать-то было почти нечего, план операции до сих пор выглядел прискорбно куцым. За такие непроработанные каракули вместо стратегии им бы троим по выговору влепить: нельзя слать людей в дело, не разведав всех деталей. — Итак, «Энтерпрайз» остается на орбите Гаммы-Кью. Доктор Маккой, на вас — перекидыши, ждите корабль Службы безопасности Федерации. Думаю, это где-то сутки. — Боунз, извини, придется тебе побыть тюремщиком, а не доктором, — шепнул Кирк. — Они же закончат с делами на Гамма-Кью. А наша забота — Мирани. Мы выясняем, где гнездо перекидышей, а потом находим подходящие аргументы для их охраны. Нам ведь не нужны проблемы, правда? — переодетая в темную спецодежду группа понимающе закивала. Так они выглядели, конечно, не так выразительно, но штурмовая форма, которую продавали ференги — стандарт для нелегалов. Для таких, как они. — А здесь тихо и почти незаметно устраивают маленький международный скандал, но мы его пропустим, — продолжил Кирк за нее. — Орват, нам туда часов семь добираться? Должны по дороге успеть прощупать почву. — Вопросы? Всем проверить снаряжение. Готовность к старту номер один. Назойливо затрезвонил вызов по внутрикорабельной связи. — Что там еще? — устало вздохнул Кирк. — Скотти, что случилось? Это срочно? — Капитан, вам стоит на это взглянуть. Монтгомери Скотт нервничал всерьез, и Кирк даже не стал возражать, когда Кора пошла за ним следом — вместе со Споком. — Так что случилось? — нетерпеливо переспросил Кирк. И… Определенно случилось. Если Кора что-то понимала в фазерах и капитанах Кирках, то тот бы никогда принял бы профилактику, пока все не сделано по форме. А по форме ремонтная заглушка должна быть задраена. Мистер Скотт на это бы только махнул рукой: нисколько не умаляя его таланты, он, живущий ремонтами, запросто пропустил бы открытый лючок, привычно не заметил бы предупреждения. Но как только бы сработал механизм заглушки — бах! — удар холостыми по Гамме-Кью, якобы с полного одобрения капитана. Достаточно, чтобы Федерация отдала послу что угодно, лишь бы замять скандал. — Очаровательно, — после паузы заключил Спок. — Это объясняет активность «Миршан» и «Амшаля» последние дни. — Простите? — Полагаю, когда заключение договора оказалась под вопросом, они решили подстраховаться. Я бы предположил, что они прорабатывали две основные версии скандала: с ударом по планете или с попыткой изнасилования вами посла, — по-деловому озвучивал Спок свои гипотезы. Кирка перекосило. — Тем не менее, — Кора отошла от раскуроченной панели управления. — Мистер Скотт, это крайне важная находка. Пожалуйста, подготовьте подробный отчет к моему возвращению. Корабль мягко вышел из дока и лег на курс. Покидав вещи и заскучав, оперативники уселись знакомиться и убивать время картами. Поначалу Кирк приглядывал за своими, чтобы интерес не шел дальше отметок в падде, но потом махнул рукой. То ли не до того стало, то ли забыл, то ли оттого, что его Смертин уверенно вел в счете. А потом они и вовсе перебрались в отдельный тесный кабинет. Мирани, о которой они узнавали все больше, оказалась многолюдной, бойкой и разнообразной планетой. Где-то в горах даже угнездилась ферма, растящая дилитиевые кристаллы — небольшие и очень чистые, то, что нужно кораблю разведчика или диверсанта. Дилитиевые кристаллы и дихтонские технологии на аукционе — эти два факта могли очень красиво встать рядом. Жаль только, что по этой фермочке информация не грузилась. Система Гамма-Кью и прежде была полна тайн, но последние год-другой они закрывались наглухо. Кое-что разведка приносила, но крохи, жалкие крохи. Спок по-прежнему молчал и анализировал данные с невероятной вулканской скоростью. Кора с Кирком переглянулись и, негромко переругиваясь, начали сооружать воздушный замок — наметок стратегии. Чуть более материальный, чем ничего. Но все еще рассыпающийся без фундамента. Спок закончил анализ именно тогда, когда они исчерпали все идеи. — С вероятностью 84,3% наша цель — Рад Лим Анк. — Восемьдесят процентов с лишним — неплохой шанс, — откинулась на спинку кресла Кора. — Вы опирались на факты, о которых знаете только вы? Известный политик, влиятельный, но всегда остающийся в тени, чуть нервный — не удивительно, три года назад он пережил покушение. В нем не было ничего выдающегося, он был ничем не лучше других. Почему выбор Спока пал именно на него? Спок достал свой личный падд: — У меня есть косвенные доказательства. Кора посмотрела — и не поверила. — Саада-Средняя. Они — что? — она просто неправильно прочитала. Так не бывает. Это какая-то ошибка. — Неофициально поддерживают перекидышей. Их духовный лидер благословил послов Высшего, бестелесного по сути. По меньшей мере трое советников Великого — именно они. — Психи! Эти же сожрут — и не подавятся. — Действия перекидышей скорее напоминают паразитизм, — невозмутимо уточнил Спок. — Они получают контроль, а потом вытягивают ресурсы. Пять планет уже выели и бросили, два десятка под подозрением. Перекидыши жадны до ресурсов и очень ловко укладывают планеты под себя. — Мистер Спок, а почему в Звездном Флоте никто этим не занимается? Ведь об этом же кто-то знает, верно? Должны же быть симптомы, разведка должна отмечать такие планеты. Пусть не сдерживать до поры — но следить, обязательно следить! Но Саады не было ни в одном тревожном списке. Даже у Милодара. Нет, Кора совсем-совсем этого не понимала, и тогда Кирк Сияющий сжалился над ней: — Жители Саады — адепты Всемирного Знамения уже пятьдесят лет. — И? — Орват, это старая сектантская планета. Они конца света уже который год ждут и постоянно к нему готовятся. Пока они не высовываются, никому дела нет. А все странности… Ну фанатики — что с них взять? Логичный и рациональный Спок только кивнул — точно! Сын посла знал подводные течения Федерации и особенности большой политики. Плохо, что она узнала об этом только сейчас. Но будь она Споком, она бы тоже прятала информацию до последнего. Когда, где он узнал о перекидышах? Уж точно не через вулканское консульство, точно не от отца. Узнал давно, еще когда служил с Пайком? Того уже не спросишь. А Кирк продолжил: — Федерация не может уследить за каждой независимой планетой, защитить всех. Тем более, — он невесело хмыкнул, — если никто не просит о помощи. К сожалению, тут он был прав. Все это звучало так разумно — но и так противно. Она вздохнула: — Все равно мне этого не понять. Пусть будет этот Рад Лим Анк. Он пугает концом Федерации лет через 30 и призывает копить ресурсы. А Саада-Средняя поддерживает перекидышей и боится, что их планета станет непригодна для жизни. На Сааде-Высшей тоже что-то копили. — И продолжают сейчас: они ждут конца света и по плану отправляют в ангар на орбите две трети ресурсов, — подтвердил Спок. — Аналогия достаточно очевидна. Есть еще ряд косвенных доказательств. Но все же мне нужно больше информации, — словно бы извинялся он. Аналогия стала достаточно очевидна, только когда Спок очистил ее от шелухи и ткнул в нее носом. — Орват, есть ли у вас хоть кто-то на Мирани? Так, задать пару вопросов, — включился в работу Кирк. — У наших — нет. По этому сектору работала, помнится, одна милая девочка — не хочу с ней связываться, но… Контакт Милодар не просто скинул по почте — он перезвонил, спросил, в своем ли она уме и понимает ли, на что подписывается, пригрозил даже не выговором — увольнением, если что не так. — Само собой. Так как мне связаться с ТЛак? — Держи контакты. Не вздумай просить о сотрудничестве, потом не расплатимся. Только информация! И только попробуй все испортить! Она нажала отбой. Когда это она что-то портила? Неудачные операции бывали у всех агентов, но легендарных провалов с раскрытием и скандалами у нее не случалось. Кирк подслушивал с нескрываемым удовлетворением. Гад. И что-то там после раскрытия перекидышей в механизме Кирка-и-Спока наладилось и пусть, нет, пока не заработало, но зашевелилось, определенно зашевелилось, раз в уж в улыбке капитана снова появился вызов. Наконец развернулся текстовый экран — да, ТЛак всегда была осторожна и никому не давала увидеть свое лицо или услышать голос. Но свое происхождение она не скрывала, и беседа выводилась на двух языках: стандарте и клингонском. Спок приподнял бровь. Хоть чем-то его удалось удивить. Но больше — ни разу. Он четко задавал вопрос за вопросом, и каждый ответ только подтверждал догадку. — Можно поинтересоваться, почему с нами сотрудничает разведка клингонов? — спросил потом он. — Перекидыши им не нравятся даже больше, чем люди. Мне объясняли, что все эти смены личины противны клингонской чести, — неожиданно объяснил Кирк. — Ну, еще они им когда-то сильно подгадили, тут деталей не знаю. Но теперь клингоны их давят везде, готовы даже с Федерацией сотрудничать. — Не знала, — сказала Кора. А Спок, взвесив новые сведения, с уверенностью заявил: — Теперь вероятность ошибки составляет менее трех десятых процента. — Это он. *** Они рискнули спуститься на вечно сырую Мирани и прогуляться по городу, как самые настоящие туристы — Кирк под руку с Корой, простые зеваки. — Бесполезно, — Кора выключила сканер. — По всем приборам там самый обычный садик. — И наглухо экранированный дом. Знаете, я бы прогулялся по этому садику. Мистер Спок, скажите, — игривые интонации прорезались в голосе Кирка, стоило тому забыться в деле, — что вы скажете по поводу экскурсии? Посмотреть на газоны, кустики всякие — уж очень интересно они подстрижены. Спок приподнял бровь (еще вчера он не позволял себе таких вольностей) и уверенно ответил: — Я скажу, что вряд ли это можно будет назвать экскурсией, но участок сада за кустами справа от входа просматривается очень плохо даже с воздуха. Мне он показался довольно интересным. Разумеется, с точки зрения садово-паркового дизайна. — А что вы скажете о ночной прогулке? — Вулканцы не испытывают проблем с перемещением ночью. — А с тем, чтобы деактивировать эвакуационный транспортатор или щиты? — Я справлюсь с этим с вероятностью девяносто шесть процентов. …Ровно через десять часов штурмовая группа Службы безопасности задержит посла Гаммы-Кью и ее свиту. В столице Мирани будет глухая ночь, а их команда захватит Рад Лим Анка и всех, кто имеет к нему отношение. Сейчас они делали все, чтобы вышло именно так. Но время шло — и через четыре с лишним часа очередная схема отправилась в корзину. Люди мешали друг другу, психологические профили не сходились, кто-то из «смертельной» команды шел в расход, пары давали сбой, а операция накрывалась. Снова. В голове Коры щелкнуло, в чем их главная ошибка: они приглядывают друг за другом, дело в этом. — Давайте-ка мы все же разделимся, — Кора провела линию, отделяя фишки на голографической проекции. — Мальчики направо? — тут же просветлел Кирк. Как славно, что они друг друга поняли! Жаль, что не решили сразу: два командира на одну группу — заведомый провал. — Вы сработались, а мне без вас проще. Пляшем от этого. Кирк недовольно покосился и отодвинул фишку Коры еще дальше в сторону: — Я иду со Споком и Хелем, остальные под командованием Орват. — Так точно, — синхронно отозвались команда. На своих Кирк поглядел с гордостью. Вот точно — гордился, что надрессировал их не хуже оперативников из полиции. Спок же приподнял бровь и посмотрел на Кирка с мягким укором, а затем вернулся к плану: оставалось совсем немного времени. *** С темнотой дома в пригороде подергивались дымкой силовых полей — обычная защита от воров или хулиганов. Домик их объекта фонил еще и легким блоком транспортации. Едва ли его включали каждую ночь, едва ли именно сегодня ждали гостей, но в преддверии большого дела были начеку. Чем ближе к люку, тем сильнее Джим чувствовал то знакомое азартное предвкушение, которое ему, как капитану, следовало бы позабыть: стать строгим и суровым, не лезть в пекло. Может, кому-то и удавалось. Не ему. Не Споку. Сейчас в привычной рутине последних приготовлений недоставало смутно-важной детали, сперва он даже не сообразил, что может быть не так: ему нужно было естественное, привычное касание запястья перед тем, как сойти в ад. Он успел к нему привыкнуть, и теперь этого едва заметного тепла ему так не хватало. Была не была. Он поднял глаза на Спока. Тот тоже смотрел на него — с неясной надеждой, если, конечно, Джим еще не разучился читать своего вулканца. Один раз. Позволить себе. Позволить пальцам скользнуть на миллиметр ниже линии ткани — навстречу подался уже сам Спок и чуть-чуть оттаял от мимолетного соприкосновения, раскрылся и в его взгляде, пожалуй, виделась даже зарождающаяся вина. А через мгновение строгий и снова собранный Спок натягивал на руки прочные толстые перчатки, застегивал их на липучку, а затем аккуратно поднимал заслонку. Снизу тянуло застоялой сыростью и запахами перегноя, прелой листвы. Он слышал, что в холодный сезон столица становилась мерзейшим местом: стылая, насквозь вымокшая под бесконечными ливнями. Сейчас, хоть было и лето, с темнотой по земле волнами разливался плотный, душный туман. В вечной сырости ни одному дому было не выстоять без вытяжек и продухов, а под каждым закоулком пробегали просторные ливневые коллекторы. Говорили, порой не справлялись даже они. Главная труба собирала мощные притоки по всему широко тянущемуся кварталу и спускалась к станции водосбора далеко за городом. Джим почесался как получилось — под маской лицо ужасно потело — и полез вниз первым. Хель, замыкающий, закрыл за собой люк и передал код второй группе. Время пошло. Секунда за секундой — Джим чуял каждую. В такие моменты в нем просыпалось по-настоящему споковское чувство времени. Звенящие минуты не отмерялись метрономом в голове, но стоило задуматься — и возникало четкое знание, сколько же секунд прошло. Коридор уходил направо — под проспект Падших Несвободными, если перевод не врал. Метров за сто до цели нужно было свернуть с главной трубы в узкий рукав. Спасибо хоть, что все еще можно было пробираться на четвереньках, хоть локти и задевали стены, а рука проскальзывала по блекло светящимся наросшим водорослям. Нужный отвод коллектора перекрывала толстая решетка из фальшивого чугуна, запертая на замок. Скрипнули петли: в пару движений робот-отмычка взял несложный код (или просто у Орват нашлась мощная полицейская модель). Аккуратно: на стенке притаилась простенькая камера. Вторжения с этой стороны не ждали, но защиту все равно сделали по правилам. Что ж, им было что на это ответить. Бесформенный сырой комок шлепнулся на стену и прилип, а потом, тяжелый и тягучий, неспешно сполз вниз — настоящий нарост из слизи, которой всегда хватает в коллекторах, ничего особенного — и накрыл собой объектив, закрывая наглухо обзор. Всего на пару минут, но им должно хватить. Первый рубеж. Сейчас команде Коры пора бы появиться в воздухе в тридцати метрах над особняком, и, планируя на гравитационных зарядах, тихо снять охрану с крыши. Тут кстати придутся таланты Смертина — гордости Джима, лучшего стрелка «Энтерпрайз». Тот на досуге выжигал фазером узоры в мишенях, умел обращаться с пороховыми пистолетами, какими-то доисторическими винтовками и даже арбалетом. После последнего ветвления ход стал еще уже и пришлось двигаться ползком, пока, наконец Спок не указал на идущий вверх широкий отвод. Джим, добравшись по шатким ступенькам до самого верха, осторожно проверил крышку люка — закрыто и завинчено. Он прижал к самой решетке трикодер, как мог, огляделся сам: — Пять камер, нет, шесть. Стены со всех сторон. Похоже на внутренний дворик. Начинаем. Тут же Хель выцепил из кармана робота-таракана, посадил его на стену — беги. Службам безопасности всегда были по вкусу бионические камеры, которые — как и все почти живые существа — могли подхватить вирус. А тараканы Хеля были очень и очень заразны. Индикатор на браслетах засветился зеленым. Пока без сюрпризов. Время. Охранники — да, двое — скучали на безлюдном внутреннем дворике. Интересно, что им рассказали об объекте? Что это просто нервный политик, ничего страшного? Они подозревают его в грязных делах? Догадываются, что здесь гнездо? Первого охранника аккуратным выстрелом снял сам Джим, другого — Спок, который своими путями быстро и незаметно подобрался и зажал нерв. Камеры осоловело сканировали двор и посылали на пульт повтор последних минут. — Чисто, — кивнул Хель. Из колодца выходило целое семейство одинаковых узких коридорчиков и технических шахт. Оставалось положиться на Спока. Любой лаз казался безопаснее широких хозяйских галерей и простреливаемого внутреннего двора. *** С защелкой справилась все та же отмычка. Оставались еще механические винты — и вот они не сдавали позиций без боя. Изо всех сил Джим удерживал круглую заслонку: только бы не лязгнули лопасти вентиляторов о стенки, не выдали их грохотом и скрежетом! Пальцы сводило судорогой. Последний винт, сначала не поддававшийся вовсе, прокручивался и стремился сорваться. Одно точно взвешенное усилие — ни каплей больше, ни каплей меньше. А сзади выверенно дышал Спок. Знал бы Джим — пустил бы того вперед, тут бы пригодились вулканские мышцы, точнее и увереннее лучших механизмов. Еще один крошечный недоповорот, и решетка просела в пазах. Джим перехватил ее второй рукой и медленно отпустил. Готово: из хода вентиляции они переползли в святая святых, тесную ремонтную нишу внутри механизма транспортатора. Хель остался в самом начале пути, у приборного щитка, где взялся проследить за приходящими в себя камерами. Спок тем временем методично, но очень уверенно перешел на любимые Джимовы методы, последовательно выдирая и откидывая лишнее. Все — очень тихо. — Капитан, транспортатор отсюда нам не выключить. Не выключить, никак? Нет, Спок сказал: «Отсюда не выключить». Что делать? Выйти в диспетчерскую, перестрелять охрану, как в дурном кино? — Модуль управления — черный ящик в нейтрониевом корпусе. Мне незнакома система команд, а вскрыть его не представляется возможным. Сейчас группа Коры должна была заканчивать переброску и подходить вплотную к позициям. — А что мы можем? — Джим с трудом развернулся, оказавшись лицом к лицу со Споком. Еще раз оглядел пыльные провода, прочный даже на вид ящик и поторопил: — Ну так? — Если вторая команда сможет выключить питание от основной сети, я могу одновременно переполнить буфер случайными командами. В этом случае ложные срабатывания потребуют перезагрузки, — резюмировал Спок. — Отлично. Начинаем. — Меня не перестает поражать ваш энтузиазм в деструктивных процессах. — Моя помощь нужна? — Джим снял перчатки. Где-то у него должны были быть тонкие, как раз для таких работ, но до них в тесноте было не добраться. И так пойдет. — Посветите на схему и удерживайте в горизонтальном положении вот этот блок. — Понял. Вот она — работа для капитана флагмана. Но блок взял и положил себе на колени, а потом включил фонарик. Очень скоро Спок чуть напряженно попросил: — Капитан, пожалуйста, наденьте перчатки и держите свет ровно над схемой. — Зачем? У меня же спрей, который уберет всю органику, отпечатков не останется. — Ваши руки слишком отвлекают меня, — с неохотой сознался Спок. Впервые за — уже неделю, да? — механический и строгий старпом заговорил с прежними интонациями. То ли адреналин действовал, то ли тоже устал. Джим взял фонарь в зубы и торопливо отыскал перчатки. Сложно было не улыбнуться: все в нем, довольное и влюбленное, снова расправило плечи. Наконец Спок был готов. — Ждите сигнала, — шепнула агент, которая где-то там, на верхних этажах, тоже нервничала. Тянулись резиновые минуты — Джим устало привалился к переборке, расслабился, слушая звуки внешнего мира и дыхание Спока. Сейчас тот дышал сосредоточенно, по венам тек вулканский адреналин, а разум заставлял мышцы рук, ног, спины, пресса разогреться незаметными микродвижениями. — Начинайте, — прошипела рация, и Спок завершил команду на подключенном падде. Сорвалась в протяжный вой сигнализация, снаружи повсюду забегали люди. Стреляли из фазеров, кто-то кричал, снова и снова подвывал перегруженный транспортатор, силясь что-то схватить. А они только и могли, что затаиться в своем потаенном углу за тонкой переборкой. Минута и сорок секунд. Ровно столько понадобилось, чтобы найти в доме нужных людей и захватить их лучом. Перегрузка Спока выдержала едва ли больше. Успели, как хорошо, что успели! — Цель захвачена. Телепорт снова глушат, из здания выбираемся сами, — включилась Кора. И у нее было неспокойно: та же суета, огонь из фазеров. — Поняли. Хель, что у тебя? — переключился Джим на другой канал. — Пока не нашли. Держусь. Джим с легкой душой велел ему отступать, а сам обработал каморку спреем и расплавил винты, удерживающие панель. Ждать было нельзя. Внутри будто бы никого не было, но стоило только высунуться, как в их сторону ударил луч фазера и с ним одновременно — залп едкого газа. Еще один выстрел оплавил стену рядом. Джим тут же отпрянул назад и всей спиной почувствовал Спока и словно вдохнул свежих сил. Прицел стал увереннее. Кажется, попал. Всё-таки он рановато приказал Хелю отойти, помощь бы не помешала. И, да, так было бы правильнее: ему самому спину ему прикрывает Спок, а их всех — Хель. Как и всегда: капитан, его старший помощник, их «Энтерпрайз». Ничего, в коридорах всегда можно отстреляться, а во внутреннем колодце их раздавили бы сразу. Текли минуты, и охранников за поворотом осталось немного. Они постреливали, пусть не слишком энергично, но расслабиться не давали и даже не пытались взять их в плен. А потом они вдруг исчезли: попросту забрали своих раненных и будто растворились в коридорах. — Не нравится мне это. Спок коротко кивнул и, просканировав еще раз коридор, подошел к двери и посмотрел сквозь зарешеченное окошко. — Капитан, вам следует это видеть. Дверь вела в тот самый дворик, который так плохо просматривался с улицы. Джим прищурился, но в тусклом свете ночного города за туманом мало что можно было разглядеть. На земле лежало изломанное о ветки тело охранника в красной, кажется, форме — не флотской, конечно же, нет, но Джима замутило. Над трупом парило существо. Пять стрекозиных глаз отливали ржавчиной. Панцирь в размазанных пятнах на черном блестящем хитине широкими полосами прикрывал мягкое тело. Оборки вокруг тела — будто плавник каракатицы. От головы шел хобот — как шланг древних пылесосов, — заканчивающийся хищным клювом с кривыми торчащими зубами. Этим клювом существо умело распарывало труп и вырывало куски мяса. — Понятно, почему нас оставили в покое. Куда мы денемся от таких сторожей? Проверим парадный вход? — Полагаю, эти существа есть и там. — Все равно — проверить стоит. …Песчаная тропинка перед парадным входом едва заметно шевелилась. Джим шагнул было — и тут же отшатнулся: из-под земли выстрелил частокол полуметровых шипов. — Шевелится… — выдавил он и отошел еще дальше, когда шипы с лязгом вошли в землю, а наверх вырвались подвижные короткие щупальца, обнюхивающие землю. — Оно живое? Подземное, длинное и шипастое продолжало свой марш вокруг дома, красуясь то шипами, то ножками-трубочками. Может, трубочками оно дышало — а может, хватало, даже затягивало, рвало куски. Земля на его пути была перерыта — мягче пуха. Спок закинул вперед, на дорожку, кусок питательной плитки. Пограничник не дернулся — жаль — но кое-что новое вырвалось на мгновение из-под земли и тут же нырнуло обратно. Джим присвистнул. — Интересно. Ну и скорость! Транспортатору поднимать будет нечего. — Что-то мне резко разонравился этот милый садик, — пожаловался Джим. — Воздух не тот. И за газоном не следят. А они еще думали, почему трикодер видит только биомассу, почему дом так плохо защищен. Да куда они денутся из особняка?! Даже мощнейшим транспортатором «Энтерпрайз», даже если дать пульт Чехову, Скотти, за сколько секунд их поднимут? Шесть секунд или три? Пятиглазым и шипастым хватит и этого. И уж тем более этих секунд хватит живущей под землей твари. Быстрой, ее даже разглядеть не успели. Квадратная челюсть и сворачивающиеся плети-щупальца точно не привиделись. Включился передатчик: — На втором этаже автоматика еще работает. Аккуратнее. — Знаете, Орват, я бы лучше от нормальных ловушек побегал. Тут такие милые пятиглазые собачки вышли погулять. — У нас было чисто. Так, мы закончили. Хеля подняли. Двое ранены. Семь перекидышей, — сквозь полузаглушенный сигнал похвасталась агент. — Так что с вами делать? — С нижнего этажа сможете забрать? — Только если еще раз перегрузите щиты. Или с улицы вас вытащу, фокусировка секунд десять. — Не пойдет, — сразу ответил Джим. — Тогда, — на другом конце линии замолчали. — У меня нервный груз, не могу ждать. Я вам отправлю шаттл, курс настрою, потом подберу. Куда посадить, в сад? Спок высунулся в приоткрытую дверь, оценил обстановку и покачал головой. — На крышу, — решил Джим. — Ждите тогда, я спускаю. Больше пока ничем помочь не могу. Удачи! Джим решительно заблокировал замок входной двери, отрезая от них пятиглазых собачек и быструю подземную тварь. Кора Орват прямо сейчас должна была отдавать команду спустить шаттл. Джим на секунду привалился к двери и закрыл глаза, собираясь с силами. — Наверх? — предложил он. Но Спок оставался на месте и негромко, четко постукивал по двери. На звук стянулась целая компания пятиглазых. Они долбились прочными лбами, скреблись с нее клювами, пытались добраться. Хорошая здесь была дверь, по-настоящему бронированная. Но даже она ходила ходуном. А Спок прижался к ней пальцами и спросил: — Почему агент Орват не встретилась с этими существами? — Она в доме была, с чего бы? — Но взлетная площадка ничем не защищена. Энсин Хель выходил через улицу. — А у него все хорошо, — задумался Джим. — Тварей могли выпустить хозяева или с пульта охраны. — Вы рассуждаете логично. Но должен быть еще один контур защиты. Вы потревожили существо у порога. — …и оно пригласило зверей в дом. — Это логично. И семь секунд назад я слышал характерный звук этажом выше. Спок обвел коридор трикодером. Сверху доносились звуки: шорохи, глухие удары. А потом и внизу, в подвале что-то скрипнуло и зашуршало — открылась тяжелая дверь. Они замерли, не дыша. Снова что-то открылось — уже ближе. — Спок? — Моя гипотеза только что подтвердилась. Сердце заколотилось быстрее. Спок не ошибался. Что теперь — бежать? Затаиться? — Капитан, полагаю, они ориентируются на движение и звук, — выдохнул Спок. — Вперед? — Джим выглянул из-за угла и шепнул: — Игра есть такая. Нельзя двигаться, пока ведущий смотрит на тебя. Только ведущих здесь трое… — Семеро. Семь хищных тварей — и все им. И каждая — с овчарку размером. Идея отсидеться в какой-нибудь комнате казалась соблазнительной. Но только вот мощные клювы превратят любую дверь в щепки. Сверху раздался удар, еще удар. Неужели тварь ломилась сверху? Джим нервно хмыкнул: — Похоже, туповаты — уже хорошо. — Полагаю, это единственный плюс в нашем положении, — заметил Спок и стал весь внимание. Его уши немного шевелились, когда он вслушивался в шорохи, ловил вибрацию пальцами по стенам. И шел впереди, делая едва заметный знак рукой: пора. Джим прикрывал тылы. В полутемном коридоре он оказался почти бесполезен и годился только на это. Он уже не понимал, куда они идут. Точно не к лифту — тот сразу обесточили. И точно не к лестнице с ее опасно-широкими открытыми пролетами. Спок уверенно шел впереди, без ошибок определяя направление в полузнакомом доме. Джим едва успел отбить атаку подкравшейся сзади твари — рефлексы оказались умнее его самого. Выстрел Спока отбросил ее еще дальше, в стену, но ей и это не повредило. Трихитиновая броня, вот что это было! Джим выкрутил фазер на максимум, и это — только чтобы отогнать тварь. На сколько хватит заряда? Зато Джим успел закрыть тяжелые двери-шторы, отрезав от них хоть одну тварь. — Капитан, вытяжка, — скомандовал Спок. Как будто его надо было уговаривать! Джим подтянулся, ногой сбил защелку на дверце и нырнул в открывшийся проем. Сразу же спустился на пару ступеней вниз — Спок нырнул следом и аккуратно закрыл за собой проход. Пара секунд — и в тощую заслонку уже тупо долбилась упрямая тварь. Как хорошо, что ей не хватало мозгов открыть замок хоботом. Ничего, твари это не помешало. Они поднялись всего-то ничего, когда дверца затрещала и развалилась, а тварь вплыла внутрь. Джим выстрелил, но она только глухо заворчала. Попал? Добавил еще и еще. Поджарить уже не надеялся, хоть бы оглушить на пару секунд. Нет. Едва удержать на расстоянии. Отчетливо падали секунды. В голове эхом на безумной скорости неслись мысли: «Недопустим адреналин… Идти, не бежать… Чувствуют электроимпульсы: неразрешимо». Индикатор фазера подсветил все красным. Заряда оставалось немного. Спок открыл люк и тут же открыл огонь, но хоть сейчас повезло: они попали в пустую запертую коморку, не то чулан, не то мастерскую. Спок тут же задраил люк и для верности укрепил парой арматурин, валявшихся у стены. Что дальше? Триумфального шествия на крышу им не совершить: твари кружили неподалеку, а фазер Джима был почти на нуле. В вентиляцию сзади ломилась приставучая тварь. Еще чуть-чуть — и те, что снаружи, какими бы тупыми они не были, соберутся вместе и рано или поздно вынесут дверь. Что делать? — пульсировал вопрос в голове, но решения не было. Спок впечатал его в стену, сбив путаные мысли, навис, тяжело дыша. Так, как когда-то мечталось. Так, как сейчас просто не могло быть. — Капитан, то, что я сделаю, недопустимо, но иного выхода нет, — так Спок говорил в эротических фантазиях Джима. И что говорил этот Спок, от Джима ускользало, как он ни старался услышать; что, что он с ним сделает? Пальцы Спока неотвратимо опустились ему на лицо, и вулканские жесткие мысли вбились в его сознание и подсознание, захватили контроль над телом, над каждым нервным импульсом. Спок владел его сердцебиением. Спок решал, каким будет его дыхание. Спок контролировал его мысли. Джим растворился в нем, видел только логику в происходящем, видел причины. Не чувствовал эмоции, но осознавал их. Тварей натаскали на движение, но под взглядом пяти глаз Джим-и-Спок замирали статуей — ни малейшего спазма, ни движения груди, ни шевеления волосков на коже. Твари чуяли ритм пульса, но когда они оказывались совсем близко, сердце Джима-и-Спока замирало и не билось. У Джима темнело в глазах, сжимало грудь, но он стоял, стоял, стоял на месте — и хищники отходили. Твари любили адреналин — что ж, у Джима-и-Спока в крови разливались покой и гармония. Настолько естественные, насколько и нарочитые. Их бы сбросить и разозлиться, по-настоящему разозлиться за Спока на такое насилие — но и это не удавалось. Шаг за шагом, шаг за шагом, они пробирались к шаттлу. Равнодушно, на трех ударах сердца Джим-и-Спок прошли мимо затаившейся на стене подземной твари. Огромная, тяжелая, в комьях земли, она упрямо забиралась на самый верх, к добыче, шарила свернутыми, закованными в броню щупальцами по стене. Она бросится, вот уж наверняка бросится, едва только найдет опору для рывка. Она не промахнется. Последние метры потерялись в красных кругах перед глазами и гуле крови в ушах. Пятиглазые искали и прислушивались, им не нравились пришельцы, они охраняли свою территорию. И потом одно мгновение вернулось осознание, тело и боль: Спок отбросил Джима к самому шаттлу, а сам аккуратно, методично, как в тире, как на учениях, снова и снова отбрасывал тварей назад. Джим отсиживался за его спиной в безопасности. «Уходи!» Твари закрывались от выстрелов, сворачивались и подворачивали края, защищали уязвимый низ. Опускали лбы, заходя из пике. Подтягивали хоботы, чтобы выбросить их вперед. Целься в брюхо! — полезный, универсальный совет. Придержите и откройте брюхо! Как стрелять, если луч фазера вязнет в толстой броне? Фазер Спока непрерывно пищал: разряжен, разряжен, почти на нуле. Как ни посмотри, четыре пятиглазика на одного Спока — паршивый расклад, а сколько их еще здесь, в саду, в доме? Даже Споку не увернуться. — Компьютер, открыть дверь! Запуск двигателей! Шаттл заурчал, обдавая пылью и таким знакомым жаром. Вспыхнули желтые габаритники. Спок опять выстрелил в самую наглую тварь и в этот раз по-настоящему ее разозлил. Яростно присвистнув, она спикировала, вцепилась клювом в открытый бок Спока. Джим запрыгнул в шаттл. Базовые голосовые функции работали. «Бреющий полет, сейчас же!» — скомандовал он, и дверь начала закрываться. Нет, нет, не так! Кресло пилота — в другом конца шаттла, не успеть! Джим зло пнул тревожную кнопку внизу. Потом автопроверка его замучает, плевать, сейчас важнее было успеть. Шаттл врезался в обиженно взвывшую тварь, и Джим смог втащить Спока внутрь. — Вверх! Горячий ураган сопел легко сдул одуревших от жара двигателей пятиглазых. Самому настырному Джим помог ногой и наконец задраил люк. В последнем рывке о шаттл тяжело ударилось прыгнувшее со стены подземное чудовище, но автопилот уже заложил крутой вираж, ускорение впечатало в пол. Они взлетели. Шаттл шел чуть резковато, но без сбоев, с небольшого разгона вывел на первую космическую — сколько раз Кора Орват сбегала так с мест правосудия? Погас голубоватый индикатор атмосферы за бортом, и Джим расслабился. Но отодвинуться от пульта позволил себе, только когда шаттл, оттолкнувшись от гравитации Мирани, разогнался на основном топливе и полетел по инерции к шестой планете. Все, больше ничего сделать было нельзя, оставалось наблюдать за неподвижной пустотой. И отвлекать себя суетой, суетой, суетой от невыносимой скуки пустого шаттла. Здесь всего в трех метрах от него сидел Спок. Не все между ними было разрушено. Но молчание висело тяжелым, пыльным, душным комом. Что с этим делать, он не разобрался, за все дни ссоры не разобрался. Прежде в его мире не было такого, чтобы со Споком нельзя было поговорить. А еще он боялся, боялся так, что становилось дурно. Какие-то минуты назад Спок был связан с ним плотнее, чем в том злополучном неудавшемся поцелуе. Его сердце билось у Спока в ладони, дыхание принадлежало Споку. Пусть из необходимости, но Спок силой взял то, что Джим предлагал сам, добровольно. И даже больше пугало другое: то, как легко он, Джим, раскрывался перед Споком, как легко доверил ему свою жизнь. Он обещал себе вторую попытку. И это обещание он собирался сдержать. Отбросить всю броню. Пискнул комм, давая отсрочку: — Эй, голубки, как вы там? — Живы. — Ну и ладно. Вас я вижу, заберу, как смогу, быстро не обещаю. Действительно, куда спешить Орват? Ее дела и в самом деле важнее, а шаттл даже не терпит бедствие. Спок сидел на койке и не смотрел в сторону Джима. Хотелось бы верить — тоже боится. Его комбинезон отправился в утилизатор, а сквозь разодранную и залитую кровью рубаху проглядывали полоски кожного регенератора. Хорошо, значит, рана все-таки мелкая, а зубы тварей — не ядовитые. А то он уже опасался. Джим тянул время. Переоделся, перепроверил приборы, все болтал сам с собой о чем угодно. Он обещал. — Знаешь… — начал он, приблизившись на едва заметный почти-шаг, пересек границу личного пространства. Он обещал себе. — Спок? Спок сосредоточенно шептал что-то, не открывая глаз. Выглядело так, словно ребенок решает в уме сложную задачу. Джим шагнул снова — интимная зона, опасно! — и разобрал слова: — …Но меня учили, что нетелепат не сможет выставить щит. Джиму это удалось, его щит был идеален. Почему я только сейчас это понял? Непростительно. Мой Джим, отчего не подумал о твоем самоконтроле? — Я все слышу, — тихо позвал Джим. Спок развернулся, оказавшись еще ближе. Тяжело вдохнул. — Сегодня я держал твое дыхание. Это худшее из подчинений, но ты не выставил границу и не сопротивлялся мне. А тогда я посмел отвергнуть тебя, — Спок путано обвинял себя и сбился, ожидая приговора. — Начнем там, где остановились в прошлый раз? — предложил Джим и протянул руку со сложенными указательным и средним пальцами: — Кажется, я телепатическое бревно, но ты поищи, ладно? Тогда это было очень унизительно. И очень больно, — тихо закончил он. — Найду, — уверенно кивнул Спок и тоже потянулся навстречу. Усилием воли Джим заставил себя не запираться — он должен быть открыт! Раз уж Спок тогда не понял, щиты это или пустота, надо постараться, оголить свои ощущения и мысли, чтобы даже подсознание светилось! На экспериментальном спецкурсе Академии пытались кое-как объяснить теорию телепатии, но с занятий Джим выходил, так ничего и не поняв в щитах и ментальных блоках. В прошлый раз дело оказалось в тайнах. Да и сейчас Джим скукоживался и почти закрывался, какой-то неуверенной, побитой частью себя ожидая повторения того кошмара, в котором вяз всю неделю. — Спок, — слабо позвал он. Коснулся и снова закрыл глаза, выискивая это несчастное что-то. По спине пробежал мерзкий холодок, но Джим гнал от себя противное чувство дежа-вю. — Спок? — Я чувствую тебя. Наконец-то, — с легким нажимом Спок скользнул пальцами к первым фалангам, и в этот простой жест показался верхом чувственности. Не разрывая контакта кожи к коже, Спок уверенно вел линию вверх по руке, и тогда напряжение Джима разрядилось короткой, едва осязаемой вспышкой в сознании. Он бы и не заметил, если бы не был так сосредоточен на ощущениях. Заметил ее и Спок, поймал своими телепатическими рецепторами. Учуял — и улыбнулся. Спок умел улыбаться, но Джим уже не ждал, что когда-нибудь снова увидит сумасшедшую, счастливую улыбку на этих губах. — Джим, ты чувствуешь меня, — он не спрашивал, но Джим все равно кивнул в ответ, а холод тут же разлетелся под вспышкой восторга. Пальцы Спока пробежались обратно, погладили ребро ладони и прижались к горячо бьющейся венке на запястье, но покалывало не кожу, а голые нервы. И Джим теперь точно слышал телепатический шепот в голове, только пока не умел разбирать в нем слова. Щекотка прокралась к большому пальцу и сладко закружила по подушечке, гладя и изучая. Вулканские ласки оказались такими странными, вроде бы ничего особенного — но становилось все жарче. Подумаешь — скользнуть к безымянному пальцу, едва заметно коснуться его с мизинцем. Ничего такого, но Джиму уже отчетливо не хватало воздуха. «Очаровательно, куда уж…» — еще подумал он, но задохнулся и сбился, когда телепатическая волна прокатилась расплавленным возбуждением по всему телу. Не успели опасть искры под веками, как его кисть обхватили жадные ладони, а до пальцев аккуратно дотронулась влага. Не веря, Джим распахнул глаза. Спок, стоя перед ним на коленях, потерявшись в удовольствии, жадно вылизывал подушечки его пальцев. Жаркий невнятный шепот в голове обрел плоть и смысл: Спок находил его рельефные отпечатки пальцев вызывающими, восхитительными и даже развратными. Свободной рукой Джим отчаянно сжал бледную кисть Спока, но тот только дернулся, еще сильнее вцепившись в руку Кирка пальцами, губами. — Спок! — слова не складывались, Джим и сам не знал, что ему нужно. От слов тот выпал из транса и чуть отодвинулся. Руку так и не смог выпустить, только ослабил хватку и постарался восстановить контроль. Даже на непритязательный взгляд Джима получалось не очень: зеленоватые пятна на щеках не сходили, глаза все так же блестели, кончик уха едва заметно подергивался. — Спок, — в этот раз с нажимом повторил Джим. — Не надо контроля. — Тхила, — горячо зашептал Спок. — Я — Вулкан, моя плоть — Вулкан. Я должен был знать, что мои желания станут слишком сильны, а я — так слаб. Джим позволил себе мгновение раздумий — не о себе. Сам он точно хотел Спока как угодно. И помнил черную зависть к Т'Принг, которой должен был достаться такой Спок — натянутый в нетерпении, неспособный сдерживаться. Сможет ли Спок уважать себя такого? Сможет — решил Джим. Его избранник — сильный. Примет и поймет. — Ты — Вулкан, — согласился он. — Покажи мне, как это. Спок, все еще стоящий перед ним на коленях, закрыл глаза, словно медитируя. Расслабленная поза могла бы даже обмануть, но его сердцебиение отзывалось в Джиме отчетливее собственного, от кончиков пальцев по телу растекалась магма вместо крови. И это просто от касания, с ума сойти! Спок вновь прижался к его руке, пробуя поцеловать так, как это делают люди, губами. Сначала — неловко, щекоча кожу, очень скоро — голодно впиваясь в запястье. Губы мягко вжимались в тонкую кожу, зубы прикусывали, даже угрожали. Свободной рукой Джим потянулся к лицу Спока, и тот доверчиво потерся щекой о ладонь, чуть задевая содранную кожу. Какой там контроль! Спок терся, терся, терся о его руку — и от напряжения телепатические узлы звенели, Джим слышал отголоски, всполохи не своего голодного возбуждения; оно пробиралось по мышцам, по нервам, по костям и сухожилиям прямо в голову, пульсировало жаркой кровью в венах. Незнакомо покалывали кончики пальцев — больше! Ему нужно больше! Когда Спок начал покусывать фаланги, это ощутилось движениями голодных губ на члене. Видение обожгло, и Джим постарался передать его. Этого хватило: Спок сгреб его за бедра, каким-то хитрым броском опрокинул на койку и навис сверху — пожирающий взгляд отозвался в зацелованных пальцах. В глазах Спока и вправду был вулкан: переполненный, налитый кипящей лавой до краев. Стоило бы остеречься — но как удержаться от соблазна? Даже догадываясь, во что ему это выльется, зная, что бесконтрольная вулканская сила попросту опасна — Джим потянулся к запястью, туда, где задрался рукав, пальцами поцеловал тонкую кожу. Спок дернулся всем телом, с шумом вдохнул — и левой рукой сковал запястья Джиму над головой. И это… ощущалось! Рука к руке, жесткая хватка; пальцам осталось немного свободы — как раз чтобы скользнуть по напряженным, сжавшимся пальцам Спока. От дикого — не своего — возбуждения поджались яйца. Он повторил движение, потерся между мизинцем и безымянным. Спок беспомощно упал сверху, но хватку не разжал. Ртом он хватал воздух и держался на грани, но все же пока еще — держался. А отдышавшись, снова поднялся над Джимом, перехватил его руки так, чтобы лишить даже призрачной свободы, и долго — целые секунды! — вглядывался, глаза в глаза. Что он там искал, сомнения? К черту! По всему телу, по нервам, по сосудам, по волоскам на коже текло жадное напряжение. Подушечки пальцев мягко закружили по губам, обозначая контур, едва касаясь, заставляя прочувствовать неровность собственной кожи, линию верхней губы, складки приминаемой пересохшей кожи. Снова и снова, тщательно и методично — как всё, что делал Спок. Все жёстче, захватывая и сдвигая всю губу, ненароком задевая зубы. Джим вслушивался в ощущения, забив на телепатию, ловя простое человеческое возбуждение от вулканского разврата. Что споковские жесты — разврат, он не сомневался. Какие вообще могли быть сомнения, когда он, все еще одетый, уже сходил с ума от того, как Спок прижимал его к кровати, проводил языком у него между пальцами? Это было как угодно, но уж точно не скучно и благопристойно. Пальцы Спока впечатались в контактные точки, соединяя мысли еще теснее. Но в голове Джима горячо пульсировала одна-единственная: завалить. Овладеть. Хоть что-нибудь, сейчас же. Или это были мысли Спока? Тот обозначил свой вес сверху, вжал в жесткий матрас: — Хотите доминировать? Ваша роль в союзе со мной — быть снизу и только снизу. — Но я… — еще попробовал зачем-то возразить Джим. — Вы хотите сказать, что вы капитан? Тогда вам следовало оставить наши отношения в рамках служебных. Теперь ваша единственная альтернатива — принять это. Нечестно. Спок подслушал его тайные желания. Грязный прием: альтернативы этому не было с самого начала, а слова звучали эхом желаний из самой глубины. Джим выдохнул — и отпустил последнее напряжение. Да, принять. Полностью раскрыться для Спока. Чтобы тот отметил его своим. И Спок сидел на нем верхом и жадно глядел на его губы — как Джим мечтал о поцелуе, о сухих губах на его! — но ничего не делал, все еще ничего не делал. Пульсация в горящих точках на лице нарастала, и когда Джим уже почти сошел с ума от нетерпения, Спок невесомо провел пальцами ему по верхней губе. Джим вцепился в покрывало. Невыносимо! — Вы полагаете это логичным, мистер Спок? — выдавил он, сдерживая жалкий стон. — Не только логичным, но и единственно возможным, — шепнул ему сухим жаром Спок, прижимая еще сильнее пальцы к его губам, раздвигая их, заставляя замолчать. Джим еще рискнул поиграть: дразня, прикусил-таки фалангу возле ногтя. Но безумная жажда обладания, стекавшая с пальцев Спока к вискам, выжигала сопротивление, оставляла одно лишь желание, слишком большое, чтобы быть только его. Это — их общее, одному ему не выдержать, и он мыслями, инстинктами потянулся к Споку. Ощущение Спока внутри себя: пальцы, тело, разум — слишком много, чтобы вынести, слишком много для одного. Поиски второго себя сводили с ума, и когда Джим уже скулил — он скулил? — пустой, переполненный неразделенными ощущениями, из каната нервов выткалась нить, соединяя и открывая другого полностью. Облегчение, чистые эмоции, обжигающие новую связь, рухнули на него, и он не выдержал. Он еще чувствовал, как вплавились в контактные точки на лице пальцы Спока, как невыносимо-сильно чувствовал все его Спок — и уже не помнил, как отключился и уснул. Как сквозь туман до него доносились нежные прикосновения, тепло, биение двух сердец, ровный и логичный ряд ленивых, неспешных мыслей, иногда сбивающихся с шага. Приходить в себя не хотелось, но Спок почувствовал пробуждение, и по коже тихим шепотом пробежали воспоминания о воссоединении и легкое волнение. Телепатическая связь давала такие возможности, что удержаться и не проверить их было невозможно. Джим намеренно громко подумал о пальцах Спока, влажных от его, Джимова, пота — Спок медленно вдохнул, заставив сердце биться в прежнем ритме. «Джим!» Флирт с этой связью переходил на новый уровень. Волна возбуждения Спока задела и Джима, чересчур сильно для его насквозь вытраханного мозга. Кстати, интересно! Джим и раньше как-то подозревал, что секс со Споком окажется уникален, но все же он ни на мгновение не почувствовал ожидаемого трения, тех ритмичных движений, о которых мечталось и которые неплохо представлялись одинокими ночами. Он открыл глаза и скосил взгляд вниз. Кажется, Спок не кончал. Если подумать, то стояло ли у него вообще? — Вы ожидали, что я наброшусь и оттрахаю? Кажется, люди говорят именно так, — голос Спока звучал ровно, но едва заметная улыбка на губах так отличалась от того, что видел Джим прежде. — Тхила, вулканцы вне пон-фарра в основном стерильны, а потому желание совокупиться не является доминантой. Тем важнее ментальная связь и удержание партнера. Сейчас мои половые органы менее чувствительны, чем пальцы. Наверное, в мыслях Джима так явственно слышалось подсознательное разочарование, что Спок не смог удержаться от того, чтобы разгладить ему складку между бровями. — Ты не мог знать. Это не та информация, которую мой народ раскрывает иноземцам. Когда связь окрепнет и стабилизируется, обещаю, ты получишь все, что пожелаешь. Если такое безумное слияние — это только новорожденная связь, что же будет? Спок покачал головой: — Не новорожденная. Между нами была связь, какая устанавливается между братьями или товарищами по оружию. Полагаю, ее создало мое восхищение твоим разумом. Мне следовало бы просить прощения, но твой разум принял ее. Теперь связь переродилась и напитались желанием. И… животная часть оказалась чрезвычайно сильна. Это точно. Стоило только подумать о диком Споке — и мысли принимали совершенно определенный оборот. С молчанием в воздух между ними прокралась странная неловкость. Не от сожалений, конечно же нет. Просто легкие дуновения чужих мыслей в голове, эхо восхищения и восторга делали Джима беззащитным. Потом он непременно научится черпать в этой их связи силу, но не сразу. Слишком интимным, слишком близким и новым это все было. В голову прокралась шальная мысль: — Знаешь, а эти вулканские ментальные штуки хороши, когда места нет. Ну, если не получается уединиться, тонкие стены, люди кругом. Вроде как все прилично, невинно и тихо, но на деле… — Не тихо. Джим, ты кричал, — выдохнул теплом ему по позвоночнику Спок. Смутившись еще больше, Джим поднялся с койки и подошел и иллюминатору. Только пустота и звезды — ни Мирани (жить им долго и в процветании!), ни планет, ни кораблей. Ни, конечно, Гаммы-Кью, где столбы света тесных городов пробивали атмосферу, а на низкой орбите покачивался непомерно громадный спутник, окруженный свитой вырванных гравитацией астероидов. В отражении он увидел себя — со следами тяжелой недели на лице, в мелких синяках после штурма, с чёткими отпечатками пальцев у скул, наливающимися синевой. Усмехнулся: — Красавец еще тот. — Джим. Ты прекрасен в любые моменты. Спок и прежде делал ему комплименты — в своей суховатой манере, крайне логично и обоснованно. Его капитанским достижениям, шахматным талантам, да даже интуиции. Но никогда — внешности, и это оказалось чертовски приятно и неловко, хотя уж ему-то — Джеймсу Кирку! — заслуженные комплименты говорили и не раз, да и принимать их он умел. Но сейчас только улыбнулся, смущаясь восхищенного взгляда: — Спасибо. И искренне добавил: — Ты тоже, — «…достоин восхищения, прекрасен, чертовски, чертовски привлекателен». — Джим, я бесконечно ценю твою любовь, но внешность — не то, в чем я считаю комплименты обоснованными. — Интересно, — Джим как-то и раньше знал, что Спок не красуется у зеркала, но именно теперь ему стало по-настоящему любопытно, — и что же про твою внешность говорили? — Вулканцы отказались от оценки внешности. — Но все же? — Но все же, если брать классические стандарты эстетической привлекательности времен Сурака, моя внешность… далека от этих стандартов, — с неохотой признал Спок. — Да ладно? — может, Джим что-то не так понял? Эти брови, пальцы, строгая линия носа, губы, сиреневатый оттенок век и умные глаза. Да какие же там стандарты?! — Кого тогда можно назвать красивым? — Ты помнишь Стонна? Джим помнил, конечно же помнил. — Не говори мне только, что… — Лицо Стонна похоже на лица статуй в старой части Ши-Кхара. Моя нареченная всегда ценила прекрасное. В два шага Джим вернулся к Споку и склонился над ним, глядя в глаза и стараясь думать в связь: — Ты — прекраснейшее в моей жизни. Даже не думай спорить и сомневаться. Такой Спок наполнял его новыми силами. Джим желал, в самом деле желал бросить весь Млечный путь к его ногам — и у него бы получилось. Чувствовал себя он на удивление бодро, подозрительно бодро. И дело было не только в связи, восторге и телепатии. Он все же спросил: — Сколько я проспал? — Около шестнадцати часов. Я не стал тебя будить. Ты не высыпался в том числе и по моей вине. — Мог бы и разбудить, — недовольно буркнул Джим. — Не скучал? Спок тепло посмотрел на него и покачал головой: — Мне не было скучно. Я мог наблюдать за твоим сном. И анализировать нашу, — он замялся на мгновение, — проблему. — Проблему? — Джим оценил иронию. — Мне вот что интересно: там, в особняке, почему все так странно было, зачем этот зоопарк? Почему не снайперы, не огневой контур, не дроны, не сигнализация хотя бы? — На этот вопрос у меня есть ответ. Мирани — мирная планета, капитан. Политику, охраняющему свою резиденцию нетрадиционными способами, народ доверять не будет. — Нетрадиционными зверьками можно, значит, — Джим снова подошел к окну. Он снова чувствовал в себе силу, желание двигаться, быть среди людей, принимать решения. Жаль, в узком шаттле некуда было деться, оставалось только думать, собирать воедино все факты и обдумывать решения. Эти мысли так его увлекли, что когда он оторвал взгляд от черноты перед глазами — звездное небо всегда помогало сосредоточиться — Спок сидел уже на краю койки, сложив руки в хитрый вулканский жест. Но не медитировал, точно нет. Читать причину волнения Джим уже научился. Их отношения и их корабль. Увидят ли их отношения все вокруг? О чем подумают? Джим не хотел прятаться и стыдиться, но и выпячивать их связь не видел нужды: Спок был для него, а не для его гордыни. У кого есть глаза — те видели все с самого начала. И одно оставалось неизменно: даже когда Спок его так больно не чувствовал, Джим гордился Споком. И ради этого плевал на свою гордыню, плевал на свой страх. К чему б ни привели их отношения, что бы ни решило Адмиралтейство по поводу их неуставных отношений — это было незыблемо. Если он сейчас струсит — что останется от него? — Спок, я тебя знаю. Не смей предлагать все закончить. — Не посмею, — твердо ответил Спок, и этого было достаточно. В самом деле достаточно. — Почему ты сомневался во мне? — Вы всегда были довольно сдержаны в выражении свои чувств, — неохотно ответил Спок и, прежде чем Джим успел удивиться, не поверить сказанному — как, он?! Холоден? Когда он открыто ухаживал и заигрывал! — прежде чем Джим успел сказать об этом, Спок быстро подошел к пульту и принял вызов. Снова эта Кора Орват и ее таланты! — …Хорошо, агент. Мы готовы подняться на борт. Автопилот шаттла мягко пристыковал их к кораблю Орват. Зашипел воздух в шлюзах, и тут Джим вспомнил еще одно: — Спо-ок, что ты там говорил про то, что моя роль быть только снизу? Спок, глядя мимо Джима, встал еще ровнее, одернул рубашку, заложил руки за спину и ровно произнес: — Думаю, этот вопрос следует обсудить позже, капитан. *** — Спок, вам надо это увидеть! — с порога заявил доктор Маккой. Кора, как вернулась, повидаться с ним не успела — по корабельной сети тот сердито доложил, что перекидышей сдал и очень просил не лезть под руку. — Пока вас не было, я у Амшаля взял кровь. Как-то ведь они прятались на анализах. Оказывается, они запускали нанозонды в кровь. Таких еще никто не видел, когда показал Скотти, он от восторга чуть не заплакал. Потому на экспресс-анализах кровь и казалась почти человеческой. А потом зонды разрушаются за считанные минуты: если сразу их не нашел, то увидишь симптомы атипичной криосской лихорадки, Джим, ну ты представляешь себе! Теперь я понимаю, почему мне не давали этой лихорадкой заниматься! С подробными анализами такое не сработает, конечно, но их и делают редко, наверное, что-то у них на этот случай придумано. Спок быстро проглядел выкладки и кивнул: — Интересная технология, благодарю. А вы выяснили, как они возобновляют зонды в крови? Судя по вашим результатам, в крови они живут не более четырех дней, а реплицировать их невозможно. Скотт покачал было головой, но его перебил Кирк: — Боунз, а как их запускают-то в кровь? — Могли бы обычным гипоспреем. Только вот кто даст пронести на корабль непонятные лекарства? Тут что-то переключилось в голове Спока: — Проверьте аптечку лейтенанта Миртан. Полагаю, вы найдете там достаточно ампул в заводской упаковке. Вероятно, из безрецептурного набора: базовые стимуляторы, релаксанты, желудочные. — Стимуляторы, — уверенно сказал Кирк. — Миртан их постоянно колола. Кора едва успевала следить за ходом мысли. Как быстро, боги, как быстро! Вот она, лучшая команда флота в действии! Потупившись, молчали двое из Службы безопасности Федерации — их отдел нанозонды не засек. — Джим, угадал. Четыре блока, это на целый взвод. Кора тут же потянулась со сканером к пачке: — Заводская фасовка, защита в порядке, официальная партия, доехала официальными путями. — А по номеру партии… — начал было Кирк. — Проверяю. Сделано на каком-то мелком заводе, я такой не знаю… Ух ты, в шаге от Саады! — Опять она. — А заводик… — информация подбиралась раздражающе-медленно, банки и транспортники не спешили отдавать свои секреты. — О! Прекрасно, — пропела Кора. — Просто прекрасно. Восхитительная дрянь — и все мне в личное дело. Да, и все тут ясно. И идиотская секретность эта понятна. — Зато мне все еще ничего не понятно, — Кирк хмуро поглядел на загрузившуюся сводку завода, длинные списки счетов, поставок. Спок — тоже хмуро. Понимала пока только сама Кора, и удивлялась тому, что люди, хоть и ведут дела через подставные фирмы, все равно зачем-то пользуются старыми счетами. Кто-то поторопился — и кто-то попался. — А! Вам это ни о чем не говорит, но я эти анонимные счета хорошо помню. Адмирал Штарри. Мы его одно время подозревали в торговле оружием, но доказательств не нашлось и дело замяли. Мелочь по сравнению с этим. Лучше бы тогда договорился по-хорошему. — И с секретностью палку не перегибал, — мрачно заметил Кирк. А секретность ведь действительно была дурацкая. Как в какой-нибудь Ромуланской империи, вытащенная из зеркальной Вселенной. Сколько опасных мест и инопланетной дряни есть в космосе, но о ней рассказывают хотя бы капитанам. Всегда ведутся списки, карты и рейтинги. Иногда приходилось закрывать целые планеты. В самых секретных отделах хоронили опасные технологии. А инопланетники, да, они выжигали города, проникали в сознание, контролировали, делали из людей роботов, натягивали чужую кожу — чего только Кора не повидала. Но и она не задала простой вопрос: «Почему тайна — именно перекидыши»? Почему — такая тайна? Есть враг — и его нужно знать в лицо. Но документы по перекидышам уверяли, что враг не должен знать, что мы о нем знаем. Нелепо. Боялись паники и вечных сомнений. Параноидально боясь паранойи, скрывали — и потеряли все три Саады, Арракс, едва успели вытащить Гамма-Кью с Мирани. Всех, кто знал перекидышах, рано или поздно ссылали на Базу-2. Так говорили. Узнал – карьере конец. И малейшего подозрения хватит. Добро пожаловать в унылейшее место на отшибе, дом неудачников и неугодных. Скольким же приходилось скрывать свое знание? А в результате? А в результате никому даже в голову не пришло, что во всем виновата не какая-то особая опасность перекидышей, а жадность и жажда власти адмирала Штарри. Вину его, конечно, доказать будет непросто. Кирк и Спок держались рядом. Едва карты раскрылись, между ними потихоньку начало заново отстраиваться их пространство на двоих. Из шаттла они вышли и вовсе счастливыми. Что они не поделили тогда в своей ссоре? Кажется, и тут тоже были замешаны перекидышевые секреты. – Орват, а вы знаете Штарри? Лично, я имею в виду, – задумчиво спросил Кирк. – Нет? Я работал с ним как-то, а потом увидел с год назад. Он очень сдал. Об этом не говорят, но у него похитили жену с ребенком, ребенка вернули, а вот жену так и не нашли. Он никогда не был самым приятным и простым человеком. Честным тоже не был. Но я был бы благодарен, если бы вы подумали над моими словами. – Джим, ты полагаешь, что его шантажируют?.. – возмутился Маккой. А ответил ему Спок – он настроился с Кирком на одну волну, зрелище удивительное. – Отчасти, доктор. Вероятно, адмирал поначалу не видел всей картины. А когда он попробовал выйти из дела, ему не позволили, действуя через его семью. С большой вероятностью, роль ребенка играет сейчас один из перекидышей. – Отвратительно, просто отвратительно. – Боунз, ты даже не представляешь себе, насколько, – очень серьезно ответил ему Кирк. – Ты видел, даже мне было непросто с послом. Грязная, грязная политика. Кора гордилась тем, что ее усилиями Федерация становится хоть немного чище.

***

Перед самым отлетом она выбралась в кают-компанию. Хотелось просто посидеть, а не вынюхивать чужие разговоры. Быть может, еще раз услышать чарующее пение Ухуры. Совсем недолго, пока Милодар снова не отправил ее на другой конец сектора и немедленно. В этом тихом уголке Ухура ее и нашла, и вид у нее был по-настоящему решительный. На падде, который она положила перед собой, во весь экран была развернута фотография Ани Лим. – Расскажешь? – попросила Кора. Ухура кивнула и ровно заговорила: – Надеюсь, я не просто так болтаю. Никому об этом не говорила. Мы с ней дружили. Она была просто замечательная, правда замечательная, и тоже любила музыку. А потом... Это случилось за два дня до гибели "Нобунаги". Я зашла за ней после смены, но она просила не ждать. Даже показалось, будто хочет меня выставить побыстрее. Тогда я заскочила к себе за нотами, а когда пришла в класс, Ани уже была там и вела себя как обычно, я и забыла почти – мало ли? А потом взорвался этот грузовик, утянул за собой "Нобунагу", и я все думала рассказать ли капитану или мистеру Споку, но не могла решиться. Не могла же я ее подозревать из-за такой ерунды! Она ведь тоже была в ужасе – мы все были. Но через три недели нас обстреляли с планеты и Ани погибла. Вот и все. Кора, скажи, ведь это же не она, правда? Ее убили не за это? Кора не могла рассказать ей о перекидышах. Дело уйдет с пометкой "секретно", но Кора попросит – и Милодару придется позаботиться о том, чтобы никто здесь не пострадал от этих тайн. Кирк, Спок, Маккой, Скотт, Хель, этот очаровательный Смертин, всю обратную дорогу мастеривший для нее кулон из чешуйки трихитина. Ни к чему замешивать сюда еще и Ухуру. – Тебе расскажут, когда можно будет, – вздохнула Кора. – Могу тебе только сказать, что Ани Лим ни в чем не виновата. Если бы ты рассказала тогда капитану, это бы ничего не изменило. Ухура улыбнулась ей по-настоящему. – Спасибо. Это все, что мне нужно было знать.