Югославский посланец

      Солнце светило мне прямо в глаза, отчего я начал ворочаться, пытаясь выбрать положение, где солнце не будет светить, но все мои попытки были тщетны. От этого мне пришлось открыть глаза. — Ух, где я? — произнес я, увидев перед собой чью-то кровать, о состоянии которой говорить можно было долго: незастеленная, вся помятая с элементами женского белья на ее спинке. Да, несколько некультурно, но чья же она? Я встал с кровати. Лежал я в своей любимой майке-алкашке и простых семейниках. Кровать, на которой я спал была мне немного мала, поэтому мои ноги я почти не ощущал — настолько они окоченели. Только я покинул обитель сна, как в дверь вломилась Ольга Дмитриевна, с криком: — Проснись и пой, пионер, погода на улице прекраснейшая, грех не выйти на зарядку! — с некой насмешкой в голосе произнесла она. Я ее окинул непонимающим взглядом и спросил: — Мне нужна ваша одежда, — голосом терминатора и с таким же взглядом ответил я вожатой. Она посмотрела на меня глазами по пять копеек и утвердила: — Твоя одежда в шкафу, а чтоб мою забирать, мы еще не настолько знакомы. Я скинул с себя майку и пошел в сторону Ольги с недвусмысленным лицом, подошел и сказал тихо, почти шёпотом: — Вы хотели мужчину? Вот он мужчина, смотрите, любуйтесь, можете даже потрогать, — рассмеялся я, когда вожатая показала на себе огромное количество красок. Я подошел к шкафу и открыл его. Там висела белая рубаха, шорты, больше похожие на брюки для лилипутов и туфли, начищенные до блеска. Накинув на себя рубаху, я понял, что она ощутимо впору мне, будто её кто-то специально подбирал для меня. Рубаха была пошита из чистого хлопка, поэтому она вовсе не тревожила кожу своим присутствием, как это делала футболка сербского химпрома. Натур продукт! На рубахе висел значок пионерии Тито «Za domovinu s Titom — naprijed!», от которого на моём лице невольно выступила улыбка. — Одевайся, мы идём на площадь, где мы честно принесём клятву пионеров Югославии, а ты, в свою очередь, принесешь клятву пионера Советского Союза. Также, ты поднимешь ввысь флаг Югославии к флагу Советского Союза и флагу одной из стран организации Варшавского договора. — Позвольте нескромный вопрос? — Ольга кивнула, — А какая еще одна страна?      Вожатая нахмурилась — Народная Социалистическая Республика Албания, — как по книжке произнесла Ольга. «Здрасте-приехали, еще не хватало мне человека, с которым мне на Шчипе говорить придётся» — А можно еще более нескромный вопрос? — не дожидаясь кивка, я продолжил, — А кто у нас тут Албанец? — Мы его тут зовём Электроник, а его настоящее имя Скендер Байрам.       Я сел. Сел на пол, скорее не садясь, а падая. Скендер Байрам, очень знакомое мне имя. — Значится, Скендер. То-то я думаю, что же он мне знакомым кажется, — высказал я, вспоминая несколько плохих моментов, которые он мне сотворил. Я, по-правде говоря, думал, что он, после моего, а точнее командного, дьявольского самосуда отправится прямиком в ад. Но, видимо, не дошел. Похоже где-то мы оказались неправы в расчетах. — Да, — утвердила Ольга, — но он, по правде говоря, выходец из Эстонской республики, поэтому он прекрасно знает русский. — Ничего, я с ним на родном поговорю. Ju mendoni se unë nuk e di Shqip? — приштамповав под конец ненавистным, но хорошо известным языком, удивил я девушку. — Па, Олга, морам да видим њега, да имам неку конверзацију са њима. — сказал я, натянул на себя всю одежду до конца, взял флаг и продолжил: — Кюда идты тыперь? — с небольшим акцентом, осёкшись, спросил я. Ольга окинула меня странным взглядом и спросила: — А пилотка где? — она сделала серьёзное выражение лица, — Быстро одевай пилотку!       Всё же, спустя некоторое время я нашел в своей сумке синюю пилотку, прекрасно подходившую на мою голову и сразу же надел ее на себя. Дальше, меня вытолкнула из дома Ольга Дмитриевна, начиная вести меня на площадь. На ней же уже было многолюдно и возле флагов стоял Электроник, известный мне ныне как Скендер, который, по словам Ольги Дмитриевны, должен был помочь мне зацепить флаг на флагшток. Поэтому я решил сам к нему подойти и поговорить: — Mirëmëngjes, Skenderë, — окинул он меня непонимающим взглядом. — Ju flasin Shqipe? — все также ступорно он смотрел на меня. — Po, por jo shumë. Давай флаг натягивать, — посмотрел я на него: мальчик был в страхе, как будто он здесь каждому высказывал мнение на албанском, а я, видите ли, один из тех, кто мало того, что могу за плохое отвесить, так и понимаю его родной язык. Понимая это, я разулыбался во всю силу. Через мгновение флаг уже был зацеплен и Электроник попытался ретироваться, на что я остановил его со словами: — Побазарить надо, после завтрака за складами, — он вздрогнул, но, вернув лицо в состояние меньшей растерянности, кивнул и отправился в шеренгу. Следом за ним отправился и я, встал по росту в самое начало, выпрямился и сделал лицо немного приветливее. Линейка началась с пламенной речи Ольги Дмитриевны о том, насколько лагерь рад приезду иностранцев, и что это огромная честь, что именно Совёнок принимает таких почётных гостей. Осмысливая услышанное, я заметил, что Электроника и Жени нет. Вот скотина, увёл ее. Я попытался тихонько слинять, но был окликнут вожатой, которая подзывала меня на трибуну. Торжественно подойдя, я заметил, что на трибуне лежал листочек с написанной клятвой пионера СССР и СФРЮ, с пометкой Ольги, что мало ли, вдруг забыл. «Спасибо» — мысленно сказал я ей и одарил ее взглядом.       Пионерская клятва была дана как мной, так и лагерем, и под играющий гимн Советского союза стал подниматься ввысь флаг СССР. Как только отыграли последние ноты первого гимна, заиграл гимн Албании и красная тряпка с красной курицей на ней также устремилась к верху. После окончания второго, заиграл гимн Югославии и панславянский триколор с звездой также был поднят. После завершения этого обряда, видимо, ежедневного, все начали плестись в сторону столовой. Я же вновь огляделся, пытался найти Женю или, по крайней мере, Электроника. Ни той ни другого я не нашел, но зато на мои глаза попалась Лена, стоявшая посреди площади и что-то искавшая. Я подошел к ней. — Что-то ищешь? — мягко спросил я. — Да, тебя, — с серьёзнейшим выражением лица сказала она, — Женю, почти силком, увёл Электроник, что-то говоря про тебя. Как я поняла, он хотел что-то сделать плохое. «Твою мать, а лучше ничего придумать нельзя было? Вот Электроник собака!» — Спасибо большое. Я в твоём долгу, — поблагодарил ее я и пулей полетел в домик. Внутри я судорожно собрал всё сокровенное, будто предчувствуя что-то неладное. Быстро сняв с себя парадную форму, я скомкал ее, кинул на кровать и принялся одеваться в армейскую форму. Взяв армейский портфель, наполненный всем подряд, и нацепив кобуру, я снял с брюк флягу с ракией и влил в себя половину. «Если рисковать, то рисковать с концами» — сказал я, взвёл пистолет в состояние, готовое к бою, и отправился в сторону складов. Идя мимо домиков, я ловил на себе непонимающие взгляды пионеров, которые понемногу расходились по своим домам-бочкам после завтрака. Я же не отдавал этому большого внимания и уже видел на горизонте здание складов. Подойдя, я увидел Электроника, пытавшегося задушить Женю, отчего я почти впал в ярость. Увидев меня, он попятился, отпустил девушку, которая была почти бессильна, взял из кармана нож и выкинул его, ударив Женю в живот, подхватив за шею и подставив лезвие: — Еще один шаг, и я ее прикончу! — с безумными глазами проорал он. Девушка захлёбывалась в слёзах и просила о помощи. Я не могу это так оставить.       Как в голливудских боевиках, меньше чем за долю секунды я выхватил пистолет и совершенно бесстрашно выстрелил. Звук. Упавшее тело, плачущая девушка. Точно в череп, после таких выстрелов в живых не остаются. Я подбежал и подхватил девушку, взяв ее на руки, я потребовал ее зажать рану и стал бежать прочь в лес, поскольку стрельба в детском лагере точно не закончится хорошим. Уже через примерно метров шестьсот, даже находясь в кустах, можно было заметить, что все суетятся на месте выстрела, поэтому возвращаться не было смысла. Совершенно случайно перед мной оказалась Лена: — Если идти дальше, будет глубокая яма. Вы можете упасть. Если пойти в ней по туннелю вперёд, то там будет укрытие. Там всё есть. — Спасибо, Лена! — душевно, почти расплакавшись, поблагодарил её я.       Я бежал по лесу, не глядел назад, где, скорее всего, за нами уже ринулась толпа людей, чтобы перехватить нас, но я бежал, бежал, и Женя вжалась в меня, не желая меня покидать: — Я как знала, что это именно ты, только всё не могла быть уверена в этом, а ты пришел, пришел за мной, я ждала… — шепотом произнесла она. — Ничего, ничего, щас мы спасёмся, вот только будет я… — неожиданно я полетел вниз. Я упал, следом на меня приземлилась Женя: — Ай, бл@ть, — только и успел я произнести, — Не убилась? — я резко встал и поднял ее. — Так, вдоль по туннелю, ну, вперёд! — понёс я ее дальше.       Путь казался бесконечным, внутри ничего не было видно, в портфеле лежал фонарик, но я не мог его взять по причине девушки, лежавшей на моих руках. Спустя около двухсот метров, я наткнулся на стену. Я положил Женю на пол и она нехотя отцепилась от меня. Я мигом достал из портфеля налобный фонарь и, включив его, увидел перед своими глазами гермозатвор. Взяв двумя руками и повернув в сторону одной из стрелок, на которой было написано «ОТКР», я стал вертеть штурвал. Через несколько минут гермозатвор покорно открылся и я вновь взял на руки Женю, занося ее внутрь. Пощёлкав выключатели слева от гермодвери, я включил свет. Здесь стояло несколько кроватей, на одну из которых я положил Женю. Вернувшись к двери, я несколькими движениями закрыл дверь и вернулся к девушке. Колотая рана! Достав из портфеля перевязочный комплект, а также сняв флягу с ракией, я разорвал рубаху на Жене, полил рану ракией и стал заматывать её. Рубаха была вся в крови, что могло говорить о большой потери крови. Надо что-то делать, нужна еда!       Я стал рыскать по имеющимся шкафчикам в укрытии: в одном из них стояли автоматы Калашникова и патроны к ним. Взяв один из них и набив два рожка, я перевесил его за спину и стал вновь рыскать по ящикам. Мне повернулась удача — я нашел коробки с армейскими сухпайками. Я достал один и распаковал. Внутри была сгущенка и много еще чего, на что я не обратил внимания, поскольку взял и открыл банку и взял свою любимую ложку, и стал пытаться откормить Женю. — Ешь давай, тебе надо кровь восстановить, давай, ешь, — по ложечке откармливал ее я. Неожиданно запор гермодвери стал открываться и я не придумал ничего лучше, как взять автомат и передёрнуть затвор. — Женя, если меня сейчас убьют, знай, что я любил и люблю тебя! — повернулся я к ней и поцеловал в щёку. Гермозатвор открылся и внутрь залетела ослепляющая граната. Но я знал, как действовать в таких ситуациях, поэтому через 2 секунды после того, как я смог видеть, я узрел два тела, лежащих на полу. Я резко встал, прижался к стене, вывел автомат и сделал короткую очередь, после чего послышался чей-то голос: — Драголюб, не стреляй, твои боевые товарищи подоспели! — Я выглянул в проём: в корридоре стояло 5-ро моих сослуживцев и около 10 тел, с надписями на спине «ОМОН». — Парни! — Я честно был рад им, поэтому выглянул в проём двери. — Не так быстро! — послышалась автоматная очередь. Она пришлась на меня. Это была не боль. Это была обида. Обида, что твои товарищи тебя предали. Я упал на пол. — Как же так, как вы могли! — захлёбываясь от обиды и боли произнёс я. — А вот так, товарищ, кто больше денег заплатит! — присел давно мне знакомый начальник нашего взвода, Драган Кчерович. — Но я же, я же тогда только один! — Все мы тогда только один, когда-то это со всеми случается.       Он встал и вдруг послышалась очередь из автомата. Драган и его команда упали. Я бросил взгляд на Женю и резко встал, но от боли упал на четвереньки: — Нет, не надо было брать на себя такое ради меня! — Женя была вся бледная, и вновь я услышал выстрел. Женя упала. — НЕЕЕТ БЛ@ТЬ, СОБАКА, ТЫ ЧТО ДЕЛАЕШЬ! — заорал я во всё горло и преодолев боль, подобрался к моей спасительнице. — Я тоже тебя люблю… — сказала она и я заметил, как расслабились ее мышцы. Вновь прозвучал выстрел, но уже последний. Который лишил жизни и меня…