w r o n g . o r . n o t

Хвитек шумно выдыхает и, открыв глаза, проводит взглядом по оголённым плечам, на которых рассыпались рыжие пряди волос. Спина Хёны плавно поднимается и опускается в такт дыханию. Хвитек видит только её затылок, и отчего-то ему до одури хочется заглянуть в её лицо. Пересчитать веснушки на щеках и почувствовать, как напряжение от того, что реальность никогда не совпадает с ожидаемым, наконец сбавляет обороты. Но с другой стороны от Хёны, такой же обнажённый, как и она, примостился Хёчжон. В целом можно было сказать, что Хёчжон не бесил: даже с его постоянными суицидальными заморочками и идиотским смехом свыкнуться было несложно. Но Хвитек чувствует себя третьим лишним, несмотря на то, что именно он изначально был их связующим звеном. И раздражение по этому поводу он испытывает именно к Хёчжону. Обижаться на Хёну нет никакого смысла: её непоседливость и сумбурный характер говорят сами за себя. И, хоть Хвитек старается не обрисовывать свои мысли в словесную форму, но, кажется, он просто ревнует. Понимая, что утро не задаётся с самого начала, Хвитек решает не валяться больше в кровати и выкинуть из своей головы картины со вчерашнего вечера, которые успели там засесть. Он выскальзывает из-под одеяла и на носочках пробирается на захламленную кухню, оглядывая полупустые бутылки и решая, стоит начать похмеляться прямо сейчас или выпивку лучше отложить до вечера. На душе противно скребет фантомная боль любовных разочарований, и Хвитек решает, что без стакана виски он до вечера может и не дотянуть. Они все брошенные беспризорники, дети улицы. И раз жизнь успела над ними поиздеваться, то теперь никаких правил не осталось. В холщовой сумке лежит ещё несколько сотен миллионов вон, и они втроём стремительно прогорают, оставляя после себя едкий дым. Хвитек устраивается на диванчике перед крохотным телевизором и осушает уже второй стакан, когда к нему выплывает Хёчжон, из одежды успевший нацепить только джинсы, и пристраивается под боком. У Хвитека совсем нет сил, чтобы сейчас разговаривать с ним, но младший прерывает молчание сам. — И как тебе вчерашнее представление? Хвитек передергивает плечами и предпочитает не отвечать. — Я ничего против не имею, — продолжает Хёчжон. — Но простоять так долго на пороге и не зайти… что же тебя так зацепило? Хёчжон смотрит пристально и почти не моргая. Его веки как всегда прикрыты, от чего может возникнуть ощущение, что ему безразличен этот разговор и последующий ответ. Но Хвитек читает в его тоне толику заинтересованности и, что настораживает куда больше, целую тонну нарциссизма. — Она хорошо двигается, — огрызается Хвитек, надеясь сбить с Хёчжона спесь, но тем самым только подначивая донсэна ещё сильнее. На лице Хёчжона расползается едкая улыбка, и пока старший сидит с напряжённой спиной и разглядывает уже пустой гранённый стакан, он достаёт из кармана смятую пачку и прикуривает, делая глубокую первую затяжку. — Она, и правда, хорошо двигается. Тебе наверное досадно, что не тебя за ручку увели заниматься сексом. Хвитек скрипит зубами от злости и не находит, что ответить. Неожиданно Хёчжон оказывается прямо перед ним в паре сантиметров. Младший выдыхает дым прямо в его лицо, но Хвитек удивлен настолько, что даже не успевает проявить негодование. — Ты слишком зациклился на своих старых убеждениях. Мы поставили всё на карту ради того, чтобы почувствовать в венах жизнь хотя бы немного. — Что? — Почему ты вчера не зашёл? У Хвитека мурашки бегут по спине, когда он понимает, на что намекает Хёчжон. Тот как всегда спокоен и продолжает провоцировать, глядя прямо в глаза. Хёчжон затягивается ещё раз и не обращает внимание на то, что пепел падает с сигареты прямо на его новые дорогие джинсы. Он усаживается ошарашенному Хвитеку на колени и выдыхает клуб сигаретного дыма прямо в его губы, слегка касаясь их. Хвитек пребывает в замешательстве только долю секунды, но после сдается под этим напором, прикрывает глаза и глубоко вдыхает. Он предплечьями чувствует оголенную кожу на боках Хёчжона, и от этого в голове происходит лёгкое помутнение. Хвитек медленно выдыхает и проводит кончиком языка по нижней губе донсэна. А Хёчжону только и нужен был знак, что тормоза пора выключать. Он цепляется за волосы Хвитека и, слегка оттягивая голову хёна назад, углубляет поцелуй. Хвитек пальцами сжимает его талию, выбивая судорожный вздох, и остервенело отвечает, будто это последний поцелуй в его жизни. Хотя, учитывая всё то, что они успели натворить, это вполне может оказаться правдой. Они целуются недолго, лишь пару минут. После чего Хёчжон сползает с коленок старшего с улыбкой на лице и бросает дотлевший бычок сигареты в пустую пивную банку. Так Хвитек узнает две вещи: Хёчжон обожает кусать чужие губы, а самому ему нравится хватать чужое тело до синяков. И он уверен, что с Хёной они себе такого точно позволить не смогут.