Замыкая круг

Габриэль шумно высморкался в салфетку, скомкал ее, отбросил на пол и рухнул лицом в подушку. До Льюиса донеслись его истерические рыдания. Льюис, сидящий рядом с Габриэлем на кровати, вернул свою руку ему на спину и продолжил его успокаивающе гладить. — Габри, ну Габри… Успокойся… — уговаривал Льюис. Габриэль перевернулся на спину. Лицо его было красным, ноздри широко раздувались, а глаза превратились в узкие щели. Льюис подумал, что и такого любит Габриэля, любит также сильно, как всегда. Даже еще сильнее. Габриэля хотелось утешить, хотелось приласкать. Льюис положил ладони Габриэлю на лицо и наклонился к его губам. Габриэль оттолкнул его, не дав себя поцеловать. И снова принялся плакать. — Ну рыжий! — взмолился Льюис. — Ну скажи мне в чем дело! Ты уже минут двадцать успокоиться не можешь, как я пришел! — Уже ча-а-а-ас, — прорыдал Габриэль. Льюис скосил взгляд на проекцию на стене. Было восемь часов вечера. Льюис вернул взгляд на Габриэля. — Габри, прошу, скажи мне, что случилось. Тебя кто-то обидел? Скажи мне, и я ему устрою!.. — Й-а-а-а оби-и-дел, — прорыдал Габриэль. — Эстэ-э-ба-а-ана. Льюис с облегчением выдохнул. Габриэль заметил его реакцию и отвернулся от него, продолжая страдать в подушку. Льюис снова принялся гладить Габриэля по спине. — Ну, Габ, тише, ну обидел и обидел. Нельзя же никогда не ссориться. Извинился? Помиритесь! — Нее-е-ет, — уверил Габриэль и затараторил: — Он никогда меня не простит, я ужасно его обидел, я виноват, я… я… Эстебан меня ненавидит! — Габри, что ты сказал-то? — занервничал Льюис. Зная степень драматизма Габриэля, его слова надо было делить вчетверо, но, несмотря на это, истерика рыжего вселила тревожность. Льюис вспомнил голубого демона. Легкомысленный, беспечный, всегда рассчитывающий на помощь других, он души не чаял в Габриэле и был ему верным другом. Голубой и рыжий демоны дружили несколько тысяч лет и за это время ни разу на памяти Льюиса не поссорились. — Я неправду сказал, — всхлипнул Габриэль. Льюис занервничал еще сильнее. Рука его перестала гладить Габриэля, и тот, заерзав и перевернувшись на спину, взял ее в свои ладони. — Люся, Эстебан меня любит, — с чувством признался Габриэль. — И я… — Что? — Льюис завис в реакции, не понимая, как реагировать на начало фразы, и решил сперва выслушать ее до конца. — И я его люблю, — выдохнул Габриэль. — Я без него не могу. И мы поссорились! — Так, а из-за чего поссорились-то? — Из-за этого, — выпалил Габриэль. — Из-за этого и поссорились. — Ничего не понимаю, давай еще раз. Габриэль глубоко вздохнул. Раз, другой. А потом сам принялся гладить руку Льюиса. — Не бери в голову. Я тебя люблю. Тебя. Я ему так и сказал. А он мне, что Ричарда любит. А я ему, что никогда тебя не предам. А он, что Ричарда не предаст. И тогда я ему сказал, что я бы с ним никогда. И он сказал, что со мной не хочет. И я сказал, что он мне не нравится! И мы… мы поссорили-и-и-ись!!! — Я, кажется, понял, — убито сообщил Льюис. — Габ, я и его убью, и тебе достанется. — Но он же мой лучший друг, — надул губы Габриэль. — И я его люблю. А он со мной не хо… Льюис впился поцелуем Габриэлю в губы, запрещая ему продолжать.