Вальс для Элли

Уже несколько дней Элли, предварительно убедившись, что все детективы благополучно изгнаны из агентства, устраивала на первом этаже офиса тренировочные танцы в своих новых туфлях на каблуках, к которым все никак не могла привыкнуть. Роль партнера выполняла швабра. Коты в ужасе прыгали на картотечные полки и оттуда следили за странными движениями своей хозяйки, наверняка сомневаясь в её психическом здоровье. - Надеюсь, я не оттоптала вам все ноги, - мурлыкала она, прижимаясь к безмолвному древку. Один раз Марти застукал её за этим занятием и чуть не умер от смеха. - Элли? - окликнул он, даваясь сдерживаемым хохотом, и она подпрыгнула на месте, чуть не уронив на пол многострадальную швабру. - Что? Что ты тут... Но... я закрыла дверь! Я убираюсь, просто убираюсь! - Ага, я заметил, - невозмутимо отозвался Марти и подошел к радио, сделав его погромче. - Слушай, я понимаю, что я не сделан из дерева, но, если ты вдруг хочешь почувствовать себя настоящей женщиной... Он очень ловко увернулся от удара шваброй по голове и продолжил с хладнокровной невозмутимостью: - Черт, Перкинс. Я про танцы говорю, вообще-то. По радио в это время Тревис как раз поставил что-то бодрое, и Марти начал подходить к Элли, нагло ухмыляясь тонкими усами и дергая плечами в такт. С глазами, полными ужаса, она отходила назад, прижимая к себе швабру, словно та способна защитить её от всех бед мира. - Буллфинч! - предупреждающе пискнула она, уткнувшись спиной в стену. Убедившись, что пути к отступлению у неё нет, детектив бесцеремонно отнял у секретарши её главное оружие и сцапал за руку. - Мастер-класс от профессионала. Специально для тебя. А то я даже не знаю, смеяться или плакать, глядя, как ты пытаешься удержаться в вертикальном положении... - Ты меня еще на каблуках поучи ходить, - буркнула Элли, но все-таки позволила оттащить себя от стены. - Вот и умница. Шаг вперед, шаг назад, поворот... о, господи. - Что?! - Ничего. Это был мой любимый левый ботинок. В общем-то, когда она привыкла к своим каблукам, у неё стало получаться очень даже неплохо. Марти довольно усмехнулся, отпуская её. - Ну вот. Можешь считать себя во всеоружии. Уверен, Ник оценит. Это замечание мигом стерло довольное выражение с лица Элли. Она скрестила на груди руки и сделала суровое лицо, как будто хотела заранее отгородиться от всех нелепых обвинений, которые приготовил для неё партнер её шефа. - При чем здесь Ник? - спросила она - получилось несколько нервозно, совсем не так, как она хотела, - и Буллфинч тяжело вздохнул. Присел напротив неё на свой стол, зажег сигарету. Элли выглядела испуганной, и он подавил рвущийся наружу саркастический комментарий. - Слушай, ну сколько можно прикидываться? Я же не такой упертый болван, как твой драгоценный Валентайн. Хотя ты не поверишь, конечно. - Ты пьян, - выдала она свой главный аргумент, даже пропустив мимо ушей "болвана", за которого в другой раз Марти обязательно бы досталось. - Что за нелепые обвинения, детка. Разве я только что не прошел проверку на координацию? - деланно возмутился он, и та, поняв, что сопротивляться бессмысленно, медленно опустилась на стол Ника, скинув с ног туфли. - Я... ни с кем не говорила об этом, - тихо сказала она, и Марти щелкнул пальцами, явно довольный своей догадкой. - О, значит, я прав! Элли с секунду непонимающе смотрела на него, пока не поняла, как глупо прокололась. - Так ты что, наугад это сказал? - Прости. Ничего личного, просто профессиональная деформация, - поучительно сказал Марти. - Сначала делаешь предположение, потом его проверяешь. Она смотрела на него настороженно, как будто в любой момент ожидала от него какого-нибудь неприятного сюрприза. Он словно понял её настроение. - Элли, - сказал он серьезно. - Черт. Не знаю, как сказать, я... Вообще-то я против того, чтобы людям мутить с синтами, сам не связывался и другим не советую. Вы, бабы, и так до черта непредсказуемые, а если еще и перемкнет в ответственный момент... - Марти! - ...но Ник, он нормальный парень. То есть, был бы. Ну, несколько занудный, конечно, и совершенно не умеет развлекаться... Она помолчала немного, пока он затягивался. - А почему ты говоришь мне всё это? - с настоящим интересом спросила она, но Марти только фыркнул, явно исчерпав на сегодня (а возможно, и на весь ближайший год) свой запас искренности. - Кто знает? Может, я надеюсь, что ты смягчишь его стальное сердце, и мои гонорары существенно повысятся, - сказал он, выразительно посмотрев поверх её головы. - Куда не сверни, любой разговор с тобой заканчивается пересчитыванием крышек, - упрекнула она, но заметила, что на лице Марти расплывается гнусная ухмылочка, и очень медленно начала краснеть от ужаса, боясь повернуть голову в сторону двери, от которой несколько секунд назад потянуло холодком. Мысль о том, что кто-то мог слышать ключевой отрывок из их разговора с Марти, приводила её к состоянию, близкому к сердечному приступу. - О, привет, Ник, - махнул рукой детектив, насладившись её видом. При слове "Ник" душа у Элли ушла в пятки. - Как поживает преступность? Валентайн прислонился в дверному косяку и наблюдал за ними с нескрываемым интересом. - Как всегда, процветает. А что это у вас за посиделки на столах? - Да так. Танцуем, - ухмыльнулся Марти, плюхаясь на стул, а Элли не нашлась, что ответить, и только очень медленно сползла со своего. - Не можете дождаться рождественской вечеринки, а? - Ник добродушно улыбнулся, посмотрев на свою секретаршу, но вместо ответа Элли молча прошмыгнула через него и выскочила за дверь, схватив свое пальто. Потом с решительным видом и еще более красным лицом вернулась обратно, влезла в ботинки и снова выбежала на улицу, захлопнув дверь перед носом Ника. Крайне недоуменный Валентайн только развел руками: - Я что-то не то сказал? - Женщины, - пояснил Марти, едва удерживаясь от смеха, - до черта непредсказуемые, я всегда это говорил. Только тогда, когда Элли выскочила за поворот, где висела табличка агенства, она внезапно осознала всю бестолковость своего поступка. "Ник ведь наверняка ничего не слышал, а если бы и слышал, то он бы тогда так не разговаривал", - озарило её, и ей захотелось удариться обо что-нибудь тяжелое. Вместо этого она быстрым шагом дошла до трибун, где сейчас никого не было, и уселась на одну из скамеек, положив руки на холодный металл. А потом приложила эти ладони к своим щекам, охлаждая все еще пылающую кожу. "Перкинс, глупая секретарша, - с досадой подумала она. - Когда ты себя будешь вести, как приличная девушка?" Некстати вдруг вспомнился отец - а она так давно о нем не вспоминала, что ей даже стало стыдно из-за этого. У него не было даже особого места, где бы был похоронен, как полагается - убитых Виком сваливали в общую могилу за границами города. Она думала о том, какой совет мог бы дать ей отец, если бы был жив. И невесело усмехнулась, представив, как бы он на неё посмотрел, объяви она, что влюбилась в синта. Зажмурившись, она совершенно ясно представила его полноватое лицо с вечно чем-то обеспокоенным взглядом. - Синты - не люди, - сказал бы он. - Они не умеют чувствовать. - А мы - умеем? - тихо прошептала Элли, не открывая глаз. Но кто-то тронул её за плечо, рассеивая иллюзию, и она так и не узнала, что бы он мог ей посоветовать. - Мисс, с вами все в порядке? - поинтересовался человек в броне охранника, и она моментально вскочила со своей скамейки. - Мне пора идти, - невпопад ответила она. - То есть, да, конечно, спасибо... Не зная, куда ей теперь деться - назад после стремительного побега из офиса возвращаться было немного стыдно, и она пошла к Скарлетт, которая все равно не собиралась спать, и в данный момент увлеченно подбирала подходящий наряд для рождественской вечеринки. Но и Скарлетт со своими заботами не смогла её отвлечь. - Как там поживает Ма-арти? - протянула она с загадочным видом, глядя на себя в маленькое зеркало, прижав к груди зеленое в горошек платье. - Нормально, - мрачно отозвалась Элли. Подруга пренебрежительно откинула платье в сторону и примерила к лицу красное с блестками. - Не слишком ли это нарядно, как ты думаешь? - Нормально, - повторила Элли, но потом, поймав на себе укоризненный взгляд Скарлетт, изобразила преувеличенный интерес: - То есть, отлично, этот оттенок так тебе... идет, особенно блестки, очень хорошо сочетаются с, ммм, атмосферой праздника. И цвет к твоему имени тоже... подходит. - Так, - девушка отбросила в сторону красное платье и села на кровать рядом с Элли. - В чем дело? Ты разговариваешь, как Тревис, надеюсь, он тебя не покусал? С тобой все в порядке? - Нормаль... то есть, да, спасибо, - с унылым лицом сказала она и, вздохнув, начала теребить край красного платья Скарлетт. - Слушай, - она никогда никому не рассказывала про свои чувства к шефу - только Марти, и то тот сам догадался, точнее, вытянул из неё признание хитростью, - и почему-то не хотела говорить об этом Скарлетт, несмотря на то, что она была её подругой. Не потому, что она не доверяла ей и думала, что та может кому-то разболтать, а просто это казалось неправильным, как будто это были слишком хрупкие чувства, которые нельзя открывать публике, как будто посторонний взгляд извратит их. - Вот представь, что ты кого-то очень хорошо знаешь. Но, может быть, тебе только кажется, что ты его знаешь, а на самом деле не знаешь. - Это уже довольно запутанно, - призналась Скарлетт, отбирая у Элли платье, с которого уже начали осыпаться блестки. - Подожди, сейчас объясню. И этот человек может казаться совсем не таким, каким кажется, и его что-то тревожит, но он никогда не рассказывает... И тебе очень хочется узнать, о чем он думает, но страшно, потому что вдруг он, как всегда, отшутится, и второй попытки уже не будет... - Ага... - Но тебе очень хорошо с этим... человеком, и ты чувствуешь себя счастливой, когда он рядом. Но вот в тебе появляется что-то внутри, по отношению к этому, эээ, человеку, чего быть не должно, и, возможно, ему это не понравится, - вдохновленно продолжала Элли, и вид у Скарлетт становился все более отсутствующим. - И ты можешь ничего не говорить, а можешь сказать, но тогда уже никогда не будет так, как прежде... И будет либо лучше, чем было, либо очень-очень плохо. Она договорила, и в комнате повисла пауза. - Из всего этого я поняла только то, что ты без ума от Буллфинча, - наконец фыркнула Скарлетт, и Элли застонала и упала головой в подушку. Та не удержалась от удовольствия немного похихикать и потрепать её по плечу. - Не плачь, ты наверняка ему тоже нравишься. А, учитывая, что ты - единственный человек в мире, который способен испытать что-то к Марти... - Ох, перестань, - Элли сама начала хихикать, решив не разубеждать подругу. - Так... ты думаешь, что мне стоит сказать ему об этом? - она снова стала серьезной. - Безусловно, - ответила Скарлетт, ободряюще улыбаясь. - Даже если попытка провалится, то он всё равно так напьется, что утром ничего не вспомнит. Это заставило Элли снова задуматься. Конечно, Ник лишен такой приятной опции, как посталкогольная забывчивость. Но она всё равно наденет свое красивое синее платье, и это ожерелье к нему, и, может, Ник поймет, для кого всё это. А если не поймет, она сама объяснит. В конце концов, даже Тревис как-то ухитряется до сих пор вести эфир, а ему это наверняка так же страшно, как ей - сказать Валентайну, что он для Элли Перкинс самый важный на всей Пустоши человек (то есть, синт), - и не только потому, что от него зависел вопрос её трудоустройства.

***

Валентайн мерил шагами крохотное пространство между своим столом и столом Марти. Его галстук развязался и съехал в сторону, спущенные подтяжки болтались на уровне колен, и он был очень сердит. Элли опасливо посматривала в сверкающие светодиодные глаза, как будто они способны обрушивать убийственные молнии на грешников земли этой. Нечасто она видела своего шефа в подобном настроении - это Марти мог бушевать и сердиться, а Ник всегда был спокоен. За редкими исключениями... - Ник, честное слово, я его со вчерашнего вечера не видела! - Не мог же он просто взять и исчезнуть. - Ну Ник, не переживай ты так. Найдется. Сегодня все-таки Рождество, праздник, выкинь это из головы, - попробовала увещевать его Элли, но тщетно. Валентайн с тяжелым вздохом опустился на свой стул. - За восемьдесят лет со мной это впервые, - сокрушался он. - Всего восемьдесят? Правда? Я думала, что ему лет двести, он такой ужа... Ник молча обратил к ней свой взгляд, и она подавила желание спрятаться за лестницу. - Я пойду еще поищу, - пискнула Элли. Скрывшись за лестницей, она снова почувствовала прилив веселья, представив, как Валентайн сидит за столом и выводит на заголовке папки что-нибудь в духе "Дело о пропаже бежевого тренча". Но, конечно же, это было совершенно не смешно. В неисчисляемый раз заштопанный плащ Элли вечером повесила на спинку стула, а теперь его уже там не было. Возможно, его утащили коты (она подозрительно посмотрела на ничего не подозревающего мистера Царапку, но по его виду нельзя было определить, виновен ли он в этом преступлении). Не мог же он подняться в воздух и полететь прочь, хлопая рукавами. Разве что его кто-то другой поднял. Только вот Элли совершенно не приходило в голову, кому, кроме Ника, могла понадобиться эта злосчастная тряпка, едва ли годящаяся даже на протирание полов. Сбитая с толку, она без особой надежды заглянула в свой личный шкаф, и там её поджидал сюрприз. - Ни-ик, - позвала она. Валентайн недоуменно взял в руки темный плащ, на котором сверху белел квадратик записки. Элли аккуратно, словно опасаясь привести в действие какую-нибудь хитрую ловушку, взяла её и прочла вслух надпись, выведенную знакомыми корявыми буквами. - "Мой подарок на Рождество. Не благодарите. С любовью, Марти". С минуту они молча разглядывали "подарок". Элли вдруг фыркнула. - Да это же костюм Серебряного Плаща. Интересно, где он его отрыл? - Я знаю только одно. У него отвратительное чувство юмора, - сказал Валентайн после очень многозначительной паузы. - Знаешь, я ведь ему уже который год об этом говорю... Он лишь вздохнул, а она вдруг хитро улыбнулась: - С другой стороны... Да ладно тебе, Ник. Рождество, принято же переодеваться во всяких персонажей, да? - Вообще-то... - А тебе так пойдет! - все больше радовалась она, и Ник сдался. - Ладно-ладно, - уже менее ворчливо отозвался он. - Но кое-кому лучше не попадаться мне на глаза. Элли, все еще довольно улыбаясь, повернулась к Валентайну и принялась перевязывать его покосившийся в процессе поисков галстук. Глядя на неё, сверкающую энтузиазмом, он и сам невольно заулыбался. - Ну вот, - бодро сказала она, разглаживая узел. - Ты почти готов. Её руки слегка задержались на его плечах, скользнув вниз по мятой рубашке. Она бросила на него взгляд, но, увидев обращенную к себе добродушную улыбку, смутилась и отошла в сторону. - А я-то совершенно не готова! - вспомнила вдруг она. - Ник, будь добр, пойди прогуляйся. - Эти женщины... - покачал головой Валентайн, вспоминая тирады Марти, но покорно вышел из дома, прихватив свою шляпу. - Встретимся вечером у Бобровых! - крикнула Элли ему вдогонку. - И не вздумай забыть, Ник. Я тебе сейчас напоминаю об этом, как твоя секретарша! - Ты не оставляешь мне выбора, - донесся до неё голос Валентайна, и она тепло улыбнулась, чувствуя нарастающую радость. Теперь, когда Ник ушел, надо было разобраться с маленьким сюрпризом - он, конечно, просил, чтобы она не делала ему никаких подарков, но она просто не смогла удержаться, когда увидела у торговца этот серебряный портсигар с выгравированной на нем литерой "N", как будто специально для него. Даже Марти она и то купила подарок, который должен был ему понравиться - довоенный походный набор с фляжкой и маленькой бутылочкой виски. Она не была уверена точно в том, как и когда именно принято дарить рождественские подарки - кажется, бородатый толстяк в красно-белом костюме должен был подкидывать их в полночь в камины, или засовывать в носки, или класть под особенное дерево, - поэтому она решила просто положить их в стол детективам. Марти, конечно, не сразу обнаружит свой, и, может быть, будет ныть, что его обделили, но потом всё равно обрадуется. В самом нижнем ящике стола Ника она с огромным удивлением обнаружила банку - уже пустую - консервов, которые недавно пропали из её охладителя. Образ шефа, таскающего у неё из охладителя еду, совершенно не укладывался в её сознании, и она просто кинула банку в корзинку с мусором, а подарок положила в верхний ящик, на стопку папок, прямо на дело этого ужасного Уинтера, планируя, что Ник сразу заметит портсигар, когда полезет в свой стол. Спустя некоторое время Элли высунулась за дверь и то, что она там увидела, заставило её на секунду остолбенеть. Шел снег, самый настоящий снег. Она уже забыла, что на земле может быть что-то помимо грязной слякоти. Улицы были наполнены деятельной суматохой - а ведь обычно в это время года горожане просто ползали, как сонные мухи. Бездельники-охранники Макдонаха, в любое время года обычно прохлаждающиеся со своими битами где-нибудь в районе Такахасси, теперь были заняты развешиванием довоенных гирлянд, и продавцы, которые еще не закрыли свои лавочки, покрикивали на них, чтобы те держали руки подальше от их прилавков. Элли сама не заметила, как начала улыбаться по дороге. Все приёмники Даймонд-сити были настроены на местное радио, и рождественские песни вперемешку с заикающимся голосом Тревиса доносились со всех сторон. Сегодня даже их радиоведущий казался более воодушевленным, чем обычно. Радиоробот, как обычно, медлительно совершал свой круг вокруг рынка, соблюдая строго запрограммированную траекторию, и голосом Тревиса сообщал, что осталось десять часов до полуночи. Несколько детей из школы, разгулявшись, швырялись друг в друга комками снега - Элли едва увернулась от одного, довольно объемистого, и услышала, как беспомощно робот-учительница с французским акцентом просит их прекратить. - Дети! Пожалуйста, только не ешьте радиоактивный снег! - восклицала она. - Вы же не хотите, чтобы у вас выросла вторая голова, как у брамина? На Такахасси кем-то был напялен разноцветный венок, но говорил он все то же, что и обычно, явно не понимая и не желая понимать, чего все вокруг переполошились. Элли взяла свою плошку лапши и начала есть её прямо на улице, у стойки. Рядом плюхнулся вездесущий Марти, который, кажется, уже с утра успел где-то нализаться. По-крайней мере, за собой он нес привычный шлейф ароматов. - Господи, Буллфинч, мог бы и до вечера подождать, - с неудовольствием сказала Элли. - А я и жду. Просто эффект со вчерашнего вечера еще не прошел, - заявил он, и она, тяжело вздохнув, принялась поедать свой завтрак. - А где же наш ржавый друг? - сочащимся ехидством голосом поинтересовался Марти. - Не знаю, - ответила она, наматывая на палочки особенно длинную макаронину. А потом добавила, не сводя с лапши, зависшей в воздухе, мечтательного взгляда: - Мы договорились встретиться в баре. - Вот как! Не думаешь, что он решил тебя продинамить? - предположил Буллфинч с явным удовольствием, и Элли едва удержалась от того, чтобы не запустить в него оставшимся содержимым тарелки. Свисающие с головы макаронины как раз отлично бы сочетались с его мерзкими усами. - Не волнуйся, я тебя не брошу, если что. Без танцев не останешься, - пообещал он, оценив кровожадность её взгляда. - Спасибо, я как-нибудь сама. Краем глаза она увидела несущуюся мимо Скарлетт, - явно в сторону парикмахера, - и помахала ей рукой, но та ничего не заметила. - И прекрати говорить про Ника на улице, нас могут услышать, - прошипела она. - Что-что ты сказала? - ухмыльнулся Марти. - Не. Говори. Про... - Про Ника на улице, я понял. Надо же, какая секретность, в тебе тоже прорезался детектив? - Ты невыносим. Кстати, он обещал тебя убить. - Он обещал меня убить еще лет десять назад. Как видишь, с обещаниями у него плохо, - с иронией в голосе откликнулся Марти, и в свою очередь погрузился в поедание лапши. - Кстати, а где ты откопал костюм Плаща? - Элли вдруг вспомнила, что еще с самого утра хотела задать ему этот вопрос. Буллфинч, ворча, отодвинулся подальше от светящейся гирлянды, чьи мигающие лампочки очевидно вызывали у него какие-то неприятные ощущения, и повернулся в её сторону, прикрыв глаза ладонью. - Чёрт, как же я ненавижу праздники... - пробормотал он. - А, костюм? Не скажу, извини. - Понятия не имела, что ты вообще знаешь про Плаща, - продолжала выпытывать Элли, уже начинающая что-то подозревать - слишком уж безразличным тоном он говорил. - Это же дурацкая детская передача. - Повсюду плакаты развешены, незнания избежать трудно, - буркнул Буллфинч, совершенно точно не желающий говорить на эту тему. Элли развернулась к нему, положив локти на стойку, и сладко улыбнулась. - А ты знаешь, что у него было два вида костюмов - первым был плащ, серебристый целиком, а потом появился черный с серебряной лентой на окантовке, ставший классическим? Буллфинч весь скривился, как будто хлебнул самогонки из печени гнуса. - Я в этом не разбираюсь, - кисло сказал он, и Элли продолжила: - О, я тебе все расскажу. Я так любила Плаща - в детстве, конечно. Ведь это же детская передача. Мой любимый выпуск был про то, как он дрался с Зеленой Кувалдой, и ему на помощь пришел Капитан Олень... У Буллфинча задергался глаз. - А еще мне так нравилась его любовная линия с Женщиной-Загадкой, они еще поженились в конце, это так романти... Марти уже просто не мог сдержаться. - Что за чушь! Они не поженились! - трагически возвестил он, вскакивая на ноги. - И Капитан Олень был злодеем из второй сюжетной арки, который пытался ограбить банк! И всегда был только один вариант костюма! И за Женщину-Загадку другое издательство комиксов подало на них в суд, и им пришлось её убить в выпуске про похищение президента... Это было то, чего она добивалась. Элли с расплывшейся коварной улыбкой смотрела, как кипятится Марти, и это было идеальной местью за все годы его издевательств. - Я купил его себе, понятно? Я хотел надеть этот костюм сам, но подумал, что вы будете ржать надо мной, - закончил он мрачно. - Перкинс, теперь ты всё знаешь и мне придется тебя убить. - Ты еще лет пять назад это обещал, Марти. У тебя как-то плоховато с обещаниями, да? - невозмутимо отозвалась Элли и фыркнула в свой стакан с кипятком, куда Такахасси никогда не мог нормально насыпать чайную заварку. - Кстати, если Ник будет Плащом, то ты будешь Капитаном Оленем? - добавила она, чтобы добить детектива окончательно, но Марти только печально вздохнул, глядя, как двое охранников, переругиваясь, пытаются достать с крыши большой китайский фонарик. Он в самом деле ненавидел праздники.