Когда нет слова "нет"

Гостиная встретила Игоря мрачным молчанием. Тяжелые бордовые шторы закрывали почти все окно, и только небольшая полоса света ложилась резким контрастным пятном на спинку кресла, стоявшего в середине комнаты. Комната была погружена в сумрак и казалась пустой, хоть здесь стояла и мебель, и книги лежали на полках, и камин занимал довольно большое пространство, и сверху стояла фотография в рамке... Взгляд невольно задержался на фотографии, и Игорь почувствовал, как по позвоночнику к пояснице от шеи пробежала дрожь. Красивая женщина с волнистыми темными волосами сидела на скамейке, сложив на коленях руки. Она улыбалась, но вымученно – как если бы не поддерживала всей этой затеи с фотографированием, но при этом отчаянно старалась сделать хороший снимок и не дай Бог не моргнуть в тот момент, когда сработает затвор… Она смотрела прямо в его душу, и наткнувшись на ее широко раскрытые глаза, смотрящие почти с осуждением, Игорь подумал, что ему здесь не место. - Здесь немного холодно, я давно не топил камин, - сказал Турпин будничным тоном и прошел мимо него. В коридоре он снял пальто, и Игорь не сразу понял, что переменилось в его облике, сделав его столь непривычным. Без пальто он был одет в белую рубашку, темно-зеленый накрахмаленный бант перехватывал прилегавший к шее воротник, а сшитый по фигуре жилет, ладно обрамлял его торс. (Конечно, этим не ограничивался его наряд, но о брюках говорить было бы излишне). Когда он обернулся, отдернув шторы, свет, больше не сдерживаемый плотной тканью, резко хлынул комнату, и он казался темным силуэтом на фоне окна. Игорь прищурился и даже заслонился рукой, инстинктивно стараясь защитить глаза, и заметил, что Турпин оказался подле него только когда тот преградил путь свету, и тогда Игорь опустил руку. Тот дотронулся до его руки привычным, ничего не значившим жестом, который заставил сердце Игоря подпрыгнуть и замереть в ожидании. - Вы совсем закоченели, – сказал Турпин, и его взгляд коснулся бледной руки юноши, пальцы которой судорожно сжались - быстро, лишь вскользь – чтобы не упустить из виду выражение лица Игоря, когда тот прерывисто вздохнул отчетливо слышно для изощренного слуха. Бледное лицо вспыхнуло румянцем, по-видимому, вызванным неожиданностью прикосновения постороннего человека. Разве похож этот юноша на наложника Виктора Франкенштейна? Нет, совсем нет. Но этот вопрос, с последующими возражениями, отпавший еще в тот момент, когда Игорь поспешил скрыться от его глаз, чтобы сообщить своему хозяину о прибытии полиции, время от времени возвращался к Родерику как навязчивая мысль. Вместе с образом Игоря с растрепанными со сна волосами в полурасстегнутой ночной сорочке - и в такие моменты, его память, обычно точная и не предвзятая опускала тот факт, что спустя всего несколько мгновений лицезрения этой картины, Турпин перевел внимание на кривобокость юноши. Тогда это отвлекло его от анализирования противоестественного чувства, захватившего его врасплох... Игорь, отважившийся поднять глаза, робко посмотрел на мужчину, вырвав его из потока мыслей. - Инспектор, - сказал юноша, как будто окликнув его, и Турпин моргнул. Он заметил, что юноша ежится от холода и посмотрел на камин, где стояла рамка с фотографией. Его периферийное зрение приметило распятие, висевшее на стене правее и немного выше. - Я боюсь, Вам придется потерпеть холод еще какое-то время, пока воздух не нагреется, - сказал Турпин и отошел от Игоря, чтобы разжечь камин.