Когда нет слова "нет"

Огонь в камине разгорался вяло - дрова так долго лежали без дела, что успели пропитаться влагой воздуха, проникавшего в чулан сквозь щели деревянного пола. Турпин ворошил кочергой золу, подталкивая тут и там появлявшиеся язычки пламени ближе к центру. Опаленный кусочек скомканной газеты двухнедельной давности, затолкнутой между решеткой и золой, подхваченный порывом ветра из каминной трубы, пролетел в гостиную мимо левой щеки Родерика. Резкое движение Турпина, оглянувшегося назад, заставило Игоря встрепенуться от завороженного созерцания действий инспектора, и совершенно естественно обратить свое внимание на опустившийся на ковер обгоревший кусочек бумаги. Он приземлился ровно посередине между ним и Турпиным. Их взгляды встретились, когда они подняли глаза. - Несколько человек приходило ко мне за вознаграждением, - сказал Турпин, чуть заметно улыбнувшись, - но никто не указывал на вас. Игорь опустил глаза, силясь найти подходящий ответ, и его взгляд вновь упал на полуистлевший кусочек газеты, с которого смотрел его собственный автопортрет, обрамленный в рамку с надписью WANTED. От надписи и самого рисунка осталось не больше половины, но не узнать их Игорь не мог – ровно как и инспектор, поместивший это объявление в газеты. - Мистер Франкенштейн проделал хорошую работу с вашим обликом, мистер Штраусман, действительно впечатляет, - Родерик сделал паузу, чтобы охватить взглядом Игоря с головы до ног, от чего тот смутился и сделал шаг назад. Турпин закусил уголок губ, поймав его взгляд, - Но на этом, боюсь, его благотворное влияние на вас закончится… - Сэр, Виктор действительно ужасный человек… - произнес Игорь и осекся. Он намеревался сказать совершенно противоположное. Хотя в какой-то мере это было правдой, (особенно учитывая утренний эксперимент, от которого он еще неизвестно когда оправится), однако размолвка с собственными мыслями так потрясла его, что неминуемо отразилась на лице и не прошла незамеченной Турпиным. – Виктор действительно ужасный человек, который руководствуется своими собственными принципами… - …которые идут вразрез со здравым смыслом, - отмахнулся Родерик, кивнув на крест на стене – его символ здравого смысла. – Вы же боитесь его, Игорь… «Вас я боюсь больше» было его первой мыслью, но озвучить ее он не успел бы, даже если бы мог возражать – ее тут же сменило осознание того, что Турпин назвал его по имени. - Он держит вас в подчинении, заставляя выполнять какую-то богомерзкую работу, а вы, наверное, и не подозреваете, что стоит за всем тем, что вам поручается. Турпин уже закрыл камин экраном и поднялся с корточек. В комнате все еще было холодно, но холод, которым обдало спину Игоря, был другим - он действительно не знал причины, толкавшей Виктора оживлять мертвые органы животных и теперь беспомощно взирал на подходившего к нему инспектора, не способный даже мысленно противостоять ему. Черные глаза гипнотизировали и приковывали Игоря к месту, лишая надежды на проявление собственной воли. - Но я знаю, что вы не причем, - проникновенно произнес Родерик, - Вы только доверились не тому человеку… - его глаза метнулись к каминной полке, за что-то зацепились, но снова вернулись к лицезрению Игоря - Вы можете довериться мне. Он чувствовал, что теряет свой профессиональный настрой, что этот юноша с огромными синими глазами, добела закусивший губу и с каждым приближающимся к нему шагом все теснее прижимающий руки к груди, заставляет потухший огонь в его груди загораться маленькими огоньками пламени. Турпину хотелось протянуть к нему руки и обнять, успокоить, попросить прощения, что напугал, запечатлеть поцелуй на виске, на щеке, на губах… - Вы поможете мне, я помогу вам. – Сказал он, перебивая мысли звуком своего собственного голоса. - Я доверюсь вам, инспектор, - побледнев пообещал Игорь, и при этих словах его синие глаза стали еще больше. Заметив, как дрожат его губы, Родерик нашел целесообразным уменьшить давление: - Прекрасно, мистер Штраусман, мы к этому непременно вернемся. Но сначала - я обещал вам чай…