Сonciliator

      Следующее утро принесло с собой странное ощущение… обычности. Грандин проснулся засветло, собрал постель, размялся на стене крепости так, как делал много раз до этого и здесь, и в походах, и это было почти странно. За столько дней не ощущать почти физически красную пелену перед глазами, не думать только лишь о воздаянии за коварное, бесчестное, несправедливое убийство — но волноваться о, казалось бы, простом разговоре — это было для него словно в новинку. Захваченный новыми переживаниями, эльф провел военную тренировку с бывшими однополчанами, пусть и держась несколько в стороне — те посматривали на него странно, некоторые опасливо, а некоторые — с завистью, считая, что его, остроухого, глава Инквизиции определил на какое-то особое задание; после он посетил групповую медитацию магов. Уже когда почти все присутствовавшие — в основном так и не успевшие из-за восстания пройти Истязания ученики, но также и рядовые маги, и даже несколько бывших Старших Чародеев — разошлись, он отправился разыскивать одного из спутников Инквизитора, который, как ему показалось, принял наибольшее участие в решении его судьбы и, кроме того, вероятнее всего знал ответ на вопросы, его волновавшие. Эльфа-мага в аскетичных одеждах он нашел в глубокой задумчивости в библиотеке Скайхолда. Оторвавшись от книги, Солас поднял взгляд на визитера — и у того возникло немного неприятное ощущение, что его видят насквозь. Дух где-то в недрах его сознания зашевелился, проявляя недовольство, смешанное, впрочем, с толикой интереса. — Все уже в курсе небольшого ночного происшествия, — эльф одарил его мягкой полуулыбкой, — Тайный канцлер была очень недовольна работой наших дозорных и некоторых своих агентов. Если бы не вы, могло бы пострадать много наших людей. Сам Инквизитор тебе весьма признателен, — в глазах Соласа, впрочем, при всей пафосности и серьезности речи, светилось некоторое лукавство. — Зачем вы мне говорите это? — насупился Грандин. Маг пожал плечами. — Я знаю, что твой друг весьма честолюбив. Ему будет приятно, что его — его в том числе — достижения ценят. Некоторое подтверждение этих слов он действительно нашел — ощущение гордости и правильности совершенного дела действительно прозвучало в нем далекими нотами. Впрочем, радости это не вызвало, скорее новую волну собственного недовольства. — Он мне не «друг». Мы просто заключили своего рода сделку. И не надо приписывать существу из Тени заслуги живого — тем более, что действовал я скорее вопреки, чем благодаря ему, — Грандин сам не заметил, как ладони его сжались в кулаки. С лица Соласа сошла улыбка, оно сделалось серьезным; покинув обветшалое, бывшее некогда красивым, но теперь пыльное и облезлое кресло, он зашагал мягко по библиотеке, погрузившись в свои мысли. — Это неверный подход, неверное мышление. Вспомни: тебя ранили, и ранили смертельно, ты был на грани гибели, и твоя жажда жизни, желание справедливого воздаяния вспыхнула в Тени как факел призыва о помощи, горящий во тьме. И дух Возмездия откликнулся, и вдохнул в тебя часть своей жизненной силы. Бесспорно, он изменил тебя — но и спас. Кого, как не его, считать другом? Он мог бы этого не делать. Разведчик вздрогнул. С того момента, как его разум прояснился от влияния Возмездия, он не думал о нем иначе, как об едва терпимом узурпаторе. Солас же сейчас указал ему на совсем другую сторону их симбиоза… не приди тогда дух на его отчаянный клич, что стало бы с ним? Пожалуй, он и так прекрасно знал ответ. — Это очень сильный дух — впрочем, ты сам это уже ощутил в полной мере. Его страсти необходимо сдерживать, но при этом и не подавлять их своей волей полностью, иначе однажды он взбунтуется, и это погубит вас обоих, — во взгляде старшего эльфа мелькнула странная грусть, которую Грандин успел прочесть, прежде чем тот отвернулся от него и начал вновь прогуливаться вдоль полок, параллельно с ведением диалога что-то на них разыскивая. — Вчера этот парень, Коул, кажется… это он предупредил меня, чтобы я не убивал гакконитов «своими руками»… — он потер лоб, пытаясь припомнить детали. В памяти, как оказалось, все плыло, пестрило провалами, как обычно бывало после редких, но бурных попоек. — Похоже, что он попытался стереть твои воспоминания, — несколько удивленно заметил маг, краем глаза заметивший рассеянный жест. — Странно. Ведь он сам знает, что его способность к этому все слабее. Но почему-то он не хочет, чтобы ты помнил. Пусть события и разговоры с этим странным малым действительно сохранились в его памяти отрывочно, но образ и общее ощущение от него Грандин помнил прекрасно — и верно оттого что-то в груди его неприятно сжалось на этих словах Соласа. — Что значит «способность к этому все слабее»? Коул тоже «дружит» с каким-то духом? Тихий смех эльфа рассыпался пылинками в тишине библиотеки. — Он и есть дух. Вернее, был им, пока не решил стать человеком, сначала физически, а потом и эмоционально, если можно так сказать, — наконец он выудил некую старую книгу с полки и, обернувшись к собеседнику, осторожно стер с нее пыль. — Истинная природа Коула, боюсь, не постижима полностью пока даже для него самого, но под влиянием друзей Инквизитора, — тень промелькнула по его лицу, — к худу или к добру, он все больше становится человеком, его связь с Тенью слабеет. Предположу, что невозможность использования прежних средств для помощи тем, кто в ней нуждается, может его огорчать. Вчерашней ночью он пытался как-то тебе помочь, но посчитал, что это у него не вышло, и он попробовал стереть это воспоминание, но не получилось и этого. Вероятно, сейчас он очень расстроен, — Солас покачал головой, усаживаясь обратно в кресло с книгой. — Но ведь он смог помочь мне вчера! Как глупо! — в возмущении от такой странной логики Грандин даже топнул ногой; глаза его сверкнули голубоватым отблеском. — Я должен найти его и поблагодарить. Так будет справедливо. Преисполненный глубинного желания совершить верный и благочестивый поступок, он решительно вышел из библиотеки

***

      Однако никто не отменял его собственные должностные обязанности. Совершая обход по стене, тренируясь на учениях, сортируя припасы, Грандин, впрочем, зорко оглядывался по сторонам, пытаясь высмотреть уже знакомую чуть сутуловатую фигуру в несуразной шляпе, которая бы притулилась в темном углу, бормоча себе под нос странности — но ничего так и не находил. Сослуживцы, подавленные утренним «разбором полетов», не особенно обращали внимание на «эльфа на особом задании», а если и обращали, то списывали его острую настороженность на последнее происшествие и это самое «особо задание»; это его не особенно трогало. Желание увидеть этого странного парня, Коула, к вечеру превратилось в почти жизненную необходимость. Ближе к сумеркам в Скайхолде пошел снег, прогнав со двора практически всех, даже как всегда остервенело рубящую клинком манекен спутницу Инквизитора, Кассандру. Мрачное серое небо, казалось, улеглось своим боком прямо на крепость, придавив ее, выжав из ее дворов все разношерстное население, рассадив его по комнатам да кабакам, поближе к уюту, огню и веселым песням о подвигах Инквизиции. Только Грандин да еще пара-тройка недовольных дозорных продолжали шататься по территории; свежий снег, легкий и нежный, поскрипывал под сапогами до странного гулко во внезапно образовавшейся ватной серой тишине. В какой-то момент эльфу вдруг показалось, что он видит знакомый силуэт у палаток медиков на среднем дворе крепости, и он поспешил туда. И верно, острое зрение его не обмануло: сидящая на корточках сутулая фигура в шляпе застыла у одного из спальных мешков скорбной темной скульптурой. С отчего-то гулко стучащим где-то в горле сердцем он почти бегом направился к ней — и уже на подходе внезапно услышал чей-то громкий, полный возмущения и гнева крик: — Ты что делаешь?! А ну не смей! Ты это что удумал?! Фигура Коула отпрянула, дернулась, как от удара, и, видя это, Грандин перешел на бег. На земле между медицинских палаток лежало несколько свертков, сложенных спальников, однако один из них не был пуст; в нем лежал смертельно бледный человек, и именно у него в ногах сидел Коул — а напротив, выставив вперед ланцет, с пышущим гневом лицом застыл врачеватель. Подлетевший эльф едва успел перехватить его руку, махнувшую в сторону парня, и оттолкнуть назад. — Перестаньте! Он просто хотел помочь! — само вырвалось из его рта. Круглые глаза, на фоне хмурого неба кажущиеся серебристо-серыми, словно штормовая волна, вперились в него в изумлении. — Ты ведь это хотел сделать, верно? — эльф уже успел заметить и кинжал в руке парня, и оценить его позу, и понять, что человек в спальнике — не жилец, и даже предположить намерения Коула. — Облегчить его страдания? Широкополая шляпа качнулась утвердительно. — Он просит отпустить. Очень больно. Я могу помочь… — Вы ведь понимаете, что это убийство?! — взвизгнул врачеватель, непроизвольно взмахивая своим оружием. Грандин, разделяющий их собой, словно стеной, помрачнел. — Если вы не можете помочь и просто положили его здесь умирать, то зачем так боретесь за то, чтобы продлить его страдания? Почему обрекаете этого человека на участь, которой страшитесь сами? Врачеватель вздрогнул и перевел взгляд на белое, белее выпавшего снега лицо. Смерть уже наложила на него неумолимый отпечаток, но глупое сердце все еще неровно отбивало свой ритм. Спустя минуту он опустил ланцет и, как-то враз пожухнув, отвернулся и побрел прочь, ничего даже не сказав. — Сделай это, Коул. Помоги ему. Что-то прошелестев на ухо умирающему, отчего тот даже слегка улыбнулся синюшными губами, парень с ювелирной точностью погрузил в его слабое тело кинжал, прекращая бессмысленные трепыхания. Снег продолжал падать на Скайхолд, на мерзлую землю двора, на лицо покойника, на широкие полы шляпы его сострадательного убийцы. — Не надо было пытаться заставить меня забыть, — Грандин с укором посмотрел на поднимающегося с корточек парня, и тот опустил взгляд, скрывая лицо под шляпой. — Я не хотел этого. Больше того — мне нельзя забывать, чем я тебе обязан. — Ты не обязан! — вскинулся тут же мальчик-дух, и шторм в его глазах стал близким и явным. — Я делаю, потому что хочу помогать, потому что так нужно! Как тебе — ему— преследовать, воздавать по счетам, забирать в ответ, чтобы поровну да по справедливости. — Хорошо, хорошо, пусть не обязан, — горячность Коула отчего-то умилила его, вызвав улыбку. Подспудно эльф ощутил, как скованно его мышцы отреагировали на эту, казалось бы, простую эмоцию. Как же давно он не улыбался..? — Но я все равно хочу помнить. Чем ты помог. Чем мы могли стать. Не стоит укорять себя за свой выбор и пытаться быть тем, кем ты уже не являешься. — Солас сказал тебе? — Да. И, я думаю, тебе пора учиться помогать так, как это делают те, кто живет не в Тени. С этими словами эльф подступил к нему на пару шагов и, придерживая одной рукой бесформенную шляпу, обнял за плечи. Спустя несколько секунд он ощутил, как ледяные ладони ложатся на его спину и крепко сжимают в ответ.