* * *
После долгого дня пробных примерок и долгой работы с многочисленными причёсками, а также тихих приступов ярости отца, выслушанных им и другими моделями, Адриан отчаянно желает сбежать. Планирует он всё на отлично. Во время репетиции к показу мод в эти выходные он тайно утаскивает как можно больше сыра для Плагга в надежде, что это сделает его прожорливого квами более сговорчивым, и он сможет уговорить его лишний раз трансформироваться. Это срабатывает: Плагг находится в отличном расположении духа, и как только Адриан закрывает за собой дверь в свою спальню, он немедленно обращается Котом Нуаром и выскакивает в окно. Свобода для него — ветер; он бежит по крышам, прыгает с дымохода на дымоход. Когда удар грома содрогает кровлю крыши под его ногами, а небо нестерпимо ярко освещается молнией, он лишь улыбается, радуясь угрозе бури. Сегодняшний день был поганым. Худшим. Адриан, конечно, не хотел, чтобы отец относился к нему по-особому на работе, но напыщенное притворство и за ее пределами утомляло. Маячивший на горизонте показ делал все только хуже. Его отец становился ещё более сдержанным и безразличным, чем обычно, превращая и без того холодную, лишённую семейной любви атмосферу их дома в кошмар наяву. Сегодня он больше, чем когда-либо хотел пойти в школу. Кажется, больше всего ему этого хочется именно тогда, когда он выслушивает жесткие комментарии и поправки Габриеля Агреста и мириады его ассистентов. В школе есть Нино, его лучший друг, единственный человек, с которым он чувствует себя своим без маски Кота Нуара. В школе есть Алья, единственная девчонка в мире, как он считает, которая способна заговорить настолько, что из головы вылетают все мысли. Школа это место, где есть Маринетт, никогда не забывающая сказать ему привет, улыбающаяся, как солнышко, всякий раз, когда он появляется в классе. Он хотел это. Всё без исключения. Мысли его задерживаются на Маринетт дольше обычного. Он вспоминает её вечную теплоту и доброту: всё то, чего в его жизни так не хватало, что заставляло его завидовать ей и всерьёз задумываться о ней, причём в довольно сложном ключе. Кот притормаживает на вершине крыши здания, расположенного в тихом райончике с множеством магазинов, останавливается, так как дождь уже превратился в настоящий ливень, и улыбается сам себе. Адриан не знает Маринетт: рядом с ним она настолько же мила, насколько болезненно стеснительна. Он никогда не мог вытянуть из неё больше одного внятного предложения. А вот Кот… Ох, Кот знал Маринетт. Каждый раз, когда он видел её в школе, он не мог помочь, но, помня, кто она на самом деле, он вставал на её защиту под маской супергероя. Рядом с Котом она была остра на язык и пряма. Она напоминает Ледибаг, но он пытается не думать об этом. Его леди хочет сохранить свою личность в тайне. Он не станет лезть не в своё дело. По крайней мере, свои догадки он предпочитает оставить при себе. Дождь вымочил его до последней нитки, и он радуется этому, понимая однако, что скоро холод проникнет и под костюм. Раздается удар грома, и он уже хочет убраться отсюда, поискать место потеплее да посуше, пока гроза не стихнет. Но вдруг сквозь звук падающего дождя его кошачье ухо улавливает вызывающий и напуганный голос, и он широким шагом подходит к краю крыши, дабы понять, что происходит. В таком большом городе, как Париж, шанс наткнуться на Маринетт, бродящую по улицам во время такой бури, был никак не более тысячи к одному, однако это она. Ему только интересно, оттого ли это, что он сам думал о ней, или это он сам неосознанно прибежал на её зов. Его взгляд переходит от её промокшей фигуры к тёмному мужчине в надвинутом на глаза капюшоне, стоящем рядом с ней, и вдруг его легкомысленный, беззаботный настрой, вызванный недавно подаренной свободой, улетучивается. Что-то тяжелое и горячее сдавливает его горло: поза мужчины и нож, поблёскивающий под дождём — всё это говорит о его намерениях вместо тысячи слов. Почти не контролируя себя, он спрыгивает вниз и, подняв брызги, приземляется рядом с Маринетт. Её удивление на лицо: она чуть не вскрикнула, когда он выпрямился рядом с ней, но глаз своих он не спускает с угрозы, что находится прямо перед ним. Ухмылка на его лице скорее всего не очень-то дружелюбная: такого тёмного сгустка злости он ещё не ощущал никогда. Его потребность покровительствовать и защищать Маринетт не показалась ему такой уж незнакомой, но раньше он никогда не испытывал такой ярости. — Кот? — Не волнуйся, — говорит он, но обычно дразнящие нотки в его голосе сейчас звучат как-то плоско и тяжело, — твой рыцарь в сияющих доспехах здесь, чтобы спасти тебя, принцесса. Рука вора начинает подрагивать. Узнал Нуара. Хорошо. Это упрощает дело. Рот Маринетт открывается и закрывается, точно у рыбы, вытащенной из воды, и он бы с большим удовольствием полюбовался бы на неё, лишённую дара речи, не смотри он сейчас на нож в руке грабителя. — Она мой друг. Ты совершил большую ошибку, приятель, — чуть ли не рычит кот, резко выхватывая свой жезл из-за спины. Из-за дождя он чуть-чуть скользкий, но держит он его крепко. — Мне нужны только деньги, — едко отвечает грабитель, хотя видно, что он сильно обеспокоен. Несмотря на глубокий голос, то, как он ведёт себя, выдает в нём ученика старшей школы. Это, по крайней мере, объясняет, почему он выбрал Маринетт в качестве жертвы. — Ты угрожал ей ножом. — Я не собирался им пользоваться! Нуар прогулочным шагом приближается к нему, нисколько не убеждённый, равнодушный и, вероятно, слишком уверенный в себе. Но стоит только Коту подойти на подходящее расстояние, грабитель делает резкий выпад. — Осторожно, глупый ты кот! — кричит позади него Маринетт. Всё происходит, как в замедленной съёмке. Кот уворачивается от первой пары ударов ножом, однако при попытке ткнуть противника в живот жезлом, он выскальзывает у него из рук и с громким звуком приземляется на землю. Кот коротко вскрикивает — будь проклято его вечное невезение! — и его плечо пронзает острая боль. Споткнувшись, он отпрыгивает чуть назад. Грабитель выкрикивает что-то, но голос его заглушает гром. Взгляд его устремлён лишь на Кота, а Нуар широко открытыми глазами наблюдает, как Маринетт подбирает его обронённый жезл и с удивительно быстрым, резким скачком оказывается ровно у грабителя за спиной, оставшись при этом совершенно незамеченной. С размаху она опускает его оружие на голову грабителя, и тот плюхается на землю. Кот смаргивает воду с ресниц, когда она подбегает к нему. Её мокрое от дождя лицо полно тревоги. — Кот, ты как? Господи, он ранил тебя! Она опускается на колени рядом с ним, не обратив внимания на дождевую лужу, и трогает его за плечо. Боль чувствуется им отчётливо, но она совсем несильная. Изумлённый, он поворачивает голову, чтобы взглянуть на неё и на совсем крошечную полоску крови, рассекавшую его порезанное в месте удара плечо. Тогда он начинает смеяться. Она смотрит на него с удивлением. — Что тут смешного? Он ухмыляется. — Да ведь это же царапина. Маринетт хмурится и встаёт с колен. Дождь немного поутих, и она наблюдает, как он сам поднимается с земли. — Идиот, тут не над чем смеяться. О чём ты вообще думал? Ты же действительно мог пострадать. И почему Маринетт не такая же рядом с ним, когда он Адриан? Он смотрит, как она морщится и зло надувает губы, как ярко сверкают её глаза, а орошённое дождём лицо поблёскивает в тусклом свете уличного фонаря. Несмотря на боль в руке и откровенно дерьмовый день, он практически счастлив, что день этот всё-таки случился. Ведь он привёл его сюда, к ней. — Маринетт, — говорит он, улыбаясь, хотя каких бы то ни было причин веселиться нет, — он угрожал тебе ножом. Она хмурится. — Не пойми меня неправильно, я рада, что ты оказался здесь и помог. Но вёл ты себя неразумно, — её взгляд снова падает на его плечо, и морщинка между её бровями становится глубже. — Бестолковый и безмозглый ты кот. Идём ко мне домой, я тебя залатаю.* * *
Маринетт так и не решила для себя, что чувствует по отношению к Коту. Его безбашенность и небрежность очень разозлили её, но с другой стороны, она отдаёт себе отчёт в том, что едва ли смогла бы успешно выйти из этой ситуации без его вмешательства. Дождь окончательно прекратился, когда они подошли к пекарне, только гром раздавался где-то далеко. Всё это время он был подозрительно молчалив, но на лице его то и дело мелькала улыбка. Молчание Кота Нуара — нехороший знак, думает она: в основном потому что в такие моменты она и предположить не может, о чём он думает. Да ещё и не в драке. Да ещё и когда она Маринетт. — Мои родители не должны увидеть тебя, — говорит она, подходя к парадной двери. — Ты со своей рукой сможешь воспользоваться пожарным выходом? — Да это же просто царапина, — заверяет он её шёлковым голосом. — Хотя, тебе всё равно придётся рано или поздно рассказать своим родителям о наших отношениях, знаешь ли. Она бросает взгляд на него и отводит его, со злостью обнаружив, что покраснела от этого его комментария. — Перестань дразнить меня. Встретимся в моей комнате. Не дожидаясь его ответной реакции, она входит внутрь. — Да ты вся мокрая, — говорит её отец, когда она проскальзывает к двери, ведущей в дом. — Переоденься поскорее, чтобы не подхватить простуду. — Да, папа, — улыбается она. Пекарня закрывается через час, и за это время ей надо высушить этого Кота и обвязать его рану. Прежде чем закрыть дверь за собой, она убеждается, что родители ничего не заподозрили в её всецело невинном выражении лица, и взлетает вверх по лестнице в свою спальню. Она заглядывает в ванную, быстро меняет одежду на сухую пижаму, вытащенную из шкафа, и сдергивает резинки с хвостиков на голове, позволив своим волосам, высыхая, кудриться, обрамляя её лицо. Тикки прячется в шкафу, посмеиваясь над тем, что Маринетт сама себя подписала ухаживать за Котом. Девушка корчит ей рожицу и вытягивает полотенце для Нуара, а так же аптечку первой помощи из-под раковины, а затем направляется в свою комнату. — Ты злишься на меня? Кот сидит на подоконнике, когда она открывает дверь, и выглядит он даже печальнее, чем ей самой того хотелось бы. Он ведь никогда ни о чём как будто бы и не беспокоился. Искреннее беспокойство на его лице льстит ей. Моментом позже кое-что ещё проскальзывает в его выражении лица, кое-что тёмное и опасное, а взгляд задерживается на её распущенных мокрых волосах. — Я злюсь только потому, что ты идиот, — сетует она, пытаясь не обращать внимания на то, что на секунду внутри неё всё как будто перевернулось. Он пожимает плечами. Отчаяние уходит, уступая место облегчению. — Ну, тогда это довольно спорно. Я бы иначе точно не поступил, — он вдруг резко подскакивает, драматично облокотившись на оконное стекло. — Твой рыцарь был ранен в битве, принцесса. Как же ты собираешься исцелить его? Она закатывает глаза и закрывает дверь за собой. — Для начала вот, вытрись-ка. Она кидает ему полотенце, а затем пересекает комнату и подходит к своему столу. Ухмыльнувшись, он ловит его одной рукой и принимается обтираться, убирая лишнюю влагу с костюма и светлых волос. Она пытается не глядеть на него, сидя возле открытой аптечки в поисках анестетика и бинта достаточно большого, чтобы накрыть порез. Внутри неё снова всё переворачивается, когда она чувствует, что он подошёл к ней. Это же Кот Нуар, напоминает она себе, и это просто смешно, что она чувствует себя так неловко и ужасно беспокойно рядом с ним. Он сейчас прямо позади неё, достаточно близко, чтобы дотронуться. Она даже чувствует исходящий от него запах дождя (или это пахнут её волосы), но в любом случае ей становится жарче, чем было каких-то несколько минут назад. — Давай, котейка, садись сюда, — говорит она, немного отсев от него в сторону и указав на стул около её рабочего стола. — Пекарня закрывается через час, нам надо поторопиться. Он драматично падает на стул. — Да без проблем. И без каких-либо предупреждений он берётся за собачку молнии под колокольчиком на его шее и расстегивает её, остановившись чуть пониже груди. Если мгновение назад ей было тепло, теперь она чуть ли не горит. У неё сейчас лихорадка начнётся. Маринетт облизывает губы и пытается не показать, как нервничает, когда оголяет его пораненное плечо, но взгляд её начинает скользить по его ключице и мягкой покатости мускулов его руки, и ей вдруг приходит в голову, что это не было такой уж хорошей затеей. — Обязательно было раздеваться? — бормочет она, пристально глядя на него. Он приподнимает одну бровь, но есть что-то самодовольное в выражении его лица. — А ты хочешь обработать рану должным образом или дать мне умереть от инфекции? Просто смешно. Она вздыхает и берет пропитанную спиртом примочку. Он вздрагивает, когда она прижимает её к его порезу, причем несколько сильнее, чем оно того требует, но она не извиняется. Сделано всё правильно. - Что ты вообще делал под дождём, Нуар? Где Ледибаг? Хотя она глаз не спускает с его пореза, примакивая к нему спиртовую подушечку, она чувствует его взгляд так, как если бы он физически мог касаться её лица. - Я просто хотел оторваться немного, - говорит он. – Всем подавай альтер эго бедного Кота Нуара, и это единственное, что спасает. Некоторое время она молчит. - Может если бы ты перестал флиртовать с каждой девчонкой, что стоит тебе только увидеть, у тебя бы и не было таких проблем, Мистер Сердцеед. Он прыскает в кулак, услышав это прозвище. Маринетт собирает примочкой остатки крови от его раны и, прежде чем взяться за антисептический крем, выкидывает её в мусорную корзину. - Это я-то? Я-то сердцеед? Разве что твоё сердце я смог как-то ранить, но вообще я этим не занимаюсь, - он играет бровями. – А что, я разбил твоё сердце? Она вдруг обнаруживает, что смеётся, когда, размазав крем, накладывает сухой бинт. - Нет. - Маринетт? В голосе его не слышно намерения дразнить её, и она поднимает на него взгляд. Его тлеющий взгляд встречается с её глазами снова. - Что бы ты там ни думала, я не флиртую со множеством девушек. В её коленях появляется слабость, но в то же время она начинает злиться. В основном потому, что он клянётся ей в бесконечной любви всякий раз, когда появляется перед Ледибаг, а теперь он здесь, весь из себя припадочный герой и дурак, да ещё в её комнате, в этой интимной обстановке, и ей это не нравится. И в коленях у неё до сих пор слабость. - Конечно, - коротко отвечает она, абсолютно неубеждённая. Его взгляд по-прежнему приклеен к её лицу, пока она закрепляет бинт на его руке. Подушечки её пальцев легко касаются его кожи, и ему становится жарко. Боги, очень жарко. Она чувствует, как её собственная температура начинает подниматься из-за этой близости. Что за чертовщина с ней сегодня происходит? Может это всё из-за дождя? Или это оттого, что он, в общем-то, спас ей жизнь? А может это вообще оттого, что он сидит в её комнате почти без рубашки?? - А почему ты была там, под дождём? – спрашивает он. - Это слишком долгая история, - отвечает она, убеждая себя в том, что руки её задержались специально лишь для того, чтобы кончиками пальцев заправить незакреплённый конец бинта, но это была не вся правда. Тихий «бип» пронзил установившееся было молчание между ними. Маринетт, дёрнувшись от него в сторону и встав, вспоминает, что не должна знать, что это означает. - Что это? – спрашивает она невинно. Кот вздыхает и, вернув складки костюма на место, застёгивает его. - Это означает, что у меня около пяти минут, чтобы превратиться обратно в тыкву, - он покручивает плечом, проверяя перевязь, и одаряет её улыбкой. - Спасибо за удостоенную лучшую где бы то ни было первую помощь. - Если сейчас ты скажешь хоть слово про то, какой я потрясающий антидот, я тебя пну. Он по-кошачьи улыбается, а его зеленые глаза горят, горят, горят… Он это специально? Он хоть знает, что делает, когда смотрит на неё так? - Это тоже, - мурлычет он, наклоняясь и гладит её по волосам, быстро остановившись на уровне пижамы. Она розовая в горошек, и девушка не знает почему, но она краснеет тем больше, чем дальше двигается его рука по её плечу, когда вдруг он отдаляется. Кольцо издаёт очередное «бип». Она тихонько сглатывает накопившуюся слюну и отходит на шаг назад. - Эм… Наверное, будет проще уйти через террасу над моей комнатой. Ей нужно вывести его отсюда. Подальше от своей комнаты, туда, где она не сможет слышать его запах, где не будет уже этой близости, где она попросту не сможет его видеть. Ей просто необходимо выбросить его из своей головы, забыть ощущения на своей коже, связанные с ним. Она вскарабкивается вверх по лестнице, открывает люк и поспешно выходит на прохладный, свежий ночной воздух. Он пахнет чистотой и сыростью после бури, и она набирает его полную грудь, чтобы хоть немного охладить голову. Кот следует за ней, и она пинает люк, закрывая его за ним. В нише над люком, в которой они стоят, так темно, что она даже не может разглядеть его лица, только очертания его силуэта. Темнота делает всё хуже. Её сердце медленно поднимается куда-то в область глотки, когда он становится рядом с ней, и его тепло почти чувствуется через то небольшое расстояние, что есть между ними. - Было здорово вновь увидеть тебя, - говорит он ей тихим, сочащимся честностью голосом. - Спасибо, - отвечает она, - за сегодня. Без тебя бы я пропала. Он смеётся, но голос его тихий и тёплый и слишком рядом. Она вдруг понимает, что он наклонился к ней, и это заставляет её дыхание дрожать. - Маринетт, этот рыцарь без тебя был бы абсолютно бесполезен, - его смех слышится ещё ближе, и он прикладывает руку возле её головы к стене позади неё. – Никогда не забуду, как ты выглядела с моей тростью в руках. Она хорошо помнит этот безумный порыв, стремление защитить её кота от того, чтобы быть проткнутым каким-то старшеклассником на улице. Даже если она не Ледибаг, она должна защищать его. Не может быть их дуэта, если останется лишь один. Темнота делает её откровенной. Это опасно. - Я боялась, что он тебе навредит. Он сильнее облокачивается на стену, а голос его становится серьёзным. Она не может и вздохнуть. - А я боялся, что он навредит тебе. Наугад она протягивает к нему руки. Цели она достигает быстро, и подушечки её пальцев находят его грудь. - Я думала…думала, ты волнуешься в первую очередь о Ледибаг, - шепчет она. Ещё один тихий «бип». Время летело быстро. - Волнуюсь, - просто отвечает он. Она боится ещё что-то спрашивать, боится всего того, что чувствует и всего того, что хочет. Может быть, будь она Ледибаг, она бы оттолкнула его, притворившись, что между ними ничего нет. Да, так бы поступила Ледибаг. Но Маринетт не может заставить себя выстроить стену и вот так просто отгородиться от Нуара. Кот видит её сейчас такой, какая она на самом деле и есть – Маринетт – и она всё равно нравится ему. Нравится достаточно, чтобы он бросился наперерез тому грабителю в гром и молнию, чтобы защитить её. Она ожидала от него такого для Ледибаг, но он сделал это для Маринетт. Неуверенно она позволяет своим пальцам подняться по линии молнии до самого её начала, под колокольчиком на его шее, а там к её теплой сухой коже. Она чувствует его пульс под своими пальцами, отзвук его глухо стучащего сердца. - Тебе надо идти, - тихо шепчет она, дотронувшись до его подбородка. Он прикладывает свободную руку к стене по другую сторону от её головы, его лоб почти касается её, так как он окончательно прижал её к стене. Она ничего не может разглядеть, но она до сих пор слышит запах дождя от его волос и чувствует, как его взгляд прожигает её насквозь. - Можно я поцелую тебя? – спрашивает он. Голос его горит болезненным желанием, которое испытывает и она сама. - Я…мне…мне нравится кое-кто другой, - говорит она. Отчего это звучит сейчас как ложь? - Мне тоже. Ещё один простой ответ. Это заставляет её хотеть его ещё больше. Она проводит пальцем по линии его челюсти, а затем аккуратно касается им его губ. - Хорошо, - шепчет она. Его губы нежно припадают к её. Он гораздо мягче, чем она полагала - хотя она целовала его раньше, и не важно, что он этого не помнил. Это было ничто в сравнении с этим поцелуем. Может быть, её удача всё-таки вернулась к ней?.. Она таяла. Нет более подходящего слова, чтобы это описать. Она вдруг понимает, что прижимает его к себе, прижимает его тело к своему. Его мягкие сухие концы волос касаются её лица. Кольцо издаёт ещё один предупреждающий звук, но Кот не подаёт ни малейшего признака, что собирается уходить. Он немного отодвигается, но только для того, чтобы, щекоча её губы своими, прошептать: - Маринетт, закрой глаза. Она делает так, как он того просит, такая податливая в его руках, но ещё и потому, что случившееся и так достаточно плохо, что она, изменив Адриану, целуется сейчас с её самым доверенным партнёром. Ей не нужно знать в лицо мальчишку, который, сыграв на струнах её сердца, только что украл его. Его дыхание смешалось с её, и темноту пронзает короткая вспышка зелёного света, а затем становится темно вновь. Она знает, что открой она глаза, всё равно не увидит его, но ей не хотелось испытывать судьбу. Вдруг тёплые ладони обхватывают её лицо, и холодное серебро его кольца прижимается к её щеке, когда он прижимается губами к ней ещё раз. Теперь уже парень, скрывающийся всё это время под маской Кота, целует её. Всё кажется объятым пламенем. Её кожа горит, и она оплетает руками его шею, прижимая к себе его ещё отчаянней и ближе. Он издаёт удивленный возглас и что-то ещё, что-то таинственное и страстное, что-то, что как будто спускается внутрь её самой тем дальше, чем страстнее она целовала его. Он позволяет ей это. Даёт ей то, что она так просит, и это окончательно сводит её с ума. Её колени подгибаются. Его имя на её губах, застревает в горле, и ей хочется продлевать этот момент вечно, но, в конечном счете, он отстраняется от неё. Его нос щекочет её, а лоб его касается её бровей. - Ещё увидимся, принцесса, - шепчет он, прижав подушечку большого пальца к её губам, и его тепло покидает её. Она ещё ждёт некоторое время с закрытыми глазами, давая ему время исчезнуть. Часть неё надеется, что, открыв глаза, она увидит его, хорошо целующегося и дьявольски этим довольного. Но единственное, что оказывается перед её глазами, это глубокая тьма, которая, как известно, хорошо прячет свои секреты. Она снова прислоняется к стене и вздыхает. Её сердце всё ещё норовит выпрыгнуть у неё из груди, и она прикладывает руку к нему, желая, чтобы оно прекратило это. Ничего из случившегося не предполагалось случиться в этот день. Всё вышло из под контроля. Как теперь она с ним себя поведёт, когда увидит его снова? Что это за ощущения, которые она испытывала по отношению к нему? Боль смешалась с блаженством, это было похоже на любовь к Адриану, только сильнее. Гораздо сильнее. И как, скажите на милость, ей справиться со всем этим? Поцелуй с Нуаром, думает она слабо, это был лучший способ закончить её несчастливый день.