Heartstrings (они же "Струны сердца")

Когда Адриан просыпается, события минувшей ночи приходят к нему с вязкой неторопливостью, характерной больше снам. Он сонно моргает, и странное, как будто слепленное из кусочков воспоминание о Коте Нуаре, целующем Маринетт, прижимающем её к стене над её спальней, доходит до его сознания. Воспоминание её дыхания, ощущаемого щекою, её руках в его волосах, и того, как его имя слетало с её губ в тихом шёпоте её голоса. Даже когда он перестал быть Котом, она отвечала так бесстрашно, что у него колени одеревенели. Он влюблён в Ледибаг. Это так же верно, как то, что небо голубое, а на солнце очень жарко. Он определённо и несомненно влюблён. И пока у него были только подозрения относительно её личности, у него не было ни единого доказательства, кроме как смутных ощущений. Он ещё недавно решил, что будет уважать её желание отделить обе её жизни друг от друга. Это было нечестно со стороны Маринетт так напрашиваться на поцелуй. Нечестно, что он остался в итоге лишенным способности нормально дышать, что он должен был вот так уйти и оставить её там в темноте. Ему не хотелось уходить. Ему не следовало вот так просто обрывать это. Всю ночь она смотрела на него этими знакомыми небесно-голубыми глазами, разговаривала с ним этим сладким и тёплым голосом. Когда она дотронулась до него, это было, как пламя, к которому поднесли сухой лист бумаги, и он действительно горел под её пальцами. Он настолько был очарован её похожестью на Ледибаг, отзвуками её же слов, отражениями её же движений, что он просто не смог удержаться. Пусть до этого он никогда не думал о Маринетт в этом ключе, ему хотелось попробовать её на вкус. И она позволила ему это. Боже, она позволила! Разум его остекленел так же сильно, насколько безнадёжно он был порабощён её губами и жаром её рук, линией её тела. Даже когда трансформации подошёл конец, он хотел остаться. Навсегда, как сейчас помнит, в кольце её сплетенных рук, где всё такое живое, страстное, тёплое. Всё то, чего в его жизни практически не было. Так может тогда…он заинтересовался Маринетт. Может те дрожь и трепет, что он чувствует внутри себя всякий раз, когда смотрит на неё, пытаются дать ему понять, что это не просто какая-то там заинтересованность. Что она нечто большее. Он хочет исследовать это, хочет узнать её получше. Что бы Маринетт подумала, узнай она, кто был с ней вчера ночью? Не только Кот Нуар, но и Адриан. Придёт ли она от этого в ужас? Или, быть может…ей это понравится? Адриан накрывается одеялом с головой и пытается успокоить беспорядочно колотящееся сердце. - Я её поцеловал, - говорит он вслух, чтобы сделать это ещё реальнее. Плагг раздраженно натягивает и закутывается в свободную часть покрывала, заставляя его вернуться от воспоминаний о Маринетт обратно к белым простыням на его постели и серому свету солнца, бьющему через окно. - Я знаю, - говорит квами. Адриан облизывает губы, его ресницы прижимаются к простыне. - А она поцеловала меня в ответ. - Да уж, только в следующий раз держи меня от этого подальше, - Плагг издаёт возглас, полный отвращения. Это прерывает работу мыслей Адриана, и он посмеивается, приглушая это покрывалом. - Я реабилитируюсь. Следующий Ты-Получишь-Столько-Сыра-Сколько-Захочешь фуршет начнётся прямо сейчас. - Кстати об этом, - ворчит квами лишь немного менее недовольный, чем обычно, - не нужно ли тебе было уже встать давным-давно и делать что-то там связанное с твоей модельной деятельностью? Адриан отбрасывает покрывало с лица и с проклятиями приподнимается на кровати как раз в тот момент, когда в дверь в его спальню стучит Натали: - Адриан, ты опаздываешь к завтраку, а машина внизу уже ждёт тебя. - Одну секунду, Натали! – откликается он, бешено скатываясь с кровати. Поспешно он подхватывает рубашку, которую носил в прошлую среду, и пару джинс с пола. У него могут быть большие неприятности из-за опоздания на прошлую репетицию показа, но по каким-то причинам это его волновало мало. Он не мог припомнить, когда в последний раз он чувствовал себя таким…таким равнодушным к мрачной перспективе надвигающегося показа мод. Его как будто освободили, и на мгновение он даже почувствовал себя Котом. - Ты пропустил завтрак, - жалуется Плагг, - а я голоден. - Ты всегда голоден, - шепчет Адриан, влезая в брюки. Волосы его представляют собой ходячую катастрофу, такие они всклокоченные, но ничего не может с этим поделать – нет времени. Спасибо визажистам и парикмахерам, они сделают свою работу ещё до того, как явится отец. – Я добуду тебе поесть так скоро, как только смогу. Он подхватывает Плагга и аккуратно препровождает квами в спортивную сумку, без дела валявшуюся последние два дня. - Ты что-то сказал? – голос Натали приглушённо доносится из-за двери. Он обувает кроссовки на голую ногу и один-два раза быстро проводит рукой по волосам. Открыв дверь, он широко улыбается. - Я сказал, что готов. Она разглядывает его неряшливую, неаккуратную фигуру – редкое явление: Адриан всегда был из тех ребят, кто вставал раньше всех, безукоризненно опрятный, как огурчик. Ему только интересно, что больше бросилось ей в глаза: его широкая улыбка, которую он, как ни старался, не мог стереть со своего лица, или его внешний вид. - А ты весёлый как для человека, который проснулся пять секунд назад, - замечает она. Он проходит в холл и закрывает дверь за собой. - Просто приснился хороший сон. Адриан витает в облаках. Он очень старается сосредоточиться на работе, которую должен делать. Он правда старается. Пара слов о том, как должна выглядеть его кошачья походка на сцене – выучить её было пустяковым делом, - и хватит с него, а пока им займутся визажисты и парикмахеры, дабы подготовить его к рекламной фотосессии. Итак, в общем и целом, он был полностью сконцентрирован на работе всё утро, думая лишь о том, чем занимался вчера ночью. Выделенный ему час обеденного перерыва становится началом его мучений. Лишённый болтовни стилистов он остаётся предоставленным самому себе и своим дразнящим разум мыслям, и он снова начинает думать о Маринетт. Он обнаруживает себя сидящим в тихом углу с телефоном в руках, просматривающим её контактную информацию. Он просто не может перестать думать о ней. И это здорово мешает. Рассеяно таская кусочки сыра для Плагга, он начинает развивать идею, что Маринетт это Ледибаг, позволил себе думать о вещах, о которых не следовало бы, если он хочет сохранить её личность в секрете. Все эти совпадения, туманные отговорки, схожести… Он думает о сильных сторонах Маринетт и слабостях Ледибаг, и то, как кусочки этого пазла подходят друг другу, опьяняет его. Не может же быть всё так просто, думает он, всматриваясь в фотографию Маринетт в своём контактном листе, судорожно сжав в руке телефон. Неужели так и есть? Всё это время она была так близко - буквально у него за спиной, за следующей партой от него – всё это время? У него нет доказательств, и он не позволяет себе их искать. Но он…он будет надеяться. Просить небеса, чтобы это было так. И он собирается разгадать эту загадку. Ледибаг может и хочет сохранить свою личность в секрете от него, но тогда напрашивается вопрос: какого чёрта вчера ночью происходило? Она как будто бы хорошо знала Кота Нуара. Он просто обязан узнать, о чём она думает. Обязан узнать её получше. Впервые за сегодняшний день он мечтает оказаться в школе, чтобы заговорить с ней. Разузнать обстановку и посмотреть, как она реагирует. Его потряхивает от возбуждения и от смелости этой идеи, однако это практически не мешает. - Плагг, - нахмурившись, говорит Адриан, кинув свой телефон на стол, - легко же тебе живётся. - Это мне-то? С таким чурбаном, как ты? – фыркает Плагг из спортивной сумки. - Всё, что волнует тебя, это сыр, - бормочет он. Да, жизнь была бы куда проще, если бы всё, о чём заботились люди, было сыром. – А я… А его волнуют сразу много вещей, и волнуют сильно. Со вздохом, он утыкается носом в стол, пряча горящее румянцем лицо. Он хочет понять, как стать ближе с Маринетт, но ему даже в голову не приходит, как к ней подступиться. И кем при этом быть. Подойти к ней как Кот или как Адриан? Что сказать ей? Господи, как же всё запутано. - Что же я делаю? – бормочет он в стол. У него нет времени думать о ней или о той ситуации, в которую он сам себя загнал. И уж всяко ему некогда лелеять надежду, что Маринетт окажется Ледибаг. Не сейчас. Он должен думать об этом идиотском показе и фотосессии, которая сейчас на первом месте в списке приоритетов его отца. Снова сев прямо, он чувствует, как его мысли, с визгом тормозя, приостанавливаются, спина становится идеально прямой. Маринетт же увлекается модой, так? Не думает, что помнит, как Нино разок обмолвился о её принадлежности к этому типу людей. И ещё она победила в конкурсе на лучший дизайн шляпы, проведённый его отцом. Её дизайн был признан лучшим – сделана шляпа была действительно профессионально, и выражение её лица, когда она представляла свою работу, лучилось от гордости. Он помнит, как радовался за неё, за эту стеснительную, милую девушку, которая всегда сидела позади него и которой наконец удалось блеснуть своими способностями. Это было месяц назад, и теперь Адриан просто хочет увидеть ту её улыбку снова. Его пальцы вжимаются в поверхность стола, размышляя, как бы ему это устроить, и очень скоро в его голове созревает план. Может быть после всего этого будет не так уж и сложно сблизиться с ней. Маринетт была близка к тому, чтобы не пойти в школу. Всякий раз, когда она думает, что увидит Адриана, она дрожит. Её охватывает вязкое чувство страха, и она понятия не имеет, как всё это пережить. Она знает, что не должна была целовать Нуара прошлой ночью: он её товарищ, самый доверенный во всех смыслах друг на свете. И всё же она никак не могла заставить себя жалеть о том, что случилось. Ей понравилось. Было бы проще настаивать на том, что нет. Она бы и рада сказать, что это не так, но это было бы ложью, а у Маринетт и так уже слишком много секретов от мира, чтобы скрывать ещё что-то от себя самой. Поддержка Тикки – это единственная вещь, которая всё же заставила её утром выйти за дверь. Когда она подошла к школьным ступеням, она была близка к тому, чтобы поджав хвост, спасаться бегством, но Алия успела подкрасться к ней и подхватить за локоть. - У меня для тебя плохие новости, - говорит она по окончанию приветствия. Внутри Маринетт всё дрожит, но она умудряется не выказать своих опасений. - Ох, только не это. Что теперь? - Адриана не будет в школе сегодня. Она переводит дух. - Откуда ты знаешь? - Нино сказал мне. Дышать становится неожиданно легче. Она расслабляется, и вздыхает с облегчением, приложив руку к бешено стучащему сердцу. Значит её удача всё-таки вернулась к ней. Слава Богу. Всем богам, что только были, есть и будут, спасибо! Алия, должно быть почувствовав, с каким радостным облегчением подруга восприняла эту новость, позволяет себе поинтересоваться: - Что это с тобой? Маринетт выпрямляется, и вместе с её лучшей подругой они проходят в школу. - А что со мной? Разыгрывает невинность. Будучи довольно неуклюжей по жизни, ей всегда легко удавалось утаивать самые сокровенные секреты от Алии. - Разве ты не хочешь увидеть Адриана? Чёрт. - Ну, конечно, хочу! Ну, почти. Может быть. Всё сложно. Она осторожно освобождается от руки Алии и расплывается в широкой, убедительной улыбке. Если бы была возможность аккуратно ввести её в курс дела, девушка бы так и поступила. Однако Алия журналист по призванию, и она способна учуять любую возможную полуправду, что выдаёт Маринетт. У неё не получится вот так просто целоваться с мальчишкой, не являющимся Адрианом, а на следующий день вести себя как ни в чём не бывало. И нельзя сказать, что бы она не хотела видеть Адриана. Каждый раз, когда она видит его – такого красивого и милого – у неё пересыхает во рту, и начинает ныть сердце. Он не знает, как она относится к нему, и это единственная вещь, которая всё же убедила её прийти в школу сегодня. Однако вот вам факт: она целовалась вчера с Котом. По-настоящему целовалась. Причём не потому что должна была, а потому что хотела. И от этого она чувствует себя виноватой. Глаза Алия сужаются в приступе подозрения, и она уже готовится завалить подругу вопросами, но звенит первый звонок, и Маринетт прибавляет шагу: - Давай, Алия! Мы так опоздаем! Здорово, что хоть остаток учебного дня прошёл спокойно. Всё-таки недаром она считалась любимицей самой удачи, и день прошёл ровнее и тише, чем вчера. Она ни разу не упала, никто не опрокинул краску на неё, а Хлоя была слишком поглощена чтением какой-то жёлтой газетёнки, чтобы портить жизнь окружающим. Алия была её единственным на сегодняшний день испытанием, и Маринетт слишком хорошо её знала, чтобы подумать, что подруга вот так просто забудет об утренней беседе. Алию в основном отвлекал Нино. В связи с отсутствием Адриана, они сидели за ланчем все вместе. Нино и Алия решили встретиться и поработать вместе над докладом по литературе, который они должны сдавать вместе, и девушка пытается уговорить Маринетт пойти с ними. - Мы ещё и мороженного поедим, - говорит она таким тоном, который означает, что мороженное не помешает им говорить. По крайней мере, Маринетт читает в её любопытном взгляде такое намерение. - Мне нужно вернуться в пекарню и помочь, - жалуется Маринетт с самым что ни на есть горестным видом. – Пришёл огромный заказ. Я обещала помочь: он нужен уже к завтрашнему. Это не совсем так: на завтрашнее утро действительно был большой заказ, но родители её настояли на том, чтобы она сосредоточилась на своей домашней работе, а не на заморозке кучи кексов. Однако Алии об этом знать не следует, а Маринетт нужно время, чтобы собраться с мыслями. - Поверь, ты не уйдёшь с моего крючка, - говорит Алия, пожимая плечами и ухмыляясь. – Я всё выведаю у Нино, так и знай. Маринетт смеётся. - Тут нечего искать, Алия. Я напишу тебе потом. - До скорого! Помахав ей рукой, она проходит мимо Нино, разговаривающего с Джулекой. - Пока-пока! Маринетт разворачивается и направляется домой, благодаря небеса за ясную погоду. Она делает над собой усилие и не идёт той улицей, на которой её чуть не ограбили прошлой ночью, а выбирает более людную, думая лишь о том, как она придёт в свою комнату, зароется с головой в подушку и разберётся уже, что за чертовщина вчера происходила с её головой и сердцем. Тротуар переполнен, как и всегда в это время, и скоро она обнаруживает себя с лёгкостью танцора подскакивающей и вьющейся в толпе среди компаний и парочек. Завернув за угол, она оступается – будь проклята её неуклюжесть! – и нога её начинает неумолимо скользит по поребрику, и Маринетт понимает, что сейчас свалится на проезжую часть. Она забывает как дышать и зажмуривается в ожидании возможного удара машины, которая сейчас её собьёт. Чья-то рука обхватывает её за талию и тянет её обратно в безопасность. Сердце бьётся от адреналина в её крови. Она открывает глаза и обнаруживает себя прижатой к чьей-то груди, и теперь уже не только от адреналина так неистово бьётся ей сердце: она узнала колокольчик на его шее. -Похоже я как всегда вовремя. Она отстраняется от него и, подняв взгляд, встречается с его зелёными улыбающимися ей глазами, излучающими самодовольство. На его лице нет ни следа замешательства или неловкости, но, в конце концов, это же Нуар. Она вообще не уверена, можно ли его чем-то смутить. Хотя Маринетт смогла. Её щёки загораются, и она скрещивает руки на груди: - Ты что здесь делаешь? Пронаблюдав за её выражением лица, он ухмыляется шире. - Да ты никак думала обо мне. Она тычет его кулаком. Ей бы и в голову не пришло сделать это, не смотри на них сейчас столько народу. Смотрят, правда, в основном на Кота, но это даже хорошо. - Тебе бы следовало лучше тренировать свою проницательность, - заявляет она, развернувшись на пятке и продолжив свой путь. Вот только честно: видеть его дурацкое лицо это буквально последняя вещь в мире, с которой она согласна смириться сейчас. Он следует за ней. Ну, конечно. - Я хочу поговорить с тобой. Его голос – входной билет к её сердцу – заставляет её лицо покраснеть, но она не оборачивается, пока он широким шагом идёт за ней. Почти каждый прохожий смотрит на них, и Маринетт ускоряет шаги. - Ладно, кошачок, будь по-твоему. Но я не буду с тобой ни о чём разговаривать, пока на нас смотрит весь Париж. Похоже, до этого он даже не замечал, что у них столько зрителей. - Что ж, - он самодовольно улыбается, - не могу винить этих людей за то, что они смотрят на нас, ведь сегодня я особенно хорош собой. Она оборачивается и видит его подмигивающим и машущим людям по ту сторону улицы, и если бы она была сейчас Ледибаг, то точно толкнула бы его. – Если Вы ищете уединения, Принцесса, я Вам его предоставлю. Она вскрикивает от неожиданности, когда он подхватывает её и, закинув на плечо, срывается с места. Руки её крепко обхватывают его за шею, колени упираются в его бока, а он лавирует меж толпы на тротуаре. Она едва сдерживает желание закричать людям, чтобы те расступились, а не то этот идиот точно кого-нибудь задавит. Но его кошачья грация позволяет им легко избегать столкновения с кем бы то ни было из толпы, и она судорожно вбирает ртом воздух, когда он запрыгивает на здание и начинает по нему карабкаться. Ледибаг не боится высоты, избежала этой беды и Маринетт, но быть так высоко, да ещё и без своего верного йо-йо, очень тревожно, и она утыкает лицо в шею Кота, когда, чтобы забраться достаточно высоко и найти там другую опору, он временно останавливается на каком-то навесе. - Ты что, совсем больной? – восклицает она. Её руки крепко обвивают его шею. – Ты бы мог меня хотя бы предупредить! - Если бы я это сделал, ты бы ни за что не позволила мне это! – парирует он, и в голосе его сквозит смех. Она слышит звук распахнувшегося окна, и тогда он прыгает снова. Приземляются они мягко: под его ногами оказывается ковёр – и она оглядывается, желая убедиться, будет ли он ещё куда-то перемещаться. - Твой рыцарь спас тебя от толпы, - говорит он, посмеиваясь. – Мы на месте. Они находятся на террасе, выглядящей как кафе, только вот столы пусты. Бренчание вилок о тарелки и тихий гомон доносится с нижнего этажа, и Маринетт перестаёт обнимать Кота ногами. Её руки ещё некоторое время держатся за его шею, пока он не опускает её на землю. Щекой она прижимается к сильной линии его плеча. Она краснеет и отскакивает от него. Теперь они снова наедине, и воздух разом точно становится заряженным электричеством. Колени Маринетт немного дрожат. Когда он поворачивается, чтобы взглянуть на неё, девушка обхватывает себя руками и облокачивается на угол окна, пытаясь выглядеть совершенно невпечатлённой. - Ну так, - говорит она, бесстрашно взглянув ему в глаза, - что ты хотел мне сказать? Он оглядывает её с ног до головы, кое-где задерживаясь, а затем продолжая дальше изучать. По её телу будто проходит электрический ток. - А как ты думаешь, что я хотел тебе сказать? О-ох, если он и дальше продолжит себя так вести, она определённо точно ударит его. - Кот, у меня нет времени на то, чтобы играть с тобой в слова. - А как на счёт игр несколько другого рода? – он расплывается в самодовольной улыбке. У неё перехватывает дыхание, лицо её в одно мгновение загорается румянцем. - Д-да если ты решил, что мы будем цел-целоваться всякий раз, когда ты… - Я же шучу, Маринетт! – он поднимает руки верх в знак покорности высшим силам. Она снова скрещивает руки на груди, щёки горят. Она отводит глаза, смущённая тем, что вот так раскисла перед ним. Это же совсем на неё не похоже! Кот – её друг, и никакой поцелуй не должен ничего изменить в их отношениях. Ведь она же и до этого его целовала! Пусть это и было лишь для того, чтобы вывести его из-под влияния Антикупидона, это же всё равно был поцелуй. Отчего же сейчас она чувствует себя такой слабой рядом с ним? - Ладно, - говорит она, облизывая губы, разглядывая облупившуюся краску подоконника. – Ну так? Он делает неторопливый – чтобы не напугать её – шаг по направлению к ней. - Эм, да. Ну, одна птичка напела мне, что ты любишь все эти дизайнерские штучки и прочие такие вещи. Неожиданный поворот их беседы почти заставляет её забыть своё смущение. - Да, есть такое, - говорит она, уставившись на него. Выражение волнения проходит по лицу Кота, и он берётся за карман на передней части своего костюма. - Что ж, славно. Тогда я бы хотел тебе это отдать. Он выуживает оттуда прямоугольник бумаги и протягивает ей, почти вложив его ей в руки. Прежде чем посмотреть на его подарок, она одаривает его насмешливым взглядом, а затем у неё перехватывает дыхание. Опять. - Но ведь это же билеты на показ мод Габриеля Агреста, - в благоговейном трепете говорит она. Её руки немного трясутся от понимания происходящего. К плотине её чувств подошло слишком много воды, её вот-вот прорвёт, но она старается сдержать её: этого ни в коем случае не должно произойти. Она снова поднимает на него взгляд. – Это мне? Кот тянется к её рукам и заставляет её пальцы сжаться вокруг билета. Он улыбается с такой нежностью, которую она за ним ещё никогда не наблюдала. Улыбка его даже ещё мягче и теплее, чем вчера ночью, и само её существование заставляет её сердце забиться в панике. - Ты можешь и не приходить, конечно… Ну, мне кажется, я… - он умолкает, и она смотрит на него во все глаза. Лишённый дара речи Кот? Она и не подозревала, что такое вообще возможно! - Где ты их взял? – спрашивает она, надеясь, что он не вытворил что-то смехотворное, чтобы только достать их для неё. – Чтоб ты знал, они ведь невероятно дорогие. И забронировать их почти нереально. Особенно, если речь идёт о показе Габриеля Агреста, особенно, когда речь идёт о показе в Париже. - Один мой хороший друг в нём участвует, - говорит он. Он вдруг оказывается гораздо ближе, чем секунду назад. Она не помнит, чтобы он двигался. - Ты тоже там будешь? - Да. Его рука всё ещё накрывает её руку. Понимание происходящего постепенно приходит к ней. Показ мод! Она мечтала побывать на подобном мероприятии с тех самых пор, как обнаружила в себе страсть к шитью одежды, и теперь эта мечта может стать реальной, до неё буквально можно прикоснуться. - Спасибо тебе большое, Кот! Я мечтала об этом целую вечность! Парализованный, он смотрит на неё, глаза бегают по её лицу, волосам, изучают линии носа, задерживаются на её собственных глазах, затем взгляд его переходит к её улыбке. Она вспоминает прошлую ночь, когда он был без маски, и она снова задаётся вопросом, кто же он. Хочет ли она вообще знать? Ей всё ещё страшно, но она не уверена, оттого ли это, что она знает Кота как своего партнёра, вечно разыгрывающего перед ней дурачка и всегда прикрывающего ей спину или это оттого, что он ещё и самый добрый и нежный человек, которого она когда-либо знала. Его зелёные глаза обжигают её как и прежде, и этот тяжёлый и жаркий взгляд уже кажется ей родным. Такой взгляд она уже ощущала на себе прежде. - И кто же твой загадочный друг с показа? – шепчет она, чувствуя, что вот-вот ухватится за проскользнувшую в голове идею и поймёт что-то важное, почти непонятное. - Да так, один простачок, - отвечает он с немного горькой улыбкой. Она хмурится, но решает повернуть их разговор в иное русло. - Ну что ж, спасибо, котейка. Но тебе бы следовало поработать над своими манерами. Едва ли ты можешь считаться джентльменом, если продолжишь в том же духе. Горечь его улыбки разом оборачивается самодовольной ухмылкой, и он наклоняется к ней поближе, руки передвигаются от костяшек её пальцев к запястью. - Всегда пожалуйста, принцесса. - Надеюсь, ты ничего не ожидаешь взамен. - Конечно же нет, моя леди. Ты приняла мой подарок, да ещё так благосклонно. Мне ничего больше не надо. Она фыркает. - Ну-ну, ты ещё примись мне ноги целовать, подлиза. Глаза его загораются, и он наклоняется совсем близко к ней, и она снова забывает, как дышать, вжимаясь в стену. И как так получается, что у них всё заканчивается вот так? - Целовать, говоришь? – он наклоняет свою голову к ней, его губы нависают над её так близко, что она различает тепло его дыхания. Каждый дюйм её тела как будто оживает, и она словно возвращается в прошлую ночь. - Ты ведь тоже думал обо мне, - говорит она мягко. Ей придаёт смелости тот факт, что и она взволновала его. Она чувствует бессильную слабость в его близости, это почти как сила притяжения. Ей приятно знать, что тут не одна, кто потерял рассудок. Он издаёт мягкий горловой звук, похожий на мурчание, и она понимает вдруг, что сама тянется к нему. - Хочу поцеловать тебя ещё раз, - признаётся он. - Но ты не станешь? – отзывается она, боясь вздохнуть, чувствуя себя растерянной, когда он так рядом. - У меня не хватит времени, чтобы поцеловать тебя так, как мне того хотелось бы, - глубина в его голосе заставляет её гореть. – Меня, наверное, уже ищут. Может быть, я смогу увидеть тебя на показе завтра, принцесса. Его губы нежно щекочут её, это как шёпот, как обещание. Потом он отстраняется и спрыгивает с окна. Она тут же приходит в чувство и, высунувшись из окна, смотрит, как он приземляется на землю. - Кот! – кричит она. Он смотрит на неё снизу вверх, ухмыляясь. - Да, принцесса? - Ещё раз спасибо! Она машет билетом, лицо её до сих пор горячее, а тело дрожит. Она видит, как он подмигивает ей и посылает ей воздушный поцелуй. Пока он уносится прочь, мелькая в толпе с неуменьшающейся скоростью, она отмечает, что ширина его плеч кажется ей смутно знакомой. - Тикки, - продолжая провожать его взглядом, говорит она своей квами, всё это время находящейся в её сумке, - что же я делаю? Тикки смеётся. - Маринетт, Кот Нуар – не самый плохой человек, чтобы влюбиться. Да нет, наверное, но он – самый неподходящий для этого человек. Разве могут они себе это позволить? Безопасно ли это? - Так ты пойдешь на завтрашний показ? – спрашивает Тикки, вернув Маринетт из размышлений. Маринет улыбается, впервые посмотрев на свою квами. - Ну, конечно! Вся моя жизнь была для этого дня. Пойдёт она исключительно ради самого показа, конечно. Посмотреть новые летние тренды, увидеть, как индустрия работает изнутри, понаблюдать и взять что-нибудь на вооружение, да и просто поплакать от счастья. Может это даже подтолкнёт её закончить уже то платье, над которым она работала последние три недели. Дрожь и возбуждение проходят по её телу, и она убирает билет внутрь сумки. То, что она сможет увидеть там Кота, это просто небольшой бонус, думает она, отказываясь представлять, как котоподобный герой Парижа выглядит на самом деле. Думать ещё о том, что там будет Адриан, она тоже не хочет. Маринетт снова смотрит в окно. - Он ведь собирался меня снова поцеловать, Тикки. В голосе Тикки слышится улыбка. - И ты бы этого хотела? - Да, хотела бы. И до сих пор хочу.