Запрет

      — Thereʼs a fire starting in my heart,       Reaching a fever pitch,       Itʼs bringing me out the dark       Finally, I can see you crystal clear.       Я просто пел. Закрыл глаза и стал словно слепым и глухим:       — See how I leave with every piece of you       Donʼt underestimate the things that I will do.       Я не слышал других голосов и даже свой не мог разобрать. Боялся открыть глаза и увидеть, что все смеются надо мной, поэтому просто продолжал, зажмурившись:       — The scars of your love remind me of us.       They keep me thinking that we almost had it all       The scars of your love, they leave me breathless       I canʼt help feeling…       We could have had it all…       Сквозь пелену, которая притупляла все чувства, я услышал, как мне начал кто-то подпевать. Один голос, потом второй, третий… Множество голосов, которые подхватили песню. Я открыл глаза, и на секунду ослеп от света:       — Rolling in the deep       You had my heart…       Inside of your hа-а-and.       Все люди, даже те, которые сидели, повернулись к сцене и прихлопывали в ритм песне, многие подпевали. Половина присутствующих медленно танцевала, либо просто покачивались у сцены в такт музыке:       — And you played it…       To the beat.       Куда бы ни кинул взгляд, все смотрели на меня с улыбкой. Я не видел враждебности в их лицах, напротив — казалось, им было приятно слушать меня:       — Baby I have no story to be told,       But Iʼve heard of one on you       And Iʼm gonna make your head burn.       Я чувствовал, что чем больше пою, тем сильнее какое-то чувство разгоралось в груди и разливалось приятным теплом по всему телу:       — We could have had it all       We could have had it all       It all, it all, it all       We could have had it all.       Я инстинктивно начал искать взглядом Грея, но было сложно различить кого-либо в толпе студентов, которые медленно кружились в парах. Но мой взгляд все же зацепил его русую шевелюру, мелькнувшую в толпе:       — We could have had it all       Rolling in the deep       You had my heart…       Inside of your hand.       Я почувствовал капли холодного пота, выступившие на спине. Грей и Эшли танцевали, обнявшись и прижавшись, друг к другу. Их лица находились на опасно близком расстоянии:       — And you played it, you played it, you played it.       Я почувствовал, что не могу продолжать петь. Язык прилипал к небу, а глаза были готовы наполниться слезами обиды.       — To the beat…       Учитель и девушка слились в страстном поцелуе.

***

      Я лежал в кровати, закрыв глаза. Давно уже проснулся, но подниматься не хотелось, поэтому просто продолжал отлеживать бока. Мысли о произошедшем вчера вечером терзали меня. Эшли… Грей… Как такое могло произойти? Разве отношения могли так быстро набрать обороты? Или я просто не успеваю за временем, и теперь это нормально?       У меня никогда не было отношений, и, может, поэтому мне казался ненормальным такой быстрый поворот событий между профессором и девушкой. Вчера было очень сложно сдержать эмоции, но я все-таки проглотил комок обиды и с нечитаемым лицом дождался разделения по спальням.       Селили по два-три человека, но, к моему счастью, в моей комнате никого в этот вечер не оказалось. Объяснили мне причину только после ужина — кроме двух курсов, которые уже присутствовали здесь, должен был приехать третий. И тогда ко мне заселят еще одного парня…       Послышался тихий скрип двери — кто-то вошел в комнату. Я свернулся клубочком под одеялом, почти прижимаясь к стене. Незнакомец начал расхаживать по узкой комнатке, то открывая, то закрывая шкаф и время от времени хлопая дверцей тумбочки. Скорее всего, это парень, которого распределили со мной в комнату.       Это была первая ночь за несколько месяцев, когда я полноценно выспался, поэтому очень скоро все остатки сна сошли и мне — как любому нормальному человеку — стало интересно, с кем я буду жить эту неделю. Я был почти уверен, что какой бы ни был сосед, в день мы обменяемся от силы парой слов и возможно даже не узнаем имени друг друга. Но все же, в порыве любопытства, я медленно повернулся на другой бок, чуть приоткрыв глаза.       Комната была настолько узкая, что между шкафом и двухъярусной кроватью не было даже метра. Поэтому спина парня, который сидел на корточках и складывал вещи на нижнюю полку шкафа, была хорошо видна. У него были прямые каштановые волосы, по тому, как он откидывал челку в сторону, было понятно, что спереди они длиннее. Парень был одет в черные брюки и легкую белую футболку, край которой виднелся из-под джинсовой куртки.       Незнакомец медленно повернулся к тумбочке, которую мы тоже были вынуждены делить, и я увидел знакомый профиль. Челка, укрепленная в этот момент лаком, все же умудрялась лезть ему в лицо. Прямой и на удивление острый нос, а под ним довольно пухлые, но бледные губы, которые казались вечно поджатыми. Прошло примерно полминуты, прежде чем серые глаза оторвались от вещей, и он бросил взгляд в мою сторону.       — А… Адам?       Мне резко вспомнился первый год колледжа и разъяренная мамаша, которая до боли тыкала меня в грудь перед учителями. Или та же женщина еще в школе, орущая в лицо моим родителям, что я больной. А ведь это была мать человека, который сейчас стоял у меня перед глазами.       Мартин Рикардс.