Судьба и обстоятельства

— Но я люблю его! Она не имела намерения быть такой прямолинейной и выдать силу своих чувств в такой решительной и неповинующейся манере, но она не смогла остановить себя. Каждая частичка ее восстала против слов ее тети. Ее лицо окрасилось, когда она увидела, как изменилось выражение лица ее тети в крайнем испуге. — Маргарет! — Вы могли подумать, что мое решение было слишком поспешным, — начала Маргарет в попытке объясниться, опуская глаза на руки, скрепленные вместе на коленях, чтобы избежать взгляда тети Шоу. О! Почему она говорит такие вещи? Какие чувства овладели ею, что она разговаривает так торопливо и неуместно со своей тетей, которая высоко ценит аристократические нормы поведения? — Поспешным? — пронзительным голосом переспросила тетя, полностью повернувшись к Маргарет. — Я просто не могу поверить, что ты любишь его, — особенно учитывая, что ты не показала большую склонность к таким чувствам в его компании прошлым вечером! — она покачала головой, порицая. — А мистер Торнтон… что за оскорбление обедать с нами всего один день и просить твоей руки на следующий! Ради бога он тебе не более, чем знакомый! Я должна напомнить тебе, что ты мало обращала на него внимание, когда жила в Милтоне! Маргарет не смотрела на нее, но чувствовала всю силу слов своей тети и вздрогнула от невольного воспоминания о письмах, которые она писала Эдит в те ранние дни. Приподнятый оптимизм, который она симулировала в первые недели, скрывая свое несчастье до тех пор, пока, наконец, не откинула притворство и уступила выражению своих истинных чувств по отношению к Милтону и его людям. Ее сильная неприязнь к мистеру Торнтону горела в каждом слове, написанном на бумаге, когда она упоминала о нем. — Многое изменилось между мной и мистером Торнтоном, тетя. Я больше не думаю о нем так, как раньше. — Какой бы тетей я была, если бы не хотела отговорить тебя от брака с таким мужчиной. Я не верю, что ты знаешь себя, Маргарет! Действительно не верю! — Наоборот, тетя, я знаю себя очень хорошо, — сильным голосом, шедшим от сердца, возразила Маргарет. — О, моя дорогая, — вздохнула тетя Шоу, протягивая руку и кладя ее поверх руки Маргарет. Ее тон снизился до сочувствующего. — Ты все еще очень молода и не опытна в этом мире. Определенно, ты должна знать, что не только женщины без гроша охотятся за состоятельными мужчинами. Также есть мужчины, которые… — Прекратите! — вдруг закричала Маргарет, вырывая свою руку из тетиного плена. Маргарет вскочила на ноги, дрожа от ужасного негодования. Ее лицо пылало. Она не хотела слышать таких злых слов, хорошо осознавая смысл, который ее тетя несла в них. Это было слишком! — Не говорите больше ничего! Тетя Шоу печально покачала головой, предпочитая игнорировать желание Маргарет воздержаться от разговора о таких вещах. — Маргарет, сейчас ты являешься наследницей солидного состояния, и многие мужчины находят в этом чрезвычайно заманчивое достоинство для молодой леди! Глаза Маргарет вспыхнули яркими, израненными эмоциями. — Вы чрезвычайно несправедливы к мистеру Торнтону! Он джентльмен! Предположение, что он желает жениться на мне из-за финансовой выгоды, вредит нам обоим! Она отошла от дивана, удаляясь от тети и останавливаясь у серванта из красного дерева на другой стороне комнаты, на котором стояла ваза с перистыми листьями папоротника и розами цвета слоновой кости. Ее взгляд упал на цветы. Их чистота подкупала ее, напоминая о Хелстоне и счастливых временах. Она почувствовала, как печаль захватила ее сердце. — Конечно, Вы достаточно хорошо знаете меня, чтобы понимать, что я никогда бы не позволила себе принять мужчину, который не любит меня. Так, тетя? — Маргарет, я прошу тебя проявить благоразумие в этом вопросе! — закричала тетя Шоу с растущим нетерпением от своеволия Маргарет, которая оставалась стоять на своем. Лицо ее племянницы оставалось непримиримым. — Мистер Торнтон не в состоянии иметь жену! Ты должна видеть это! Его финансовое положение, в лучшем случае, шаткое! Он сам сказал вчера вечером, что потерпел неудачу! Маргарет вскинула голову, ее глаза расширились. Вчера вечером, когда Джон приехал, чтобы присоединиться к ее семье за обедом, они оказали ему такую заботу и уважение, но как же фальшивы эти чувства оказались сейчас, когда встал вопрос об их женитьбе! — Он не потерпел неудачу! — сказала она, сбрасывая оковы значительного давления, которое она чувствовала от тети, чтобы принудить ее к повиновению. Ее разум, сердце и душа были решительно настроены, и им ничто не могло помешать. — Я уже составила соответствующие документы, чтобы он снова занял положение хозяина фабрики Мальборо. — Ты предложила мистеру Торнтону деньги? — спросила тетя Шоу, совершенно ужаснувшись спокойным признанием своей племянницы. — Это было целью твоей встречи с ним этим утром? Предложить ему свое наследство? Маргарет кивнула, ее глаза просили понимания. — Он хороший человек, один из немногих среди равных ему по положению в Милтоне. И очень уважаемый. Его нынешние беды произошли не по его вине. — Ну, я вполне уверена, что мистер Белл не думал, что ты отдашь свои деньги таким способом, Маргарет! Это неслыханно! Я начинаю бояться, что твои родители позволяли тебе полностью пренебрегать всеми правилами приличия. — Вы забываете, что фабрика Мальборо и прилегающий дом, в котором мистер Торнтон и его мать сейчас проживают, находятся в моей собственности. Они всегда были в долгосрочной аренде у мистера Торнтона, и я бы предпочла, чтобы фабрика работала должным образом, я имею в виду, не оставалась пустой и забытой, как в настоящее время. Кроме того, из моего разговора с Генри я поняла, что это хорошая инвестиция, особенно, когда большинство моих денег томятся в банке, зарабатывая совсем небольшой процент. Губы тети Шоу сжались в тугую линию от досады. Факт того, что Генри был солидарен с Маргарет, чтобы спасти этого грубого мануфактурщика с Севера, делало ситуацию еще более горькой. — Я запрещаю тебе продолжать в том же духе, Маргарет. Ты живешь под моей крышей, и я ответственна за тебя. — Вы не можете запретить мне. Как Вы сказали, я, может, и живу под Вашей крышей, но я ответственна за себя сама и буду действовать в такой манере, которая обеспечит мое счастье. Несмотря на свои убеждения против всего, что сказала тетя, Маргарет, стала жертвой своих старых привычек. Будучи не в состоянии стоять на месте, когда ей было тревожно, она беспокойно прошлась по ковру, остановившись у окна. Маргарет стояла спиной к тете, которая продолжала сидеть на диване. Теплота от солнца, проникающего через стекло и прозрачные занавески, купала ее в своем великолепном свете. Безразличным взглядом она смотрела на движение, происходящее на улице, хотя почти ничего не замечала, кроме потока снующих по дороге людей и устойчивый, знакомый ритм копыт лошадей. Она не была нечувствительна к доброжелательной привязанности, которую так любезно даровали ей тетя Шоу и Эдит, когда она вернулась в этот привычный ленивый город после неожиданной смерти своего отца. И ее благодарность к ним сделала ее пленницей, заманивая в рабство, которое медленно душило ее. Ей недоставало энергии и динамики Милтона, которые она мало встречала на улицах, где жила сейчас. Мир, к которому она привыкла, изобиловал жизнью и постоянным оживлением хозяев и рабочих, работающих в унисон для одной цели. Здесь, в этом прекрасном доме, казалось, была только одна цель в бесконечных разговорах и сплетнях. Она почувствовала, что невольно подтолкнет себя к пропасти, если уступит требованиям тети. По какой-то причине совершенно непрошено пришло воспоминание одного из ее первых исследований Милтона вскоре после того, как они переехали туда. Она услышала пронзительный свисток, который раздался для рабочих фабрики, свидетельствующий об окончании смены. В то время она вообще не поняла, что он на самом деле означал. В тот момент Маргарет спускалась по широкой лестнице и услышала их приближение. Словно глухой рык, разнеслись по воздуху вокруг нее их сильные голоса и звонкий смех. Повернувшись, у нее перехватило дыхание, когда она увидела их. Множество людей, рабочих, которые работали на фабриках и жили недалеко от Крэмптона, где ее родители снимали дом. Она могла лишь в ошеломлении стоять и смотреть, как они приближаются к ней, словно гигантская волна, спускающаяся к мощеной улице. Одинокая и незнакомая, она была одета в платье, которое выдавало принадлежность к высшему классу. Она была мишенью для них. Мужчины подмигивали ей и комментировали, как она выглядела, — таким образом к ней раньше никто не обращался. Она была ошеломлена. В то время как женщины в любопытстве прикасались к ее одежде, волосам и шляпе. Маргарет попала в сильное течение, которое едва не унесло ее вместе с ними, пока Николас не спас ее и в безопасности не проводил к карете, ожидающей на улице внизу. После враждебной встречи с жестоким и высокомерным хозяином фабрики Мальборо полученная доброта от Николаса Хиггинса стала поворотной точкой для нее, моментом, когда барьеры классов начали ломаться. — Вы не можете помешать мне выйти замуж за мистера Торнтона, — сказала Маргарет после нескольких минут молчания, заставив себя вернуться к настоящей ситуации, в которой она сейчас находилась. — Я буду его женой — с Вашим или без Вашего согласия, — с умоляющим выражением лица она повернулась к тете. Ее голос мягко упрашивал. Она не хотела, чтобы все было так. Все, чего она хотела, чтобы тетя выразила ту же радость, какую она показала при помолвке Эдит. — Я знаю, Вы чувствуете, что я действую поспешно, но уверяю Вас, что это не так. Вы были бы довольны, если бы я вышла замуж за мужчину, которого не люблю? За мужчину, который не был бы в стесненных обстоятельствах, но не смог бы сделать меня счастливой? Ее тетя вздохнула. Маргарет повернулась обратно к окну. Молчание затянулось. Тишина укутывала ее, словно плащ, угнетая дух, который жаждал свободы любить без стыда и нерешительности. — Я всегда завидовала браку моей сестры и тому факту, что она вышла замуж по любви, — с тоном ностальгического сожаления вдруг сказала тетя Шоу, заставляя Маргарет повернуться к ней от этого неожиданного упоминания об ее родителях. — Для нее не имело значения, что она выходит замуж за человека ниже себя и что каждый желал для нее более достойной пары. У Бересфордов не было в порядке вещей выходить замуж за священника, каким был твой отец, — тетя Шоу встала с дивана и степенно пошла туда, где тихо и неподвижно стояла Маргарет. — Любовь — это очень хорошо, моя дорогая, но на какие жертвы твоя мать пошла ради нее! Она обязана была переехать с твоим отцом в этот ужасный северный город по причинам, которых я все еще не понимаю. Как несчастна она была! Я вполне уверена, что это забрало ее от нас скорее, чем было необходимо. Это явная и откровенная ссылка на здоровье ее матери — вместе с явным подтекстом, что решение ее отца переехать в Милтон вызвало болезнь ее матери и ускорило ее уход, — мучительно заслонила мысли Маргарет. Она никогда раньше не слышала, чтобы ее тетя говорила в такой манере. Она была слишком шокирована, и ее тетя посмотрела на нее с легкой симпатией. — О, моя дорогая, как я могу позволить тебе страдать так же, как это было с твоей матерью? Эти грязь и дым так вредны для здоровья! Я не могу разрешить тебе вернуться в такое ужасное место! Как это высказывание хорошо подытожило ее видение Милтона! Будучи там, тётя Шоу наблюдала толпу людей, шагающих по улицам в их потертой и грязной одежде, что ужаснуло ее тонкую чувствительность. Носовой платок оставался зажатым у ее рта, чтобы уменьшить воздействие чужеродных запахов, которые исчезли только тогда, когда она оставила город позади. Несчастные щупальца бедности и, следовательно, связанные с ней болезни и озлобленность никогда не вторгались в покрытый листвой благородный дом на Харли-Стрит. Он был спрятан от других районов Лондона, где жители окружали себя любой роскошью, какую бы не пожелали. Они жили в неведении, с закрытыми умами. При всем их видимом интересе к тому, что рассказывал Джон прошлой ночью, она в результате всего нашла себя обособленной от них. — Я была очень счастлива в Милтоне. Это был мой дом. — Ты не можешь всерьез считать, что ты принадлежишь этому мрачному промышленному городу! Тебе будет намного лучше остаться здесь с твоей семьей и выйти замуж за человека достойной профессии. — Но это не то, чего я желаю. Тетя Шоу устало вздохнула. — Маргарет, я хорошо осознаю, что ты в том возрасте, когда я не могу остановить тебя от действий, которые ты считаешь правильными, но я не могу одобрить этот брак. Я чувствую, что это не то, что твои родители желали бы. — Но, тетя Шоу, я… Тетя вскинула вверх руку. Ее терпение лопнуло. — Нет, моя дорогая, мне жаль. Я высказала свое мнение, и я не буду больше обсуждать это с тобой. *** Джон шел по тротуару, чувствуя бодрость в крови. Энергия бурлила в нем, наполняя каждый нерв, каждый мускул. Он шел, чуть подпрыгивая, и чувствовал себя беззаботным, жизнерадостным человеком в мире и согласии с собой. Его лицо, такое усталое и мрачное с тех пор, как он оказался под гнетом неистовой боли, веря, что навсегда потерял Маргарет, в сочетании с крахом бизнеса, сейчас озарила улыбка, которая распространилась по всему лицу и затронула глаза, отделяя его от холодного, пустого мира, который он знал с момента отъезда Маргарет из Милтона. Линии на лице, вокруг рта и появившиеся недавно горизонтальные отметины на лбу, вызванные постоянным хмурым взглядом от изводящего его отчаяния, теперь казались менее выраженными. Все в нем свидетельствовало о том эффекте, который она оказывала на него. Она полностью вошла в его сердце и душу и показала ему, что его неопровержимая любовь к ней была ответной. Конечно, она сделала его счастливейшим из мужчин! Она была равной ему. Ее энергичный характер пленил его, когда он впервые был официально представлен ей. Несмотря на враждебность, он почувствовал, как сильно она вгоняет его в досаду из-за несчастного инцидента со Стивенсом на фабрике только несколькими днями ранее. Его поразило как ударом молнии, когда он осознал, как отличалась она от тех женщин, с которыми он обычно входил в контакт — его мать, возможно, была исключением — когда она не отпрянула от его гнева. Даже на фабрике, где ее присутствие было чуждо, она бросилась защищать Стивенса, человека, которого даже лично не знала. «Остановитесь!» Это было первое слово, которое он услышал от нее, обращенное к нему, хотя в то время казалось, что оно пришло из какого-то отдаленного места, поднявшаяся решительная мольба над неустанным грохотом и мощью машин, воплей Стивенса от боли и его собственным криком. Никогда в жизни его не расспрашивали о своих действиях в такой прямой манере, как она допросила его перед ее сбитым с толку отцом. Он подумал, что она красива даже в гневе, и его охватило желание увидеть ее лицо, освещенное смехом, все еще убеждая себя, что она не нравилась ему. В первый же день, когда он оставил ее, сильно отягченный ее надменным и конфронтационным поведением, он понял, как сильно восхищен ее духом. Он пришел к выводу, как неустрашима она была в своем желании помочь другим, тем, которые были беднее, чем она, исключительно потому, что она этого желала, а не по каким-то другим причинам. Она дружила с Бесси, Мэри и Николасом и показала, что они хоть и люди ниже по положению, но из плоти и крови, как и все остальные. В его уединенный мир она вошла, чтобы показать, что его рабочие тоже обладали чувствами, что их мнения нужно принимать во внимание и уважать. Она потрясла привычные уклады его жизни до самой сердцевины. Она преподала ему уроки, бесшумно и подсознательно дала ему возможность преодолеть пропасть между ним и его рабочими, а также была связующим звеном в его дружбе с Хиггинсом. Маргарет! Его душа пела от ее имени. Как оно было прекрасно и как подходило ей! Как долго он хотел обратиться к ней по имени и отойти от жестких формальностей, в которых они оказывались на предыдущих встречах в прошлом. Он радовался новой близости, которую сейчас разделил с ней. Она будет его женой, они никогда не будут далеко друг от друга. Он будет лелеять и любить ее, как никто никогда ранее не любил женщину, как он пообещал ей в тот роковой день, когда впервые делал предложение. Несколько недель назад, несколько дней назад он не был в состоянии размышлять о своем будущем, а теперь он пылко хотел его, так как это означало, что Маргарет наконец будет с ним. Его осажденные эмоции вспыхнули в тот момент, когда она сказала, что его любовь не была напрасна. Как его сердце забилось, когда он почувствовал себя, наконец, освобожденным от изнурительного одиночества, которое так злобно проявляло себя в нем. Он все еще не мог поверить в события утра. Знать, что она дала согласие стать его женой, было для него как прекрасное чудо. Когда он прикоснулся к ней впервые, свирепость его сокрушающих чувств оглушила его настолько, что он почти ослеп от своей любви к ней. После столь долгого одиночества его сердце чуть не взорвалось, когда он обхватил ее лицо руками и почувствовал ее нежную податливость ему. Ее застенчивая ответная реакция заставляла каждый его нерв трепетать, его сердце билось в остром удивлении и ликовании. Эти эмоции были не более выраженными, чем те, когда он почувствовал восхитительную сладость ее губ, движущихся так робко, а потом так восторженно под его собственными. Он испытал мощную и трепетную ответную реакцию собственного тела на ее близость. Он чувствовал нужду, которая с горячей страстью, вертящейся глубоко внутри, завладела им. Он никогда не думал жениться. Слишком много лет он посвящал свою энергию упорному, тяжелому труду, который он должен был выносить, чтобы поднять свою семью из долгов, а потом построить фабрику Мальборо. Его мать в прошлом намекала ему поискать невесту среди молодых женщин Милтона, но он не встретил женщину, с которой бы он хотел рассматривать возможность брака… до Маргарет. Сейчас он не мог дождаться, чтобы жениться на этой молодой женщине, которая захватила его сердце и требовала его как свое собственное… Он не мог дождаться, чтобы держать ее в своих объятиях и назвать ее Маргарет Торнтон. *** Она побежала в свою спальню. Ее руки сжимали платье, почти скручивая ткань, чтобы не дать себе упасть от его длины, торопливо поднимаясь по лестнице. Ее дыхание убыстрилось от внезапных усилий. Она чувствовала, как ее обычная сила духа заколебалась и ее обжигала мучительная боль, вызывая неповинующиеся слезы от воспоминаний и сожалений, овладевших ею. Она ушла в нервозном состоянии, не в силах больше терпеть. Почему тетя Шоу не могла быть счастлива за нее? Почему она не видела, какой счастливой сделал ее Джон? Почему ее тетя не могла понять, что его финансовое положение не имеет никакого значения, если она имеет достаточный доход, на который они могли бы жить? Даже после того, как она отдала Джону деньги для возобновления работы фабрики, у нее еще много оставалось на жизнь, больше, чем ей когда-нибудь понадобится. У нее никогда не было склонности к моде, блестящим драгоценностям и прочим пустякам. Она предпочитала наблюдать, как Эдит радуется таким вещам. Но сама Маргарет ничего не желала, кроме разрешения ей жить собственной жизнью без страха перед угнетением или непониманием от мужчины, которого она выбрала разделить с ним свою жизнь. Ее шаги громким эхом раздавались по полированному полу около лестницы, когда она побежала в сторону своей комнаты, не глядя по сторонам, а только в пол, словно она старалась оказаться невидимой для всех, кто мог случайно увидеть ее. Она не желала оказаться лицом к лицу с Эдит, которая, как она знала, всегда видит вещи в перспективе своей матери. Она осознала, что неподалеку плакал маленький Шолто и ее кузина ворковала над ним, чтобы успокоить. Маргарет подошла к своей двери и открыла, мягко и ненавязчиво закрывая ее и запирая, чтобы избежать неловкости, если бы кто-то вошел и обнаружил ее плачущей. Она бросилась на покрывало и разрыдалась, не способная больше держать поток неутешительных слез. Джон… Она никогда не откажется от Джона. Не сейчас, когда ей предоставлен этот драгоценный второй шанс. Каждый фибр ее души отклонял это. Она думала, что сможет вынести все, но теперь она знала, что никогда не сможет вынести отчуждение от него, чтобы угодить прихоти тети Шоу. Ее место было рядом с ним, и она будет с ним независимо от того, будет ли ее положение лучше или хуже, богаче или беднее. Так или иначе, она должна заставить тетю Шоу понять, что ее непреклонное осуждение их свадебных планов представлялось огромным разочарованием для Маргарет. Она сказала тете, что выйдет за Джона с ее благословением или без него, и она сделает так. Хотя все еще маленькая часть ее чувствовала тяжесть сожаления, что она, в поисках своего счастья, будет отчуждена от той небольшой семьи, что осталась у нее. О! Почему все должно быть так! Это совсем не похоже на помолвку Эдит с Максвеллом. У них было веселье и радость, был устроен бал в честь счастливой пары… Она никогда так не плакала, слезы каскадом лились по лицу, словно крошечные прозрачные бусинки, которые ручейками объединялись и исчезали на ее мокрой подушке. Она подумала о своих родителях, как бы они отреагировали на ее новость? Конечно, они были бы рады за нее и пожелали бы ей всего хорошего в отличие от тети Шоу. Определенно, они одобрили бы ее выбор, понимая, что этот путь сделает ее счастливой. *** Спустя некоторое время в дверь ее спальни раздался стук, а ручка двери поворачивалась безрезультативно оттого, что дверь все еще оставалась запертой. — Маргарет? Маргарет? Это Эдит! Снова раздался стук, но еще громче и на этот раз более настойчивый. — Маргарет, открой дверь! Маргарет заколебалась, сохраняя молчание. Она вяло поднялась с кровати и стояла неподвижно в середине комнаты. Ее платье ужасно помялось от лежания на кровати. Ее кожа, обычно теплого оттенка слоновой кости, сейчас приобрела розовый оттенок в результате ее недавнего горя, глаза были красными и опухшими от слез. Даже ее волосы, густые и каштановые, обрамляли ее лицо, освободившись от заколок. — Пожалуйста, открой дверь! — умоляла Эдит. — Или я буду вынуждена заставить одного из лакеев открыть дверь, чтобы я могла убедиться, что с тобой все в порядке! Ручка двери громыхала от нетерпения и срочности. Тон Эдит побудил ее к действиям. Маргарет медленно подошла к двери, шум дверной ручки стал ее раздражать. Она на мгновение остановилась. Нет, она была не в том состоянии, чтобы ее видели! Ей нужно собраться, сменить одежду и плеснуть немного воды на лицо, а также привести в порядок волосы, прежде чем она сделает шаг за пределы своей спальни. — Я поговорю с тобой позже, Эдит, — обратилась она, заставляя себя звучать беззаботно, хотя она была далека от этого. — У меня болит голова, и я предпочитаю некоторое время отдохнуть. — Маргарет, я только что узнала от мамы о том, что случилось, — ответила Эдит. — Я знаю, что ты должна думать, но она только беспокоится за тебя. Ты должна понимать это. — Я поговорю с тобой позже, — сказала Маргарет, отказываясь быть вовлеченной в обсуждение, особенно когда одна из сторон находилась за закрытой дверью, давая любой служанке возможность подслушать их разговор. — О, Маргарет! Мне не нравится думать, что ты чувствуешь себя такой несчастной! — с болью закричала Эдит. — Пожалуйста, позволь мне войти, и мы сможем поговорить. Когда мы были девочками, мы всегда все рассказывали друг другу, разве ты не помнишь? — Я поговорю с тобой позже, Эдит. Я обещаю. Я просто хочу побыть одна в настоящий момент. Она услышала тяжелый вздох. — Ты так упряма, Маргарет Хейл! — упрекнула ее Эдит, в ее тоне явно слышалось раздражение от того, что она не сумела убедить Маргарет поговорить с ней обо всем, что случилось этим утром. Ее комментарий, однако, вызвал у Маргарет слабую улыбку, и она услышала легкие отступающие шаги Эдит. *** Лакей впустил его в дом и показал, как пройти в гостиную. — Проходите, сэр, я дам Мисс Хейл знать, что вы прибыли, — сказал лакей, когда дошел до двери и открыл ее, отступая на шаг назад, чтобы позволить Джону войти в пустую комнату. — Спасибо Вам. Лакей закрыл за ним дверь, когда он вошел, и удалился. Он молча стоял посередине комнаты, сцепив руки за спиной и оглядываясь вокруг, ожидая прихода Маргарет. Это была менее величественная, хотя и со вкусом украшенная комната, чем та, куда мистер Леннокс пригласил его встретиться с семьей вчера вечером. Те же женские нотки, что украшали главную гостиную наверху, присутствовали и здесь. Красивые цветочные обои висели на стенах, в то время как на окнах были темно-розовые шторы, которые гармонировали с бледной тканью дивана и стульев, расставленных по комнате. Изобилие естественного цвета проникало через прозрачно-белый муслин. Чувствовалось женское очарование и уют, как и в других комнатах, увиденных им в доме, которых так отчетливо не хватало в его собственном доме в Милтоне. Он не мог не вспомнить свое чувство страха этим утром, ожидая ее прихода в библиотеке. Как отличны были его чувства сейчас, ожидая ее. Он так волновался в предвкушении увидеть ее. Когда она, наконец, пришла, совершено одна без признаков Генри, следующего за ней, он немедленно осознал, что она, несомненно, ощутила некоторую неловкость, как и он. Он никогда не ожидал, что будет благодарен такому человеку, как Генри Леннокс, но сегодня он определено был благодарен. Его отсутствие дало им обоим шанс поговорить без препятствий и формальностей, которые были необходимы в присутствии других. Услышав неосторожную страстность в ее голосе на его комментарий найти лучшего арендатора, чем он, Джон почувствовал, что ее чувства были такими же, как его собственные. Это дало ему стимул и храбрость действовать по велению сердца и испытать ее снова, надеясь, что его любовь к ней не канет в пустую темноту. Она спасла его — своей честностью и любовью. Она спасла его, и его жизнь стала более яркой, потому что он любил ее безоговорочно и был любим с такой же силой в ответ. Ему не терпелось теперь снова быть с ней, и это чувство не утихало. Он сомневался, что когда-нибудь оно затихнет, по крайней мере до тех пор, пока она полностью не заполнит его жизнь своим присутствием. За последние часы в нем поселилось довольное чувство, неразрывно связанное с помощью золотых нитей с полным и невероятным счастьем. Он не мог дождаться мгновения быть с ней, говорить с ней, держать ее в своих объятиях, целовать ее мягкие и прекрасные губы, и теперь адские кандалы формальности, которые сковывали их в прошлом, больше не воздействовали на них. Они могли, наконец, говорить без сдержанности. Как ему это нравилось! Как ему хотелось рассказать ей о том, как он мучился, когда думал, что ее сердце принадлежит другому. Когда все, чего он желал, было то, чтобы она принадлежала ему, чтобы они оба принадлежали друг другу. Он считал чудом, что он добился ее. Он прождал не более пяти минут, как дверь открылась. При виде нее его глаза сверкнули от сильных чувств полного удовлетворения и неистового желания, поднявшегося в нем. — О, Джон! С освещенным выражением на лице она побежала к нему, едва успев закрыть дверь, перед тем как броситься в его объятия. Ее реакция удивила его, и он затаил дыхание, с восхищением обняв ее и прижав ее голову к своей груди. Его руки обхватили ее, окружая ее талию одной рукой, в то время как другая рука двинулась вверх по спине, придвигая ее ближе и держа напротив себя. — Ты, кажется, имеешь привычку бросаться в мои объятия. Его голос, так глубоко напоминающий об его любви к ней, был оттенен сладко-горькими воспоминаниями о бунте. Он переместил пальцы с ее спины на висок, куда, как он помнил, ударил камень. Он ощутил ужас и беспомощность, когда она упала возле него, упрямо отказав следовать его требованию вернуться в дом, а не оставаться с ним. Это всегда всплывало в его мыслях и жестоко ранило, даже сейчас, заставляя его интуитивно сжать свои руки вокруг нее, когда она стояла довольная и недвижимая в его объятиях. Сейчас она была с ним, и это все, что имело значение. Когда камень поразил ее, она упала такая безжизненная и бледная напротив него. Джон отнес ее в дом, держа ее бессознательное тело на руках, отчего ее тепло просачивалось в него. Ее смертельная бледность пробудила в нем отчаяние. С благоговейной заботой он уложил ее на диван и пристально посмотрел на ее ангельское лицо. Неподвластный мощной силе, он заговорил о том, что она значила для него, хотя она не слышала его вспыльчивое признание, как же сильно он любил ее. Она пошевелилась в его объятиях, поднимая голову, чтобы посмотреть на него. Он увидел в ее глазах подтверждение воспоминаний о том времени, когда они так мало понимали друг друга, когда они были очарованы, но сомневались в том чувстве, которое так легко пробуждали в другом. — Я не думала о последствиях своих действий в тот день и о том, в каком свете я выставила себя, — сказала она тихим голосом. — Я только знала, что должна помешать им навредить тебе. — Ты приняла удар, который был предназначен мне, Маргарет. Я не могу принять это, — нежно сказал он, страдания мелькали в его прекрасных кобальтовых глазах. — Это была только царапина. Мне не причинили никакого вреда. — Ты должна была пойти в дом, когда я сказал тебе, — с нежным предостережением он пристально посмотрел на нее. Они оба знали, что все могло бы быть по-другому, если бы она сделала, как он просил. Он склонил голову, чтобы поднести губы к ее виску, чувствуя дрожь ее пульса под своим поцелуем. — О, Маргарет, если бы я потерял тебя… — Ты не потерял меня. Я здесь. Я всегда буду здесь. — И я с тобой. Я никогда не перестану любить тебя! Затем он поцеловал ее. Он целовал ее жадно, но с той же умеренной страстью, как и этим утром. Его сердце сильно билось от любви. Каждый нерв в его теле дрожал от потока эмоций, которые она так неистово пробуждала в нем. Он не мог сопротивляться ей. Он держал ее крепче и провел пальцами вдоль ее шеи цвета слоновой кости, ласково поглаживая. Их поцелуи становились более длинными, более интенсивными, приводя их ближе к единству. Их абсолютная любовь, казалось, руководила ими. Его губы двинулись к ее верхней губе, нежно захватывая ее своими губами так, что он задел ее теплую мягкую плоть внутри, когда она в ответной реакции на мгновение раскрыла свои губы для самого восхитительного момента. Его пальцы спрятались в ее волосах, утопая в их невероятных густых глубинах, тщательно пытаясь не сместить заколки оттуда, где его пальцы держали ее голову. Он крепко прижал ее к себе и опустил губы к безумно шелковистой коже ее шеи, услышав ее неожиданное восклицание от удовольствия, когда он ронял один за другим крошечные восхитительные поцелуи, начиная от уха и опускаясь по всей длине ее изящной шеи. — О, Маргарет, только держать тебя в руках! Я не думал ни о чем другом, с тех пор как оставил тебя этим утром! — воскликнул он, задыхаясь от желания. — Ты такая красивая, такая прекрасная! Все его тело отреагировало на ее близость. Он купался в ее сущности. По крупицам все частицы самообладания начали покидать его с каждым движением ее полных, сладких губ. Самоотречение, которое он соблюдал большую часть своей жизни, попало под угрозу чувств, которые жаждали радости освобождения. Он оторвал свои губы от нее, пытаясь укротить пламя, завладевшее его душой, уткнувшись щекой в ее волосы. — Я не могу поверить, что ты будешь моей женой! — от страсти хриплым голосом выдохнул он. — Я всегда буду твоей, Джон, — с затаившим дыханием пробормотала она мягким, приятным голосом, который он так любил. В ее голосе он уловил что-то еще, другая эмоция проскользнула в ее словах… что-то похожее на сожаление. Он немного отстранился и, обрамляя ее лицо своими руками, пристально посмотрел ей в глаза, видя, что внезапно они наполнились призрачными тенями сожаления, которых не было несколькими мгновениями ранее, когда она бросилась к нему в объятия. Его сердце застыло в груди от страха, необоснованно вспыхнувшего и начавшего злонамеренно расползаться по нему. Она казалась такой счастливой, когда вошла в комнату, так рада была быть снова с ним. Что случилось, принеся эту внезапную перемену? С нелепыми и необоснованными объяснениями его мысли вертелись быстро и нелогично. Нахмурив лоб и сузив глаза, он пристально посмотрел на нее, отчаянно ища ответ в ее глазах. Его пульс дико забился от вероятности, что она может быть внезапно отнята у него. Он прильнул к ней более плотно, зная, что никогда не вынесет, если она оставит его. — Скажи мне, — сказал он дрожащим от волнения голосом. — Скажи мне, что случилось? Ее прекрасные глаза опустились в пол. Он почувствовал ее нерешительность, и, осознав это, паника поднялась внутри него. — Пожалуйста, Маргарет! Говори! Скажи мне! — упрашивал он, расстроенный из-за своей неспособности задать вопрос в более спокойной и сдержанной манере. — Это моя тетя, — очень тихим голосом сказала она. — Она не даст своего благословления на наш брак. Он в замешательстве посмотрел на нее, стараясь уловить то, что она сказала. Его руки безжизненно скользнули с ее лица и безвольно повисли. Внезапно он ощутил пустоту, как будто все внутри него оборвалось. Он старательно игнорировал шепот, который обитал в темных уголках его мыслей с тех пор, как он покинул дом ранее в тот же день. Он знал, что должен был настоять сопровождать Маргарет, чтобы поговорить с ее тетей! Он должен был убедиться, что она не встретится с ней в одиночку. И все же, конечно, ее тетя не могла помешать им, вступить в брак. Он был уверен, что Маргарет уже не была того возраста, чтобы быть вынужденной отклонить его предложение под давлением своей семьи. Быстро зажженный гнев пронесся как огонь по крови, окрасив его кожу. Выражение его лица потемнело. — Какое право она имеет поступать так? — спросил он неистово, в лихорадочном возбуждении. — Что неправильно в том, что мы желаем пожениться? Маргарет посмотрела на него своим ласковым, обожающим взглядом, как бы безмолвно умоляя о понимании. Она не отступила, однако, от него, когда его нрав показал себя. — Она… Она не думает, что ты… — Она не думает, что я что? — с пылающими глазами потребовал он ответ. Он увидел, как поднималась и опускалась ее грудь, когда она стала дышать более глубоко и быстро. Ее пальцы взволновано теребили рукава блузки. — Она думает, что я должна выйти замуж за кого-то, кто находится в лучшем положении, чтобы заботиться обо мне, — она увидела, как его глаза дико вспыхнули, и она торопливо продолжила, приближаясь к нему, словно стараясь обернуть его беспокойную душу нежным оптимизмом. — Это только ее мнение. Я уверена, что оно изменится. — Ты думаешь, что выходишь замуж за человека ниже себя, Маргарет? Ты думаешь, что должна принять лучшего мужчину? — выпалил он стремительные и необоснованные слова, мучающие его, немедленно вызывая шокирующий печальный взгляд на ее лице. — Конечно, нет! Я никогда не подумаю так! Ты должен знать, что я никогда не подумаю таким образом! Я люблю тебя! Я люблю тебя всем сердцем! — Так тебя не настроили против меня? — его голубые глаза пронзали ее. Он ясно видел ее любовь к нему, но все-таки не мог избавиться от ощущения, что он был не достаточно хорош для нее, и того факта, что ее родственники зеркально отразили его мысли. — Ты все же выйдешь за меня замуж? — Конечно, я выйду за тебя замуж! — неистово ответила она. — А твоя тетя? Что с ней? — Она придет в себя со временем, я уверена. Однажды она захочет быть вовлеченной в свадебные приготовления. — А если не захочет? — Я должна буду сжечь за ней все мосты. — Ты уверена, что хочешь рискнуть? — Я рискну всем, чтобы быть с тобой, Джон. Он покачал головой, его голос понизился: — Если у тебя есть сомнения… — У меня нет никаких сомнений. — Они твоя семья. — Да. — Они будут чувствовать себя обязанными дать тебе совет. — Они могут попробовать. С присущей ей грацией она отодвинулась, вставая напротив него. Он не двигался, когда она захватила его руки, которые висели по бокам, и поднесла их к своему лицу. Ее глаза пристально смотрели на него. Его пальцы зашевелились в ответной реакции на прикосновение к ее щекам. Он упивался нежным изгибом ее полных красных губ, румянцем ее щек и стройным изяществом ее шеи. — Я люблю тебя, Маргарет. Я не могу потерять тебя. Она отстранила свои руки и подняла их, чтобы обвить их вокруг его шеи, нежно улыбаясь. — Не беспокойся, — успокоила она его, бережно захватив пальцами его шею, вызывая маленькие стрелы желания, содрогающие каждый нерв его тела. Он почти сдался ее прикосновениям, желая, чтобы она не останавливалась. — Я всегда буду любить тебя, Джон Торнтон. И я выйду за тебя замуж независимо от того, что другие об этом думают. — Ты не будешь колебаться? — Никогда. Они растаяли друг в друге, близко прижимаясь, отчаянно нуждаясь в заверении своих чувств. Отодвинувшись от нее после такой независящей от времени вечности, он взял ее за руку и повел к дивану, где они сели близко друг к другу, бок о бок. Одна его рука легла ей на плечи так, что она могла опираться на него. Это было так, словно она всегда находилась рядом с его сердцем, таким естественным было ощущение, когда он держал ее так. — Посмотри, — сказал он наконец. — Я что-то покажу тебе. Он полез свободной рукой в жилет и достал маленькую записную книжку. С интересом она наблюдала, как он открыл ее, чтобы показать сжатую между страницами розу. Некогда бархатные лепестки все еще сохраняли свой яркий цвет, и они заставили Маргарет испустить непроизвольный вздох. Она узнала ее. Это была такая же роза, что росли в саду в Хелстоне. Но как такое могло быть? Она думала, что они все исчезли. Разве нынешние владельцы не срубили все кусты роз, чтобы дать место для игр их многочисленным детям? Ее взгляд поднялся на него, сияя множеством вопросов: — Но она из Хелстона, не так ли? Как тебе удалось найти ее? Он улыбнулся с чистой и неограниченной любовью. Его глаза нежно нашли ее, когда он погладил ее лицо, не в силах подавить свою потребность прикоснуться к ней. — Я нашел ее в живой изгороди, посетив Хелстон на обратном пути из Гавра, незадолго до смерти твоего отца. — Я не знала, что ты был там, — сказала она, пораженная его признанием. — Я хотел увидеть место, где ты когда-то жила, — сказал он. — Когда ты оставила Милтон, я не смог забыть тебя. Когда ты видела меня на платформе станции, я как раз возвращался домой после повторного посещения Хелстона. — Ты был в Хелстоне дважды? О, я понятия не имела. Он смахнул заблудившиеся кудри с ее лба. — Это было единственное место, где я мог почувствовать себя ближе к тебе. От незащищенной уязвимости его голоса и серьезности выражения его лица она почувствовала, как ее сердце расцвело. — О, Джон! Ты никогда не оставлял мои мысли все то время, что мы были вдали друг от друга! Вот почему я поехала в Милтон в тот день. Я так сильно хотела снова увидеть тебя. Его глаза так ярко и эмоционально посмотрели на нее, когда он уверенно почувствовал, как ее любовь окутывает его. — Как насчет твоего предложения относительно фабрики? Она покраснела от стыда. — Это скрывало мои истинные причины в желании увидеть тебя. Улыбка озарила его лицо. Он поцеловал кончик ее носа, перед тем как накрыть ее губы своими. — И единственным человеком, кого ты видела, была моя мать, — с извиняющейся улыбкой сказал он. — Это было совсем не то, чего я ожидала, — признала она с улыбкой. — Маргарет, — сказал он после нескольких минут. Их предыдущий разговор, касающийся презрительного отношения ее тети к их решению пожениться, вернулся в его мысли. — Я не могу оставить тебя в Лондоне, когда сам должен вернуться в Милтон. Не сейчас, когда мы снова обрели друг друга. Она в изумлении посмотрела на него. — Что ты имеешь в виду? Он осторожно положил розу в записную книжку и поместил ее в карман, прежде чем укутать ее своими сильными и защищающими руками. Он держал ее крепко и наслаждался ее присутствием, зная, что никогда не захочет снова быть разлученным с ней. — Я хочу, чтобы ты поехала домой со мной.