Догонялки

– Ну и что будем делать? – Кнакл резко поставил кружку на стол. – Что ты имеешь ввиду? – лениво протянул Кирилл, жевавший фильтр сигареты. Ему не нравилось то напряжение, что так и сквозило в каждой фразе революционера. – Я не собираюсь всю жизнь проторчать здесь! – Мне в столицу надо. – Юлэджи высунул нос из-под одеяла. – Зачем? – Есть у меня пара неоконченных дел. – Это каких же? – ухмыльнулся Кнакл. – Хочу в глаза посмотреть тем, благодаря кому я побывал в тюрьме. – А снова там оказаться не боишься? – Нет. Кнакл нахмурился и недоуменно посмотрел на юношу, Кирилл испуганно привстал, настолько это «нет» прозвучало холодно, но Юлэджи поспешил успокоить их: – Ничего я им не сделаю. И они мне тоже. Они только за спинами шептаться умеют. – Смотри… – протянул Кнакл. – Ну, а сам-то ты что будешь делать? – Мне нужно встретиться с армией революционеров. У них планы на Пафо̀рис. – Пойдём вместе, а потом разделимся, – отрезал Юлэджи. – А что насчёт тебя, Кирилл? Кирилл вздрогнул, выходя из роли созерцателя потолков. И правда, что ему делать? За год, прожитый на Дьоддафузе, он не успел обзавестись людьми, которые нуждались бы в нём. Даже как-то грустно стало. У всех есть родственники, друзья или хотя бы дела. Многозначительно помолчав, Кирилл пожал плечами. – Почему бы тебе не присоединиться к революционерам? – воодушевлённо предложил Кнакл. – Э, нет! У меня впечатление, что ты каждого встречного завербовать в свою секту пытаешься. Да и вообще, проблематично это: бегать по полям, лесам и городам с тяжёлой винтовкой наперевес, не выспавшись и не наевшись толком… Увольте меня от такого мазохизма! – Как знаешь, – фыркнул Кнакл. – В любом случае, загвоздка только одна: мы не сможем уехать ещё хрен знает сколько. Сегодня выезд и въезд в Керчербург перекрыли, а весь город прочёсывают менты. Даже на улицу нельзя выйти! – Твою ж мать. Проснулся Кирилл с большим трудом. Дни, проведённые в холоде, в полуразрушенном здании перед костром наконец-то закончились, и наступила неделя отдыха в тёплой квартире. И всё благодаря Кнаклу. Именно он договорился с женщиной, укрывавшей революционеров, однако на все вопросы о том, как он с ней вообще связался, лишь таинственно улыбался и подмигивал, что послужило поводом для очередной ссоры между ним и Юлэджи. Закончилась она подзатыльниками от Кирилла и последующим примирением. Кнакл революционер, не удивительно, что у него есть связи. К чему эти глупые подозрения? Женщину звали Элскарѝной. Сорокалетняя, полноватая, но очень весёлая и заботливая, она быстро сдружилась с Кнаклом, а затем и пустила его в постель. Ей льстило внимание с его стороны, а отношения с беглым преступником и просто молодым и симпатичным парнем виделись ей романтичными. Вечерами за кухонным столом она рассказывала, как её муж запил, как она разбаловала дочь и в итоге осталась одна. Кирилл находил её судьбу типичной, но всё равно с интересом слушал серые и скучноватые истории. Даже квартира Элскарины отражала всю ту типичность и скуку, что окутывали её жизнь пеленой безысходности. Старые обои в полоску, пыльная мебель, тусклые лампы и толстый, вечно сонный кот. Стала ли она помогать революционерам, чтобы развеять тоску? От невозможности жить этой типичной жизнью, боясь смерти простого обывателя, не сделавшего толком ничего полезного для общества? Слегка пошатываясь, Кирилл вышел из комнаты и едва не запнулся о Кнакла, ползавшего с тряпкой в руках. Они старались хоть как-то отблагодарить Элскарину за гостеприимство, и сегодня очередь была за Кнаклом. – Киря! Слыхал, выезд из Керчербурга снова стал свободным! – Хорошая новость. – Но подозрительная. – Разве? – Ну а вдруг они специально? Может, будут особо резво удирающих ловить. – Предлагаешь подождать пару дней? – Вот ещё! – Кнакл бросил тряпку. – Я не собираюсь тут нахлебничать! – И когда уезжаем? – Завтра вечером. – Уже? – вздохнула Элскарина, услышав их разговор. – Естественно! Сколько можно сидеть у тебя на шее? Революция оценит твою помощь! – Я не хочу, чтобы вы чувствовали себя обязанными! – замахала руками Элскарина, а затем рассмеялась. – Я делаю это ради нашего общего будущего совершенно безвозмездно. Мне было приятно тряхнуть стариной в обществе трёх красивых мальчиков. – Женщина лукаво посмотрела на Кнакла. – Спасибо тебе, – улыбнулся революционер в ответ и перевёл взгляд на Кирилла, которого эти перемигивания и улыбочки раздражали. – Киря, а ты умеешь стрелять из пистолета? – Да. А что? – Завтра нужно будет получить оружие у одного человека. Будет быстрее, если сходишь ты, возьмёшь себе и мне пистолет, а я улажу кое-какие проблемы с выездом. Я предупрежу барыгу. Кириллу, идущему по улице с двумя старенькими пистолетами в небольшой сумке, казалось, что за ним кто-то наблюдает. Но постоянно оборачиваться он не мог, потому что это подозрительно, а город просто кишит полицейскими. Даже шумная толпа людей, с которой Кирилл впервые в жизни радостно слился, не спасла его от пристального взора. Кир утешался мыслью, что это два пистолета так его нервируют. Если бы Кнакл знал, каких усилий стоило ему доказать, что он не враг-шпион-лазутчик, а затем ещё и выторговать второй пистолет, то пошёл бы сам. О третьем пистолете речи и не шло, да и Кирилл сильно сомневался, что Юлэджи способен выстрелить в человека. Подумав о нём, Кира охватило волнение. Сейчас юноша должен закупаться продуктами, он вне стен безопасной квартиры, а значит, ему может угрожать опасность. Кирилл слишком сильно задумался и едва не прикусил язык, когда кто-то ударил его и повалил на асфальт, закручивая руки. Кир усиленно сопротивлялся, пытаясь скинуть человека, но внезапная вспышка света ослепила его. Не чувствуя больше веса чужого тела, он медленно поднялся из кровавой лужи и перемешанных, словно какое-нибудь пюре, кишок и костей. Людям в форме было уже плевать на преступника, они с ужасом смотрели на крышу небольшого дома, на человеческий силуэт. Ещё одна вспышка превратила служебную машину в груду металлолома, рядом с которой и приземлился синеволосый человек. Новый выстрел, и землю тряхнуло, заставив Кирилла упасть. Улица наполнилась воплями паникующих людей, которые бежали, давя друг друга. – Беги, придурок! За вами слежка! – прокричал преступник, с немыслимой для человека скоростью проносясь рядом. В квартире Кирилла уже ждал Кнакл. Захлопнув дверь, Кир со вздохом осел на пол. – Что произошло?! Ты бежал? – Синеволосый чувак… с пушками вместо рук… С крыши спрыгнул и давай мочить ментов… Если бы не он, я бы тут не сидел, – выдавил Кир, периодически прерывая речь, чтобы глотнуть воздуха. – В смысле?! – Да эти козлы меня на землю повалили, а потом вспышка. – А пистолет?! Кирилл кивнул на сумку, что валялась на полу. Удивлённо присвистнув, Кнакл достал оружие. – Через полчаса заваливаемся в грузовик и валим! Далее до Левья̀нска, а там на поезде! У нас есть немного денег. – А Юлэджи где?! – Да хер его знает! Небось, вместе со стадом по улицам бегает. – У нас нет времени! Но бросить его… чёрт! Ждать не пришлось долго. Через несколько минут раздался звонок в дверь. На пороге стоял растрёпанный, перепуганный и запыхавшийся Юлэджи. Почему-то без куртки. Его кофта была заляпана кровью, а на правой щеке виднелся синяк. – Парни, нужно немедленно сваливать! Они нас выследили! – начал он, но Элскарина схватила его за плечи. – Так это правда?! – Да! Нам нужно сваливать! Сейчас же! – Юноша оттолкнул женщину так, будто ему не было до неё совершенно никакого дела. – Ты прав, – кивнул Кнакл. – Что?! Вы просто уйдёте?! Вы привели сюда полицию, а теперь пытаетесь убежать?! Меня же посадят!!! – Элскарина смотрела на жильцов глазами, полными слёз. – Они, наверное, от того парня бегают, не думаю, что им есть до нас дело, – осторожно сказал Кир. – Они придут сюда не сейчас, так потом! – Тогда мы ничем не можем помочь… – Кирилл опустил глаза. – Но я вас кормила и рисковала жизнью! Вы мне должны!!! Меня могут казнить!!! Пожалуйста, сделайте что-нибудь! – Элскарина упала на колени и зарыдала. Кнакл отвернулся, не в силах смотреть на женские слёзы. – Да что вы говорите! – нервно хихикнул Юлэджи. – Не вы ли говорили, что мы вам ничего не должны и что всё ради будущего, а? Люди такие двуличные! Почему бы вам не дождаться своего светлого будущего, в котором освободят всех заключённых? – Но я же рисковала… – дрожащим голосом вновь начала Элскарина, но осеклась. Она не понимала, почему столь милый человек, которому она совершенно безвозмездно оказала помощь, говорит такие ужасные вещи, обвиняя её в двуличии. Почему в его голосе столько презрения и яда?! И это он смеет её обвинять?! – И вы об этом прекрасно знали. Кто вам мешал нас выгнать? Мы не спасители мира, а преступники. О чём вы вообще думали, когда решили помогать революционерам? Что это какая-то игра? Тогда мне не жалко вас! – фыркнул Юлэджи и медленно обернулся, переводя взгляд на товарищей. По спине Кирилла пробежали мурашки. Ему показалось, что за всю свою насыщенную жизнь он не видел столь жуткого взгляда ни у учёных, ни у других преступников, ни у работников тюрьмы. Глаза пристально изучали лица Кирилла и Кнакла с какой-то тихой ненавистью. Презрение ощущалось настолько, что проходилось по телу холодом и оставляло липкий страх. В этот момент Юлэджи действительно ненавидел и презирал всех: Элскарину за двуличие, Кнакла и Кирилла за слабость, мир за тупое общество, которое оно породило, даже себя за потребительское отношение к людям. – А вы чего встали? – В голосе юноши не оказалось и нотки эмоций, и оттого он казался ещё более злым и угрожающим. – Ну нет! Так нельзя! – вдруг вспыхнул Кнакл. – Пошли с нами! – Он протянул женщине руку, но она отшатнулась. – В чём дело? У нас нет времени! – Нет! После слов Юлэджи Элскарине стало страшно. Год назад она решилась на небольшую помощь революционерам, но только сейчас наконец поняла, кем они были для этого мира. Преступники, а не мученики! Их руки в крови! Она оказалась неготовой к тому, чтобы продлевать свободу чужими жизнями. Выйдя на улицу, Кнакл первым делом отметил тишину, что поглотила мир вместе с людьми. Жаль. А ведь он смог бы затеряться в толпе и осложнить задачу ментам, взять кого-нибудь в заложники в конце концов. «Сделаю крюк», – решил Кнакл и решительно кивнул. Он осторожно пресекал все попытки товарищей заговорить, анализируя местность и выбирая путь таким образом, чтобы была возможность укрыться от огня и использовать что-нибудь в качестве оружия. – Не двигайтесь. Вы у нас на прицеле, – раздалось за спиной товарищей. Чего-то подобного Кирилл с замиранием сердца ждал, крепко вцепившись пальцами в пистолет, который дожидался выхода в кармане. – Вы не выстрелите. Мы нужны вам живыми, – протянул Юлэджи, издевательски улыбаясь. – Нам не составит труда прострелить вам ноги. Лучше бы грэмдразовцы сразу открыли огонь. Тупые формальности… И часто им сдаются без боя? Наверняка… Кнакл с молниеносной скоростью выдернул кусок металлического забора и запустил его в противников. Грэмдразовцы действительно выстрелили, но Кирилл успеть прикрыть друга своим телом. Отряд несколько шокировало такое поведение преступников, вернее, их слаженная работа, и небольшая заминка дала преимущество. Выстрелив несколько раз и не добившись результата, Кир понял, что на мужчинах новейшие бронежилеты. Стрелять, надеясь, что мужчины испугаются бежать в лобовую или пуля хоть куда-нибудь да попадёт, просто глупо. Придётся тщательно целиться и одновременно убегать. Кирилл не успел толком ничего понять, как вновь оказался на земле, придавленный несколькими мужчинами. Его выручил Кнакл, сбивший людей мусорным баком. Скрывшись за углом дома, Кир дрожащими руками перезаряжал пистолет и наблюдал за битвой Кнакла. Он прекрасно сражался и с простреленной ногой, наслаждаясь долгожданной возможностью выпустить пар. Сжимая полоску металла, бывшую дорожным знаком, Кнакл чувствовал, как она, подобно пластилину, сгибается в его руках. Революционер беспорядочно махал ею, почти не попадая по людям, но и не позволяя приблизится. От усыпляющих дротиков он скрылся, спрятавшись за гаражом. Один… ну, допустим, два выстрела закончили бы битву, но грэмдразовцы почти не стреляли. Юлэджи угадал, и они пытались взять преступников живьём? Интересно. И невероятно трудно. Что ж, это только на руку. Смотря на друга, Кирилл вновь ощутил давно позабытое чувство, в котором смешались азарт и злость. «Долой человеколюбие! Убить! Жить!» – орало в нём что-то первобытное. Сейчас Кирилл не думал о чужой боли, но потом он почувствует сожаление и счастье. Почти эйфорию оттого, что он до сих пор жив. Уже только ради этой эйфории кто-то готов убивать и подвергаться опасности, ощущать дыхание смерти, потому что после чувство жизни, которое с течением времени притупляется, вспыхивает новыми красками. Кирилл прицелился. Он не любил убивать. Чувство жизни не стоит того. Но выбор был невелик: или эйфория, или ничего. Кир нажал на спусковой крючок, проделав дырку в лице какого-то мужчины. Бэйли жалел, что почти все продиджумы отряда ранены или же предусмотрительно убиты Четвёртым. Но Вирго Китичик не отменила операцию, и отряду нужен хотя бы один из беглецов. Самым слабым звеном выглядел большеглазый мальчишка, которого нигде не видно, но если и он окажется таким же сильным, то придётся отступить. Без продиджумов отряд вряд ли сможет взять преступников живыми. Утешало лишь то, что данный бой поможет оценить силу противников и выработать эффективную стратегию. Утешало… Бэйли ненавидел Китичик. Уловив краем глаза движение, Кирилл вновь выстрелил, но приближающийся человек увернулся. Понимая, что в ближнем бою ему ничего не светит, Кир побежал. Он никто по сравнению с тренированным грэмдразовцем, но этот никто упрям и любит свободу. Именно поэтому игра в догонялки продолжалась несколько минут. Продолжалась ровно до тех пор, пока пуля не настигла цель. Мужчина с воплем упал на землю, хватаясь за кровоточащее колено, его мучения прекратил Кирилл. Он не стрелял в колено грэмдразовца, а второй пистолет отдал Юлэджи, который испарился ещё в самом начале битвы. Кир думал, что напуганный юноша просто где-нибудь забился, но теперь он начал сомневаться. Рядом упал предмет цилиндрической формы. В ту же секунду пространство заволокло густым сиреневатым дымом, а прямо за спиной раздался гром. Истекающий кровью труп упал на Кирилла, пачкая его одежду красным. Чья-то рука схватила ладонь и потянула за собой, выводя из дыма. – Юлэджи?! – Дай сумку! – Чего? – Сумку! Прежде чем до Кирилла дошло, Юлэджи сам сдёрнул сумку и отпрыгнул от товарища. Прямо за ним бежала полоска пуль, гонящая его в ловушку, но совершив в прыжке невероятный кульбит, Юлэджи удалось увернуться от дротика со снотворным и скрыться в облаке дыма. Захлопнув рот и тряхнув головой, Кирилл попытался отвлечь внимание снайперов, а тем временем Юлэджи обыскивал трупы, которые несколько раз использовал в качестве щита. – Кир! Кнаклу нужна помощь! – раздался голос Юлэджи над самым ухом. Кирилла чуть инсульт не хватил. Он не переставал удивляться тому, насколько быстро передвигается его друг. Дьоддафузец, чтоб его! Но ведь дело не только в этом, верно? – Я отвлеку их главного, а ты бросишь его подчинённым подарочек, когда я подам сигнал… Кирилл, приняв из рук Юлэджи «подарочек», кивнул и с готовностью встал. А Кнаклу и вправду требовалась помощь не только товарищей, но и медиков. Его нога сильно кровоточила, а тело покрывали многочисленные глубокие царапины. Но, несмотря на это, он продолжал гоняться за грэмдразовцами, напоминая грозного медведя, вставшего на задние лапы. Сбитый дорожным знаком мужчина полетел в стену дома. Казалось, что вот сейчас он сломает позвоночник, но крепкие кости дьоддафузца перенесли и такой удар. Кириллу не хотелось быть обузой, поэтому лучшим решением стал не героический прыжок в гущу битвы, а привлечение внимания противников. Громко крикнув и выстрелив, он добился желаемого результата. – Умница, – ухмыльнулся Юлэджи, выглядывая из-за машины. Его тело подрагивало от предвкушения. Не сдержавшись, юноша выбежал из-за укрытия, сжимая в руке армейский нож: патроны кончились. Ловко уклоняясь от ударов, он бежал на Бэйли, сходя с ума от желания прикончить его. Выбив ногой пистолет из рук мужчины и увернувшись от удара в голову, Юлэджи попытался пнуть в Боринга в живот, но был отправлен в полёт к ближайшему дому. В последний момент он перевернулся в воздухе и, оттолкнувшись ногами от стены, вновь бросился в атаку. Юноша совершил очередной прыжок, разгадав намерение мужчины сделать подсечку, но, уже собираясь опереться руками о землю, получил ногой по лицу. Чтобы не упасть, Юлэджи проскользил ступнями по земле и, сплюнув кровь, вновь кинулся на Боринга. Юлэджи легко уклонялся от ударов и также легко блокировал их. Боринг пожалел, что настолько сильно недооценил «самое слабое звено», которое дралось на равных с профессионалом! В движениях юнца сочетались безрассудство, присущее психопатам, и холодный расчёт опытного бойца. Заметив нечто чёрное, Бэйли пригнулся, а над его головой пролетела дверца автомобиля. Секундное отвлечение стало роковым, и теперь кадык щекотал нож. Грэмдразовцы, однако, сдаваться не собирались. Медленно и незаметно они пытались окружить юношу. – Если хоть кто-то двинется, я прирежу его!!! – истерично завопил Юлэджи, и мужчины остановились. – Прикажи подчинённым отступить! Ты ведь понимаешь, что продолжать битву бессмысленно. – Отступаем! – И? – И отпусти меня. – Не шути со мной!!! – нож в руке Юлэджи дёрнулся, и по шее Бэйли скатилась капля крови. – Отзови снайперов и тех, что сидят в машинах, готовясь нас преследовать!!! – Хорошо, – поспешил согласиться Бэйли, не решаясь испытывать судьбу. Нажав на кнопку наушника, он отдал приказ об отмене операции. Жаль, что всё закончилось именно так. Но это не первый провал. Взять живьём агрессивного продиджума – та ещё задачка. А если проигрыш неизбежен, то нужно свести жертвы к минимуму. С сожалением убрав нож, Юлэджи ударил мужчину в голову. Грэмдразовцы, словно стая волков, готовились броситься на преступников в любую секунду, но Кирилл успел первым, вырвав предохранительное кольцо из гранаты. Бэйли злился. Нет, он был просто в ярости! За один жалкий день «Грэмдраз» потерял множество бойцов! Но ни один мускул не дрогнул на лице госпожи Вирго, словно чего-то другого она и не ожидала, и это бесило ещё больше. Столько людей пострадало по её приказу! По крайней мере, связь преступников с Четвёртым подтверждена, но стоило ли оно того? Времени остаётся меньше и меньше, они уже не могут тратить его на скучную слежку, потому что надо остановить Четвёртого как можно скорее. Но и торопиться нельзя, иначе от «Грэмдраза» не останется ничего. Как донести это до Китичик, Бэйли не знал. Не помогали ни ругань, ни доводы. – Здравия желаю в столь поздний час! Бэйли перевёл раздражённый взгляд на Капучера. Продиджум, пытаясь остановить Четвёртого, сломал руку, и потому не смог пойти на задание. Но даже в таком состоянии он желал приносить пользу. – Ну как? – В квартире Элскарины за последний год побывало множество продиджумов, мужики работают над её связями с рево… – А что насчёт нашей троицы? – Кнакл трахал Элскарину. – Мне чертовски интересно, кто кого нагнул. Допроси её об этом поподробнее и напиши эротический рассказ. – Без проблем, – пожал плечами Капучер, не уловив сарказма в голосе Боринга. – Короче! – Они неделю только жрали и спали, о себе почти не говорили, в основном слушали её. Женщины! – Капучер развёл руками. – Кнакл планирует воссоединиться с революционерами. Сейчас они должны ехать на машине в Левьянск. – Мальчишка интересует меня больше всего. – Представился Юлэджи. Фамилию и имена родителей ни разу не упоминал. Говорил, что его отец военный, убит революционерами, а мать умерла от болезни. Жил в детдоме, но сбежал оттуда. В разговоре с друзьями сказал, что наше правительство говно, и на него накатали донос. – Юлэджи, да? Очень необычное имя. И повод засадить его весьма надуман. – Да он, наверняка, врёт! – Это всё? Я бы хотел взглянуть на письменный отчёт. – Он есть, но… – Но что? Продиджумы, хотя и проходили подготовку, солдатами обычно получались плохими. Они, выросшие в условиях беззакония, не понимали, как вести себя с начальством. Да и в принципе многие вещи были им непонятны: традиции, этикет, техника… Бэйли не записывался в няньки, но и требовать от продиджумов невозможного не мог. Просто не видел смысла. Куда проще подстроиться, чем настраивать против себя постоянными наказаниями. – Может, лучше послушаете? Я всё записал на диктофон, честное слово. – Пись-мен-ну-ю, – отрезал Бэйли. Он не желал слушать женские крики и плачь. – Помимо меня другие чуваки её слушали и записывали. Я схожу за ними. – Зачем мне они, когда ты прямо передо мной и обязан предъявить письменную форму отчёта? – Я перед вами только потому, что поток инфы о преступниках закончен, сейчас про революционеров будут выпытывать. Я вроде как самый красноречивый, вот меня и отправили. – Капучер. – Ладно. Вы сами попросили… Порывшись в карманах, Капучер извлёк листок и протянул начальнику. Его взору предстали какие-то каракули и завитки с ломаными линиями, словно их писали левой рукой в эпилептическом припадке. – Так… понятно… Перепечатаешь на компьютере. – Я ноутбук сломал… – Капучер виновато опустил глаза. – А второй мне не дали. – Что?! Как?! – Ну… кнопку включения вдавил, силы не рассчитал. Там щас дырина такая. – Хер с тобой! – раздражённо махнул рукой Боринг. Капучер присел напротив Бэйли и внимательно посмотрел на него, отчего мужчина почувствовал дискомфорт, уж очень неприятные были у Капучера глаза. Для продиджума, который имеет симпатичное лицо и прожил лет семь в лаборатории, этот парень поразительно мало боялся людей, порой вёл себя нагло, но именно его открытость и незлобивость вынуждали других прощать ему маленькие шалости. – Господин Тобо подробно пересказал мне бой. Правда, что он приставил нож к вашему горлу? – Да. Знаешь, его боевые навыки поражают. Мне семьдесят два, ему восемнадцать, а дерётся со мной на равных. Отхлебнув чай, Бэйли посмотрел на Капучера, застывшего с широко открытым ртом. Уловив взгляд мужчины, продиджум закашлял, и в его кашле Боринг чётко расслышал «деда». – Кхе! Я попросил связаться с госпожой Вирго, чтобы она поискала информацию о Юлэджи. Она даже просканировала его фото на предмет совпадения с другими людьми. Его как будто и не существовало! – А может, Юлэджи ключевая фигура, и Четвёртый не хочет, чтобы мы ему мешали. – Кстати, о Четвёртом. – Они действительно очень похожи внешне, но, насколько мне известно, продиджума, способного менять цвет волос и глаз, не смогли создать, а так быстро покраситься нереально. Я уже не говорю о его главном оружии, которое он почему-то не использовал. – Я не об этом. Он знал, что есть снайперы и водилы. Его проинформировали? Бэйли поморщился, чувствуя, как недавно съеденной еде стало некомфортно в желудке. Сразу вспомнилось изуродованное тело его подчинённого. Он лежал в луже крови с оторванными ногтями, из-под которых торчало мясо. На эти пытки потребовалось бы довольно много времени. – Он пытал Рэ̀вина, отделяя палец от ногтя ножом. Рэви умер весьма мучительной смертью, – пояснил Боринг и замолчал. Его напрягала непродолжительность битвы. Создавалось впечатление, будто подчинённый сначала добровольно всё рассказал, а уж потом юноша быстренько изуродовал его, имитируя пытки. Воцарилось молчание. Капучер старался никак не показать обеспокоенность смертью Рэвина, Бэйли же искал аргументы в пользу невиновности подчинённого. – Ну, я пойду? – прервал неловкое молчание Капучер, нагло стянув кусок хлеба. – А ну стоять! Капучер послушно замер, быстро запихав хлеб в рот. – Может, потрудишься объяснить, по какому поводу Дмитрий Клёнин отсутствовал во время проведения операции? Не он ли говорил: «Я обязан отследить работу новых ошейников безопасности!» – Что?! Я же просил Карла сказать вам! Мужчина, сидевший за соседним столом, подавился кофе и изумлённо посмотрел на Капучера. – Так ты не шутил?! – Да о чём вы?! – Ну, короче, тут такая лажа… Митяй отравился. – Как отравился?! «Неужели опять какой-то заговор?» – с ужасом подумал Бэйли. – Он мне в карты продул. И рулон туалетной бумаги на спор сожрал. Вот и мучается, бедняга. Боринг мысленно досчитал до десяти. – Я тебе вторую руку сломаю, придурок!!! А друга твоего всеядного заставлю сожрать эти кар..! – договорить Бэйли не успел. Просто некому, потому что Капучер, скрываясь от гнева начальства, стремительно удирал. Помогая раненому Кнаклу залезть в кузов грузовика, Кирилл обратил внимание на недовольный взгляд водителя, его лицо выражало борьбу жадности и нежелания испытывать судьбу. – Мы доплатим, – пообещал Кирилл, как бы случайно переложив пистолет из одного кармана в другой. Побледневший водитель кивнул. – Надо пулю достать. – Сказал и так очевидное для всех Кирилл. – Нужен спирт, нож, игла и бинты, – кивнул Кнакл. – А не лучше ли пороху насыпать и поджечь? – Рана выглядит глубокой, лучше не надо. – Сколько тебе бутылок для анестезии? – Штуку для дезинфекции, – ответил за товарища Юлэджи. – Я трупаков обчистил. – Покопавшись в сумке, он извлёк, шприц и ампулу с лекарством. – Обезболивающее. Ещё я нашёл кредитку, немного наличных и золотую цепочку. В трясущемся кузове грузовика при тусклом свете лампочки началась операция. Пройдясь по ране куском бинта, смоченным в водке, Кнакл отхлебнул из бутылки. – Ты хоть знаешь, как это делается? – с недоверием Юлэджи посмотрел на Кнакла, не спеша отдавать ему нож. – Я прислушаюсь к своему сердцу, оно подскажет. Ну! Была, не была! Тусклый свет и постоянно льющаяся кровь мешали ковыряться в мясе, несмотря на то, что Кирилл промакивал жидкость ватой. С трудом вытащив скользкую пулю из тканей, Кнакл принял иглу из рук Юлэджи. Кирилл внимательно следил, как она протыкает и стягивает кожу, чувствуя отвращение и даже страх. Порой к его горлу подкатывал ком, а порой где-то во лбу скапливалась невероятная тяжесть, но Кир боролся с ней. Он, никогда не видевший собственной крови, наверняка упал бы в обморок, окажись в его ноге такая рана. Даже просто смотря на неё, он чувствовал себя нехорошо. Кровь, которую он проливал много лет, была просто кровью, но мясо… Так близко и так долго он не рассматривал раны, он же не псих. Юлэджи, вытерев окровавленные руки, прижался к Кириллу, а тот, в свою очередь, к Кнаклу. Сейчас довольно холодно, а после той сумасшедшей беготни с перестрелками можно и заболеть. – И что это было? – Кирилл пристально посмотрел на голубоглазого товарища, устроившегося на плече. – Что именно? Сегодня много всего произошло. – Не делай вид, будто не понимаешь, о чём я. Ты при мне убил человека, а потом показал кунг-фу тому мужику. – Так ловко уворачивался от его ударов! Прям ниндзя! А потом от стены оттолкнулся! И рукой ему! И ногой! – восторженно поддержал Кнакл. – Где ты так научился?! – Опять всё на отца свалишь? – О-о-о, вы мне не доверяете? – улыбнулся Юлэджи. – Естественно. За всё время нашего знакомства ты едва ли словом обмолвился о прошлом. – Мы даже фамилии твоей не знаем, а тут в один прекрасный день выясняется, что ты дофига много знаешь и умеешь. Чё ты скрываешь? Юлэджи обнял руками колени. Его явно расстроило не только недоверие друзей, но и то, что творилось у него в голове. – Одарённых детей из детдома забирали и обучали убивать, готовя к войне с революционерами, а на меня промывка мозгов не действовала, меня признали опасным. – Краткость – сестра таланта, – скептически хмыкнул Кирилл. – А чего ты хочешь?! Подробного описания наказаний?! Или тебе пересказать весь понос, который несли наставники?! – вспыхнул Юлэджи, хватая товарища за грудки. – Прости, – покаялся Кир, заглядывая юноше в глаза. Вздохнув, тот отпустил друга. – А что насчёт твоей фамилии? – спросил Кнакл. – Имя у тебя вообще настоящее? – Кнакл, я ничего тебе не скажу. Не хочу, чтобы менты или твои друзьяшки пытались выкопать что-нибудь обо мне. Охоту ещё объявят, а я ведь даже ничего не сделал… – Кстати о ментах. Юлэджи, то, как ты поступил с Элскариной – жестоко! – возмущённо сказал Кнакл. – Ты же сам её использовал. Когда трахал, небось, жену представлял. Так что не втирай мне о жестокости. Кнакл сжал кулаки, но промолчал, потому что Юлэджи попал в точку. – И, по-вашему, это нормально? – не выдержал Кир. – Нет. Я жалею, что навлёк на неё опасность, но, Кирилл, она понимала, на что идёт. Вернее, не понимала, но тут уж её проблемы. Я ведь не просто ушёл, я пытался… – Для галочки пытался. – Слушай, чего ты от меня хочешь?! Чтобы я упал на колени и рыдал по ней?! Знаешь, скольких я в этой войне потерял?! Что мне надо сейчас сделать?! – завёлся революционер. – Не знаю я. Наверное, и я не буду часто вспоминать о ней, думая о том, какой же я мудак. Просто… – Кирилл устало вздохнул. – Всё так надоело. Хочется сожалеть, потому что так правильно, но не получается, и мне страшно. Прости. Кнакл молчал. Он хорошо понимал Кирилла, и это неожиданное единение сблизило их больше прежнего. – Мы же проговорились ей о Левьянске, – прервал молчание товарищей Юлэджи. – Уверен, её уже допросили. – Верно… – задумчиво покачал головой Кнакл. – Передайте водителю, что мы едем в Нэ̀кхур, у меня уже язык заплетается.