Догонялки

Кирилл курил на балконе снятой квартиры, провожая взглядом падающую звезду. Кнакл спал, а Юлэджи уехал в соседний город снимать деньги с украденной кредитки. Каким образом – не сообщил. Если «Грэмдраз» заметит пропажу карточки одного из бойцов и решит узнать, где и когда её использовали, то это их задержит. По крайней мере, так сказал Юлэджи. Холодный воздух залетал под одежду, но Кириллу было настолько хорошо стоять вот так, облокотившись на перила и вдыхая сигаретный дым вместе с ночной тьмой, что он не пошёл в квартиру. Кир курил не потому, что сигареты – его вредная привычка, просто ему нравился сам процесс и горьковатый вкус дыма. Он благодарил именно сигареты за свои нервы, которые ему расшатывают всю жизнь. «Пора бы сойти с ума», – всегда говорил себе Кирилл, думая о жизни. Он стал спокойнее относиться к своим способностям после осознания, что боится не он, а тот, кто его мучает, и жизнь даже перестала казаться такой уж дерьмовой. Хилые земляне, вдыхая отравленный воздух, едва доживали до шестидесяти, отличаясь от дьоддафузцев жуткой болезненностью. А Кирилл как ни в чём не бывало оставался сильным и здоровым. Этим ли объясняется лёгкость, с которой он вновь и вновь сбегал на свободу ради того, чтобы полежать на диване с бутылкой пива в руках? В такие моменты он часто думал о том, зачем его и ему подобных заставляют страдать. Неуёмное любопытство породило продиджумов. «Вся власть учёным» – главный принцип Дьоддафуза. Не смогли вовремя остановиться, а теперь бояться последствий. Такой исход напоминал фильмы о войне человека и робота – человечество породило то, что лучше его самого, а затем всеми силами старается уничтожить это. «О чем вы думали?!» – хотелось заорать, а потом долго и позорно реветь. Почему обычные люди никак не поймут, что перед ними не железка, а всё тот же человек, только немного усовершенствованный? Зависть! Зависть! Проклятая зависть!!! Так было на Земле. Видя то, что живёт лучше, человек вспоминал отведённое ему время и пропитывался такой опасной жалостью к себе. Она разъедала душу и отравляла его счастливые минуты. А что с дьоддафузцами, чьё время превышает столетие, а молодость сохраняется до самого гниения тела? Говорят, продиджумы агрессивнее. А как не быть агрессивным, когда ты сильнее других, а другие против тебя? Но кому-то из продиджумов ведь нравится страдать. Ощущать себя другим, непонятым бедняжкой. Но Кирилл не видел различий между продиджумом и обычным человеком. Индивидуальности, которые сильно отличаются от «быдла с одной на всех программой», сольются с толпой лишь встретив нечто ненавистное, опасное для своего существования. Непонятые личности с богатым внутренним миром испытывают всё это дерьмо лишь потому, что слабы настолько, что не могут отстоять даже собственные интересы, но упорно считают окружающих хуже себя. Значит, дело лишь в страхе к новизне? Страх к тому, что продиджумы воспользуются силой во зло? Так может не стоит провоцировать? Нет. Всё намного глубже. Если бы продиджумов с самого начала не подвергали гонениям, если бы правительство не представляло их людям как монстров, всё могло сложиться иначе! Но сейчас стереотипы настолько сильно засели в человеческих головах, что выбивать их придётся только силой. Столько людей погибнет ради жалких стереотипов, столько людей падут жертвами пропаганды, и ради чего? Ради чего всем вбивали в голову, что продиджумы – зло? Чтобы те в конечном итоге устроили бунт? Убили кучу людей, доказав свою чудовищность? Вот и замкнулся круг! От размышлений Кирилла отвлёк странный звук, раздавшийся совсем рядом. «Опять алкаш сверху что-то скинул», – решил Кир, спокойно поворачивая голову. Секунд десять он немигающими глазами разглядывал это что-то. – А-а-а-а-а-а! – заорал Кир, с ужасом смотря на силуэт. Он попытался сделать шаг назад, убежать прочь от незваного гостя, но ему помешала табуретка, и он с грохотом упал, ударившись затылком о стенку балкона. – Не пугайся, это я. Вглядевшись в лицо человека, Кирилл обнаружил тёмно-синие волосы, которые с левой стороны головы приобретали голубой оттенок и образовывали звёздочку. – А-а-а-а-а-а-а-а!!! – заорал Кир ещё громче, узнав Синюю Звезду, который по-хозяйски уселся на перилах и терпеливо дожидался. – Ты закончил? – А!.. – Кирилл хотел снова заорать, но передумал. – Да. Убьёшь меня? – Только если будешь бесить меня. Кирилл поднялся с пола, опасливо поглядывая на гостя. Тот не спешил озвучивать цель визита, а молча рассматривал многоэтажки. И рассматривал. И рассматривал. И вновь рассматривал… А Кирилл всё больше начинал нервничать. – Кнакл сказал, что в это ты снёс дверь, а потом в Керчербурге завалил ментов… Спасибо. – За спасибо ебут красиво, – передразнил Четвёртый. – Благодарю, – поправился Кирилл и замолчал. Вблизи грозный убийца казался совсем юным. Его волосы падали на лоб, щекотали нос и почти полностью скрывали левую сторону лица. Довольно миловидного лица, которое портили одни лишь глаза. У Четвёртого был взгляд человека, разочаровавшегося уже во всём. Такой взгляд подошёл бы старику, но никак не юноше, которому едва исполнилось восемнадцать. Глаза имели такой же синий оттенок, как и волосы, а точка зрачка находилась в центре звёздочки, покрытой белой решёткой, словно запертой в клетке – очередное развлечение генных инженеров. Должно быть, скоро рисунок на волосах или глазах станет писком моды. – Что будешь делать? – заговорил, наконец, Четвёртый. Кирилл вздрогнул, отводя взгляд от его лица. Голос Четвёртого очень походил на голос Юлэджи, такой же приятный, но отличавшийся какой-то пустотой и безэмоциональностью, даже усталостью. – Я хотел дождаться Юлэджи, посмотреть телек и лечь спать. – Я о том, куда пойдёшь. Кирилл почувствовал неловкость оттого, насколько сильно он сейчас сглупил. – Я не знаю… – А у тебя есть мечта? – Ты будешь смеяться. – Мне кажется, что смеяться над чужими мечтами низко. – Хочу иметь семью и жить нормальной жизнью. – Кто ж её не хочет? – скривился в подобии улыбки Синяя Звезда. – А у тебя? – Что? – Мечта. – Ты будешь смеяться, – вновь передразнил Четвёртый. «Если не хочешь отвечать, то так и скажи», – с обидой подумал Кирилл, чувствуя себя обманутым. – Почему бы тебе не дойти до Пьеру́жа*? У меня есть связи, там ты исполнишь свою мечту. – С чего вдруг такая щедрость? Кирилл сложил руки на груди и с раздражением посмотрел на гостя, как бы говоря: «Ага. Конечно». Не верилось ему в такую сказочную халяву, которую предлагает ну очень сомнительная личность. – У меня не так много людей, которые мне дороги. Я хочу, чтобы такие люди жили счастливо. – Да мы всего-то раз виделись! – Кирилл не переставал удивляться тому бреду, что нёс этот синеволосый тип. – Что?! Трахнул меня и не помнишь?! – возмущённо вскрикнул Четвёртый. Эта новость так шокировала Кирилла, что он замер с открытым ртом, судорожно перебирая в голове воспоминания, в которых хоть как-то отдаёт гомосексуальными связями: Лёша, Раби – всё не то! Даже короткий смешок не вывел Кира из раздумий. Оценив его напряжённую мордочку, Четвёртый залился весёлым, но беззвучным смехом, едва не упав с балкона. Этого было достаточно, чтобы Кирилл отмер. Знал бы Звезда, КАКОЙ только что стресс он пережил! – Я отвечу на все твои вопросы, когда ты доберёшься до Пьеружа. – А если я откажусь? – У тебя нет выбора. Я об этом позабочусь. Кирилл горестно вздохнул. Он ненавидел, когда ему указывали, что делать. Это приводило обычно миролюбивого Кира в крайнюю степень раздражения, и он начинал сопротивляться чужому давлению. Но сопротивляться парню с таким оружием совершенно не хотелось, поэтому Кир промолчал. Да над ним, наверняка, просто прикалывались. – Имя-то хоть скажешь? – Четвёртый. Тупое имя, а кличка и подавно. Четвёртый спрыгнул с балкона. Вопреки ожиданиям, Кирилл не увидел лежащего на земле мертвеца. Он вообще никого не увидел. Гравитация Дьоддафуза была немного ниже, чем на Земле, поэтому заниматься паркуром, скача по крышам и балконам, проще. Продиджумам, во всяком случае. – И что мне теперь делать?.. – растерянно пробормотал Кирилл, оставшийся в полном недоумении и с кучей вопросов. Они просто разрывали его! Со стороны Четвёртого достаточно жестоко наговорить человеку странностей, а потом оставить его думать над этим целую ночь. Сняв окровавленные перчатки, мужчина стёр капли пота со лба. Операция по вживлению имплантатов в ужасно маленькие и нежные ручки детей – крайне трудоёмкий процесс. Операция не только делала врача более опытным, но и более чёрствым. Сотворить такое с детьми, зная, что их потом ждёт… – Маги́нто, Третьего уже разорвало, – объявил вошедший в операционную человек. Ассистентка в это время закрепляла бирку с номером четыре на ухо спящего мальчика. Пятнадцать детей в возрасте от трёх до восьми лет стали жертвами учёных, работающих на благо готовящейся революции. Разработка, способная пробить защиту безликого (не говоря уже и о других преградах) ожидала носителя. Но выдержит ли слабая рука столь мощное оружие – вопрос весьма спорный. Почему дети? Да потому что проще вырастить преданного бойца по собственным идеалам, чем искать такового среди других людей, которые ещё и не факт что выживут. На протяжении нескольких лет «счастливчику» постепенно заменят руки живым оружием. Бирка с номером два выглядела слишком громоздкой по сравнению с детским ухом. Второй забился в угол, как будто это могло спасти его от боли. Рука ребёнка оказалась настолько изуродована, что едва ли ей можно было что-то брать. Растянутая, местами пузырящаяся кожа плотно обтягивала всевозможные винтики и проводки имплантата. Увидев приближающуюся к нему женщину, мальчик зажмурился. Бежать бесполезно. Откровенно говоря, Второй ждал её. По слухам, сейчас большая и страшная игла залезет под его кожу, и «тебя больше никто не увидит». С замиранием сердца Второй наблюдал, как струйка жидкости покидает шприц. Забавно, но ребёнок совсем не почувствовал боли. Нет. Вернее, боль в его руке заглушала всё остальное. А как странно плывёт мир, и как приятно слипаются глаза! Снотворное сделало своё дело, и подопытный впервые за несколько дней заснул. Проснётся он уже без боли. Если его вообще посчитают достаточно ценным для того, чтобы позволить проснуться. – Вычёркивай Второго, – приказала женщина, несущаяся в операционную с ребёнком на руках. – И он тоже? – удивился мужчина, смотря коллеге вслед. – А ведь какой экземпляр был! – с сожалением вздохнул его коллега. – Остался только Пятый. – Вряд ли и он долго протянет. Его левая рука почти отказала. Придётся сегодня ампутировать или имплант доставать, в противном случае, она загниёт. Не хочу повторения сценария с Первым. А потом надо новую группу настругать. – А Четвёртый? Его нет в списках? – подала голос одна из нянь. – Я не видел его со вчерашнего обеда. – Будем искать по запаху. Но запах не появился ни на следующий день, ни на последующий. Няня плакала от счастья, доставая из-под стола синеволосого мальчишку. Чёрные волосы, пухлое миловидное лицо и добрые глаза внушали доверие, и мальчик изо всех сил тянулся к женщине. Так началась его подготовка к самоубийству.