Догонялки

Кирилл с кряхтением оторвал голову от подушки. Как же они нажрались вчера! Сняли неплохой номер в отеле и нажрались под предлогом расставания с Кнаклом. Вначале попойка начиналась довольно весело, а потом всё завертелось… Смех и шутки превратились во всхлипы и клятвы вечной дружбы, готовые плавно перерасти в клятвы вечной любви (вообще-то Кирилл не хотел пить, потому что боялся, что начнёт приставать к Юлэджи, но ситуация вышла из-под контроля). Юлэджи громко хохотал над Кириллом и Кнаклом, на что последний обиделся и назвал Юлэджи «подпиздышем», на что, в свою очередь, обиделся Юлэджи, и всё завертелось по новой. Пытаясь их примерить, Кирилл использовал не самые убедительные аргументы, за что и получил под зад, и всё заве… Дальше мозг Кирилла отказывался воспроизводить события ночи. Наконец заставив себя подняться, Кир прошествовал в туалет. Ему, в отличие от Юлэджи, требовалось очень много алкоголя и денег, чтобы захмелеть, и удивительно мало времени и средств, чтобы прийти в норму. Далее он открыл окно, с удовольствием наблюдая, как Пафорис теряет ночную мрачность в лучах Лючиды. Потом Кир походил в поисках одежды, походил ещё раз и ещё раз, забыв, что хотел сделать только что, пока его не послал Кнакл, обозвав пингвином, на что Кирилл немного обиделся, но ничего не завертелось. Разве он виноват в том, что так некомфортно чувствует себя без обуви? В самом деле, без неё Кир превращался в какого-то пингвина, который ходит, почти не сгибая ног и пошатываясь из стороны в сторону. Кирилл изучил содержимое холодильника, ему очень хотелось пить. Пиво? Ну, нет, спасибо. Сок? Он сладкий, а от фруктов в нём только консерванты. Вода? Примитивно. Чай или кофе? Невкусно. То ли дело молоко – царь всех напитков! Довольная улыбка сползла с лица Кирилла, стоило ему пролить «царя». Кефир. Самозванец! Злой близнец, придающий любой пище горьковатый вкус! Встал нелёгкий выбор: найти салфетки и избавиться от пятна или слизать его? Положа руку на сердце, Кирилл принялся лобызаться со столешницей. Скрип двери вынудил его, так и не оторвавшего язык от стола, перевести взгляд на Кнакла. Кажется, он порывался что-то сказать, но открыв рот, резко передумал, сделал шаг назад и закрыл дверь, оставляя друга наедине с его любимой мебелью. Кнакл, несмотря на толику свинства, присущую каждому человеку, никогда не облизывал стол и уж те более не ожидал этого от Кирилла. Что ж, у него ещё есть время на подколки. За завтраком Юлэджи сверлил глазами тарелку, будто на ней лежит не кусок пиццы, а гниющая человеческая голова. – Тошнит? – заботливо спросил Кирилл. – Не то что бы. Но… я не очень хорошо помню эту ночь, поэтому скажи мне честно: я ел вчера говно или нет? Кнакл подавился и, хрюкнув, заржал. – Ты ел баланду. Хуже в любом случае не будет. Копрофилы* примут тебя за своего. – Кирилл пожал плечами. – Значит, ты тоже копрофил? – Конечно. Когда я уходил в туалет под предлогом мытья посуды, на самом деле я обмазывался остатками баланды, катался по полу и дрочил. Та серьёзность, с которой Кирилл говорил это, и честность в его глазах окончательно добили Кнакла. – Давай поеди… ты поешь, и мы уйдём? Мне не хочется встречаться с революционерами и видеть всё, что они творят. Кирилл согласно кивнул. – Что? Тьфу на вас! Мы, может, в последний раз сидим вот так, а вы торопитесь свалить! – обиженно вскрикнул Кнакл. – И где гарантия того, что нас не задавят, не взорвут или же просто не убьют в пылу грабежей, мародёрства и паники? Ты уж извини. – Юлэджи встал из-за стола и направился к входной двери. – Пойду куплю что-нибудь от похмелья. Когда Юлэджи ушёл, Кирилл не преминул приложить руки и к его пицце, на что Кнакл тяжело вздохнул. Обжора. – Ты решил, куда пойдёшь? – Юлэджи решил ехать в Пьеруж. Я с ним, наверное. – Зачем? Кирилл пожал плечами. Он предпочёл умолчать о своих коварных голубых планах. – Ключевое слово тут «Юлэджи»? Кир поперхнулся. – Что? При чём тут он? – Ладно. Забудь. Не хочешь присоединиться к революционерам? – Я уже говорил. – Но почему?! – Кнакл вскочил. – Из-за лени?! Неуверенности в победе?! Кирилл напрягся. Ему не хотелось ругаться. – Именно по этим двум причинам. А ещё война и прочее – это не то, чего я всегда хотел. – А чего ты хотел? Семьи? – Юлэджи проболтался? – Да. Но Кирилл, ты же продиджум. Ты знаешь, на моём примере знаешь! чем всё кончится. Пока мы не остановим дискриминацию!.. – Я уже сотню раз говорил, что не хочу этим заниматься. Это просто не моё. И если уж говорить о семье… Сейчас я понимаю, что не хочу жёнушку, которая будет дожидаться меня с работы. – Потому что ты гей? – Кнакл нервно хохотнул. – Не только. – Что?! Серьёзно?! И ты не отрицаешь?! – Я понял, что я гей, когда захотел выебать тебя в зад. Знаешь, я бываю очень настойчивым. Кнакл с удивлением посмотрел на Кирилла, но столкнулся лишь с решимостью на его лице. – Просто шучу. – Не понимаю тебя. Люди издевались над тобой… – Ты что, пытаешься сыграть на том, что я пережил? – Кирилл тоже начал заводиться: его уже достали эти разговоры. – Люди издевались надо мной, а я всё ещё не хочу идти и убивать их! Это же просто смешно! – Кир, я не… – Почему бы мне не сойти с ума? Разве это не охуенная идея убедить людей в том, что мы не чудовища, угрожая им оружием и своими, блядь, чудовищными способностями?! А в случае неудачи турне в лабораторию, с аттракционами наркотиков и различных зверств. Ты хочешь, чтобы я взял винтовку и пошёл убивать? По-твоему, я недостаточно многих убил? Чего вы вообще добиваетесь? Поработить людей? Истребить их нахуй? Или, блядь, что?! Мирно сосуществовать с ними?! Ты же видел, что они творят! Они после лабораторий ни о чём кроме убийств и думать не могут, просто хотят отомстить! Какое, в жопу, равноправие? – Ты же тоже лабораторный! – Да! И я знаю, о чем говорю. Сколько ты просидел там? – Чуть меньше года. – «Чуть меньше года»! А я родился там! Ро-дил-ся. Знаешь, почему я не свихнулся? Потому что стащил скальпель, перерезал всех, кто пытался помешать мне, и сбежал! Потому что догадался грабить и угонять машины. Потому что я, напуганный словами и действиями хороших людей, взял в руки книги и попытался понять, почему так происходит в мире. А что делаете вы? «Нас боятся? Давай их всех убьём!» Война – не выход. – А что ты предлагаешь?! Обсирать легко! – Не знаю! Но не убивать уж точно. Сколько поколений выросло в бардаке Шенохола? Вы хотите превратить ЕШД в Шенохол? Если эти бандюки дорвутся до мирного населения, до обычных людей… О боже! А если Кетлир вновь свезёт всех в Шенохол или даже убьёт, как только примостит жопу на трон? Если вы, конечно, не успеете разбежаться и заныкаться где-нибудь. Это не та проблема, которую может решить одна сторона, просто взявшись за оружие. Кнакл, ещё ведь не поздно бросить всё, дождаться разрухи и сбежать с дочерью! – Ну уж нет! Я не собираюсь убегать, ждать спасения, надеяться и ныть о том, как плохо мы живём. Да я!.. Кнакл резко замолчал, а на его лице застыло какое-то тупое удивление, после чего он рухнул на пол. Из его спины торчал дротик. В нос ударил резкий запах, а изо рта вырвался такой сильный кашель, что Кирилл согнулся, обливаясь слезами. Старый трюк, но самый действенный в отношении таких опасных преступников, как продиджумы. Очнулся Кирилл в комнатушке без окон, заставленной порошками, швабрами, пылесосами и прочим. Чья-то рука зажимала рот, не позволяя кашлять. Кирилл повернул голову в сторону спасителя. «Юлэд..!» – подумал он, но осёкся. На него смотрели те самые пустые глаза. Четвёртый. – А Кнакл?! – Ну, блин, извини, ты тоже не пушинка! Вероятно, Четвёртый намеревался продолжить язвительную речь, но его прервал скрип двери, объятия Кирилла и последующий взрыв. Он оказался достаточно слабым для того, чтобы убить преступников, но достаточно сильным для того, чтобы напугать их и перевернуть всё вверх дном. Четвёртый успел выстрелить в дверной проём. В свете, что выплёскивала его рука, потонул человек, решивший использовать эффект неожиданности. – У меня мало вещества! Прикрой меня и попытайся найти оружие! – проорал Четвёртый, у которого после взрыва заложило уши. Подняв штанину, он вытащил нож, прикреплённый к ноге резинкой, и отдал его Кириллу. Тот кивнул, не отрывая глаз от руки Синей Звезды. Вполне нормальная человеческая рука, даже не скажешь, что протез. Незаметные до этого момента швы вспыхнули, от чего конечность стала клетчатой. С молниеносной скоростью пластины отодвинулись, пальцы согнулись, а в напряжённой ладони появилось дуло. Четвёртый не сможет взять заложника, потому что все постояльцы и персонал собраны в зале на первом этаже. Отель кишит обученными людьми, среди которых затерялся и Бэйли Боринг. Нужно сбежать, а вместо этого он пытается спасти Кирилла. – Чёрт! – выругался Четвёртый, выталкивая Кира из комнатки. Прячась за его спиной, он снёс нескольких человек. Грэмдразовцы не сразу заметили худощавого синеволосого убийцу, и эта ошибка стоила им жизни. Кирилл не успел поднять пистолет: маленький шарик, КБ*, брошенный под ноги, с хлопком взорвался. – Звез..! Блин! Четвёртый! – орал Кирилл, тряся за плечи союзника. Ноль реакции. Нужно срочно что-то делать, потому что грэмдразовцы, побоявшиеся подбегать к таким опасным преступникам сразу, уже покидали укрытия. В первый раз Кирилла и Ко спас Четвёртый, ликвидировав продиджумов, а также незнание «Грэмдразом» своих противников в бою. Во второй раз – Юлэджи и обстоятельства. В третий раз Кирилла не спасёт никто, но это не значит, что он сдастся. Кир поудобнее обхватил нож и с решимостью посмотрел в глаза бегущему на него мужчине. От первого удара тот с лёгкостью увернулся, и только десятый оцарапал маску, но не более. Пока Кирилл гонялся за грэмдразовцем, другие бойцы окружали его, чтобы в один момент разом навалиться. Четвёртого успели оттащить, иначе бы его непременно задавили. Кирилл брыкался и бессильно кричал в попытке сбросить людей, упорно пытающихся переломать ему кости. Неужели всё закончится вот так? После того, как он нашёл хорошего друга и любимого человека? Опять начнётся одиночество? Боль? Безумие? Почему стоит Кириллу почувствовать себя хоть немного счастливым, как начинается ад? Да, Кирилл – монстр. Убийца. И, несомненно, самим фактом своей чудовищности он обязан быть несчастным. Этим людям нужна лишь чёткая грань. Они – хорошие, монстры – плохие. Кирилл – зло, стремящееся к добру, к счастью. Для Кирилла счастье – когда хорошо тебе, а не другим. При этом под категорию «Я» попадали и Кнакл с Юлэджи. Их дружба, мысли, переживания стали частью Кирилла. Он не позволит отнять их! Крик. Грэмдразовцы отлетели в стороны: защитная функция тела Кирилла работала на износ. Ближайшему мужчине Кирилл перерезал горло, второму разбил маску, оставляя корячиться на полу с изуродованным лицом. Он бы добил беднягу, если бы не выстрел в голову. – Бля. Больно… – прошипел Кирилл, выпуская из рук воротник грэмдразовца и переводя полный злобы взгляд на обидчика. Ещё один выстрел. Кирилл упал на колени, прикрывая рукой правый глаз, чьи остатки вперемешку с кровью стекали по щеке. Кирилл взглянул на ладонь. Впервые в жизни он видел собственную кровь. Громкий вопль смешался с ослепляющей вспышкой. Снесло потолок, стену, людей… Из-под обломков слышались стоны, а в пыли, напоминающей туман, – кашель. Первичный страх, вызванный болью и видом крови, немного отступил. Кирилл высвободил ногу из-под остатков стены и встал. Сейчас у него появился шанс сбежать и найти друзей. – Звезда! Кирилл высмотрел его силуэт. Кровь, пыль, стоны, треск. И среди разрухи сидел Четвёртый, освещаемый тёплыми лучами Лючиды. Это выражение лица, глаза, одежда… Кирилл узнал его. Узнал Четвёртого. Понял, кто он на самом деле. За какие-то несколько секунд вся реальность перевернулась в глазах Кирилла. – Ты… – Понял, значит? Хорошо. Четвёртый посмотрел на небо, заменившее одну из стен. Он не замечал крови, не замечал боли, не замечал ничего кроме спокойствия и странной, счастливой грусти, вдруг охватившей его. – Зачем?! Четвёртый встал и, пошатываясь, направился к Кириллу, на лице которого отразился ужас. – Скольких ты убил? – Кирилл… – Ответь, мать твою, зачем?! Ради чего?! Кирилл верил ему, раскрыл душу, и чем отплатил ему Четвёртый? Глупой игрой? «Все мы ужасные люди, если говорить о наших поступках, но забывать о чувствах», – так когда-то сказал Кир. Он дал шанс оправдаться человеку, стоящему перед ним. Но тот молчал. Четвёртый мог сказать что угодно, хотя бы «давай я тебе позже объясню», Кирилл бы, наверное, вновь поверил, но он не сказал ничего. Цель важнее жизни, цель важнее всего, и Четвёртый должен бросить Кирилла ради неё. Обязан. Бэйли Боринг, наблюдавший за преступниками, сжал пистолет. Пойдёт ли Четвёртый за Кириллом, если удастся схватить его? Нет. Он не сможет пойти. Плевать на приказы. Бегать за Четвёртым, ловить его, жертвовать людьми, чтобы в итоге какие-нибудь Перфлуо вновь засадил его за решётку, так ничего и не добившись?! Не лучше ли «случайно» подстрелить Синюю Звезду и избавить мир от очередной угрозы? Инцидент с Перфлуо окончательно убедил Бэйли в бессмысленности действий. Четвёртый – лишь отвлекающий манёвр. Что же в действительности происходит за спиной Боринга, пока он гоняется за преступниками? – Я щас расплачусь, – не выдержал он. – Вы упустили хороший шанс напасть на меня со спины. В какой-то степени Четвёртый даже обрадовался появлению давнего врага. Благодаря ему он сможет временно отделаться от совести. Четвёртый выстрелил в Бэйли, но тот оказался проворнее и отскочил. – Неплохо для того, кто два раза налажал с простеньким заданием. – Интересно, чья это вина?! Ответить Четвёртый не успел. Да и как это сделать, когда тебя пытаются подстрелить? Сопровождаемые громом пули рассекали воздух и застревали в стенах, так и не настигнув цель. Раненые лежали на полу и терпеливо дожидались, когда перестрелка закончится. «Эту тварь только серебро остановит», – со злостью подумал Бэйли. Продиджумы были опасными противниками даже не из-за способностей, а из-за нечеловеческой реакции. А Четвёртый являлся именно продиджумом, больше никто не сомневался в этом. Гоняя Четвёртого, Бэйли считал выстрелы. Шестнадцатый. Семнадцатый. Ещё три патрона, и придётся перезаряжать. Противник воспользуется заминкой. В тот роковой момент Четвёртый оказался слишком близко. Бэйли успел уклониться лишь от первого выпада, второй пришёлся по животу. Боринг был уверен, что оппонент ударит его по голове, но просчитался. Удар – уворот. Удар – блок. «У него кончилось вещество!» – понял Бэйли и коротко кивнул грэмдразовцам, ожидающим его команды. Один мужчина выскочил в надежде выстрелить в Четвёртого со спины, но тот быстро раскусил трюк и, не оборачиваясь, выстрелил. Вещества выплеснулось мало, поэтому мужчина лишился только руки. – Блядёныш, – прорычал Бэйли. Вряд ли Четвёртый услышал что-то помимо воплей за спиной. Да ему и не надо слышать – выражение лица Бэйли было куда как красноречивее слов. Боринг уже успел выронить пистолет, поэтому кинулся на противника врукопашную. Миф о непобедимости Синей Звезды оставался всего лишь мифом. Достаточно нескольких КБ, брошенных грэмдразовцами с разных сторон, чтобы заставить Четвёртого корячиться на полу. Бэйли сплюнул и пнул Четвёртого по лицу. Сначала он просто бил его ногами, потом задействовал кулаки. Убивать преступника ещё рано. Нужно выбить из этой твари дерьмо, сделать ей больно. Очень больно. Четвёртый активировал одну из рук, ту, в которой оставалось ещё немного спасительного вещества, но замер. На него смотрело дуло. Прямо из ладони Бэйли. – Не у тебя одного крутые протезы. Ради них и рук не жалко, – ухмыльнулся Боринг, наслаждаясь страхом в глазах Четвёртого. Сейчас он, как никогда раньше, походил на испуганного, забитого мальчишку, на маленького ублюдка, которого застукали за чем-то аморальным и собирались хорошенько отлупить. Четвёртый давно смирился с мыслью о скорой смерти, но умереть, не исполнив долг, для него казалось немыслимым. Бэйли же не волновали чужие долги, поэтому он выстрелил. И промахнулся. Вернее, пуля, разорвавшая ему бок, вынудила промахнуться. Четвёртый спихнул Боринга и побежал к разлому в стене, к вертолёту, показав мужчине в качестве прощания средний палец. Зажимая рану, Бэйли вызвал по рации Тобо. – Где Кирилл? Сражаясь с Четвёртым, он выпустил из виду Кира. Прискорбно то, что вырубить с самого начала Кирилла не смогли. Теперь же, когда он знал об опасности, его защита уплотнилась. Но даже эта проклятущая способность не помогла бы ему прорваться сквозь грэмдразовцев, отрезавших все пути к отступлению. Но Кирилл всё-таки пропал. Посмотрев на отсутствующую стену, Бэйли глухо зарычал. – Мы ждём его, – послышался голос Тобо. Кирилл упорно карабкался по трубе. Вверх. Внизу слишком много служебных машин. Что будет потом, когда он доберётся до крыши? Его не волновало это. Тупое желание выжить превалировало над интеллектом и страхом. Кирилл карабкался, не обращая внимания на сильный ветер, на кровь, заливающую лицо, на боль и стук сердца. Потные дрожащие руки едва не соскользнули. За спиной Кирилла раздался звук пропеллера, и особенно сильный порыв ветра едва не сдул его жалкую жизнь. Последний рывок. Кир ухватился за край крыши. Яркие лучи слепили глаз, но, когда что-то загородило свет, когда Кирилл поднял глаза, когда обнаружил человека, он вздрогнул. Грэмдразовец хотел помочь преступнику, а вместо этого наблюдал, как тот летит в невесомости навстречу земле.