***
Лед оказался тонким. Он легко проломился под весом двух тел и жутко холодные речные воды проглотили их вместе с обломками льда, которые тут же начали всплывать. Треск прошелся по всей реке, освобождая ее от зимних оков. Сердце Джосиэля неистово забилось, а шипы холода тут же вонзились в череп, сжимая его железными тисками. Руки все продолжали цепляться за руку Абеллы, которая пыталась вырваться из его хватки. Выпустив пузырь изо рта, Джосиэль открыл глаза и сразу их закрыл, - такое ощущение, что они превратились в пару круглых ледяшек, соприкоснувшись с водой. Паника объяла Джосиэля и он, отпустив Абеллу, начал размахивать руками, но потяжелевшая от влаги одежда тянула его ко дну. Хотелось кричать. Ноги коснулись дна. Джосиэль непроизвольно оттолкнулся от него, но у него не получилось и он, потеряв равновесие, упал на дно. Воздуха стало не хватать. Джосиэль открыл глаза и, нечаянно глотнув воды в попытке вздохнуть, он закашлялся. Джосиэль чувствовал, как его потихоньку уносит течение, переворачивая на спину. Все его нутро металось в тесном, безвольном теле. Инстинкт самосохранения требовал двигаться, но мышцы без кислорода отказывались работать. Руки все медленней скребли по дну, ноги слабели, веки тяжелели. "Всё," - Джосиэль смотрел на тёмный лёд, плывущий перед его угасающими глазами. Смерть была близка. Он даже слышал, как она выкрикивает его имя, злорадно подбираясь к нему. Тьма застилала его зрение, убаюкивая. Зря он сбегал из дома. Зря он подвел отца. Зря он отказался от предложения Дар'Зы. Много чего он сделал зря. И все это кончится здесь, на дну какой-то реки посреди леса в Стормхейвене. Так мало он сделал, и совсем ничего не было исправлено. "Неужели ты думаешь, что я просто так приму тебя?" - вдруг прогремел неизвестный голос в голове юноши. Не тот, внутренний, которым говорят мысли. А совершенно чужой, отдающийся эхом в уголках разума, возникший откуда-то извне, но чувствовался он так, словно был всегда внутри. И он был женским. Но Джосиэлю было не до голоса. Он хотел спать. И он засыпал.***
Крылья разрезали воздух, перья трепетали, подхваченные потоками ветра. Черные, как гематит, глаза отчетливо видели раскинувшийся под ним город с его улицами и узкими переулками, запорошенными черепичными крышами и каменными трубами, разноцветным месивом горожан и лавок. Поблескивала стальная поверхность реки, разделяющей город, в центре которого была огромная круглая площадь, заполненная досыта торговыми палатками с яркими расцветками и покупателями, снующими между ними. - Кар-р! - громко и хрипло крикнул он. Крылья сложились и он вошел в крутое пике. Возле центра площади была деревянная сцена, перед которой собралась небольших размеров толпа зрителей. На сцене был высокий столб. Крылья раскрылись, выравнивая полет, а когтистые лапы потянулись к вершине столба. Приземлившись, он снова каркнул, разглядывая то одним, то другим глазом толпу и действие на эшафоте, которое заключалось в том. что габаритный палач под шумное одобрение зеваков приколачивал ухо мальчика к столбу. Каждый удар молотка был нежен, едва касался шляпки гвоздя, но сопровождался возгласом. Палач был сосредоточен, казалось, что даже если перед ним откроется портал в Обливион, его это никаким образом не отвлечет. Слезы текли из зажмуренных глаз мальчика и расчищали дорожку светлой кожи на его чумазых щеках. Алое ухо горело ярким фонарем, истекая кровью. Лица в толпе были насмешливыми, а то и злорадными. Некоторые лишь заинтересованно смотрели. И только одно не выражало ничего. Он снова каркнул и Эрнанде Флосс посмотрел на него. Их взгляды встретились, и на миг он успел заметить промелькнувшую ненависть на лице казначея, прежде чем последний отвернулся и исчез в толпе. - Кар-р! - пронзительно крикнул он одновременно с толпой, когда палач закончил вбивать гвоздь, - Кар-р! Он замахал крыльями, все громче каркая. Реальность вокруг него постепенно растворялась в фиолетовом тумане. Он сорвался с места. Тьма поглотила окружающую действительность и он словно летел вслепую. Но на самом деле он в этой тьме ясно чуял направление, цель. Ему не нужны были глаза, чтобы знать, куда лететь. Ему и так было видно. В нужный момент он остановил полет и уселся на предплечье женской руки. - Куда собрался, птенчик? - нежно, но с повелительными нотками, прозвучал женский голос, разнесшийся эхом в его голове. - Кар-р! - Ну уж нет, возвращайся. Ты еще можешь мне послужить. Он почувствовал, как его лба коснулись пальцы. В этот миг все исчезло.