Глава 48
29 мая 2016 г. в 13:37
Кто я? Нет, неправильный вопрос, какая разница, как меня называть. Где я? Опять неверно, это совершенно не имеет значение, я все равно ничего не вижу. Вижу? Какое странное слово, оно вроде означает детектировать узкую часть спектра электромагнитного излучения. Какая глупость лезет в голову! Почему меня должно что-то ограничивать? Но все-таки надо найти правильный вопрос.
Я углубился в себя и попробовал нащупать тонкий смысл. Кем я был и кем я стал? Вот! Правильный вопрос, теперь надо вспомнить что-то о себе. Какое смешное слово «вспомнить», как это вообще вспомнить и главное зачем?
Вокруг мягко, тепло и хорошо, приятная уютная сырость, хотелось спать и не просыпаться. Вдруг стало тесно, но все так же мягко, но нет! Что-то твердое толкало меня! Мир сжимался со всех сторон и хотел вытолкнуть меня вовне! Нет! Я не хочу, мне хорошо тут! Воздух, наполненный резкими запахами, раздражал рецепторы. Я открыл глаза и яркий белый свет резанул, казалось, напрямую по мозгу. В страхе закрыл глаза и попытался схватить воздух ртом, повинуясь древнему инстинкту. Рот бесполезно открывался, губы судорожно дергались, но бесполезно, воздух не проходил дальше горла. Я задыхаюсь! Я попробовал схватить что-нибудь слабыми руками, оттолкнуться ногами, как будто это могло мне помочь. Еще одна бессмысленная попытка вздохнуть ничего не дала, мозг в исступлении кислородного голодания перестал соображать, и я ударился в панику. По спине ударило что-то твердое и тяжелое, тело дернуло вперед. Еще один удар, еще одно судорожное движение. Яркая вспышка боли, прорезающая тело между лопаток и я погружаюсь в спасительную густую тьму, все кончено. Или это только начало?
Еще одно рождение, мне хорошо, самое главное я мог дышать. Ужасно больно глазам, в груди тяжесть, я кричал, не помня себя. Мягкие руки мамы обнимали и ласкали меня. Я здесь, и я снова могу все! Все будет хорошо. Я танцевал, изгибаясь в экстазе под ярким палящим солнцем, выполняя почти невозможные для тела человека движения. Под ногами раскаленная полуденным жаром земля, я не хотел и не мог остановиться. Натруженные мышцы пытались связаться в узлы от неправильной позы, по телу прошел очередной болезненный спазм. На уши давил шум, но меня не отвлечь так просто, я должен закончить свой танец. Я открыл глаза, вокруг меня толпа на сколько хватает взгляда, люди хлопали, свистели и толкали меня, пытаясь сбить со сложного ритма, которого может показаться нет, заставить ошибиться. Тяжелый вязкий воздух, наполненный запахами потных тел, наполнил мои легкие густой смесью. Сотня, две сотни движений и все начинается сначала, я легок, словно ветер в пустыни, я готовился к этому всю жизнь! Рядом со мной танцевала она, и мы пытались сбить друг друга, изобретая на ходу новые движения, ломая несуществующий ритм. Ее карие глаза пылали яростью и желанием, я пробовал дотянуться до нее, но танец нельзя прерывать! Толпа в едином порыве наваливается на небольшую свободную площадку, которую занимали мы. Последнее, что я увидел, перед тем, как меня подмяло под себя людское море, свалявшиеся темные волосы, счастливые карие глаза и кусочек яркого голубого неба. Я разделял ее первобытное счастье, ведь сегодня мы падем во чрево Создателя! Шайтан поглотит нас!
Я родился снова, еще раз и еще, десятки, сотни, тысячи жизни проносились сквозь сознание. Миллионы раз я умирал, не дожив до старости, иногда кладя свою жизнь на алтарь веры или победы в войне, иногда по стечению обстоятельств или из-за своей ошибки. Миллиарды раз я видел вокруг себя детей, внуков и правнуков или не видел никого. Каждая жизнь была разной, другой, непохожей на остальные. Я был ученым, исследующим вселенную, вором, который грабил, не отличая бедных и богатых, мучеником, возведенным в ранг святого и грешником, проклятым всеми, кого я знал. Великий тактик войны и ничем не примечательный обыватель, мудрый аскет и непревзойденный гедонист, поэт, восхищающийся платонической любовью, и извращенный насильник слились в гремучий неестественный сплав. И все это я! Я помню все эти жизни, я прожил и прочувствовал их, но не могу и боюсь осознать.
Но всегда было что-то неизменной в моей судьбе. Несмотря на то, каким я был и что делал, рядом всегда была Она. Не важно, как Она выглядела и как Ее звали, Она всегда была на расстоянии вытянутой руки. Единственное, что меня волновало сейчас, где же Она сейчас, куда Она могла деться. Я звал, не проронив ни звука, бессознательно метался, замерев от подступающего ужаса, но не мог найти Ее. Почувствовав, что около меня кто-то есть, я потянулся к ощущению почти осязаемой преданности и незамутненной наивной любви. Едва я коснулся его, как оно растаяло и сгорело, словно легкий лепесток красивого цветка в всепоглощающем пламени пожара.
Сознание медленно осваивалось с все большим объемом воспоминаний. Или правильно говорить жизней? Личностей? А, не важно! Главное, где же Она? Усилием воли заглушив появляющиеся сомнения, я погрузился в поиски знакомого и родного чувства. Я здесь главный! Все будет так, как я скажу! Нащупав тонкое, едва заметное ощущение, потянулся к его источнику. Это Она! Я точно в этом уверен!
Радость затопила мое сознание, нежность стала моей второй натурой, ведь рядом была Она. Что еще, помимо всеохватывающего счастья, я мог чувствовать! В ответ мне пришли ощущения любви, счастья, домашнего тепла и уюта. Не помня себя, я потянулся к этим ощущениям с удвоенной силой, будто с начала времен не испытывал ничего подобного. Ко мне пришли новые, но такие родные глубокие и непознанные чувства, лишь тени которых я мог испытывать прежде, и я пытался дарить в ответ то же. Неожиданно для себя я понял, что знаю все Ее мысли, чувства и переживания, в моем распоряжении появились новые и новые воспоминания. Каким-то образом я знал, что с ней происходит то же самое, и Она знает обо мне все. Я почувствовал Ее неуверенность, но моя искренняя радость смела все сомнения, несмотря на некоторые неприятные воспоминания. Но разве они важны в сравнении с вечностью! Мы разделили наши жизни, и это было прекрасно, но сладостный экстаз, пришедший в момент единения, медленно отступал. Что-то сдерживало нас, что-то материальное, нужно было еще подождать, притушить пылающие чувства, чтобы не сгореть в их непривычном пламени и не сойти с ума. Хотя бы ради Нее и будущего блаженства. Надо было просто очнуться.
Я открыл глаза, чувствуя напряженные до боли мышцы своего тела. Теперь я точно знал, кто я. Меня зовут Гарри Поттер, и я стою в комнате с источником Блэков. Расслабив правую руку, я стряхнул набранную в ладонь кровь на самый обычный серый камень, на котором виднелось маленькое бурое пятнышко. Обернувшись, я увидел Гермиону с затуманенным взглядом. Я сделал два быстрых шага и прижал ее к себе, испачкав ее спину кровью из уже затягивающейся раны. С облегчением, я почувствовал, как она зашевелилась и посмотрела мне в глаза. В словах не было смысла, я сразу понял, что она пережила тоже, что и я. Ее множественная личность была еще не такой развитой, как у меня, но я надеялся, что сознание справится с потоком информации. Что теперь делать? Единственный вопрос занимал меня, в ответ я получил взгляд карих глаз, полный любопытства и интереса, которые воспринимались в ее эмоциях, как в моих. Я увидел молчаливое понимание и принятие своих невысказанных планов.
Я подхватил Гермиону и закружил по комнате, мы рассмеялись беззаботным легким смехом, с пониманием пришло облегчение. Только сейчас я почувствовал на губах солоноватый вкус крови и сладковатый запах воздуха. В замешательстве оглядевшись, я увидел около одной из стен маленькое тельце. В изуродованном, выпотрошенном существе с трудом угадывался Добби. Его голова свисала на шее, выгнутой под неестественным углом, большие глаза были наполнены удивлением. Грудная клетка вспорота чем-то острым от живота до горла. Маленькие липкие на вид внутренности вывалились на пол, а на стене остался хорошо заметный след крови, сложившийся в абстрактный узор.
Я поставил Гермиону и посмотрел на свою левую руку. На каждом пальце вырос острый почти прямой черный коготь. Я провел ими по груди, чувствуя, как затягивается только что нанесенная рана. Усилием воли я заставил свою руку стать нормальной и подошел к Добби. Подняв то, что осталось от его тела на руки, я повернулся к Гермионе.
Она сидела на камне, который мы по ошибке считали алтарем рода, на ее лице отразилась моя хищная улыбка. Положение сразу показалось до безумия карикатурным, резким движением я оторвал голову Добби, откинув остатки тела в сторону, улыбка Гермионы стала еще шире.
—Кричер, мелкий уродец, где тебя носит? Быстро сюда!
Около меня раздался холопок и я, не глядя, кинул туда голову домовика, не переставая разглядывать обнаженное тело Гермионы.
—Убери тут все, а голову высуши и повесь в коридоре. Добби хорошо послужил роду Блэк, тебе бы следовало у него поучиться. Пошел отсюда.
Последние слова я гаркнул, снова отрастив когти и вспоров податливую теплую плоть Гермионы. Она запрокинула голову и с наслаждением улыбнулась, вонзив тонкие когти в мою руку. Размазывая кровь из затягивающейся раны по телу, я схватил ее за затылок и впился в теплые губы. Мир вокруг закружился, и все потеряло значение, кроме опьяняющего бесконечного наслаждения.