Отражения

      Дания. Маленькая, но такая интересная страна. Пожалуй, Люси совсем не пожалела, что согласилась на предложение отца попутешествовать после окончания школы. А сейчас, именно сейчас, девушке казалось, что она находится на своём месте. Странное это было место. Небольшой городок Скаген. Каменистый пляж с наносом плавника. Несколько раковин, что принесло море, а песок ещё не успел замаскировать в своих недрах и спрятать. Небрежно накинутая на плечи тёплая куртка от пробирающего до костей ветра. Подсохшая, пожелтевшая трава и странные развалины на берегу. Чуть дальше притаился неработающий маяк. Уже лет сто не зажигал там огонь смотритель, не поднимался по крутым ступеням наверх, дабы озарить светом путь морским птицам — кораблям. И само море. Местные люди называли это место краем света. Здесь сталкивались в вечной борьбе воды Балтийского и Северного морей. Сталкивались и снова разбегались в разные стороны, никогда не смешиваясь. Странное место. Вызывающее трепет и ощущение, что человек — всего лишь глупая игрушка, которую так легко сломать. А вечное — вот оно, море.       Хартфилия опустилась на небольшой бурый валун, продолжая упорно смотреть на воду, слушая крики чаек, плеск волн. Ей хотелось подольше побыть в этом месте, вглядываясь в бушующие вдали волны. Они казались ей любовниками, разлучёнными и стремящимися снова быть вместе. Кто виноват в этом? Неожиданно даже для себя, Люси с абстрактного видения мира перешла на личностные проблемы. И утонула в попытках найти решение. Был ли этот побег в Данию верным, или всё же стоило остаться и посмотреть, что из этого выйдет? Может, зря она сразу согласилась на предложение отца? И стоило всё-таки поговорить с Греем, не сбегать, как последняя трусиха… Ну, подумаешь, увидела у него в квартире девушку в нижнем белье, может… Да какое может? Не может. Отец ведь предупреждал её, а он прекрасно разбирается в людях. Значит, всё-таки не зря уехала? …       А потом неожиданно проглянуло солнце, но не согрело, а лишь напомнило об остервенело воющем вокруг ветре, бессовестно играющим с волосами их гостьи на побережье. А ещё этой самой гостье продолжали в голову вместе с ветром лезть разные мысли. Люси всегда любила придумывать рассказы, сказки, а потом рассказывать это маленьким детям, которые почему-то всегда окружали девушку, саму ещё не сильно перешагнувшую тот возрастной рубеж, когда уже посторонний человек может с точностью определить, что перед ним не ребёнок. Что было этому причиной? Может, по-детски наивный взгляд, слишком яркая улыбка и смешной хвостик на боку? Кто знает. А, может, дело ещё в несколько угловатых, неуверенных движениях молодой леди? Вот и сейчас Люси схватилась за блокнот, который всегда таскала с собой, и начала рисовать.       Сначала на разлинованном листе возникли бьющиеся в агонии волны. Потом из воды показалась девичья головка с длинными распущенными волосами, следом возникли очертания длинного русалочьего хвоста, скорее угадывающегося под толщей воды. И имя, написанное быстро, неразборчиво. Случайно услышанное датское словечко Lys — светлая. Совершенно не отдавая себе отчёта о сходстве своего имени с этим словом. А потом, на следующих страницах, очертания подводных дверей, изрисованных непонятными символами-письменами, и юноша с таким же русалочьим хвостом, заключенный в клетку из молний, тянущий руку, словно в последней отчаянной попытке прикоснуться к русалке, что уже была на поверхности. И так же, неразборчиво, имя — Lexus. Почему эти имена? Люси не знала. Просто пришли. Как будто правильно именно с ними. А потом рыбак. С сетью. И в другой части листа — бьющаяся в агонии на дне рыбацкой лодки русалка. Ведьма, живущая в горах и протягивающая сморщенной костлявой рукой пузырёк с каким-то зельем рыбаку… И утёс. Старый, обтёсанный морем и ветрами, гладкий, как шкура морского котика, и такой же блестящий. И девушка в длинном белом платье с распущенными волосами, с тоскою и болью смотрящая вниз, на принесённое водами тело тритона. И прыжок вниз, в море. Спешащий к утесу рыбак, тут же упавший на колени и прижимающий к груди лишь мокрую серую тряпку подвенечного платья русалки и видящий, как вдруг забурлило море и разделилось на две половины, стремящиеся друг к другу…       Странные картины подарило ей северное стылое море. Горькие. Свинцовые. А потому, поплотнее закутавшись в куртку, художница поспешила покинуть место, навевающее тоску и боль. Отдающее каким-то слишком большими потерями, хотя этого и не может быть. Затянув атласные завязки коричневого блокнота, Люси поспешила вернуться в гостиницу. Чтобы там посмотреть наброски, быть может, и выйдет из них что путное.       Городок Скаген представляет из себя довольно уютное место, даже центр состоит из небольших двух-трёхэтажных домиков, покрытых красной или оранжевой черепицей. Безумно мило. И так не похоже на дымный, прокуренный Нью-Йорк. Засмотревшись на флюгер на одной из крыш, девушка в задумчивости теребила завязки блокнота, прикидывая, сейчас нарисовать этого тритона или по памяти в номере? Как неожиданно одна завязка оторвалась, и листы разлетелись по ветру, оседая на мокрую после недавнего дождя брусчатку. Люси закусила губу, стараясь не разрыдаться. Ведь тот рисунок, что подарило ей море, она никак не могла поймать и ужасно боялась, что он упадёт, и все наброски растекутся грязными угольными пятнами без возможности восстановления. И, как назло, лист начал приближаться к земле. Бегущая за ним девушка, уже протянувшая руку, чтобы схватит его, вдруг поскользнулась и начала падать, понимая, что ни рисунок, ни свои колени она не сможет уберечь от более близкого знакомства с датской землей…       Как вдруг сильные руки подхватили её и поставили на землю, впрочем, не отпуская, а рисунок буквально сам лёг на протянутую ладонь золотоволосого незнакомца со шрамом-молнией через глаз. Ещё удивительнее были его глаза. Глаза цвета моря, что она только что рисовала, но неожиданно выглянувший луч вдруг превратил эти омуты в небесно-голубые. Мужчина же, посмотрев на девушку, что всё ещё держал одной рукой за талию, перевёл взгляд на рисунок и присвистнул:       - Вы знаете эту легенду?       Люси отрицательно помотала головой. Кажется, голос отказался ей повиноваться. Но, прокашлявшись, девушка ответила:       - Какую легенду?       - О Крае Света, конечно. Вы ведь к нему иллюстрации делали? Да и имена…       Хартфилия помотала головой:       - Нет, само в голову пришло. У моря. А вы? ..       - Я Лаксас.       - Люси.       И как-то вдруг легко-легко стало у неё на душе, будто давно потерянный кусочек пазла был, наконец, найден и вставлен на место в законченной картине жизни. Кто знает, чем обернётся эта встреча двух людей. Может, разойдутся, а, может, продолжат общение, удивляясь странным совпадениям и некому чувству дежа-вю… Может, это переродившиеся души русалки и тритона всё же встретились, через столько столетий обретя друг друга и собственный Край Света.