Возвращение в Хогвартс

      Первые недели в роли преподавателя оставила у Сириуса двоякое впечатление. С одной стороны были дни, когда он адски уставал с этим бесконечным потоком учеников, большая часть которых, к тому же, не упускала возможности задать ему пару нелицеприятных вопросов о его жизни в последние двенадцать лет. Блэк часто приползал в свою комнату полностью измотанный и, упав на кровать, тут же засыпал. Иногда по утрам его очень кстати будил Филин Тонкс, притаскивая разную мелочевку или письма от неугомонной родственницы.       В то же время были и однозначные плюсы того, что Бродяга вновь очутился в Хогвартсе. Впервые за долгие годы он чувствовал себя живым. На каждом углу его подстерегали воспоминания из веселого детства, перешедшего в этих же коридорах в бурную молодость. Иногда эти воспоминания нагоняли тоску и печаль, но чаще дарили призрачную надежду, крепнущую с каждым днем на то, что рок-концерт Бродяги под названием жизнь еще не закончился, а лишь сбавил тональность перед сумасшедшим взрывным припевом. К тому же, в Хогвартсе Сириус мог в любую минуту увидеться со своим крестником, которого считал самым близким человеком.       Серое пасмурное утро и проливной дождь за оком не помешали Сириусу проснуться в прекрасном настроении. Вчера он допоздна пробыл в Хогсмиде, засидевшись в Трех Метлах с Лунатиком, решившим в выходной навестить старого друга. И сейчас, не смотря на позднее возвращение и ранний подъем, Блэк чувствовал себя превосходно отдохнувшим.       Впрочем, спуститься в Большой Зал и нормально позавтракать у него опять не оставалось времени, но это и не было острой необходимостью. Так как парочка знакомых, еще с его школьных лет, эльфов ежедневно заботились об его пропитании, и поэтому каждое утро Сириус находил на письменном столе в углу комнаты свои любимые и еще теплые вишневые кексы с терпким горьким кофе, альтернативной замене так ненавистному для него тыквенному соку.       Тяжелые двери аудитории распахнулись, и в дверном проеме появился профессор Блэк с все тем же вишневым кексом в зубах. Не задерживаясь на долго в дверях, он уверенной и пружинистой походкой прошествовал до учительского стола, за который за время пребывания в должности преподавателя он так ни разу и не сел, на ходу дожевывая любимое лакомство. Дойдя до пункта назначения, он резко развернулся на пятках, сунул руки в карманы брюк и с ухмылкой осмотрел собравшихся учеников.       Сириус Блэк был во всей своей красе: расстегнутая кожаная потертая куртка-косуха родом из его молодости, из-под которой виднелась серая футболка с изображением его кумира и фактически прототипа по жизни — Джима Моррисона, солиста магловской группы The Doors, черные штаны были заправлены в кожаные высокие ботинки с металлическими заклепками. Чуть надменный, безразличный, но в то же время прожигающий взгляд серых глаз заставлял всех его старых знакомых приходить к одному выводу: Азкабан позади, Сириус школьного образца вернулся. А то, что подобный внешний вид категорически не подходит для преподавателя магической школы, волновало только МакГонагалл, Снегга и некоторых учеников Слизерина, которым попросту не терпелось поперемывать косточки скандальной личности нового профессора. Бродяга всегда противоречил всем правилам, всем устоявшимся рамкам приличия, та же история ожидаемо была и сейчас. — Итак, четвертый курс. Факультеты Гриффиндор, — Сириус обратил взгляд на ряд где сидели ученики львиного факультета и коротко кивнул, — Когтевран, — перевел он взгляд на другую часть учеников и тоже кивнул. — В ближайший час у вас урок по ЗоТИ, так что выкидываем из головы всю лишнюю информацию, слушаем меня и активно включаемся в работу. Тема сегодняшнего урока, — Блэк прошел к доске и начал выводить слова угловатым убористым почерком, — Скрывающие чары.       По Гриффиндорской стороне класса прокатился гул возмущения, ученики явно ожидали чего-то более интересного от уже полюбившегося им профессора. А вот ученики Когтеврана и Гермиона Грейнджер были вполне довольны предложенной темой и что-то старательно записывали с ничего не выражающими лицами. — Но Сириус… — начал возмущаться Гарри, но тут же осекся и прочистив горло продолжил - кхм, профессор, Вам не кажется что эта тема несколько скучная и не особо важная ни для экзаменов, ни тем более для применения на практике? То есть, я хочу сказать, мы же не совсем бездари в Защите от Темных Искусств, чтобы прятаться за скрывающими чарами. — Мне так не кажется. И если большинство из вас не считают необходимым знать, хотя бы пару подобных заклинаний, я буду вынужден пересмотреть свои взгляды касательно того, на сколько вы способны, — пожал плечами Блэк, подобной реакции от Гриффиндорцев он и ожидал. — Но зачем нам учиться прятаться, если Вы можете научить нас прекрасно сражаться! — подключился к разговору Симус Финниган. — Хотя, чему мне удивляться, — почесал подбородок Сириус, принимая во внимание последнее высказывание, — Я был таким же в школе. И когда наш профессор по ЗоТИ пытался донести до нас эту тему, я сидел, развалившись за партой, высмеивая россказни преподавателя и попытки моих одноклассников сделать хоть что-то из того, что от них требовали. Но знаете, очень скоро я об этом пожалел. — Дело было летом перед седьмым курсом. Я, Джеймс, Ремус и Лили отправились на квиддич, играли две сильные команды, и вокруг этого матча было много шумихи, Питера тогда с нами не отпустила мать, впрочем, как и обычно. И вот, огромная арена, заполненная до отказа людьми, куча высокопоставленных лиц и журналистов, чем не идеальный момент для нападения сторонников Воландеморта?       Толпа, беснующаяся в панике — это страшное явление. Мы еле выбрались из той толчеи, попутно отбиваясь от Пожирателей Смерти. Начиналась война, в центре которой были непосредственно мы. А что мы, мы были просто детьми, как бы мы не уверяли всех до этого своим видом и поступками, что мы давно не дети, именно ими мы на самом деле тогда и оказались. Это был дикий животный страх, который кричал нам бежать и прятаться.       Нас загнали глубоко в лес. Мы с Джеймсом отбивались от пожирателей, в то время, как Ремус с Лили и продумывали пути отступления. Все происходило очень быстро. Я коряво отбил заклинание, которое в меня запустил мой оппонент, и оно срикошетило в Лили, — лицо Сириуса помрачнело, было видно, что он все еще винит себя в этом. Тем временем ученики с неподдельным интересом слушали рассказ. Еще бы, не один преподаватель до этого не делился с ними такими откровениями касательно настоящей войны.       Как итог: Джеймс сломя голову несет Лили на руках, ломясь непонятно куда через чертов лес, а мы с Люпином отбиваем нападки Пожирателей, пытаясь на ходу их запутать и не потерять Поттера из виду, что с Лили никто из нас не может даже представить. В итоге, нам далось забиться в пещеру и спрятаться, выбив фору в несколько минут. Мы все были измотаны, Лили все еще без сознания, вот здесь-то мы и вспомнили о Скрывающих чарах. Только вот незадача, хорошо знала их только Эванс, в боку которой зияла сейчас огромная рваная рана.       Мы провели в той пещере несколько дней, поочередно выбираясь на поиски еды, воды и трав для перевязки ран Лили, да и наших тоже. И неизменно мы натыкались на кого-то из пожирателей, после чего вновь приходилось мотать их кругами по лесу, пытаясь незаметно улизнуть к пещере, защитить которую чарами мы так и не смогли.       И вот, казалось бы, рана Лили затягивалась медленно, но уже не выглядела так ужасно, и можно было попытаться незаметно улизнуть из леса, но так не к стати настало полнолуние. Как только Люпин начал обращаться, они с Джеймсом умчались в глубь леса, а я остался сидеть с Эванс. Знаете, я по пальцам могу пересчитать дни, когда мне было действительно страшно, так вот эта ночь однозначно относится к этому списку.       До рассвета я просидел лицом к выходу из пещеры, одной рукой прижимая к себе Лили, так мне было спокойнее, а другой я изо всей силы сжимал волшебную палочку, направив ее к выходу. Я прекрасно понимал, что если сюда заявится хоть один пожиратель, спастись один я смогу, а вот вытащить Эванс – нет. И два этих чертовых чувства: чувство страха и вины… Одно хорошо отработанное заклинание могло подарить в ту ночь относительное спокойствие и защиту. Ну что, как по-вашему, Скрывающие чары всегда бесполезны и являются уделом трусов? Только учтите, если вы скажете, что это так, вы приравняете Мародеров к трусам, так что советую подумать над вопросом, — закончил свою рассказ, продлившийся добрую половину урока Сириус. — А как вы выбрались? — раздался отстраненный голос Полумны с задних парт. — Не столь важно. Еще через день Лили пришла в себя, и мы смогли выбраться, отделавшись небольшой потасовкой с Пожирателями. Ну, так что, вы поняли, что я хотел до вас донести? — весь класс активно закивал, — И что вы поняли, — медленно растягивая слова начал Сириус, сейча он был явно доволен собой, как педагогом. — Тогда в пещере Вы поняли, что любите Лили, и именно поэтому так переживали! — сложив руки на груди, восхищенно заахала Лаванда Браун. — Что?! Лили Эванс была девушкой моего лучшего друга! — возмутился Блэк, схватившись за голову, он даже представить не мог, что кому-то из учениц подобное придет в голову, но похоже, эта мысль посетила не только обделенную мозгами голову Лаванды. — Вот именно, Вы скрывали свою любовь, боже, как Вы мучились! — не отступалась девушка, сверля при этом взглядом почему-то Рона. В ответ на эту реплику Гермиона презрительно фыркнула, отвесив рядом сидящему Уизли подзатыльник за то, что он в это время засмотрелся на Лаванду. — Серьезно, Лаванда? Ты поняла только это? Тогда я думаю, Вам, мисс, нужно сейчас находиться не в школе волшебства, а где-нибудь в сфере желтой прессы, так как Вы прекрасно умеете додумывать то, чего даже не могло быть, — договорив, Сириус быстрыми шагами направился к выходу. Ему очень многое хотелось сказать этой блондинке, но он теперь профессор и не мог позволить себе такого. Блэк был готов ко многому, но встретить в школе настолько недалеких учеников он не представлял возможным.       Это был первый раз, когда Сириус сбежал с урока, и не важно, что на этом уроке он был в роли преподавателя. Впрочем, через пять минут он уже вернулся обратно, вновь с тем же надменным с хитрецой взглядом из прищуренных глаз. Он что-то задумал, и, похоже, Лаванде Браун станется за такие высказывания.