Ты спишь и видишь меня во сне...

Сводящие с ума видения превращали иные ночи Первого маршала в сущий Закат. Сны, очень похожие на явь, когда происходящее столь реально, что, кажется, достаточно просто протянуть руку, чтобы коснуться покрытой потом чужой спины. Дотронуться до сладко стонущих губ, о которых Рокэ сам неоднократно мечтал. Тайно, ругая себя за столь недостойное желание. Когда кажется, что он не испытывал в жизни более сильного стремления, чем это странное — вернуть себе… И он пытался вмешаться в происходящее почти каждый раз. Пытался вырвать из объятий Леворукого зеленоглазого отродья своего мальчика, но с ужасом осознавал, что является для сплетенных страстью любовников лишь бесплотной тенью. Увидав их в первый раз, пробудившись, Рокэ позабыл о том, что это был только сон. Метался по особняку подстреленным зверем, рыча на всякого, кто попадался ему на пути, срывая свое бессилие и злобу. А потом, упав в любимое кресло, с тоской долго глядел на проклятый кувшин, точно такой же, как тот, в котором Ричард растворил яд. Вина он не коснулся — предпочел напиваться касерой, желая ею смыть из памяти стонущего и изгибающегося от наслаждения под ласками Ринальди юношу, своего. Пил до тех пор, пока перед глазами не появилась темная, слава Абвениям без видений, пелена. После, размышляя о случившимся, Рокэ решил, что тот сон был не иначе как последствием одной ночной беседы, когда Повелитель кошек дал ему ясно понять, что заинтересован в Дике. Белокурый демон не скрывал этого интереса, открыто заявив, что имеет на мальчика виды. И спустя сутки Рокэ увидел их во сне: сплетенные в порыве страсти тела, бесстыдные ласки, горящие желанием и безумием серые глаза. До чего больно было видеть, как тянется к Зеленоглазому Дикон, как жаждет ласки, как трепещет и отдается… Да и Дик ли это был? Может, просто игра воспаленного воображения, подстегнутая тревогой и тоской? Глупый сон. Маршал был сам себе смешон. Но успокоить себя подобным образом Рокэ не довелось. Уже скоро его накрыло еще одним видением похожего содержания. Ринальди снова брал Дика, страстно, горячо, жадно. Сверкая глазами и хрипло шепча знакомое имя. Мальчишка кончал, стиснув в пальцах длинные белые пряди Леворукого, крепко зажмурившись. Ракан был ласков, собирая губами выступившие на лице Дикона капельки пота, осторожно целуя в висок. Тварь заката… этой нежностью он похищал сердце Ричарда, позволяя себе то, чего Алва безумно желал, но разрешить себе не мог. В тот раз Рокэ проснулся с криком. А потом, распахнув окно, тяжело вдыхал ночной прохладный воздух и долго бездумно пялился в бархатную черноту ночи. После был еще один сон, за ним еще… Иной раз Рокэ просыпался, а перед глазами еще долго стояла картина: сильные пальцы Рикардо, нежно ласкающие золотую гриву Леворукого. И почему-то этот невинный жест ранил особенно сильно. Рокэ сходил с ума… Он послал в Агарис своего человека, и не счел позорным для себя расспросить Сильвестра о том, какие новости кардинал имеет из гнезда Альдо Ракана. Оказалось, что наследник Талигойи вместе с вдовствующей бабкой и маркизом Эр-При перебрался из Святого города в Алат, изрядно давно… О том, что к ним присоединился герцог Окделл, шпионы Его Высокопреосвященства не сообщали. Посланный в Агарис человек вернулся, уверяя соберано в том, что не смог разыскать оруженосца, мальчишку в городе никто не видел. Закатные твари! Сорваться и искать… Он не сделал это лишь оттого, что на горизонте замаячила очередная война… Талиг снова менял свои мечи на хлеб. Покидая Олларию, Рокэ надеялся, что в столице останутся и мучившие его видения. Он гнал свой маленький отряд в сторону Фельпа почти без остановок, не давая навязчивым снам ни единого шанса, после проведенного в седле времени падая на свое ложе и проваливаясь в блаженную темноту. Можно было бы радоваться. Но даже днем, когда взгляд маршала натыкался на едущего рядом с Марселем Герарда, мысли, словно зачарованные, возвращались к Ричарду. Жив ли? Или Зеленоглазый демон сманил мальчика за собой в Лабиринт? Ворон горько размышлял, отчего праведный эсператист так беспечно и легко уступил себя Закатной твари? Почему, Рикардо? Или все это лишь игры воспаленного подсознания? Но реальность видений не позволяла Рокэ в них сомневаться… Он ехал в Фельп один, без армии, толком не представляя, чем сможет помочь осаженному бордонским флотом городу и зачем он это делает вообще. Ехал, мечтая кинуться в бой, чтобы хоть на короткое время избавиться от скручивающей тяжести, чтобы выплеснуть ярость на того, кто ее заслуживает. А после, когда все останется позади и Фердинанд позволит своему слуге небольшой, вполне заслуженный отпуск, Рокэ, под предлогом отбытие в Кэналлоа, отправится на поиски своего покоя. И если Рикардо жив, если дьявольский любовник не увлек юношу за грань бытия — Рокэ отыщет его. Что будет после? Кто знает… Только в одном Алва не сомневался — он не отпустит от себя Окделла больше ни на бье.