***
Бывший настоятель монастыря Тамплиеров, а теперь лишь слуга наместника дьявола на этой земле, возвращался домой после мессы. Он был застигнут волками в пути и спрятался от них на старом кладбище. Пережив страх быть сожранным волчьей стаей, бывший аббат прятался неподалеку в пустом склепе и стал невольным свидетелем того, что происходило на кладбище в эту ночь. А смотрел он во все глаза. Кюрэ не волновали старухи среди могил. Он следил за молодой женщиной, которую узнал сразу. Великая герцогиня де Аркур, которую безуспешно искала вся гвардия Валейна и которую так жаждал найти его новый господин и Владыка Всех Проклятых, была сейчас всего в нескольких шагах от него! Подавив в себе соблазн схватить её сразу, как только узнал, Кюрэ дождался конца языческого ритуала и отправился следом за Плейсанс, чтобы выведать её убежище. К сожалению, у жены покойного принца Лотара, которая теперь больше походила на трактирную девку, чем на роскошную светскую вдову, оказалась при себе лошадь, и Кюрэ почти отчаялся, когда на рассвете постучался в придорожный трактир. Каково же было его изумление, когда Плейсанс поставила перед ним кружку эля и жаркое из зайчатины. И самое главное, она его не узнала. Быстро опрокинув в себя эль и поковыряв деревянной ложкой жаркое, Кюрэ, бросив на стол несколько монет, поспешил вон из трактира. — Какой странный этот утренний посетитель, Камю… — проговорила Флорет, сгребая со стола деньги и пробуя их на зуб. — Почему странный? — Плейсанс раскурила для трактирщицы трубку и, подав её ей, посмотрела в окно. На улице никого не было. — Одет как нищий, а платит серебром. — Может, случайно разжился деньгами. Плейсанс улыбнулась. Сегодня было прекрасное солнечное утро, а в свете того, что она узнала, принцессе не хотелось думать о плохом. Лотар был жив, а это значит, что он обязательно отыщет её при первой возможности. Скоро к хозяивам вернуться их сыновья и всё теперь будет хорошо. Таперь уже точно. — У тебя отличное настроение, Камю. Что-то хорошее случилось? — трактирщица запыхтела трубкой и лукаво посмотрела в глаза девушке. Плейсанс кивнула. — Дай угадаю! Наверное, мужа во сне сегодня увидела? — Так и есть. — Видимо, очень хороший человек, твой муж. Ты прямо светишься от счастья. — Он самый лучший.***
— Зачем мне ехать в такую даль, да ещё и на похороны? Этот зазнавшийся император Тян-ся ни в чём меня не поддерживал, так почему теперь союзник моего племянника ждёт лояльности от меня? — Его королевское величество скользнул взглядом по бумаге, извещающей его о смерти наследного принца Инчжэна. — У императора есть ещё дети. Выберет, кому отдать трон. — На Вашем месте я бы поехал. Когда враг неожиданно просит поддержки и сочувствия, разве это не добрый знак? — подал голос, молчавший всё это время принц Алистир. В чём в чём, а в мнении этого сектанта Валейн нуждался меньше всего. — Всё забываю спросить у Вас, принц. Как продвигаются поиски? И что Вы намерены делать, когда найдёте принцессу? — Вы сказали «поиски»? Разве не я должен спрашивать об этом у Вас, сир? Ведь это Вы мне её обещали! А что я буду делать с ней — не Ваша забота. Просто отдайте мне её! — Ради Бога тише, принц. Зачем же так кричать? — Валейн отпил из кубка вина и посмотрел в чёрные как угли глаза Алистира. Они не только изменили цвет. Это были глаза безумца. Увлекшись всей этой чертовщиной с жертвоприношениями, он теперь был больше похож на жреца, чем на принца. Ирландец отрастил длинную бороду и заплетал её в косы, словно пират. Сменил роскошный камзол на какой-то бесформенный мешок из мочала, исписанный кабалистическими символами. Вплетал в волосы волчьи зубы и, наверное, совсем не мылся. Король поморщился. Надо было сразу избавиться от него, но время было упущено, и теперь перед Валейном стоял сумасшедший тёмный колдун. А с колдунами шутки плохи. Можно было бросить Алистира в темницу, а потом прилюдно сжечь, как еретика, если бы он только не был принцем крови. То же духовенство будет кричать о короле и его негуманном отношении к умалишённому. Поскорее бы он убрался отсюда к себе в Ирландию. Надо срочно найти эту девчонку Плейсанс. Пусть забирает и убирается. — Вы постоянно разочаровываете меня, сир. Что ж, похоже придётся обойтись без Вашего участия. Только не ждите, что я Вам это забуду. Алистир замолчал и, проигнорировав, что перед ним король, отправился к себе. — Он мне угрожать вздумал? Стража! Капитан королевской стражи вырос перед королём как из-под земли. — Как успехи? — Мы держим Алистира под контролем, как Вы и приказали, ваше величество. — Я сейчас не об этом. Как с девчонкой? — Ищем. — И сколько ещё, капитан, Вы собираетесь искать? Я для чего Вам плачу жалование? Если Вы не привёдёте мне принцессу сегодня же, то завтра лишитесь своей бесполезной головы. — Да, мон сеньор. Разрешите выполнять. — Идите уже, капитан, — раздражённо ответил Валейн. Деррик, который стоял всё это время за дверьми с другого входа в королевские апартаменты, прекрасно слышал весь разговор своего господина и с ирландцем, и с капитаном от первого до последнего слова, и то, что он услышал, ему совсем не понравилось. Как только король остался один, Деррик появился перед своим королём с самой идиотской улыбкой на лице, какую был в состоянии изобразить. — Как поживаете, мой дорогой король? — шут бесцеремонно плюхнулся на королевский трон. — Ты улыбаешься, шут? Жена, что ли, поцеловала? — И да, и нет, сир. — Тогда что на тебя нашло? — Вдохновение, моё сердце! Деррик, словно дерижёр взмахнул руками, вытащил из-за отворота камзола исписанный чернилами листок бумаги и принялся громко читать Валейну что-то ужасно скучное о любовной тоске. Король скривился, будто только что съел что-то очень кислое. — Достаточно, шут! Не порть мне настроение ещё больше. — Тогда сыграем в шахматы! Ничего так не способно поднять настроение, чем «Армагеддон»*. — Мне не до этого! Уйди с глаз долой! И не попадайся мне сегодня, если не хочешь, чтобы я приказал тебя выпороть. — Повинуюсь, мой добрый король! — Деррик слез с трона и склонился перед Валейном в театральном поклоне. — Пошёл вон, болван! Примерно на такую реакцию короля Деррик и рассчитывал. Он не остался во дворце, а сразу же уехал в замок. Ему было необходимо поговорить с Фридой. — Где мадам? — спросил он слугу, как только поднялся по лестнице. — В последний раз я видел её в оранжерее. — В последний раз? — Да, мой господин. Она просила оставить её в покое. — Ну и отлично. Раз мадам любит цветы, значит, я найду её там. — Но мой господин… — слуга замялся. — Не знаю, как лучше Вам об этом сказать… — Говори, как есть. В чём дело? — Мадам с самого утра там бьёт цветочные горшки. И если в оранжерее Вы увидите небольшой беспорядок, то… Деррик ничего не ответил, а только ускорил шаг. Ещё издали он услышал звуки бьющейся об камень глины, а потом увидел Сантима. Чёрный лохматый пёс, размером с телёнка, нетерпеливо бегал около стеклянной двери и при каждом издаваемом изнутри звуке жалобно повизгивал и подпрыгивал, хотя раньше умел только грозно рычать и остервенело лаять. Завидев хозяина, бедный пёс бросился к нему со всех ног. Такое Деррик видел впервые. — Что случилось, Сантим? Деррик успокоил собаку и дёрнул за ручку дверь, чтобы войти, но дверь в оранжерею оказалась закрытой. Между тем внутри скончался ещё один цветок. Деррик вздохнул и огляделся в поисках чего-нибудь, чем можно было открыть дверь, но кроме оставленной садовником лопаты ничего не обнаружил. — Фрида, прошу, открой дверь, — Деррик постучался и прислушался. После небольшой паузы в оранжерее продолжили уничтожать всё живое. — Хорошо. Тогда я сам войду. Деррик взял лопату, разбил ей стекло и, просунув в брешь руку, открыл замок. Раньше эта оранжерея с диковинными цветами была гордостью его замка, но теперь от этой гордости остались лишь груды глиняных черепков, да комья земли. Фрида стояла в самом дальнем углу. Волосы её были не убраны, а просто откинуты назад. Голубое платье, которое Деррик на днях подарил ей, — безнадёжно испорчено. Увидев мужа в дверях, Фрида бросилась на колени и стала собирать черепки руками. Она не обратила внимания на то, что Деррик уже подошёл к ней. — Здесь надо всё переделать! Мне ничего не нравится, — не глядя на него, пояснила Фрида. — Осторожней, порежешься. Деррик бережно взял жену за плечи и поднял с колен. Фрида не плакала, а просто стояла не шевелясь, опустив голову. — Не нравятся эти цветы? Я прикажу посадить другие. А можно ничего не сажать, если цветы тебе пришлись не по вкусу, — Деррик осмотрел руки Фриды. Так и есть. Эта глупышка изрезала их в кровь. — Это ерунда. Не обращай внимания, ладно? Фрида хотела одёрнуть руку, но вместо этого, пошатнулась. — Ты бледная. Опять ничего не ела, так ведь? — Я не хочу есть. — Так не пойдёт. Деррик положил руку Фриды к себе на плечи и поднял её на руки. Казалось, она стала совсем невесомой. — Мадам решила заморить себя голодом? — Нет… — Ну, тогда давай уйдём отсюда, если ты закончила. Фрида не ответила. Деррик вынес её из уничтоженной оранжереи и понёс в замок. Как и говорили врачи, психологическая травма оказалась намного серьёзнее физического вреда. Деррик понимал это и возился с Фридой, как с больным капризным ребёнком. И если для того, чтобы выздороветь, в следующий раз Фриде понадобится разнести по камешку весь его замок, он позволит ей сделать это. А сейчас Деррик Бюжо, граф и хозяин земель к востоку от Локуса, придворный шут Валейна приказал принести жене биск* и кормил её с ложечки. — Спасибо, но я в состоянии сделать это сама, — Фрида забрала из руки мужа серебряную ложку и виновато улыбнулась. — Ты вернулся так рано. Валейн прогнал тебя? — Только сегодня. Он был не в духе. Почти как ты. — Так что же случилось? — Ничего. Мне просто скучно там без тебя. — Не буду утверждать, что это неправда, но была же ещё причина? — Была. — Какая же? — Поспи, когда поешь. Тебе нужно успокоиться. Мы поговорим позже. — Я сыта. Почитаешь мне? — Хорошо. — Ты сердишься? — Нет. Что будем читать сегодня? — Стихи. — Шекспир, Петрарка или Джон Китс? — Почитай мне свои сонеты, Деррик. Я слышала, как ты однажды читал Валейну. Мне понравилось. Деррик открыл небольшую тетрадь в тонкой сафьяновой обложке и начал читать, но вдруг остановился, и спросил: — А почему ты никогда не называешь Валейна королём? — Потому что он не король. Продолжай, пожалуйста. Деррик возобновил чтение и читал ей, пока не понял, что Фрида спокойно спит. Отложив тетрадь в сторону, он смотрел на безмятежно спящего ребёнка. Жена так спала впервые с тех пор, как он привёз её от разбойников. Всё спало вместе с ней: пахнущие гвоздикой мягкие волосы, пухлые, чуть приоткрытые губы, пушистые ресницы. Деррику нестерпимо захотелось поцеловать эти глаза и губы, ложбинку нежной груди, но он сдержал порыв, так как знал, что ещё не время проявлять подобные чувства. Поэтому осторожно перенёс жену под балдахин, немного приспустил его и, посмотрев на Фриду ещё раз, вышел из супружеской спальни, неслышно притворив дверь. Граф отправился к себе в кабинет, где его ждал Сантим и убитый горем садовник. — Всё ж пропало, граф! Всё до единого цветочка! Это не женщина. Это варвар в юбке! Скажите на милость, зачем Вам понадобилось взять в жёны чудовище, хозяин? — сокрушался садовник. — Уберите всё там. А потом посадите всё так, как угодно будет госпоже. — А если… — А если НЕ УГОДНО, значит ничего не сажайте. — Слушаюсь, — горько произнёс садовник и, продолжая причитать, отправился выполнять приказ. Деррик улыбнулся и потрепал своего пса по загривку. — Я вижу и тебе досталось от неё, приятель? С женщинами всегда сложно, а с лучшими и них — тяжело. Но ты привыкнешь к ней, а пока не рычи на неё, хорошо? Пёс, купленный когда-то слепым щенком у пьяного рыбака за сантим*, ткнулся мордой в ладони хозяина. Он никогда не лизался, как другие псы, а тыкался в хозяина влажным носом, выказывая таким образом собачью преданность, а потом поднимал большую квадратную голову и смотрел на хозяина понимающими глазами. Сейчас у него был именно такой взгляд. Оставшийся день Деррик провёл в кабинете, обдумывая то, что услышал во дворце. А вечером Фрида зашла к нему и села рядом. — Ты хотел со мной о чём-то поговорить? Думаю, я готова тебя выслушать. Деррик посмотрел в глаза жене: — Я хотел поговорить с тобой о Плейсанс. ________________________ Торквес* — ожерелье. Сейон* — вид плаща. «Армагеддон»* — решающая партия (как правило, на тай-брейке), которая играется на необычных условиях: белые имеют 5 минут на обдумывание, а чёрные — 4 минуты (или белые 6 минут, чёрные — 5), однако белых устраивает только выигрыш (в случае ничьей чёрные признаются выигравшей стороной). Биск* (Bisque) — густой суп из ракообразных, изначально для приготовления бульона использовали голубей и перепелов. Сантим* — мелкая монета.